1
Он не был ни первым, ни третьим, и Ольга знала, что скоро он бросит её. Юрий Антонович действительно вскоре исчез. И никогда более не давал о себе знать, ни единого признака.
Когда все в патентном отделе заметили трогательную округлость её фигуры и начали расспрашивать о предстоящем браке с мужчиной, о котором сотрудницы института знали всё, что Ольга была способна произнести, она сообщила, что брак невозможен. Поскольку, возмущенно говорила Ольга, Юрий Антонович как-то странно любил её: пренебрегал традиционными утехами, уделяя особое внимание различным неподходящим частям её ухоженного тела. Среди неподходящих частей она чаще упоминала уши. Ольгу оскорбляло, что её аккуратные ушки с маленькими девственными мочками могли быть использованы для немудреных любовных игр. А ребенок... что ж, ей уже тридцать, ей нужен ребенок. Ольгу не испугал поступок Юрия Антоновича. Более того, такое мужское поведение Ольгу устраивало - отец был молод, здоров и не покушался на её дитя.
Однако ближе к родам одинокая молодая жещина запаниковала. Грузная, с отекшими ногами и отяжелевшим сердцем, Ольга чувствовала себя беспомощной и боялась оставаться дома одна. Она достала из дальнего уголка старого шкафа пачку писем, хранившихся со студенческих времен. С тех замечательных времен, когда Ольга с сокурсниками ездила собирать урожаи свеклы и картошки в сельскую местность. А там, в прозрачной березовой рощице, сквозь нежно-голубой прохладный воздух, застывший среди мелких округлых листьев - упрямо ярких особыми, еще живыми красками увядания, - однажды почувствовала Ольга внимательный взгляд. Вскоре, а также впредь на все годы учебы, будут подружки обсуждать быстротечный полевой роман, пролетевший внезапно и тихо, как желтый березовый лист. ...Просмотрев всю пачку, Ольга отбрала несколько конвертов, надписанных округлым детским подчерком.
Никто не удивился, когда в двухкомнатной квартире Ольги появился молодой человек с постоянным выражением крайнего удивления на лице - Гавриил Петрович, житель сельской местности. В нужный момент он отвез Ольгу в роддом. Подруги приносили Ольге всяческую снедь, но молодая мать её почти не ела. Среди нетронутых скромных даров лежали огромные налитые яблоки и особенно дорогой по весне - ягодка к ягодке - отборный виноград. Яблоки и виноградные гроздья были тихо принесены матерью Юрия Антоновича.
В положенный день сотрудницы патентного отдела, успокаивая встревоженную, непривычно неяркую подругу, долго дожидались, пока молодой Гавриил найдет и подгонит к роддому такси. С выражением крайнего замешательства на лице тот безропотно принял розовый пакет из рук крупной, раздраженной медсестры и беспомощно держал его, пока бледная, ослабевшая Ольга неуклюже усаживалась в старенькую, в пятнах сухой весенней грязи, машину.
К всеобщему удивлению, Ольга, имевшая фамилию из пары суффиксов и великолепную, классическую для её народа внешность, назвала девочку очень редким именем - Акулина.
Гавриил продержался два месяца - по одному до и после родов, и никто в патентном отделе не знал, по собственной ли воле или по просьбе Ольги вернулся он в свою сельскую местность. Молодая мать, серьезная, отрешенная, целиком посвятила себя ребенку, фанатично соблюдая все правила ухода и кормления. Девочка росла крепкой и здоровой, но была чрезмерно горласта - бас Акулины был отчетливо слышен на ближайшей к дому трамвайной остановке.
Через год, за который Ольга заметно располнела и перекроила-перешила всю свою одежду, она вышла на работу. Каждый день она приносила в отдел неиспользованные или почти не использованные вещи, купленные ею ещё до рождения Акулины. И сотрудницы, желая помочь Ольге, покупали нетронутую засохшую тушь в бумажных коробках и огромные, давно немодные клипсы. Вскоре патентный отдел расформировали, и Ольгу, мать-одиночку, уволили из института в связи с сокращением штатов. Ошеломленная, она собралась было подавать на свое учреждение в суд. Но тут ей внезапно повезло. Благодаря одной из подруг красивую одинокую женщину взяли патентоведом в соответствующее бюро.
Здесь, в патентной службе, Ольгу Иосифовну настигла любовь. За месяц она похудела, ожила, в глазах появился блеск, значение которого понятно каждой женщине, а мужчинами это чарующее сияние воспринимается исключительно как гончими псами - звуки охотничьих рожков.
Зрелые, здоровые, красивые, Ольга и Игорь Игоревич страстно любили друг друга, и потрясенная, посвежевшая Ольга восхищенно рассказывала о своем мужчине оторопевшим подружкам, которым утехи Юрия Антоновича представлялись теперь невинным баловством. Но вскоре Игорь Игоревич бросил Ольгу Иосифовну. О том, сколь велико было отчаяние женщины, говорит тот факт, что Ольга написала в партком письмо - с просьбой вернуть своего возлюбленного. Партийных работников взволновал составленный патентоведом обстоятельный документ. Игоря Игоревича, хотя он не был женат ни на Ольге Иосифовне, ни на иной женщине, вызвали на очередное собрание, заклеймили и выгнали - из партии и из патентного бюро.
Когда дочери исполнилось пять лет, Ольга догадалась написать брачное объявление в городскую газету. Вскоре состоялась свадьба, и в двухкомнатной квартире Ольги поселился грузный медлительный мужчина с иронично отстраненным выражением на одутловатом лице - Василий Петрович, житель ближайшего пригорода. Акулина стала звать мужчину папой - басисто, настойчиво, убежденно. Ольга, дождавшись кружевной фаты, вновь ожила и потратила все свои сбережения на новую мебель в гостиную. Из старого громоздкого шкафа Василий Иванович смастерил забавный комод с потайными ящичками и откидным столом, чтобы девочке было удобно делать уроки. Прописывать мужа у себя Ольга не стала.
Через год она оповестила подруг о необходимости представить в суд перечни подаренных ей к праздникам вещей, поскольку Василий Иванович намеревался перевезти в свой пригород ровно половину семейного имущества.
Акулина благополучно росла, круглела, наливалась. Креп и её мальчишеский басок, к которому недоверчиво прислушивались новые знакомые Ольги. Когда дочери исполнилось тринадцать, Ольга Иосифовна вышла замуж за Михаила Филипповича, высокого хрупкого мужчину, худое морщинистое личико которого постоянно выражало тревожную задумчивость. Михаил Филиппович жил в том же городе, в маленькой комнате коммунальной квартиры. Акулина называла отчима Михаилом Филипповичем - громко, басисто, категорично.
С приходом нового мужа Ольга купила на свои сбережения кухонный, в уютный мелкий цветочек, гарнитур, который едва поместился на шести метрах соответствующего помещения. Из старых кухонных шкафов Михаил Филиппович смастерил вместительную антресоль во весь потолок коридора, с люком посередине. Ольга Иосифовна приобрела также дачный участок (двадцать минут электричкой и три километра пешком). Михаил Филиппович трудился на этом участке почти четыре года.
Когда девочке исполнилось шестнадцать и голос её обрел необычайную силу, тревожный Михаил Филиппович вернулся в свою комнатку в коммунальной квартире. К тому времени Ольга Иосифовна уже не работала в патентном бюро. Она шила по импортным лекалам женские костюмы в ближайшем ателье. Ольга всегда любила шить. Она полностью обшивала свою Акулину, и сейчас её юная дочь выглядела замечательно. Крупная мускулистая девочка не была похожа на мать, с отцом имела отдаленное сходство. Впервые услышав её голос, люди вздрагивали и внимательно всматривались в неподвижное лицо с абсолютно правильными, прекрасными чертами.
При получении паспорта Акулина поменяла свое неблагозвучное имя. И Ольга оказалась матерью Эльвиры Юрьевны.
2
В семнадцатилетнем возрасте к Эльвире пришла первая любовь. Одноклассник не расставался с гитарой, сочинял песни, был невысок, хрупок, длинноволос. Его жесты были изящны, а голос - нежен и тих. Эльвира завела дневник, куда полгода записывала свои смятенные мысли. Однажды Ольга нашла эту тетрадку: по её страницам скакал невозмутимый ковбой со странным именем Забрало, в нужный момент он вынимал свой верный кольт, метко стрелял и ловко перепрыгивал через стойку бара. Акулина, впоследствии Эльвира, почти не читала книг, посвящая свободное и прочее время компьютерным играм и просмотру вестернов. Поэтому Ольга, высоко оценив динамику повествования, объяснила его появление издержками интеллектуальной жизни дочери.
Тихий длинноволосый поэт заметил могучую страсть. Но протянуть свою изящную руку и уверенно повести в дальние дали он мог только девушку слабую и несчастную. Как Эльвира почуяла это, остается загадкой. Но она легко справилась с проблемой.
Класс писал сочинение на свободную тему. Эльвира получила пятерку. Она дала почитать сочинение подружкам и изящному поэту. Она также похвасталась матери, и Ольга, удивившись необычно высокой для дочери оценке, взяла лежавшую на узкой подростковой кровати тетрадь и раскрыла её.
... "В белой, обитой белым шелком комнате стояло белое, обитое белым шелком кресло", в нем страдала печальная девушка в белом платье. Девушка страдала оттого, что её ненавидела мать, называла дочь своей ошибкой. Девушка-ошибка смотрела в раскрытое окно и представляла, как она делает шаг, другой, ступает на подоконник, смотрит вниз. Как она, назло ненавистной матери, поднимает руки и делает последний шаг, взмывает белой птицей...
Действительно, в последнее время Эльвира не только смотрела боевики, но и читала женские романы...
Ольга вдруг поняла, что немая графа в свидетельстве о рождении означает не пустоту, не нуль или начало. Этот прочерк - не могла, не имела сил подумать иначе Ольга - означает готовность к предательству во имя собственного благополучия. И эта готовность вполне могла быть передана ребенку его отцом.
Тихий одноклассник протянул Эльвире руку сочувствия и помощи. Каждый вечер Ольга открывала дверь строгому бледному мальчику в сияющей черной коже, заклепках и цепях. Длинные волосы поэта были собраны низко на затылке в аккуратный хвост. Акулина, тьфу, Эльвира выходила к жениху - и они гуляли в окрестностях двора, а потом сидели около двери на бетонных ступеньках. Идиллия длилась ровно две недели. Через полмесяца навстречу юной паре вышли четверо загорелых демобилизованных юношей, и сердце Эльвиры отлетело к одному из них, высокому и широкоплечему, легкой трепетной птицей. Впоследствии удивленная Ольга безуспешно пыталась понять, что стало причиной столь скоропалительных перемен и как с ними соотносился тот факт, что бледный изящный поэт, как оказалось, жил с матерью и сестрой в грязной, заброшенной квартире и трогательно любил свою беспутную мать-алкоголичку.
Ольга ничего еще не знала о новой любви дочери, когда ровно в полночь в дверь позвонили и она увидела на пороге четырех пьяных молодых мужчин. Страх сжал её сердце - и она встала на пути нарядной торопливой Эльвиры. Высокая, ладная девочка, стремясь к своему загорелому возлюбленному, опустила на голову матери увесистые кулаки. Та, уклоняя лицо, крепко держала дочь за сшитые ею нарядные одежды, а девочка - на глазах четырех оторопевших солдатиков - остервенело избивала не старую еще, не слабую Ольгу Иосифовну. В ту ночь Эльвира, конечно же, ушла. А Ольга сидела в темноте на лавке у подъезда, вглядываясь в редкие, проходящие мимо пары, - и на самом рассвете, в сыром промозглом тумане увидела, как двое пьяных ребят старательно волокут третьего, подтаскивают его к одному из подъездов, а рядом вышагивает Эльвира, её неземная красавица-дочь, плечом к плечу поникшего кавалера.
Вскоре избранник дочери поступил на работу то ли шофером, то ли каменщиком и перестал приходить по вечерам, а также не отвечал на телефонные звонки заплаканной Эльвиры. Его друзья продолжали отмечать благополучное окончание двух лет службы, а каменщик (или шофер), торопясь на работу, иногда сталкивался с Ольгой Иосифовной во дворе и здоровался с ней серьезно и печально. Ольга знала, что у него есть младшие брат и сестра, инвалид-отец, а мать работает продавщицей в соседнем магазине "Хлеб".
В хлопотах выпускных экзаменов и поисках работы Эльвира забыла загорелого широкоплечего избранника. В школе она начала осваивать профессию бухгалтера, теперь окончила краткосрочные бухгалтерские курсы и поступила работать в коммунальную службу. Серьезных расчетов ей, конечно, не доверяли - так, заполняла девочка второстепенные бумажки, - но и от старенького компьютера с пасьянсами не отгоняли. И Акулина, то есть Эльвира, начала свою трудовую жизнь.
Теперь домой к Эльвире часто приходили подруги и друзья, в основном молодые сантехники коммунальной службы. В друзьях числились и три бывших солдатика, продолжавших упорно отмечать свершение главного события их жизней.
3
Чтобы ей и молодежи было спокойнее, Ольга Иосифовна перебралась из большой проходной комнаты, где она спала когда-то с очередным мужем на стареньком диване (который дважды был ею собственноручно обит дорогой мебельной тканью) в бывшую детскую, на узкую подростковую кровать. Вечерами Ольга брала работу на дом и, прислушиваясь к громким голосам в проходной гостиной, просиживала с бесконечным шитьем за старенькой немецкой машинкой, выставляемой на поцарапанный, в следах жевательной резинки, откидной стол самодельного комода.
Третья любовь Эльвиры оказалась настолько сильна, что один из сантехников поселился в гостиной, где, кроме дивана, стояла мебель, отвоеванная когда-то у Василия Ивановича. Здесь же находился и телевизор, одно из последних приобретений неутомимой швеи. Растерявшаяся Ольга Иосифовна попыталась было протестовать против вселения в её жилище работника коммунальной службы, но громогласная дочь, которой недавно исполнилось восемнадцать, несколько дней втолковывала матери, что имеет право на собственную личную жизнь. К аргументам Эльвиры денно и нощно тревожно прислушивалась трамвайная остановка.
Осмотрев синяки и оценив последствия (нападая, Эльвира била мать кулаками в еще высокую грудь и пинала тяжелым каблуком полные нежные ноги), Ольга Иосифовна уступила.
Юный сантехник принял как должное и мебель, и телевизор, и кухонный, в мелкий цветочек, гарнитур. Женщину, строчившую бесконечные платья на старенькой машинке, он не замечал. Молодая пара ежедневно, по дороге с работы, покупала пачку пельменей и огурцы, дома Эльвира, в фартуке, сшитом матерью из сияющего пунцовыми розами набивного платка, готовила салат, а сантехник уверенной рукою в яркой кухонной варежке откидывал и обжаривал пельмени. Ольгу Иосифовну к столу не звали. Затем, включив телевизор, пара укладывалась на дважды обитый роскошным велюром диван.
... Однажды серым промозглым утром Ольга тихой тенью проскользнула сквозь проходную комнату, бесшумно открыла люк антресоли и, покопавшись среди старых, аккуратно уложенных вещей, достала небольшой пакет. Плотно закрыв дверь на кухню, она разложила на столе, на сером поле в розовый цветочек, пожелтелые письма и, прочитывая по очереди, рвала их мелко-мелко. Затем распахнула окно и, встав на подоконник, протянула руки навстречу бледному рассвету...
Невыносимо громко кричали встревоженные птицы. Акулина выглянула в окно и через головы соседей увидела лежащее на траве странно изломанное тело. Сантехник сразу же вызвал скорую помощь, но тело пролежало еще часа два. Оборванные при ударе бретельки позволили легкому платью сползти, обнажив безупречную грудь, на полных мягких бедрах застыли - невесомым веером - в одну секунду уложенные складки. Плоть ещё жила неведомой угасающей жизнью, когда прибыла милицейская машина в сопровождении самосвала, запыленного, в ошметках засохшего цемента. Плоть еще жила, призрачно розовея нежной кожей, когда безропотное тело перевалили через покатый борт и оно, подняв облако цементной пыли, медленно скатилось на дно кузова, сминая белоснежную ткань.
2002 г.