День, когда маленький Тёма нашел в дальнем углу пыльного чулана неизвестно кем и когда позабытый сачок, предопределил его дальнейшую судьбу. Конечно, в тот миг он даже не догадывался об этом, а, как любой нормальный ребенок, обрадовался новой игрушке и побежал на улицу ловить бабочек. Первым его трофеем стала желтовато-белая капустница, имевшая несчастье залететь на бабушкин огород. Тёме вдруг захотелось оставить ее себе на память. Но как это сделать? Бабочка явно не собиралась сидеть на месте, а, наоборот, отчаянно била крыльями, в надежде вырваться и вновь обрести свободу. Тогда-то папа и показал Артёмке, как лишить бедное насекомое воли, всего лишь пришпилив его булавкой к деревянной оконной раме. Так было положено начало богатой коллекции бабочек, которую Артём с азартом и упорством собирал вот уже без малого двадцать пять лет.
Однажды выбрав свой путь, он уже ни на йоту не отступал и не сворачивал с заданного курса. Посвятив себя изучению бабочек, он, несмотря на юный, для человека науки, возраст, защитил диссертацию и имел некоторую известность в университетских кругах. Из многочисленных экспедиций и командировок в разные уголки земного шара он неизменно привозил новые экземпляры для пополнения своей коллекции.
Поймав очередную бабочку, Артём усыплял ее эфиром, затем насаживал хрупкое, податливое тельце на длинную, острую иглу-шпильку и с любовью укладывал на ватную подушку. Некоторые бабочки, очнувшись от действия эфира, начинали, как когда-то в Тёмкином детстве, с остервенением бить крыльями. Однако случалось это нечасто и продолжалось обычно недолго. Большинство же маленьких красавиц засыпали и засыхали, так и не сумев осознать своего конца. Высушенные бабочки помещались в деревянные коробочки со стеклянными крышками – некое подобие саркофагов, и выставлялись на полки, где о них вскоре забывали – погоня за новыми экземплярами уже занимала все мысли Артёма.
Ника появилась в его жизни внезапно – просто впорхнула яркой бабочкой-однодневкой, нечаянно задев своим невесомым крылышком какую-то, доселе неведомую, струнку его души. Своими нежными, изящными руками она будто бы накинула прозрачную марлю сачка. Своим глубоким, насыщенным голосом, дарящим надежду, своими мягкими, пухлыми губами, обещающими безумные ласки, своим грациозным телом, манящим в неведомое, она, подобно эфиру, усыпила его, лишила воли и сил. И, наконец, своим высоким, тонким каблучком, который по иронии судьбы назывался «шпилька», она пронзила его сердце насквозь, навеки лишив надежды вновь обрести свободу.
А потом…потом она потеряла к нему всякий интерес, начав поиски нового экземпляра для своей уже немалой коллекции.