Бабушка Катя – папина мама. Деревенская женщина, родом из под Рязани. Образование – четыре класса церковно-приходской школы. Для того времени много! В Москву из деревни перебралась в начале первой мировой войны. Родила семерых детей, двое умерли в детстве. Пятерых (сына и четырёх дочерей) вырастила. Её муж вернулся с войны в 1916 году весь израненный, долго болел и умер, не дожив до сорока. Семья жила в такой крошечной комнатке, что спать можно было только на полу. Жили бедно, но бабушка умудрилась выучить всех детей, а трое из пятерых получили высшее образование.
На второй войне воевали трое её детей, но и это не спасло бабушку Катю от жерновов сталинского правосудия, и получила она за просто так одиннадцать лет тюрьмы. Почему именно одиннадцать, а не те же стандартные десять? Этого уже никто не скажет, да и бессмысленно искать логику там, где её отродясь не было. Мне хорошо запомнилось, как родители собирали для бабушки, а потом и для папиной сестры, редкие (сколько дозволялось) посылки, как папа без конца писал прошения, чтобы пересмотрели дела пожилой женщины и её дочери.
В счастливом для некоторых зэков 1953 году бабушка попала под амнистию по инвалидности и по возрасту Её выпустили на свободу, когда она отмотала больше половины выданного ей срока. Бабушка всегда считала, что ей повезло: ведь могли и не выпустить…
После тюрьмы она жила у нас и вместе с нами переехала в Инту. В Инте нашей семье предоставили трёхкомнатную квартиру - немыслимая роскошь по сравнению с московской коммуналкой! Я и бабушка поселились в одной комнате и это нас сблизило. Перед сном, уже лёжа по койкам, мы разговаривали на любые темы. Бывало, юный пионер горячился, не понимая, как это бабушка не осознаёт, что жизнь при социализме на много лучше, чем при царе, что колхозы – это мечта крестьянства, что светлое будущее уже наступило, а через несколько лет и вообще у нас будет коммунизм. Однако этот же пионер с большим вниманием и интересом слушал бабушкины рассказа про дореволюционную жизнь, про годы войны, про лагеря, пересылки, тюрьмы…, про то, что в её камере было шестьдесят человек и всего одна электрическая лампочка, и на всех одна бочка-параша в углу.
Всю свою жизнь прожив в крайней бедности, бабушка, по приезде в Инту, никак не могла привыкнуть к обеспеченному быту семьи большого провинциального начальника. Она боялась тратить деньги, ей казалось временным всё это наше благополучие. Она тайком запасала соль и сахар, старалась нормировать пищу и ужасалась, когда я съедал полбанки сгущёнки зараз. Сама того не подозревая бабушка весьма способствовала повышению папиного авторитета и популярности среди населения Инты, большинство которого составляли бывшие заключённые. Они и одеты были в свою прежнюю одежду – телогрейки. Телогрейка была самой распространенной одеждой в Инте того времени. Телогрейку носили осенью, зимой, весной и даже летом, которое порой мало отличалось от осени. А бабушка Катя привезла в Инту свою тюремную телогрейку и, не смотря на все папины протесты, часто одевала её, выходя на улицу. «Удобно же!», оправдывалась она.
С продуктами (даже с хлебом) в Инте, как и везде, тогда было трудно. За хлебом и молоком очереди выстраивались с раннего утра. Кто не успел, тот опоздал! Поэтому привычная к трудностям бабушка вставала ранёхонько и в своей телогрейке шла занимать очередь. В постоянно действующей очереди люди быстро сходятся, признают друг друга, ведут беседы. Бабушку уже все узнавали, но не знали, конечно, что она мать нового большого начальника. Однажды очередь привычно принялась ругать местное начальство: мол этим-то падлам в очередях стоять не надо, им всё на дом доставляют! Ругали со смаком, с подробностями, поимённо, ведь в Инте все на виду. Досталось и новому заместителю начальника комбината. Тут бабушка встряла в разговор и говорит: этого вы зря ругаете, ведь вот я – его мать, стою вместе с вами в одной очереди за хлебом.
А надо сказать, что «отсидевший» люд подсознательно узнает бывшего зэка. Кто-то спросил: «Мать, а ты где сидела?» Там-то, ответила бабуля… С того момента очередь совсем приняла бабушку за свою, а авторитет моего папы очень вырос. Но справедливости ради доложу, что бабушка не очень долго моталась по утренним очередям за хлебом. Когда до папы дошло, каким образом хлеб попадает к нему на стол, он тотчас нанял женщину, которая за плату и с большой охотой стала выполнять эту функцию.
Но папиному авторитету это уже не повредило.