Вера Степановна Львова была дамой мощного телосложения, если не сказать больше, и к тому же, служила пожарником или пожарной. Она сама всегда затруднялась с терминологией, поскольку женщин пожарных до сих пор кроме как в зеркале, не видела. Да и не мудрено. Тем не менее, служила она справно, и, совершенно естественно, была из тех русских женщин, которые и коня на скаку остановят, и в горящую избу войдут. Входила она и в избы, и в дома, и в квартиры, и в общежития, а так же заводы и фабрики с длинным пожарным рукавом, в каске и противогазе – во всем обмундировании, и тушила огонь - всё как положено. Огня она не боялась, остерегалась разумно – это да, молокососов зеленых учила уму разуму.
Снисходительно глядя на накаченную мускулатуру Васьки или Петьки, на чуть пробивающийся пушок волос над верхней губой, Вера Степановна деловито басила:
- Ты, прежде чем дверь открывать, милок, сначала ее потрогай, как женщину, нежно, осторожно – горячая ли, потом на пол ляг, послушай – звук огня всегда особый, слышный. Потом воздух понюхай, и лежа уже, дверь приоткрывай. А то обратная тяга пойдет – если стоять будешь и дверь откроешь – сгоришь вмиг, ни волоска, ни кожи не останется, одни косточки обугленные. И не боись огня-то! Он всё чувствует. Остерегаться надо, голову нельзя терять, мыслить четко и всё по инструкции исполнять – испугался, чуть в сторону отошел, считай - помер.
- Вера Степановна, - спрашивал молодняк, - неужели вам не страшно? Вы же женщина!
- А что женщина? – удивлялась та. – Огонь каждой божьей твари страшен, разум затмевает и заставляет нестись сломя голову. Мы же люди, должны помнить, что только разум спасти может, паника – гиблое дело.
- А вы когда-нибудь боялись?
- А как же! Вот, помню, шинный завод горел. Огонь был черный-пречерный, и дым такой же. Куда идти, что делать – ничего не видно. На ощупь шли, по рукаву. А огонь, зараза, не тушится – сколько воды ни лей, никакого эффекта. Словно живой – насмехается. Я тогда его так обложила матюками с перепугу, никогда не забуду. Ничего, погасили.
Работу свою Вера Степановна любила, чувствовала свою нужность и важность, это добавляло ей весу – морального конечно, на телесный сетовать не приходилось – хватало. Муж же Веры Виталий Антонович был мужчиной на удивление хрупким, если не сказать тощим. Работал он там же, в пожарной части – бухгалтером. Жену же свою просто боготворил. Успевал и в магазин забежать, и картошечки начистить-нажарить, и сарделечек сварить, и хрусткую кислую капустку маслицем залить, сахарком засыпать. Да на стол всё это русское великолепие вместе с зеленюшкой да пупырчатыми солеными огурчиками подать как раз к нужному моменту – когда раздобревшая после душа розовая супруга вплывала на кухню в любимом коротком халатике с жар-птицами китайского происхождения.
Виталий Антонович смотрел на Веру влюбленными глазами и нежно спрашивал:
- Доню, может добавочки?
Доню, как правило, соглашалась и после вкусной еды охотно миловала мужа в постели – по заслугам. В общем, жили они душа в душу, дружно, и не бедствовали. Одна беда постоянно преследовала бедного Виталия Антоновича – Вера Степановна была любительницей экстрима. Словно на работе ей не хватало той бешеной дозы адреналина, которая поступала в кровь – а постоянно надо было придумать что-то еще, испытать себя на прочность, переступить через еще один барьер, взять новую высоту. И то, что бедного супруга пугало до дрожи в коленях – у милейшей дамы вызывало радостный хохот и прилив жизненных сил.
На отпуск Вера Степановна собственноручно взяла путевки в Египет. Она давно мечтала заняться дайвингом, и эта мечта подзуживала ее, не давала спокойно пить и есть, так что госпожа пожарная даже потеряла в весе грамм 700, чего с ней давненько не случалось.
И вот, наконец, вожделенное Красное море, Шарм-иль-Шейх, предвкушение дайвинга. Египтяне, правда, очень долго искали для Веры подходящий по размеру водолазный костюм, а потом еще половина отеля сбежалась смотреть на нее, затянутую в черный, плотно прилегающий к телу латекс. Надо вам сказать, что Вера Степановна потрясала. Потрясала мощной грудью, другими не менее впечатляющими частями тела, когда для пробы залезала в бассейн для тренировки во всем обмундировании и с баллонами за спиной, шумно вздыхала, всплывая наверх и освобождаясь от загубника.
- Доню, Верушка, может не надо? – спрашивал несчастный муж, нарезая круги возле бассейна.
- Надо, Виталий! - отвечала доню и опять шумно погружалась в бассейн.
Наконец, настал тот день, когда должно было состояться настоящее погружение – к чудесам Красного моря, к его фантастическим рыбам, дивным кораллам, огромным удивительным ракушкам и прочим прелестям. На бедного супруга было тяжко смотреть – от морской качки он позеленел и тихо лежал на полу яхты столбиком, закатив глаза. Жизнерадостная Вера восторженно оглядывала морские просторы. Прибыв к месту погружения, все начали одеваться. Муж слегка ожил и по стеночке пополз к жене. Там он всем мешался под ногами и тихо завывал:
- Доню, пожалей меня, вдруг что случится? Я не переживу! Доню, не надо!
- Надо, милый! – отвечала доню и тихо оттирала любимого плечиком в сторонку.
- Ты, пока посиди в тенечке под тентиком, отдохни.
- Доню, прошу тебя, не оставляй меня!
- Вы бы, сударь, не мешались попусту, а дали мне возможность проинструктировать вашу супругу перед погружением. А ну-ка, идите на корму и молчите! – вмешался измученный причитаниями Виталия Антоновича инструктор.
Бедный супруг поплелся на корму и уже оттуда вытягивал цыплячью шею, высматривая свою большую половинку.
Вере Степановне не терпелось. Она вполуха слушала последние наставления. Темно-синяя прозрачная гладь моря манила тайнами, которые вот-вот должны были стать зримыми и доступными. К тому же, к поясу дамы были прикреплены грузики для того, чтобы Вера тут же не всплыла наверх как пробка. Грузиков было много и Веру уже шатало и клонило к земле, вернее, за борт. Наконец, отмашка, и мужественная Вера Степановна скакнула за борт. Это произошло так быстро и неожиданно, даже для нее самой, что от удивления она выпустила загубник и быстро пошла ко дну. Загубник со шлангом вился где-то вверху, изгибаясь причудливой змеей. Целая струя пузырей отмечала ее катастрофический путь вниз. Все – и инструкторы и дайверы в шоке стояли у борта и молча смотрели на это небывалое погружение.
- Вера, любовь моя, я иду! – крикнул Виталий Антонович и рыбкой метнулся за тонущей женой вниз.
Поднять ее он не мог – вес жены и грузиков был настолько отличным от габаритов самого супруга, что ничего сделать было нельзя. Опомнившийся инструктор первым делом вытащил отважного супруга, который отчаянно сопротивлялся и пытался опять нырнуть за женой. Потом, уже втроем – инструкторы вытащили Веру на поверхность.
- Доню, моя доню, - кинулся к ней Виталий Антонович, - Слава Богу, живая!
Доню выпустила струю воды изо рта, отплевалась и виновато пробасила:
- Как же я облажалась! Ну, ничего, завтра опять попробую!
Июль 2007