Неожиданно.
Некоторые девушки находят своего принца, и принцы их за это осчастливливают по полной. Ну почти, что, замечу, спустя срок! тоже неожиданно. Хотя есть одна проблема у современного принца – отсутствует конь, окраски белой. Принц в постели не плох, хорош фактически во всём; носит даже саблю, которой когда-то не то белых рубали, не то красных. Серьёзный такой парень, кандидатурный. Но как ты этот внушающий облик ни верти, изъян одинок и непреклонен – белого коня нет, я бы даже сказал, совсем нет белого коня! Avec plaisir два-три стандартных парня идут за коня, за белого – случай особый, около десятка. “Не путай. Я тебя люблю, - укоряя, заплачет она. – Но конь – это всё-таки бОльшая половина”. Она права. Посмотрите, сопоставьте, если не верите… А с другой стороны, иные девушки спокойно себе вырастают, потому как им попадаются ****ые, сука, дебилизаторы!
Наткнувшись в прихожей на её аромат, стало совсем невыносимо. В груди жарилось и пригорало большое по анатомическим меркам сердце. Уже третий год, как должно пройти. Раскусит! Мимо зеркального отражения он минимально шарахнулся, но, дойдя до комнаты, вернулся полюбопытствовать. Хм.
В новой чистой майке и трусиках Алиса читала иноязычную литературу. Между ними однозначно что-то принято, но что, когда, как? К чёрту! Он швырнул через весь зал кожаный портфель и бесшумно тем временем пробрался за её спину, к кровати. Раскусит, если суждено.
-Подойди к свету! – скомандовала она вдруг, что даже отвлеклась; парень решил повиноваться. – Так. Теперь развернись! Что с тобой происходит?
-Ничего со мной не происходит. Что со мной может происходить, чего раньше не происходило?! Последнее желание со мной происходит. – Он рассчитывал на тягучий провал.
Алиса сделала из прочитанной страницы закладку.
-Сколько ты взял?
-Три, - наугад попытался он и, похоже, попал близко. Три – универсальная цифра, всегда выручала.
-Ладно. Быстро ты, - зевнула девушка и, поднявшись, пошла прямо на него. Зачем? Поцеловать, вероятно, дорогого с возращением. Надоело нервничать. Если отстраниться, то она может его сразу узнать. Он инстинктивно увернулся, когда происходил захват рукой, но Алиса это халатно пропустила: плюхнулась на кровать. Раскусит! Он не нашёл себе места.
-У нас дискомфорт, - выразил парень своё чувство. – Мне дали мало времени и… просили не мыслить. Не знаю, почему я выбрал именно это место. Знаешь, я… я боялся, что ничего не получиться! Кто же думал, кто думал…
-Самое главное, что мы дошли целые, невредимые и любящие. Без сомнения было бы хуже, что сегодня позади.
-Нет, - возразил он, - этого бы не было.
Алиса по-кошачьи перевернулась на четвереньки и приспустила свои в мелкую сетку трусики, которые он в ней терпеть не мог:
-Ступай!
“Ступай?! Я так и знал! – кинувшись в один из ходов, он попал на кухню. – Всё как представлял! Господи, разврат-то, разврат… А попал в тупик. Убегать, конечно, не надо было – догадается. И раскусит. Начитанная девочка, сильная: может спросить про памятный для них день, а я буду улыбаться как дурак. Действительно, оставил её раком там стоять, чувствовать себя глупо… Забирай меня обратно, Кулунг!”
Ничуть не предав внешнюю радость от процесса жизни, Алиса почему-то запрыгнула на парня с лёгким оттенком вины. (Влагалище, видно, спрятала штанишками ещё в комнате.) Потом она дала ему потрогать своё лицо: его всегда просто дикий восторг накрывал от прикосновений к нежнейшим изгибам её кожи. Позиции сдал без остатка. Покой всасывался через ладони, покой стремительно тёк по капиллярам, вызывая густую секрецию эндорфинов. Тому второму это, наверное, от него досталось.
Жестом фокусника она сдёрнула с середины стола салфетку, обнажив сочащуюся на бутербродах пармскую ветчину. C’est magnifique! Два в одном, бонус. О подтверждении вскользь упоминали. Цивилизованного мяса он не видел месяц.
-Какие вкусные бутерброды! Какая ты вся замечательная! Я ведь без хорошего мяса жить тоже не могу.
-Ты пробуй! – потрепала его Алиса.
-Я нюхаю. Мне кусок в горло не лезет.
-Стресс на работе! – заключила она с облегчением. – Буржуйская корпоративная культура. Сволочи! Если хочешь, забаррикадируемся дома на недельку. Ну? Мы же вдвоём, мы с чужой страной справимся.
Он и забыл: за окном замёрз январский Берлин. Высохшая под аравийским солнцем психика могла бы откликнуться, но квартира распространяла тепло; девушка вела себя по-русски.
-Как ты сейчас живёшь? – спросил он.
-Семимильными шагами и наполеоновскими планами! – Алиса красиво засмеялась. – Прекрасно живу! В нобелевском темпе Маркеса. Переплюнула низший слой вот, заканчиваю колледж.
-А просто “хорошо”, значит, больше не живёшь?! – пожалел он о вопросе. – Вижу, тенденция себя развивает. А у меня сломался крестик. Священник сказал, что это больная душа.
Алиса крепко обняла его:
-Я так извелась! Почему сразу не рассказал?!
Неожиданно.
Неожиданно зазвонили, забарабанили в дверь с такой прытью, будто бы хотели прервать их навеки. Он всё понял.
-Ты сама догадаешься! – отпустил он любовь, наслаждаясь длинным разъединяющим прикосновением.
Алиса шустро допрыгала до прихожей и распахнула дверь. Там стоял её озябший Семён, которого секунду назад она оставила на кухне.
-Что ты делаешь, придурок?! – опешила она.
-С работы я, - испугался Семён, хотя знал, что упрекнуть его не в чем.
-Да ты проиграл, русский! – чёрный Кулунг потёр свои розовые ладони. – Теперь ты должен взять в жёны мою старшую дочь. Сколько денег у тебя осталось?
-Две тысячи евро. А дочь твоя мне на самом деле нравится.
-Что ж, отдай. И начнём.
Март 2006