Время летело незаметно. Через несколько дней я уже в достаточной мере освоился с ритмом жизни на корвете, все больше сближая его довольно высокие нормы с собственными. Я все сильнее ощущал себя неотъемлемой частью экипажа, важной деталью в огромном и сложном организме под названием АНГЕЛ Х. В организме, где не было ничего лишнего, и где все подчинялось одной общей цели. Хотя АНГЕЛ и напоминал "целый мир в шляпной коробке", я прекрасно представлял себе, какие трудности могли возникнуть при длительном пребывании нескольких разных людей в замкнутом пространстве. Несмотря на многочисленными современные методики в их решении, проблема по-прежнему оставалась проблемой, особенно остро проявляясь в экипажах, членами которых являлись представители сильно отличающихся друг от друга видов. К счастью население АНГЕЛА составляли только люди, хотя и разных галактических рас, к тому же, благодаря строгой субординации и полному доминированию интересов коллектива над личными, немногочисленному экипажу корвета с успехом удавалось с этой проблемой справляться. Являясь обладателем неопределенного типа темперамента и отсутствием опасных амбиций, я всегда довольно легко вливался в любой коллектив, хотя и у меня случались мгновения необъяснимой раздражительности или непреодолимой тяги к уединению. До сих пор мне легко удавалось контролировать и то и другое, и я очень надеялся, что мои новые коллеги примут меня как одного из них. Очень кстати пришелся назначенный командиром бал, когда счастливейшим образом оправдались мои главные надежды и чаяния. Мне никогда не забыть, как под бриллиантовой россыпью звезд и сводом сверкающей радуги я произносил торжественные слова клятвы верности АНГЕЛУ Х и его славным традициям, как среди рукотворного благоухающего рая я пережил счастливые мгновения в центре всеобщего внимания, как через добрый взгляд сурового звездного капитана и объятия Лью, Юджина и Норы я, с трудом скрывая подступившие слезы, вступил в маленькую, но очень дружную семью, именуемую экипажем АНГЕЛА. Лишь одна, на первый взгляд незначительная деталь, осталась для меня скрытой за глухой стеной секретности. Я обратил внимание на знаки отличия и наградные планки на костюмах Анжел, Юджина и Лью, которые они надели к балу в мою честь. Такие, насколько мне было известно, носили офицеры боевых кораблей и регулярных галактических сил, а некоторые ордена и вовсе вручались исключительно за высокие заслуги в военных действиях. Я направил свой интерес за завесу таинственности, но мои попытки были мягко отклонены. Даже Нора не захотела касаться этой темы, убедив меня, что речь не шла о каком-то недоверии по отношению к моей еще не проверенной персоне. Возможно, я попросту торопил события, и время, когда я буду посвящен в эту тайну, еще не пришло.
Вскоре я окончательно влился в общий поток, самостоятельно приступив к выполнению своих обязанностей, которых оказалось даже больше, чем я предполагал раньше. Большую часть времени отнимали разного рода регламентные работы; мне приходилось буквально шаг за шагом прочесывать бесконечный лабиринт корвета в поисках нужных мне узлов, чтобы затем испытывать их ресурсы, демонтировать, изучать в мастерской и вновь возвращать на место. И без того вымотанный своими бесконечными странствиями, я каждый день, к тому же, был вынужден отправляться в тренажерный зал, где оставлял остатки своих сил, и было не редкостью, когда я засыпал прямо во время вибромассажа. Пару раз мне удалось выкроить время для посещения модуля психоразгрузки, где за время коротких сеансов я учился развивать свое воображение для создание более или менее связных чувственных образов, благодаря которым я на некоторое время мог погрузиться в мир собственных мыслей и фантазий. Требовался определенный навык, без которого материализованные образы напоминали сны с разрозненными и порой абсурдными фрагментами.
К счастью, мне было некогда раздумывать о том, ради чего я поменял свою размеренную жизнь на Бенеди, иначе я мог допустить слабость, пожалев о правильности сделанного выбора. Работа на корвете было везде и почти постоянно; из нее состояла практически вся жизнь на его борту. Я даже не допускал мысли, что ее и без того бешенный ритм может еще сколько-нибудь ускориться. Но это случилось, когда настал день, и пришла пора "сниматься с якоря", закончив дрейф и взяв курс через повседневность к приключениям и опасностям, таившимся где-то в глубине звездной бездны. По этому поводу был объявлен настоящий аврал - тяжелое испытание не только для меня, но и всех остальных членов экипажа. Юджин просиживал в кресле пилота сутками, не оставляя свой пост даже на вахты, так как ему было необходимо особенно тщательно подготовиться к главной партии в предстоящем "концерте". Впервые за долгое время я снова увидел Анжел, которая теперь почти все время находилась возле Юджина. А вечно цветущая Лью, напротив, пропала из виду, не покидая модуль координации и управления. Она напряженно работала, согласуя с Мозгом полетный курс АНГЕЛА, что было самой сложной задачей. Прыжки в гиперпространстве, особенно длинные, всегда сопряжены с некоторой долей опасности для самого корабля и его экипажа, так как в условиях постоянно менявшейся вселенной было весьма трудно рассчитать точный вектор к точке назначения и при этом избежать вероятного риска столкновения с некими космическими объектами. К тому же, многие области галактики по-прежнему оставались неисследованными, и отсутствовали даже приблизительные атласы некоторых известных, поэтому самая ничтожная погрешность в выверенном курсе могла повлечь потери ориентации, вероятно фатальной. Нора была занята проверкой и подготовкой персональных криокапсул - наших постелей на время гиперпрыжка. Экипажу предстояло пролететь жуткое расстояние меж звезд, пребывая в состоянии искусственного сна, призванного уберечь хрупкие тела от генетических деформаций и физиологического старения. Пока человеческий разум не нашел иного способа перемещения в пространстве, нежели последовательного движения от начальной точки к конечной, гиперсон оставался единственно возможным для сверхдальних путешествий живых организмов. Даже открытие нелинейности гиперпространства и использование его для контролируемых прыжков не смогли значительно укротить чудовищные расстояния космоса, по-прежнему серьезно ограничивая достижимые пределы.
Забот хватало и мне. Я разрывался между Центральным постом и различными модулями корабля, проверяя готовность многочисленных функциональных узлов длительному перелету. Время от времени я задерживался в мастерской, когда работоспособность каких-либо узлов вызывала сомнение. Все данные заносились в технический сервер в помещении Центрального поста, автоматически дублируясь на места пилота и командира.
Наконец, все было готово к старту. Я в ожидании сидел в своем передвижном кресле, когда на Центральном посту появилась совершенно измученная, но светившаяся счастьем Лью.
- Все готово, командир, - доложила она, - Мозг приступил к выполнению программы гиперпрыжка.
Анжел поблагодарила ее и всех нас и призвала экипаж занять свои рабочие места на Посту. Теперь слаженная работа четырех человек пошла полным ходом. Юджин принял управление, точными манипуляциями отрабатывая уже отрепетированную процедуру. Анжел отдавала короткие команды, контролируя процесс инициации Прыжка и статуса разных модулей, я сообщал о состоянии рабочих систем АНГЕЛА. Изредка поглядывая на моих коллег, я видел их сосредоточенные лица и напряженные взгляды - каждый был полностью поглощен своей работой, проявляя порой абсурдную серьезность.
Маневр начался. По пришедшему в движение звездному небу можно было догадаться, что АНГЕЛ разворачивался, ложась на заданный курс. Пройдет еще достаточно много времени, пока корвет выйдет на стартовую позицию и начнет постепенное ускорение, и когда включатся маршевые двигатели, чтобы разогнать АНГЕЛ до субсветовой скорости и, переведя на гиперпространственный уровень, бросить на бесконечность вперед. К тому времени весь экипаж уже будет находиться в глубоком сне без сновидений. Лишь когда корабль окажется неподалеку от пункта назначения и закончит торможение, Мозг выведет людей из состояния анабиоза.
Я сидел в своем рабочем кресле, наблюдая за показателями на сервисных дисплеях. Приготовления к программе полета были завершены, и я уже не старался вникнуть в беспрестанно менявшиеся графики, столбцы цифр и знаков, о содержании некоторых из них я все еще мог судить только предположительно. Голографическая сфера навигационной карты двигалась, означая движение корабля, сквозь смотровой витраж Поста было видно, что скорость АНГЕЛА заметно возросла. Для меня все происходившее было впервые, и поэтому я страшно волновался. За всю свою жизнь я ни разу не покидал пределы бенедианской системы и до сих пор не мог поверить в то, что мне предстоит совершить путешествие возможно так далеко, что я и не мог себе представить. Вероятно, что впредь я больше никогда не увижу свою родную планету и закончу свои дни где-нибудь на затворках Вселенной, скитаясь в межзвездной пустоте, без твердой почвы под ногами. Во мне все еще жил житель Бенеди, и его присутствие вселяло смятенное чувство и мысли, но я даже не сомневался, что скоро дух астролетчика возьмет верх над приземленной натурой.
Наконец, Анжел встала и пригласила нас проследовать в анабиозный зал, где нашего прихода уже ожидала Нора. Я перевел систему мониторинга в режим автоконтроля и последовал за командиром. За нами, словно нехотя, побрела Лью, дольше всех на Посту задержался Юджин, проверяя правильность завершения сложной процедуры запуска.
- Добро пожаловать в "царство сна", - встретила нас дежурной в данной ситуации шуткой Нора. Гиперсон, по-видимому не являлся чем-то очень приятным, и требовалось как-то сгладить тревожное ожидание предстоявшего.
"Гробницы" с криокамерами были готовы; прозрачные колпаки, армированные прочнейшим стекловолокном, были откинуты, мониторы лучились готовностью принять клиента. Анжел остановилась возле своей кабины и, расстегивая комбинезон, произнесла: - Всем спасибо за работу. Спокойных снов. До встречи в дальнем космосе.
Очевидно, что за спиной у командира было уже достаточно много криоснов, давно ставших привычкой, но мне показалось, что ее слова прозвучали с заметной горечью, будто в последний раз. Я много слышал о случаях, когда целые экипажи, пребывавшие в анабиозе, гибли вместе со своим кораблем, даже не осознав трагедии собственной смерти. Хотя большинство звездных бортов оснащались предельно надежными криокамерами, которые в кризисной ситуации автоматически загружались в автономные модули, превращаясь в самодостаточную систему, способную сколь угодно долго поддерживать жизнедеятельность организма внутри камеры, коварство безграничного космоса заключалось в том, что дрейф такого модуля мог стать вечным странствием без единого шанса на спасение. И, по всей видимости, командир не могла не допускать вероятность и такого исхода.
Было нелегко отправляться в свой "склеп" с такими мыслями, но, преодолев слабость, я разделся и взобрался на свое ложе. Мне вдруг стало очень неуютно и холодно, я поежился, но посланный в тело импульс, мгновенно заставил напряженное тело расслабиться, и мои руки и ноги послушно легли специально выработанные для них углубления в губчатом дне капсулы. Легкая паутина датчиков легко опустилась на лоб, грудь, запястья и бедра, прозрачная крышка "саркофага" мягко захлопнулась. Воздух внутри посвежел и наполнился приятным ароматом, датчики на теле завибрировали, посылая едва ощутимые разряды. Я почти перестал ощущать свое тело, веки закрылись сами собой, наполнив все вокруг мраком. Я продолжал пребывать в сознании, мысленно наблюдая за происходящим. Внезапно мне показалось, что я начинаю вращаться, словно угодив в незримый водоворот. Вращение все усиливалось, увлекая меня все глубже и глубже во мрак неизвестности. Звон в ушах исчез, оставляя меня наедине с абсолютным безмолвием и темнотой, которая продолжала сгущаться, становясь такой плотной, что мысли, казалось, увязали, останавливая свой бег, и все мое естество обретало покой, бесследно растворяясь в молчаливой пустоте.
Нора заняла свое место в кабине позже всех. Как медик, она обошла всех членов экипажа, убеждаясь в правильности соблюдения процесса погружения в состояние анабиоза, и лишь после этого позволила заняться собой. Но ни я, ни кто другой не знал об этом - все мы уже находились в глубоком сне, лишенном сновидений.