У Лизочки с самого утра отчего-то всё незаладилось. Вовремя не прозвенел будильник, она проснулась по своим, внутренним, биологическим часам и с ужасом поняла, что до встречи остается минимум полчаса.
Находу допивая кофе, застегивая правый сапог в квартире, а левый уже на лестничной площадке, девушка выскочила из дома.
До остановки идти - минут пятнадцать, если бежать - еще быстрее. Но бежать по морозу, когда ледяной воздух обжигает легкие, заставляя задыхаться, было тяжело. После нескольких бесплодных попыток Лизочка сдалась и, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, продолжила путь уже шагом.
Автобус ушел прямо из-под носа. Следующий должен был появиться минут через пять. Замерзшими пальцами доставая из пачки сигарету, прикуривая ее, Лиза проклинала все на свете: и сломавшиеся часы, и крещенский морозы, и общественный транспорт, и предстоящую встречу, и даже людей, стоящих на остановке, представляя, какая толкучка сейчас будет в автобусе. "И чего им дома-то не сидится, всем куда-то надо? и транспорт этот, чертов, не едет!"
"Чертов транспорт" показался из-за поворота, не торопясь, доехал до светофора и остановился. "Издевается водитель что ли? не мог побыстрее ехать, чтоб на светофоре не застрять? ему-то в кабине тепло, а каково людям на морозе стоять он и не думает!"
В автобус Лизочку просто занесло потоком пассажиров. Качаясь, как цапля на одной ноге, оттого, что вторую некуда было поставить, и, держась только за счет тесно сомкнувшихся вокруг нее людей, она пыталась отсчитать кондуктору мелочь за проезд. Автобус резко остановился, сосчитанные рублики, уже было готовые перейти из Лизочкиных рук в руки кондуктора, улетели куда-то вниз. Кондуктор махнула рукой. И прошла дальше по салону. Лизочка на всякий случай снова отсчитала десять рублей и сжала их в кулачке.
Ехать было долго. В битком набитом салоне, пустое было, искать свободное место, даже за поручни шла тихая война. Лизочка вцепилась в свой свободной рукою, дабы не отобрали, нащупала второй ногой пол, наступив на чьи-то ноги, и с облегчением вздохнула - теперь она ехала более-менее с комфортом.
У "Океана" как всегда была пробка, пассажиры нервничали, с передней площадки уже слышалась чья-то ругань. Лизочка с тоской смотрела на неподвижный ряд машин за окном, и думала о том, что клиент уже минут пятнадцать дожидается ее в офисе, и что если он не дождется и уйдет, ей влетит от начальника, и что потом, этого клиента нужно будет снова ловить, извиняться, задабривать. Где-то в глубине лизочкиной души теплилась надежда, что сам клиент, стоит в ряду этих машин, и так же как она, боится опоздать на встречу.
Надежды рухнули, как только она попала в офис.
- Лизка, ты чего опоздала? Тебя этот очкастый ждал, ну минут двадцать, наверное, потом сказал, чтоб ты перезвонила и ушел. Михалыч рвет и мечет, кричит, что этого клиента он ждал всю жизнь. Вообщем... - шепотом сообщила Анечка, и вжалась в стол, потому что из кабинета выглянул сам Михалыч.
- Круглова, с добрым утром! Зайди-ка ко мне!
Лиза покорно зашла.
- Ну-с, метеорит? стихийное бедствие?
- Сломался будильник и пробка у "Океана".
-Тоже сломалась?
-Нет. Вы же знаете. Николай Михалыч. Я же на автобусе... А будильник, не знаю, с вечера заводила, а он встал. Я же не специально.
- Ладно, иди, работай. Дозвонись, до Виктора Ивановича извинись и назначь новую встречу, и что бы!
- Я все поняла, Николай Михалыч, спасибо.
Лизочка вышла от начальника и уселась за рабочий стол. "Черт бы его побрал, старый совковый хрыч! сам на своей "Тойоте" видимо в пробке никогда не стоял, и часы у тебя никогда не ломались? "метеорит-стихийное бедствие", сам ты. "Иди работай!" - премного благодарна!". Набрала номер клиента.
- Виктор Иваныч...да, Елизавета Круглова...да...извините, в пробку попала...да, перенести, да... еще раз извините, нет, я постараюсь, когда вам удобно? хорошо, у вас в офисе, да, хорошо.
"Тьфу, блин, как в школе, еще дневник бы попросил! замечание за опоздание. Можно подумать! важная птица - курами торгует". Встретимся завтра у меня в офисе"" - в курятнике что ль?"
Поправляя прическу и макияж перед зеркалом, Лизочка понемногу начала приходить в себя после суматошного утра. Настроение, конечно, было испорчено окончательно и бесповоротно, но бодрое состояние духа обрести-таки удалось.
"Бумаги-бумаги, кругом одни бумаги! И откуда только берутся? Это набери, это перенабери, это вообще не то!"
Перед обедом снова показался начальник.
- Ну, что?
- Все в порядке, Николай Михалыч, мы договорились на завтра, у Виктора Ивановича.
- Хорошо, смотрите, я этого клиента всю жизнь...
- Ждали... я помню, знаю... не волнуйтесь, не упущу...
-Ну-с...- и Михалыч скрылся у себя в кабинете.
Во время обеда Анечка хвасталась новыми сапожками.
- С меховушечками такими, на каблучке. И кожа! кожа! ты посмотри какая! а?! мягкая?!
- Да, да - рассеяно проговорила Лизочка, разглядывая убитые носы своих полусапожек, которые носила не снимая уже вторую зиму.
"Кожа-то, кожа!" - мысленно передразнила она коллегу.
После обеда работа полностью вошла в колею, но неприятный осадок незадавшегося утра все равно оставался. Анечка пораньше отпросилась с работы, под предлогом неотложных и важных дел, просто свалившихся на нее из неоткуда. Лизочка знала, что дело всего одно и зовут его Сергеем.
- И чего ты в нем нашла? Ни рожи, ни кожи!
Анечка уставилась на Лизу, на мгновение, престав собираться.
- Да и денег нет...
- Не в деньгах счастье...
-А в их количестве. Знаю, слышала... Ты ж симпатичная, Анька. Давно бы кого себе побогаче подцепила, посолиднее.
- А ты, такая умная, чего тогда одна сидишь? - Анечка застегнула дубленку, и теперь поправляла капюшон.
- Не интересно...
- Ну вот, и мне тоже не интересно. Я Сережку люблю, а он меня любит.
-Любит... а чего ж замуж не зовет?
-Денег нет. Вот подкопим - тогда и поженимся...
-Тогда, это когда? Когда рак на горе свистнет?
- Дура ты, Лизка. - Анечка обижено поджала нижнюю губу, - Я думала ты умнее. Пока!
- А может я завидую... - чуть слышно проговорила Лизочка уже закрывшейся двери.
"Ну вот, а я так и зарасту одна в этих бумагах, и никто меня не найдет..." - Лизочка посидела еще немного, разбирая оставшиеся документы, потом глянула на часы и стала собираться домой.
Спешить ей было некуда. Полупустая съемная квартира, телевизор и как всегда молчавший телефон вряд ли скучали в ее отсутствие. Лизочка медленно брела к автобусной остановке. Остановилась, закурила. "По дороге зайти в магазин, купить ужин, завтрак. Батарейку для часов"
Подошел автобус. Лизочка не торопясь, вошла в салон. Под руку ее кто-то толкнул.
- Милая, пропусти! пропусти поскорей! - грязная бабулька в старом пальто, замотанная в платок, загребая одной рукой воздух, другой, пыталась схватиться за поручень. - Ой, упаду, ведь, не устою!
Лизочка брезгливо поморщилась, отойдя от поручня, и пытаясь схватиться за кресло, отряхнула полушубок в том месте, где его трогала бабка, пробормотала:
- Куда тебя несет, старая хрычовка, на ночь глядя? дома бы сидела лучше. Этот автобус до кладбища не идет, а тебе именно там самое место, - и, отвернувшись, погрузилась в собственные, невеселые мысли.
Позади послышались какие-то голоса.
- Ой, помогите, помогите! Женщине плохо!
-Ой, упала!
-Разойдитесь, разойдитесь!
-Кондуктор, кондуктор! Тут бабушке плохо!
Лизочка обернулась. Та самая бабуля, что несколько минут назад толкнула ее под руку лежала на полу, посреди расступившихся пассажиров.
Автобус остановился.
-Что с ней?
-Что там случилось?
-Эй, почему встали?
-Тут человеку плохо.
-Так высадите его, и дальше поедем!
-Или двери откройте, нас выпустите!
Все эти голоса, суета доносились до Лизочки уже как-будто издалека. В глазах на несколько секунд потемнело, в голове помутилось. Лизочка еще сильнее вцепилась в спинку кресла, а когда темнота почуть-чуть начала отступать, в голове крутилась только одна мысль. «Это же я, я пожелала ей смерти. Это я виновата!"
Из полузабытья ее вывел голос кондуктора.
- А вы чего не выходите? Автобус никуда не пойдет, пока не приедет скорая.
- И я... никуда не пойду... Она жива? - Лизочка покосилась на старушку, лежащую на грязном полу. Сейчас маленькое скрюченное тельце казалось особенно жалким. "Что она плохого мне сделала? Зачем я так сказала? она мне - "милая", а я ей - на кладбище".
- Вроде без сознания только... ну да, я не сильно разбираюсь, сейчас врачи приедут - скажут. А вы ей родственница что ль, какая, или знакомая?
- Фельдшера...
- Что?
-Фельдшера на скорой работают, не врачи...
- Да мне то какая разница. Мне поскорей бы забрали, а там - не моя забота. Вы ей кто? Дочь? Внучка? Тогда хорошо, с ней, значит, поедете, а то мне придется, а дел невпроворот.
- Никто... Я ей смерти пожелала...
Кондукторша как-то странно посмотрела на Лизочку.
-Вы понимаете, она к поручню протолкнуться пыталась, а у меня... у меня день сегодня с утра не задался... да и вообще... сгоряча я ей сказала, что на кладбище, таким как она надо... а она... я ж не знала... не думала... что она... я и Аньке сегодня со зла... Вообщем, это я виновата, я с ней поеду.
Кондуктор улыбнулась.
- Ну, мало ли, кто кому чего сказал в автобусе. Если б на самом деле слова так действовали - кондукторы бы каждый день менялись. А иногда и по два раза на дню. Но раз поедете, то хорошо. Мне значит не надо,- и ушла в кабину к водителю.
Скорой не было долго. Лизочка сидела в кресле, глядя на съежившуюся на полу старушку, и тихонько твердила про себя: "Господи, только бы она была жива, только бы скорая приехала вовремя. Господи, я же не со зла, я же не хотела, господи. Помоги...". На глаза девушки наворачивались слезы, постепенно закрывая своей пеленой и грязный салон автобуса, и скрюченное тельце на полу.
Лизочке показалось, что прошла целая вечность, прежде чем в салоне послышались голоса медиков.
- Ребят, похоже на инфаркт.
-Живая хоть еще?
-Да, вроде, да
-Грузи-грузи ее!
- А я? - встала Лизочка с места
- Родственница? Что ж вы, девушка, так плохо за мамашей своей следите?
- Я не... - попыталась было объясниться Лизочка, но не смогла.
- Садитесь тоже в машину, поедете с нами. Документы у нее где?
- Я не...- начала было снова Лизочка - не знаю, посмотрите во внутреннем кармане пальто.
- Ага.. да...они, хорошие, мои.
Скорая тронулась с места. Лизочка не понимала, что делают и говорят врачи-фельдшера-медики, ей было все равно, лишь бы помогли. Она даже не заметила, как приехали в больницу, как бабушку погрузили на каталку, как куда-то увезли. Мысли ее сосредоточенно бегали по кругу "Господи, помоги, господи, я же не со зла. Не хотела я этого, господи! Это я виновата во всем. Я!"
- Эй, девушка! Девушка, что с вами?- Молодая медичка трясла ее за плечо, - документы поступившей у вас?
-Я не... - уже в который раз начала было Лизочка, но тут почувствовала, что в руках у нее действительно находится целлофановый пакетик (видимо кто-то из медиков пихнул) - в таких обычно молоко продается, -помелькнула мысль. -Да, у меня.
- Тогда говорите, форму надо заполнить...
-Хорошо...
Лизочка достала из пакетика потрепанный, будь-то бы жеваный кем-то паспорт. В нем же страховой полис, пенсионное удостоверение, рядом то ли блокнот, то ли записная книжка без обложки.
-Ну,- нетерпеливо попросила медичка. - ФамилияИмяОчесво.
- Салтыкова Агафья Павловна, 1946 года рождения
"Ничего себе... это ей... 61 год... Это же почти три моих жизни... Агафья Павловна... Отец значит Павлом был... А Агафья, имя то какое, красивое, старое... У нас так уже никого не зовут, только если в деревнях... А я... "
- Девушка, девушка! Нет уж, давайте мне документы, я сама быстрее справлюсь.
-Да... хорошо... - Лизочка протянула медичке все, что держала в руках.
Пакет и блокнот медичка вернула.
- Это не надо!
Лизочка молча забрала вещи обратно.
В приемной, регистратуре, или как там она называется? было тихо. На потолке цыкала люминесцентная лампа, слегка шуршали под рукой медсестры бумаги. Лизочка осмотрелась. Обшарпанные грязно-зеленые стены, шкафчики с медикаментами в углу. Девушка почти успокоилась, собралась с мыслями, и начала здраво рассуждать. Ей самой начала казаться смешной мысль о том, что это она "поразила" старушку словом. "Просто старый человек, инфаркт, с кем не бывает. Совпало..." Повертела в руках блокнот. Открыла."Номера телефонов, адреса... наверняка, у нее есть родственники - надо найти кого-то, позвонить, сказать. Вдруг ее уже ищут?"
- Можно телефон, - спросила она у медсестры
- Да, конечно.
Лизочка взяла аппарат. Долго листала блокнот. "Николай Петрович, Василий Синицын... не то... Витя Коробов, Мария Ильинична, Эдуард Васильевич... Леночка... Леночка... " - долистав блокнот до конца и не найдя в нем других номеров, записанных уменьшительно-ласкательным образом, Лиза задумалась. Под Леночкой вполне могла быть записана дочь. Звонить наверняка нужно туда, но, как и что сказать?
- Так вы звоните? - поинтересовалась медичка
"Ладно, по ходу соображу" - решила Лизочка и набрала номер
Трубку долго никто не брал. Лизочка уже успела испугаться, что дома никого нет, когда наконец-то на том конце раздался хриплый мужской голос.
- Леночка? - глупо спросила Лиза.
- Нет, вам кого?
- Здравствуйте, я по поводу Агафьи Павловны... она тут...
- Ленк, - голос не стал ее слушать, - тут тебя, кажись. От матери, опять, кажись.
- Алло - в трубке послышался манерный женский голос, - Если вы от матери, то скажите, что денеги нам пока самим нужны. В этот месяце ничё не дадим.
- Да... но.
- У неё пенсия есть, хватит. Лекарства она месяц назад покупала, пусть не клянчит.
Трубку повесили.
Девушка в недоумении уставилась на аппарат. Почувствовала на себе взгляд медсестры, подняла глаза и произнесла
- Я ей не родственница. Я ей вообще никто. Она в автобусе упала, ей плохо. У кондуктора своих дел полно, вот я и...
-Бывает.
-Дочка трубку бросила...
-Тоже бывает...
- Но я ей так и не сказала..
- Я слышала...
- И что же теперь делать?
- Ничего, идите домой. Телефон дочери оставьте, мы сами позвоним, сообщим.
- А с бабуш... со старушкой, с ней все в порядке?
- Кто знает? Организм старый, инфаркт... Да вы не волнуйтесь, вам то чего, она никто вам.
- Ну да...
-Идите домой.
-До свидания
- Да уж надеюсь, не здесь - медсестра улыбнулась Лизочке на прощание.
Лизочка вышла на крыльцо, достала из сумки сигареты. Закурила.
Тусклый, горящий в редких больничных окнах свет, не мог справится с подступившей темнотой. Над лизочкиной головой, в темно-синем морозном небе искрились серебристые звезды, месяц, зацепившийся за антенну дальнего дома, лениво покачивался на ней, казалось, что это он поскрипывает сверху, а не старые больничные ворота на ветру.
"Вот и все. Я могу быть спокойна. Поступила, как пионерка. Проводила старушку. Можно с чистотой совестью идти домой. У Агафьи этой, Павловны, есть дочь, хотя видимо они и не очень ладят. Ну, а мне то, какое дело? Ей, главное, из больницы позвонят, скажут. Разберутся, вообщем." - успокоив свои мысли, Лизочка докурила сигарету и по темной, неосвещенной дорожке пошла к воротам.
"Вот так живут, люди, живут, ростят детей, мечтаю, а потом раз - и инфаркт. И самое страшное - детям все равно. А ведь всего только слово... Одно слово. Ласковое ли, грубое... слова они ведь тоже много значат... " - Лизочка остановилась, только сейчас она осознала, поняла то важное, что знала уже давно, но так тщательно сама же от себя скрывала. - "Слова, они ведь тоже много значат..."
Она всем и всегда говорила, что ни в ком и никогда не будет нуждаться, что она самостоятельна, самодостаточна. Что ей никто и никогда не будет нужен. Что ей не нужны ни жалось, ни сочувствие, не любовь. Так и получалось. Отказавшись, раз и навсегда, от чужой помощи, сама она пробивала себе дорогу, набивала свои шишки и синяки. Поначалу, рядом были знакомые, друзья, был даже влюбленный в нее молодой человек, но Лизочка их не видела и не слышала, не хотела видеть и слышать, она в них не нуждалась. И тогда ее оставили одну.
Немного удивившись неожиданно замолчавшему телефону и потянувшимся серым, скучным, однообразно-пустым вечерам у телевизора, она вскоре приняла это как должное и привыкла так жить. Только вот иногда по ночам, совсем не спалось, от чего-то так тоскливо и больно становилось на душе, так хотелось кататься по полу, и кричать о своем одиночестве и бессилии, что Лизочка вкровь искусывала губы, пытаясь сдержать рвущийся крик и скуривала по полпачки сигарет разом, а потом до утра рыдала в подушку, завывая, словно побитый волчонок. Поутрам, собираясь на работу, старательно замазывала мешки под газами тональным кремом.
Она завидовала Анечке с ее Серегой, завидовала и не понимала ее. Как можно, живя на две, столь маленькие зарплаты, не имея денег даже на то чтобы отпраздновать собственную свадьбу жить, любить и радоваться жизни?
Лизочке почему-то вдруг вспомнился Михаил, мальчик с параллельного курса университета. Как же они тогда проводили время? Гуляли, просто гуляли. Он читал ей стихи... Кажется, они даже хотели пожениться... Вернее он хотел... А она? "Глупости! Любви не бывает! Я уже пересола этот возраст! Да и ты, нищий студент? О какой любви может идти здесь речь?" Она ему врала, боялась. После стольких разочарований и неудавшихся подростковых влюбленностей, она боялась, что этот мальчик с теплыми карими глазами, едва она откроется, даст волю своим чувствам, обманет, бросит ее.
Он еще долго ей звонил. Назначал встречи, свидания, встречал ее у подъезда с цветами. Она старалась не брать трубку, записки выкидывала, а цветы хранила, рассказывая водившимся тогда еще приятельницам, что они от очередного поклонника.
А потом он исчез. Лизочка поубивалась немного, потом здраво рассудила, что так даже лучше, и с гордо поднятой головой продолжила свои путь одна. Иногда о нем доходили какие-то полусплетни-полуслухи, что, мол до сих пор один, у него какая-то фирма, торгующая компьютерами, но Лизочка так старательно гнала от себя мысли о нем, пока почти не забыла
"Так и получается... Все что бы я не говорила - сбылось... Я хотела остаться одна, я всех в этом убедила. Я себя убедила в этом. Осталась... Довольна? Ну? Нравится тебе это, а, Лизочка Круглова? Будешь теперь одна всегда, всегда.... Ни за что! " - Лизочка завернула в первый попавшийся магазин, купила там апельсинов, печенья, чай в пакетиках.- "Вряд ли эта Леночка приедет в больницу, а если и приедет, то я должна быть там, чтобы объяснить ей, рассказать, как все это произошло. А еще, когда Агафья Павловна придет в себя, надо будет перед ней срочно извиниться, объяснить, что я не со зла. Пожелать ей крепкого здоровья и скорейшего выздоровления".
Медсестра, казалось, ни капли не удивилась Лизочкиному возвращению. Сообщила:
- Родственникам мы дозвонились, они обещали подъехать сейчас. Да только поздно, умерла ваша бабушка, не приходя в сознание.
Лиза бесшумно опустилась на скамейку, пакет упал и раскрылся, апельсины покатились по полу.
- Опоздала, - тихонько проговорила она.
Дверь распахнулась и тут же с грохотом захлопнулась. Вульгарно накрашенная блондинка продефилировала к столу медсестры.
- К вам, тут, говорят, мать мою доставили. Чего надо то? Если денег на лечение - так у самих нету. А если...
-Не надо... - оборвала её медсестра, - в морге труп опознайте, умерла ваша мать... Вот женщина, которая с ней приехала.
Лизочка видела, как на лице блондинки, быстро сменяя одна другу, пронеслись тени эмоций и чувств.
- Покажите, - наконец, произнесла она.
Медсестра встала со своего места, и они с дочерью Агафьи Павловны скрылись в темном коридоре.
Обратно блондинка вернулась уже одна, разговаривая по телефону.
- Да, она. Вот и освободилась квартира. Хорошо. Продаем, значит. Или может, лучше сдадим? А то ремонт еще делать. Ладно, потом. - Остановилась перед Лизочкой, спросила - Сколько?
Лизочка не поняла.
- Сколько я вам должна? - еще раз переспросила блондинка.
Лизочка, наконец, осознала заданный ей вопрос, покачала головой.
- Ничего... не надо...
Блондинка пожала плечами и ушла.
Снова появилась медсестра.
Лизочка встала, собрала апельсины с пола.
- Тут вот... я бабушке покупала, но ей не надо.. теперь... Возьмите... печенье, апельсины и чай. Пойду я.
Медсестра с удовольствием забрала пакет.
-Такси возьмите, время позднее, транспорт уже не ходит.
- Ну, да...
- Лизочка вызвала такси. Пока ждала машину, курила сигарету за сигаретой, стоя на крыльце. Внутри было пусто и холодно.
Квартира встретила ее тишиной и темнотой. Не раздеваясь, Лизочка зажгла свет в прихожей и бросилась к телефону. Звонила домой.
- Алло, мамочка, ты не спишь? Прости, я тебя разбудила... Нет, ничего не случилось, все хорошо... Да. Нет. Просто я хотела тебе сказать, как сильно я тебя люблю и по тебе скучаю. Спокойной ночи, мамочка. Целую.
Сняла полушубок. Долго сидела у телефонного аппарата, не решаясь снова взять трубку и позвонить. Потом набрала по памяти номер. Гудок.
-Миша? Здравствуй. Разбудила? Прости. Это Лиза Круглова, если ты помнишь. Я тоже рада. Встретиться? Конечно, хочу! И еще, знаешь, это, конечно уже не важно, но... я тебя люблю!
И ночь вдруг престала казаться пустой и холодной.
15-01-2007