Свобода: помилование принимаемое как приговор
ТАО
Если бы эта аллея была бесконечной... Раньше она казалось Рине такой, она и сейчас тянулась далеко вперед, тревожно шумела золотыми листьями... Рина с тоской смотрела на ее дальний конец и думала о том, что когда кончится аллея, кончится то единственное хорошее, что было в ее жизни. Правда, сил менять что-то у нее не было. Рина в сотый раз спрашивала себя, что делать... В голове гулко отдавался вопрос, но ответа не было. Словно она разучилась думать.
Пока он все еще шел рядом с ней и аллея не заканчивалась, и казалось, но это была только иллюзия, что она никогда не кончится... Кончилась...
Рина не плакала ни тогда, ни потом - на самом деле так и не осознала, что произошло. Быть вместе так же естественно как дышать, так неужели он сможет уйти? Ей казалось, что это неудачная шутка и еще, что если он уйдет, то это ничего не изменит. Может, это и не изменило главного, но изменило многое, почти все...
Ким хотел свободы, а Рина и свобода в его жизни были не совместимы. Приходилось выбирать. Ким выбрал свободу.
Ощущение того, что человек рядом с тобой перестает чувствовать себя свободным - достаточно странное ощущение. Несвобода. Она такая сладкая, если это несвобода друг от друга, и такая горькая, когда человек, идущий рядом, устает от нее. Устает и уходит. Это его выбор. Он выбирает горькую свободу сладкой, почти наркотической зависимости. Он уносит с собой кусочек твоей жизни, твоего счастья, а от сердца почему-то остается лишь половина. Другую он унесет с собой, хочет он этого или нет.
Человек, идущий с тобой рядом всего мгновенье назад, сейчас уже далекий - от него остается лишь образ, воспоминание в воспаленном мозгу, которое все равно живет там, как бы ты не пыталась выгнать его оттуда. Все равно он никогда не будет для тебя чужим, не станет снова незнакомым, ведь его голова покоилась рядом с твоей подушкой, его руки касались тебя во сне. Никогда... Никогда больше.
Остаются только друзья. Они всегда рядом, и в этом, наверно, твое спасение. Пока есть они, есть ты. А он, тот человек, он ушел и уже никогда не придет назад. Встречая его на улице, ты будешь спрашивать о делах, пряча вопрос о чем-то своем, личном, в глубине глаз. Так или иначе, он прочтет этот вопрос, если осмелится заглянуть в твои глаза. Если осмелится. Как много «если»...
Как же мы будем друг без друга... Не знаю. Не знаешь... Как больно отпускать, не отпуская; страдать, не страдая; наконец, вспоминать, не вспоминая. Может, просто помнить? Память. Единственное, что вечно, да еще луна, но и ее иногда скрывают тучи. Он, вероятно, больше не позвонит. Придется привыкнуть к молчанию телефона по вечерам. Жить без его голоса - Боже, как для тебя это трудно! Но ведь можно, правда? Значит, так тому и быть, когда-нибудь это должно было случиться, как там еще говорят? С глаз долой - из сердца вон? Не тут-то было! И что теперь делать?
А самое главное - что это было? Может, это и есть любовь? Тебе казалось, или ты действительно знала, что такое любовь? Раньше. А тогда ... - только
реальность того, что вы вместе. Никаких высоких чувств, никаких возвышенных слов, просто вместе. И что теперь? Разорвано. Остались лишь обрывки воспоминаний и так много того, что лишь могло бы быть. Жизнь вообще странная штука. Надо сказать ему спасибо за все, что он дал тебе и идти дальше. Пусть его осуждают другие, но ты-то знаешь, что его не за что осуждать. Он все решил. Он сделал выбор. Для него так лучше. А тебе нужна не та свобода, что он посулил уходя. Тебе нужна свобода, дающая возможность, право не осуждать; свобода, дающая ему право на свободу. Он ушел, потому что так велит ему внутренний голос, внутренняя мудрость. Если хочешь. Каждый человек знает (ему дано это свыше), когда появиться и когда уйти. Уйти, чтобы появиться в жизни кого-то другого.
Одиночество. Неужели оно ждет тебя? Никогда больше он не будет сидеть за этим столом, курить на балконе и слушать рассказы о том, как ты провела день. Никогда больше.
Завтра ты снова будешь улыбаться. Ты ведь всегда улыбаешься. У тебя всегда все хорошо...
Ну или почти хорошо..
Она призывала в свидетели все вещи, находившиеся в квартире, словно спрашивая у них: Ну ведь все это было, правда, мне же не приснилось?! Она призывала в свидетели все те вещи, что видели, слышали и чувствовали его.. Ведь все это было?! Мне же не приснилось?! Не могло...
- В этом доме, где все полно тобой, где ты прикасался к каждой вещи... Здесь даже воздух полон тебя. Выходит, я даже дышу тобой? Это как будто мне запретили дышать, ведь я должна забыть тебя. А как можно забыть, если даже в моей крови - ты?
Легкость воздуха над тяжестью улиц. Отсутствие тебя - единственного, кто соединял в себе все. Перевернутое время, еще не начавшаяся зима. Хочу на необитаемый остров, но вместе с тобой. Холодный запах невыпавшего снега перемешивается в мозгу с твоим запахом, и уже нельзя отделить одно от другого.
Дайте, дайте мне другой воздух, другой мозг, другой мир - где нет тебя, иначе...
Я срываю маску, крича о тебе. Я кричу о тебе во весь голос, но ты не слышишь. Я срываюсь в пропасть безумия... Но даже там ты. И здесь, в моей голове, ты, лишь ты. Что же это такое?! Когда же это закончится?!
Та жизнь, в которой был он, закончилась. К этому приходилось привыкать. Изредка Рина встречала Кима на тренировках, эти редкие всречи были для нее, как наркотик. Она безумно радовалась, увидев его, но после ей становилось так больно, что тяжело было даже дышать. Еще бы! Каждое его движение знакомо до слез, но эти губы никогда не коснутся ее губ...
Рине стало бы гораздо легче, если бы не видеть его совсем, но сама она отказаться от таких, пусть даже редких, но желанных встреч, не могла. Она
даже не подозревала, что судьба приготовила ей очередное испытание, которое лишит ее и этого.
Рина занималась спортом с самого детства. Она была ориентировщицей. Самой лучшей. Рина сама не понимала, как ей удается выигрывать, но почти всегда это происходило. В шестнадцать она без труда попала в сборную... Никогда не задумывалась о том, что может все это потерять. Это была ее жизнь - вся она была в этом. Все окончилось внезапно - болезнь, тщательные проверки, обследования, тесты - все эти мучения Рина запомнила навсегда. Ей предстояло еще одно, пожалуй, самое трудное. Кабинет врача. Она - испуганная, измученная, просто уставшая - смотрит на него воспаленными глазами и ждет, что он скажет... И больше всего боится его слов.
-Очень жаль... - окончания Рина уже не услышала. Приговор прозвучал: спорт отныне не для нее.
«С сердцем не шутят!»
Боже мой, как же он, тот врач, не понял тогда, что Рина не сможет жить без спорта, без своих побед, без восторженных криков, без глупых, до боли знакомых грамот, которыми увешана вся ее комната?!
Самое обидное было, наверно, то, что с того самого дня в кабинете у врача, тренер словно перестал замечать ее...
Сначала она пыталась. Пару месяцев занималась, бегала, не снижая нагрузку, но когда после оказалась в больнице и даже ложки в руке удержать не могла... - вот тогда Рина поняла, что это конец.
И перестала приходить туда, где могла встретить его, потерянного ею, но не забытого - Кима.
- Как бы я хотела, чтобы в моей голове наступила темнота – я бы не видела в ней тебя. Я устала тебя там видеть, а еще я бы не помнила, что лишилась единственной радости: красных флажков и финишной срезки.
Весна началась внезапно и оттого удивительно. Четырнадцатого февраля. Еще не забылись вчерашняя метель, пронизывающий ветер и хмурые, нависшие над землей небеса… А сегодня небо засинело, в появившихся лужах заиграло солнце, и даже ветер стал каким-то весенним.
Рина открыла дверь и зашла в залитую солнцем квартиру. Солнечный свет залил ее душу так же, как и эти комнаты. Все вокруг приобрело некий особенный смысл, какой бывает у вещей только весной. Ею уже пахло, ее сияющее лицо отражалось в лужах, и прохожие неожиданно даже для самих себя чему-то улыбались.
Больше всего на свете в такой день ей хотелось набрать его цифры и услышать его удивленное (и радостное?) «привет», но вот уже в который раз она проходила мимо телефона, смотрела на него, в мыслях уже набирала номер, но так и не дотрагивалась до трубки.
2
Они расстались больше года назад. Он вычеркнул ее из своей жизни. Ни разу не вспомнил о ней за это время: менял девушек, как перчатки, и не одной не любил. А сейчас пошел снег.
Крупные белые хлопья падали за окном троллейбуса. Сначала ветер гонял снег по тротуарам, потом поднялась настоящая метель. В окно были видны лишь вывески вечернего города. Все остальное – люди, машины - скрылось за белой пеленой.
Первые снежинки таяли на его ресницах, а он смотрел сквозь стекло и искал в неясных силуэтах на остановках ее. Ему даже показалось, он узнал зеленую шапочку Рины, но видение тут же скрылось, троллейбус тронулся, и он так и не понял: она это была или ему просто почудилось.
Спустя время…
Рина сидит за столом. Вокруг нее хлопочет добрая тетя Лена. Вот она наливает чай, достает из сумки печенье.
- Бедная, ты моя, бедная! – восклицает она, - и ничего же у тебя нет…
Она, конечно, имеет в виду продукты, но Рина все понимает по-своему. У нее действительно ничего нет. Ничего и никого.
- Ну, что же ты чай-то не пьешь? – взволнованно спрашивает тетя Лена. Она приехала сегодня утром и сразу взяла все заботы о Рине на себя.
Рина сидит, помешивает чай ложечкой, забыв о том, что сахара в нем нет, и смотрит на стенку неживыми глазами. Вдруг отрезает: Я никуда не поеду, - и добавляет уже мягче, - вы уж извините.
Тетя Лена – это мамина бывшая однокурсница, и живет она где-то далеко отсюда, на Урале, так вот, тетя Лена растерянно молчит, а потом робко спрашивает: И как же ты здесь… одна?
- Я не хочу никуда ехать, - отвечает Рина и думает про себя: «Никуда не поеду, ни за что!»
- У меня отпуск до пятого, - говорит тетя Лена, а Рина машинально поднимает глаза к календарю, который мама купила на Новый год.
«Сегодня уже тридцать первое, - думает она, - значит, скоро уедет. Скорей бы уже.»
- Я уезжаю послезавтра, - как будто прочитав ее мысли, говорит тетя Лена, - так значит, ты не поедешь со мной? – еще раз спрашивает она, словно надеясь, что за эти минуты Рина передумала.
- Нет, - глаза Рины на секунду загорелись черным от боли огнем.
И тетя Лена сдалась. Потому что смотреть в эти черные глаза и что-то доказывать просто невозможно. Они прожигают насквозь. Огоньки в глазах Рины тут же погасли, глаза снова стали пустыми, а выражение лица почти бессмысленным.
«Что может знать эта тетя Лена о моем горе?! – с раздражением подумала Рина, - что она может знать?!»
…..у нее до сих пор трясутся руки… сколько часов назад это было? три часа? самое смешное, что руки стали трястись лишь теперь, хотя может, она просто не обращала на них внимания?
заныла спина и правая нога, потому что именно на них пришелся удар … все могло быть гораздо хуже. она даже не успела как следует испугаться…
машина – новенькая красивая тойота королла въехала прямо в их машину…
если бы она неслась на них и ударилась в переднюю часть автомобиля, тогда, наверно, было бы страшнее, а так Рина осознала, что происходит только после удара, обернувшись назад и увидев тойоту далеко от себя (от удара они пролетели не один десяток метров..)
теперь болит голова, вернее, даже не болит, а просто какая-то тяжелая, не держится на своем привычном месте, все хочется прислонить ее куда-нибудь…
Господи, как быстро меняется жизнь. Еще утром все было совсем иначе, и вот машины у них нет. Хорошо хоть бояться некогда было. Такой дикий нечеловеческий страх она уже однажды испытала, упав в порог северной реки в середине мая. Тогда она чуть не утонула и узнала, что такое инстинктивное желание жить, вернее выжить. Хотя тогда страшно было лишь одну долю секунды, после стало не до страха, надо скорей выплыть, скорей выйти из воды.. Надо…
Ее отец погиб в ДТП больше десяти лет назад, интересно, а он почувствовал, понял ли он вообще, что происходит… или не успел?
Странный вопрос, но теперь он ее заинтересовал. Понял или нет? Понял или нет… Спину ломит все сильнее, нога тоже ноет и ноет, а мама все не приходит… Да, а где она – мама? Где мама?!! – так Рина пришла в себя….
Чемодан тети Лены уже в прихожей. Сегодня она уезжает. Она уже готова выйти, но все не может проститься с Риной.
- Как же ты здесь? – в сотый раз спрашивает она. Рина только морщится в ответ. Ей не терпится выпроводить всех из дома: тетю Лену, сердобольных соседок - и остаться одной. Ну вот, наконец-то! Дверь закрывается . Цирк окончен.
Дни потянулись бесконечной чередой. Четыре стены, три комнаты и гнетущая тишина. Больше ничего.
Вокруг те же вещи, что и раньше; все так же, но пустота душит изнутри, потолок давит. А еще эти сожаления и никому не нужные соболезнования. По правде говоря, Рина даже не плакала – лишь потому, что слезы вызывают жалость, а жалость ей не нужна.
Спустя два месяца Рина идет по снежной тропинке где-то в лесу. И как это она согласилась пойти туда? Хотя в последнее время ей все безразлично, в том числе и куда идти. Ее бережно поддерживает под руку Юля – спортсменка, давняя подруга.
- Зачем мы туда идем? – капризно спрашивает Рина.
- Что за вопрос? Тебе полезно бывать на природе. Ты же никуда не выходишь, ни с кем не разговариваешь… Рина, пора начинать жить, слышишь?…
Рина на это не отвечает. Девушки продолжают путь молча.
…Сегодня тренировочный старт. Морозец, что надо. Снег хрустит под ногами, застывшие во сне деревья купаются в солнечных лучах; все улыбаются, суетятся – и готовятся к предстоящему старту.
Лыжни здорово накатаны. Все лица знакомы. И так радостно, даже без особой причины. Оттого, что воскресенье, что день погожий, что он именно здесь, а не где-то еще. Ким уже ощущает знакомый предстартовый азарт, и вдруг взгляд его упирается в темные глаза, похожие на омут. Неживые глаза. Губы еще пытаются улыбаться, а вот глаза нет. Эта девушка в синей курточке – единственная, кто не улыбается в пестрой толпе. Она какая-то иная, как-то отличается от всех, завораживает этим и пугает одновременно. Она похожа на потерянного ребенка, который вот-вот закричит от боли, что прячется на дне омута. Такое знакомое лицо! Но глаза…
Остаток времени до старта проходит как-то чересчур быстро. Никакой радости нет и в помине. Ким машинально готовится к старту, машинально разминается, получает карту… Вот, его минута – он стартует и всю дистанцию пытается сосредоточиться – безрезультатно…
Совершенно несвойственное Киму состояние. Обычно его нельзя отвлечь, он не думает ни о чем, кроме ориентирования (ориентиров, привязок и лучших вариантов…), но сегодня голова отказывается служить ему. Ким делает недопустимые, немыслимые ошибки и с каждой минутой теряет свои шансы на победу.
Задолго до финиша Ким понял, что дистанция не удалась. Он не сумел подавить в себе еще не осознанное воспоминание, которое и мешало ему. «Кто эта девушка?»
На финише все смотрят на Кима с недоумением: так плохо он еще никогда не бегал… Но Ким не замечает этого, он ищет глазами ту девушку. «Она с Юлей», - понимает он. Осталось узнать у Юли, кто она.
На его вопрос Юля грустно качает головой.
- Ты что, не узнал Рину? – наконец спрашивает она.
- Какую Рину? – страшная догадка…
- Это Рина. Ланева Рина.
Ким в изумлении оборачивается.
«Моя Рина?»- по старой привычке он все еще называет ее «своей»,
- Рина? – задумчиво повторяет он, - но что с ней?
Юля вздыхает и начинает объяснять:
- Пару месяцев назад они с мамой попали в автокатастрофу. Теперь она одна осталась…
- Вот как…
Юля уходит обратно к подруге. Ким остается один.
- Но она же другая…- не понимает он.
Ким смотрит на эту девушку – потерянную, опустошенную, замкнутую и такую чужую – и не верит, что эта девушка и та Рина, которую он знал, один и тот же человек.
В это время Рина начинает теребить Юлю: Уйдем. Уйдем отсюда, прошу тебя, - из ее глаз готовы брызнуть слезы.
- Сейчас. Подожди минутку, - говорит ей Юля и растворяется в толпе.
А Рина тонет в своих воспоминаниях, оттого ей и хочется сбежать. Никого не видеть, никого не слышать! Отчего она не может так же беспечно улыбаться, отчего все они кажутся ей чужими, отчего?!…
Вдруг Рина слышит свое имя. Со страхом оборачивается – и видит его, Кима.
На миг Киму показалось, что черная завеса растаяла в ее глазах. Ким увидел боль и страх в них, но в ту же секунду нервы Рины не выдержали – ей стало плохо.
Вся боль нахлынула разом. Наверно, она сходит с ума! Рину раздирало на части, инстинктивно она шагнула к нему, не сознавая, что делает…
Ким едва успел подхватить ее, потому что в то же мгновение Рина лишилась сознания.
К нему в испуге подбежала Юля:
- Что с ней?
- Не знаю, но надо отвести домой.
- Поможешь мне? – Юля с надеждой смотрела на Кима.
- Только вещи возьму и вернусь.
Рина с усилием открыла глаза и увидела свою комнату. Голубые обои на стенах. Все кажется обычным, но внезапно Рина вспоминает, что была на соревнованиях, в лесу…
- Как же я сюда попала? – задается вопросом она.
Когда в комнату зашел Ким, Рина решила, что спит, и все это ей – снится.
- Проснулась? – спросил он. И Рина поняла вдруг, что это не сон.
- Ким, что ты здесь делаешь? – назвать его по имени оказалось чрезвычайно трудно. Слишком невероятным было само его наличие его в этой квартире и в этой комнате.
- Ты потеряла сознание в лесу, и мы с Юлей отвезли тебя домой, вызвали врача, потому что ты не приходила в себя – он сделал тебе укол, и ты спала еще часа три. А Юля не могла остаться и попросила меня присмотреть за тобой, - объясняет Ким.
- Тебя? – незаметно для себя переспрашивает Рина, а Ким делает вид, что не слышал вопроса.
- Так значит уже поздно, тебе, наверно, пора? – этот вопрос надо было задать.
- Давай я сварю тебе кофе? – вместо ответа предлагает он.
- Свари, - и вот выяснение откладывается на неопределенное время, но Рина не знает, хорошо это или плохо.
- Ты хочешь, чтобы я ушел? – наконец спрашивает Ким.
- Я не хочу, чтобы ты меня жалел, - спустя пару минут отвечает Рина.
Жалость людей унижает - это Рина знает точно, а он здесь из жалости. Да и как он может остаться, на каком основании? Пусть лучше уходит и больше никогда,
никогда не появляется в ее жизни! Появление Кима затронуло что-то самое больное; рана, которая начала затягиваться, вновь открылась.
- Причем тут жалость? Жалость людей унижает, - и почему он читает ее мысли?
- Просто я не могу оставить тебя одну, тебе же плохо одной, даже не пытайся это отрицать. Я ведь прав…
И почему он считает себя вправе говорить ей все это? Почему?
Но как ни странно, если тете Лене Рина могла говорить все, что ей вздумается, доказывать и спорить, то с Кимом говорить было трудно, если не сказать невозможно.
- Ты сама-то хочешь, чтобы я ушел?
Уже три месяца Рина ни о чем не задумывалась. Один вопрос волновал ее, но это было скорее на бессознательном, клеточном уровне: зачем все это? И вдруг сейчас Ким поставил ее в тупик. Она нашла силы спросить:
- А ты действительно хочешь остаться? Если не из жалости, то почему?
Тут пришел черед задумываться Киму.
- Разве тебе хорошо одной в этой квартире? Юля сказала, что ты месяцами не выходила на улицу. Разве так можно, Рина? Мне кажется, пора вспомнить, что жизнь не заканчивалась и что за пределами этой комнаты все еще существует жизнь.
- А при чем тут ты?
- Но я ведь не чужой тебе человек, я хочу помочь тебе, но не раньше, чем ты сама этого захочешь. А сейчас я ухожу. Если тебе что-то понадобится, позвони, - и Ким ушел.
А Рина осталась одна в пустой квартире. Сначала она обрадовалась тому, что он ушел.
«Пускай катится к черту!» – подумала она. Но радость была недолгой, потом на смену ей пришло недоумение и злость.
«Как он мог оставить меня одну?! Как он мог снова меня бросить?» – и тут Рина задумалась.
- Что же это такое, - начала размышлять она, - стоило ему появиться, как я уже высказываю претензии. Он имел полное право не помогать Юле, вполне мог уйти, так в чем я его упрекаю? – тут Рина вспомнила последнюю фразу Кима: «Если тебе что-то понадобится, - позвони!»
«Позвони, позвони…» – звенело в голове, но с давних пор Рина не звонила молодым людям, особенно тем, которые ей нравились. Это было некое табу. Ей приходилось переступать через себя, набирая цифры, поэтому однажды Рина решила больше себя не мучить и перестала звонить. Совсем.
Рина и сейчас звонить не стала. Она легла спать, а на следующий день с утра вышла побродить по улицам. На улицу она действительно в последнее время выходила крайне редко.
«А жизнь-то и правда продолжается», - подумала она.
Пришла домой, и в голове всплыли шесть цифр, которые она никогда не забывала. Рина подошла к телефону и с легкостью, какой прежде никогда не испытывала, набрала их. Услышала голос в трубке – Его голос, но заговорить почему-то не смогла…
- Рина, это ты? – вдруг понял Ким, - Не вешай трубку, слышишь? Слышишь меня? – он сказал это с такой заботой, что Рина внезапно заплакала. Ей захотелось простой человеческой жалости. И именно от него.
- Я сейчас приеду, Рина, слышишь? Жди, - в трубке раздались короткие гудки…
Рина не помнила, как провела то время, пока Ким добирался до нее. В памяти навсегда запечатлелся момент, когда она открыла дверь, и, глядя друг на друга, они стояли минуту или две. Искали друг друга в этих почти незнакомых людях, какими стали за это время. Теперь они могли быть вместе, потому что дали друг другу свободу; свободу, позволившую каждому сделать свой выбор.
Каждый человек имеет право на свободу. Всегда. А главное, право и обязанность дарить ее кому-то еще.
2001-2003