Огромнейшее здание Правительства Федерации рухнуло, в самом что ни на есть пря-мом смысле слова, рухнуло. Не сразу: поначалу осела одна толстенная стена с левой сторо-ны фасада, под ней исчез, расползся, рассыпался крепкий, рассчитанный на вечность и взрывную волну от ядерного взрыва, фундамент; потом постепенно начал рассыпаться фа-сад здания - самые совершенные строительные материалы не отечественного производства, а это так всегда в нашем Отечестве - все импортное считалось самым качественным, с ката-строфической скоростью превращались в труху, в пыль. К тому моменту, когда архитектур-ный монстр, обитель власти распался в прах, людей, чиновников и членов правительства успели эвакуировать. Но на этом разруха не окончилась: превращалось в мелкую сероватую пыль все, что окружало дом правительства, все что строилось века и на века и никто ничего не мог поделать. Вот тогда началась настоящая паника: выли сирены, кричали и бегали государственные люди в военном и штацком, а жители отчаянно спешили покинуть места обжитые и обетованные. Что-то напоминало картину Брюллова “Последний день Помпеи”, но не было извержения вулкана, не было молний, землетрясений. Поразительно, но небо было чистое и синие-синие, солнце светило весело и ярко, как и должно светить солнце в начале мая, когда так много праздников в календаре, да и не только. Но была разруха, над-вигалась неизбежная катастрофа и очень скоро вся столица могла превратится в труху, пыль - она могла исчезнуть, как дом правительства. И виной всему была маленькая бакте-рия, очень маленькая и очень живучая, и очень плодовитая. В мире много бактерий - мир не может жить без бактерий, включая и самого человека. Есть, разумеется, бактерии болезне-творные, но с ними борются, их уничтожают - они такие маленькие и такие беззащитные. Но эта бактерия была особенная - никакие, из известных средств борьбы с бактериями, не могли остановить бурный ее рост потому что она питалась... бетоном, цементом, кирпичом, асфальтом - строительными материалами, в общем-то. Вы представляете - сколько у нее было пищи в большом мегаполисе?
Бактерию обнаружили немного раньше, чем рухнуло здание правительства, но никто не мог понять откуда она взялась и как с ней бороться. Институт, в котором поначалу ис-следовали эту непонятную форму жизни, рухнул сам - лаборант, как и все лаборанты, был небрежен и уронил несколько капель штампа на пол. Маститые ученные других институтов даже не знали с какого конца подойти к пробиркам с обычными, на первый взгляд, боль-шими колониями маленьких организмов. Все их огромные знания оказались никому не нужны в ситуации, когда они не знали что это такое. Не будем уж так критичны к совре-менной науке - она то сразу определила, что эти бактерии гибнут от большой температуры, от огня значит, что их уничтожают сильно концентрированные соляная, серная и фосфор-ная кислота. Но ведь не обольешь кислотой или напалмом престижные районы, где жили члены правительства, их громадные загородные дома, рестораны и притоны, куда был зане-сен штамп. Конечно, можно было бы уничтожить хрущевки, где жили технические работ-ники, обслуживающий персонал, но метро в котором они ездят на работу - это же не просто метро, это тоже часть правительственных учреждений, часть власти...
Вся столица постепенно превращалась в пыль и исчезала с лица Земли. Недруги не долго радовались. Вскорее они обнаружили, что бактерия занесена и на их территории - они же были частыми гостями нашей столицы, стараясь своровать и свою часть денег, зара-ботанную кем-то, или еще каким-то образом еще нагадить и навредить.
Работали мощные компьютеры, доводили себя до головной боли, стараясь разгадать очередную загадку природы, величайшие ученные; упорно искали и истребляли всех врагов самые могучие тайные спецслужбы, а служители культа подсчитывали неожиданно свали-вавшуюся на них мишуру, которую они называли богатством - в отчаянии люди всегда ищут какую-то высшую силу и стараются ее подкупить. Люди, придумавшие деньги, богат-ства и клады, думают, что все в мире можно купить, даже высшую силу, которую они, кста-ти, тоже придумали.
Если быть кратким, то можно сказать, что все нагромождения строительных сооруже-ний на планете могли в скорее исчезнуть, то есть - конец цивилизации, который так долго предсказывали люди, обозленные на короткий век своей жизни, медленно, но уверенно приближался или уже начался.
И вот тут белый телефон с позолоченным гербом, подключенный к самой секретной в мире системе правительственной связи зазвонил. Трубку поднял глава службы безопасно-сти государства и одновременно включилось несколько десятков записывающих и прослу-шивающих устройства во всех частях мира. Для тех кто не знает - все самые секретные каналы связи прослушиваются, так что звоните с телефонов-автоматов.
- Слушаю! - рявкнул в трубку глава службы безопасности. Обычно спокойный, ни го-лосом, ни одним мускулом лица, не выдающий своих мыслей, опытный разведчик, интри-ган и аферист в последнее время не выдерживал потока информации о необычном разру-шении, самого бесполезного потока, потому что никакой полезной информации в нем не было. Впервые в жизни он ощущал, что чего-то не понимает и осознание своей беспомощ-ности перед неизвестностью злило, отбирало последние силы, отключало контроль за рас-судком. Вчера даже в присутствии жены назвал Президента старым идиотом, хотя раньше он никогда не говорил правды. Жена, как и положено, донесла кому следует и этот донос, что естественно, попал к ее мужу - ну как тут сохранять спокойствие.
- Докладывает начальник аналитического департамента.
- Опять какая-то херня? - Раздраженно спросил глава службы безопасности великой державы, - Я разгоню на хрен ваш аналитический департамент от которого пользы меньше чем от анального отверстия, если опять у вас ни хрена нет!...
- О, эти русские так любят “хрен” говорить, - улыбнулся заокеанский президент вра-жеского государства (дружеских государств то не бывает вовсе), слушая разговор началь-ника службы безопасности, хотя ему уже было не до смеха - на знаменитом холме начались похожие разрушения, кто-то занес бактерию. Люди из секретными лицами докладывали, что это сделали враги, но эту бактерию они занесли случайно сами...
- Вроде есть нужная информация, - с некой радостью докладывал начальник аналити-ческого департамента. И несколько десятков пар ушей на всех континентах Земли с надеж-дой начали прислушиваться к недовольному сопению главы службы безопасности.
- Так вроде или есть?! Таку твою мать! - рявкнул опять грозный повелитель безопас-ности родного государства.
- Так точно. Обнаружен тот кто изобрел этот штамп и заразил им Дом Правительства.
- Что-о-о! И ты молчал... - Отвечающий за безопасность был очень опасным челове-ком, особенно когда чувствовал, что его хотят подставить, подсидеть, насолить - доброка-чественно нагадить, значит. Он то хорошо понимал: раз есть такая информация, то появи-лась она гораздо раньше и уже давно (правда, что считать сроком давности) разрабатыва-лась, а значит о ней знают многие, но не он, который должен был знать первым, - Да ты знаешь, как это называется?...
- Прошу мне не тыкать, - на другом конце провода с дрожащей твердостью зазвучал голос начальника аналитического департамента, голос всего-навсего четвертого зама главы службы государственной безопасности.
- Да-а... - у самого главного, как он сам думал о себе и своем служебном месте (я знаю - так многие думают), человека в государстве, перехватило дыхание и ему показалось, что он знает где находится его горячее сердце - слева, а может и справа груди закололо.
В телефонной трубке что-то щелкнуло и все, кто был легально и нелегально подклю-чен к самому секретному в мире каналу связи, услышали знакомый голос, пародируемый всякими, кому не лень, пародистами:
- Я-я так думаю, что-о мне следует произвести перестановку кадров, вот так, - гово-рил, растягивая слова первое, всенародно избранное и признанное лицо в государстве, - Так сказать, в интересах безопасности и перед лицом опасности назначаю главою службы безо-пасности, хе, вот так даже - складно получилось, вашего четвертого зама. А ты, давай на пенсию, пора уж, засиделся. Вот так значит я думаю...
Информационное пространство самого секретного канала связи замерло тишиной не-доумения, приставивших свои органы слуха к нему. Первым щелкнул языком начальник департамента аналитиков, который уже стал во главе всей безопасности всей страны. Затем защелкали реле телефонных станций и подстанций и уже по не очень засекреченным кана-лам связи, по проводам, в эфир понеслась весть о происходящем в непредсказуемой стране. И вновь в телефоне все услышали знакомый голос давно болеющего старого человека.
- Ну-и докладывайте, что у вас там нового по интересующему нас вопросу.
- Господин Президент, докладываю, - бывший начальник аналитического департамен-та бодрым и уверенным голосом главы государственной безопасности докладывал Прези-денту этого самого государства, все еще находящегося в опасности, впрочем оно всегда было в опасности - это было необходимым условием его безопасного существования, - в вверенном мне раньше аналитическом департаменте обнаружен источник, называющий себя создателем штампа бактерии “бетоникус пожирайтикус”. После соответствующих оперативных мероприятий было выяснено следующее...
1.
Разрешите мне прервать здесь, слегка искажающий до неузнаваемости факты, доклад государственного чиновника своему патрону. Все происходило очень таки буднично и ни-чего не предвещало мирового катаклизма, и пусть служба аналитического анализа не врет, что все ею было просчитано и доложено тем, кого уже сняли...
А был прекрасный первоапрельский день. Люди радовались, шутили и не потому, что этот день считается Днем шуток, веселья и розыгрышей - люди радовались весне. Это был действительно первый по-настоящему теплый весенний день. Морозная зима с холодными не отапливаемыми квартирам, бесконечным повышением цен и понижением уровня жизни большинства, все интенсивней работающих, граждан, с чехардой в правительстве и гололе-дом на улицах - позади. Защебетали довольные возможностью продлить свой род город-ские воробьи, а молоденькие девушки начали показывать свои чудесные колготки на не менее чудесных ножках, что тоже навевало кое-какие мысли не только молодым мужчинам, еще не успевшим оставить свои гены для следующего поколения. Чистое голубое небо, яр-кое теплое солнце, пахнущие распухшими почками деревья и дышащие еще не заасфальти-рованные и не забетонированные участки земли желающие дать жизнь маленьким травин-кам, которые всеравно потом затопчут большие люди. Ну, как тут не радоваться и как тут не шутить...
- Товарищ лейтенант, извините, у вас спина, - дежуривший на проходной у задворках громадного серого здания безопасности страны рядовой срочной службы Бухтияров пытал-ся разыгрывать молодых сотрудников, старших разыгрывать было опасно в стенах здания безопасности. Впрочем, старшие здесь не проходили, у них был другой вход - у задворок начинали свою ежедневную нелегкую службу младшие сотрудники. Так было заведено очень давно, еще с тех времен когда о такой службе впервые подумал один из царей, вот тогда было введено правило: каждому рангу чиновников свои двери и другие мелкие при-вилегии, за которые подчас разряжались очень крупные скандалы.
Лейтенант Воронцов развернулся, как бы пытаясь осмотреть свою спину, что, как вы понимаете, не возможно - в этом и заключалась суть шутки.
- С первым апрелем, товарищ лейтенант, - широко улыбнулся Бухтияров, прищурив свои и без того узкие глаза.
- А-а, - улыбнулся лейтенант Воронцов, он еще не разучился искренне улыбаться и прощать доброжелательные шутки подчиненных, и его угроза ,- смотри у меня, не балуй, а то знаешь..., - также могла восприниматься, как шутка.
У лейтенанта Воронцова сегодня было отличное настроение. Вчера он вместе с Оленькой ходили на “Турандот” в Марьиненский, но это не так важно - важно то, что она его поцеловала и он ее тоже. И после этого поцелуя как-то забылись все обиды на жизнь - он уже думал только о ней и даже больше о ней чем о своей карьере. Да далась ему эта карьера. Всеравно в мире справедливости нету. А то как же: он окончил с медалью высшее училище госбезопасности, он овладел двумя языками и шестью наречиями, он был Масте-ром Спорта и имел черный пояс - а в загранкомандировку, в разведку отправили не его. От-правили сына того дипломата. Да его же все знают - он по этим заграницам с отцом всю жизнь мотается, хотя ни одного языка так толком и не выучил. А Воронцов с глубинки, его никто и никогда не видел, а если бы и увидели, то не обратили внимания - Воронцов умел перевоплощаться в кого угодно, даже в негра, хотя был русоволос, голубоглаз, ну типичный славянин... арий... сакс... галл...дат... суоми...янки ... и в кнесет только по форме черепа прошел бы- супермен, в общем-то. А направили Воронцова в аналитический департамент в отдел анализа угроз правительству, строю и реформам, исходящих от писем граждан.
Граждане любого государства всегда недовольны правительством - да и зачем нужно такое правительство, которым все довольны. И недовольные граждане пишут недовольные письма этому самому правительству. Много недовольных различными моментами жизни граждан пишут много разных писем, давая работу многим людям, получающим зарплату из налогов, которые платят теже недовольные - вот такая петрушка получается. Для тех кто не знает - при каждом правительстве есть целое управление по работе с письмами граждан и в этих управлениях есть множество различных отделов, анализирующих эти письма. Если вы думаете, что таким вот путем изучается общественное мнение, каким-то образом влияющее на политику и решения правительства, то вы так не думайте - правительство действует само по себе, а общественное мнение принадлежит обществу. Но государственные люди регист-рируют эти письма, читают их, ведут подобие статистического анализа различных недо-вольств и даже на некоторые, если позволяют ассигнования, дают стандартные ответы на стандартных бланках. В последнее время ассигнований на конверты не хватает, поэтому-то и ответов на свои возмущения несправедливостью, постоянно присутствующей в жизни, граждане не получают.
Некоторую часть, случайно отобранных писем антигосударственной направленности, отправляется в отдел анализа корреспонденции аналитического департамента службы гос-безопасности. Таких писем и в самой госбезопасности было больше чем достаточно. Но один из полковников решил получить генерала, дело то к пенсии шло, и он договорился чтобы, за некоторые виды служебных и государственных услуг, его управлению побольше пересылали таких писем и тогда он смог бы потребовать расширения штатов до размеров департамента, а значит и его генеральских лампас. Ему это удалось и не могло не удастся, так как в этом были заинтересованы многие подполковники, желавшие получить полковни-ков, я уже не говорю о седеющих за бумажными брустверами бюрократических окопов майорах и капитанах.
Вот так был основан и отдел анализа письменных угроз строю, Президенту, прави-тельству и реформам. Главная задача этого отдела состояла в выявлении степени вероятно-сти угроз аналитическим путем. Если возникали подозрения в реализации некоторых такие письма с подробным аналитическим анализом выдавались оперативным подразделениям для разработки. Угроз было много и никакой оперативной службы не хватило бы для раз-работки мероприятий по проверке реальной, а не аналитически обнаруженной опасности. Поэтому оперативники заводили различные тяжбы с аналитиками, стараясь побольше вы-бить из бюджета валютных ассигнований, для более успешной работы за границей, где все-гда гораздо интересней искать источники внутренних недовольствий. Валютные ассигно-вания нужны были всем ветвям власти, включая и аналитический департамент службы гос-безопасности - ведь даже свои небольшие четырехэтажные резиденции все начальники и шефы строили за валютный расчет, а почему?... Валюты на всех не хватало, особенно перед выборами, а выборы происходили все чаще и врагов появлялось все больше, а значит и ра-боты в оперативников. Таким вот образом аналитический департамент перестал надоедать оперативным службам, по инерции проводя анализ угроз и сдавая эти анализы в архив. Что поделаешь, мы даже анализы мочи и крови сдаем в архив, а ведь они гораздо нужнее чем аналитические анализы политической обстановки и угроз строю, Президенту, правительст-ву и реформам...
Но почему лейтенант Воронцов обратил внимание на это письмо, никто не может объяснить по сей день, а сам лейтенант Воронцов даже боится вспоминать об этом письме и о том, что он обратил на него внимание. Казалось бы, что тут такого - обычное письмо, на обычном листе не очень качественной бумаги стандарта А4, с обычными требованиями выплатить, задолжанную за два года, пенсию заслуженному, но не отмеченному наградами и привилегиями, работнику науки некому “товарищу (обратите внимание - не господину, как сейчас все называют друг друга) Зельдоровичу Ивану Петровичу, проживающему в за-крытом и никому не нужном сибирском городке. Ну, зачем ему понадобилось это письмо - его вчера поцеловала Оленька? Посудите сами, вот я вам привожу текст этого, так сказать, послания самому Президенту и его правительству.
“Уважаемый господин Президент и наше уважаемое правительство.
Обращается к Вам Ваш, не верящий в клеветнические домыслы нашей прессы о Ва-шей продажности и некомпетентности, бывший скромный работник отечественной обо-ронной науки Зельдерович Иван Петрович, врядли Вы обо мне слышали - я был сильно за-секречен и мне пришлось сменить фамилию.
Меня, после долгих мытарств в поисках пропавшей за два года моей пенсии, послал к Вам, нами избранный и Вами назначенный, губернатор. Но поначалу меня посылали чи-новники рангом значительно ниже. Почему-то все посылали меня на мужские гениталии (органы размножения), называя их не правильным коротким словом и при этом называя меня “жидом порхатым”, но смею Вас заверить, фамилию мне изменили с целью секретно-сти компетентные органы, но пол и национальность они не меняли. Так что не нужно меня убивать и спасать Россию - моя пенсия, даже за два года не спасет ее, я уже подсчитывал. Мой сосед Касперович, которому тоже пришлось сменить фамилию, чтобы ввести в заблу-ждение все американские и вражеские разведки, охотящиеся за нашими военными и госу-дарственными тайнами, тоже возмущен не выплатой ему заработной платы за год и девять месяцев. Он сказал, что еще три месяца потерпит, а дальше посмотрит. Мне терпеть трудно - я уже все продал, что имел и на меня даже наезжал рэкет, они думали, что я уезжаю в Из-раиль. Но я в Израиль не уезжал и они кажется в это поверили, но зачем-то выжгли мне на спине утюгом кораблик. Было больно, но уже зажило. А вот пенсии все нет.
Я так думаю, что государство и правительство считает, что я зря тридцать лет разра-батывал различные секретные средства нападения с целью защиты наших исторических завоеваний, и по этой причине отказывается мне платить те крохи, которые кто-то назвал пенсией, думая что на нее можно прожить. Может я ошибаюсь, но мне кажется, что не зря: я достигал успехов, я получал грамоты, премии, а мой начальник и директор нашего сек-ретного заведения даже ездили за границу и купили там много джинсов, видиков, а мне загнали за бешеные деньги дешевый магнитофон фирмы SHARP, который быстро сломал-ся. Мой сосед Касперович, когда спорит со мной, тоже говорит, что нам не платят из-за то-го, что мы работали на разруху, когда нужно было на созидание. Мне опять кажется, что он не прав - мы выполняли задание партии, так раньше назывался президент и правительство, а они выполняли волю народа. И вот чтобы убедится в полезности своей жизни, достойной получения жалкого пособия, для желающих умереть от голода, я решил показать вам ува-жаемые господа то, что я так долго разрабатывал против наших врагов для защиты нашей с вами Родины.
Я бесплатно, как заслуженный человек, добрался до дома, где вы живете и в котором вас показывают по телевизору. Я принес образец своего ударного труда - штамп бактерии “бетониус пожирайтиус”. Но ваша охрана меня к вам не пустила. И тогда я решил выпус-тить бактерию на свободу. Я выпустил ее под левое крыло вашего здания.
Может я и ошибаюсь, но если мои расчеты верны, то через месяц колония “бетониус пожирайтиус” должна уничтожить ваше здание и приняться за остальные строения столи-цы. И если все так будет, то возможно вам захочется узнать, как остановить размножение данного штампа. Тогда, будьте столь любезны, верните мне мою пенсию за два года и один месяц и издайте закон, запрещающий мне мою пенсию задерживать и я вам все расскажу. Но если вы захотите меня пытать, то учтите, что я могу умереть, тогда вам этого никто не скажет. На моего начальника не надейтесь, то что он съездил за границу и получил за эту работу большую государственную премию, еще ничего не значит - он ничего не знает, по-тому что ничего кроме подлостей и интриг не делал. И скажите ему, чтобы он вернул мне деньги за всученный бракованный SHARP. Тогда это была тысяча советских рублей по кур-су 0.67 рубля за доллар, тогда не было инфляции, а сейчас есть, так пусть он вернет мне в валюте с учетом инфляции за все эти годы - ибо то были мои сбережения на старость.
Искренне ваш преданный слуга народа, заслуженный пенсионер оборонного комплек-са товарищ Зельдерович Иван Петрович. Простите, но свою настоящую фамилию я сказать не могу - враг еще не дремлет.
Число. Год. Подпись. Обратный адрес.
P.S. Спешите. Скоро лопнет терпение у Касперовича, а он такое разрабатывал... Мне страшно даже подумать, что будет, если он выпустит свой продукт в канализацию...”
Вот такое, можно сказать, идиотское письмо в кипе с другими не очень оригинальны-ми письмами легло первого апреля на стол лейтенанта Воронцова. Другие письма, обещав-шие взорвать все к чертям, сделать переворот, пойти в партизаны, он отложил в сторону с пометкой “На уничтожение”. Но письмо товарища Зельдеровича лейтенант Воронцов в сторону отложить не мог - это письмо жгло ему руки и, не понимая почему, он поверил этому письму. Четкий ровный почерк, уверенного в своей правоте человека, находящегося в здравом рассудке - так сказал бы любой знающий графолог. Не путайте графологию с гра-фоманией - графология это наука, а графомания способ выживания в литературной среде.
- Нужно проверить, - решил лейтенант Воронцов и, взяв с собой письмо Зильдерови-ча, направился на доклад к начальнику отдела анализа писем-угроз.
Начальник отдела подполковник Арбузов был не такой круглый, как арбуз, но был толстым и жирным. В этот прекрасный весенний день он заперся в своем маленьком каби-нетике, задвинул пожелтевшие, но бывшие когда-то голубыми шторы и “изучал оператив-ные данные об угрозах”. Но ничего такого он не изучал, эти самые оперативные данные лежали у него на столе и в небольшом “секретном” чемоданчике. А изучал подполковник Арбузов новый журнал PLAYBOY, очень внимательно и сосредоточено изучал, сопя, тяже-ло дыша и даже покрякивая при этом. Если бы кто попытался зайти без стука с целью за-стать подполковника Арбузова врасплох, то у него ничего не получилось бы - подполков-ник четко выполнял приказ своего министра, предписывающий закрывать на замки все комнаты, где люди работают с секретными документами, а секретными документами в этом учреждении были ... все документы и даже безобидные бумажки с какими-нибудь пометка-ми. Так что письма возмущенных пенсионеров, по пересечению КПП здания госбезопасно-сти, сразу становились секретными. Вот только журнал PLAYBOY секретным не считался, но о нем никто кроме самого Арбузова не знал - может он был очень секретным...
Услышав стук в дверь, подполковник Арбузов недовольно засопел, спрятал журнал в стол, не торопясь встал с жалобно скрипящего, но еще крепкого, стула и подошел к двери, щелкнул ручкой английского замка. Перед ним стоял этот новенький лейтенант Воронцов.
- Плейбой, - подумал недовольно о стройном и красивом лейтенанте подполковник Арбузов, а в голос сказал, - заходите, Воронцов, слушаю Вас.
- Господин подполковник, разрешите доложить, - начал говорить Воронцов, прикры-вая за собой двери, как, между прочим, приписывал приказ министра о соблюдении секрет-ности, - обнаружено интересное письмо, нужна Ваша санкция на проведение оперативных мероприятий. Проверить бы нужно, господин подполковник.
Подполковник Арбузов, опять сопя и кряхтя, сел на свой жалобно ноющий, недоволь-ный лишним весом седока, стул - подполковник все служебные вопросы с подчиненными решал сидя и только с более высоким начальством - стоя. Удобно приспособив свой зад подполковник протянул руку и, почему-то тяжело вздохнув, сказал:
- Ну, давайте, Воронцов, что там у Вас.
Лейтенант сделал широкий шаг вперед, почтительно протягивая учтенное письмо уг-рожающего автора, ставшее, таким образом, секретным документом. Передав этот доку-мент, он сделал шаг назад и застыл в позе ожидания, стараясь боковым зрением осмотреть полумрак кабинета начальника. Кабинет как кабинет, он практически не интересовал Во-ронцова - лейтенант опять думал о Оленьке, о том какие у нее губы, какие ноги, ну и глаза, разумеется...
- Гкм, - раздался звук, исходивший из области гортани начальника отдела аналитиче-ского анализа угрожающих писем, - ну и что?
- Я подумал, что это письмо представляет интерес в смысле угроз, - лейтенант Ворон-цов, смотря на безразличное лицо начальника, почувствовал, что он был не прав так думая.
- Ничего особенного, Воронцов, обычное письмо, многие сейчас не получают пенсии и заработные платы - ничего в этом необычного, - начальник отдела подумал о девушках на страницах припрятанного журнала и о оперативном работнике Оленьке, приставленном для проверки личных качеств и преданности к новому сотруднику органов лейтенанту Ворон-цову. Подполковник позавидовал лейтенанту, а зависть, как вы знаете, очень не хорошее чувство.
- Я думал... - растеряно сказал лейтенант, но о чем он думал он говорить не стал, хотя он тоже думал о Оленьке. Вот и не верь при этом о передачи мыслей на расстоянии.
- Работать нужно, господин лейтенант, работать, а не думать. Мы то денежное содер-жание вовремя получаем, - начальник говорил недовольные слова, довольно улыбаясь при этом - понимай, как знаешь, оценивает он твою работу или шутит, - не стоит привлекать оперативников, потом не отмоешься. Так что идите и работайте, Воронцов.
Лейтенант госбезопасности вышел, а подполковник, закрыв за ним дверь, придавив скрипучий жесткий стул своим мягким задом, открыл секретный чемоданчик, вынул оттуда секретные документы и начал пересматривать их, изучать значит. Но скоро это занятие ему надоело и он опять вытащил новый номер PLAYBOY-я.
Воронцов сел за свой рабочий стол и попытался сосредоточиться на новых письмах угрожающих граждан, но эти письма были, как и все предыдущие, агрессивные и обещаю-щие слишком многое, чтобы быть исполненным - те кто угрожают никогда не действуют.
- Вот именно, - подумал лейтенант Воронцов, - ведь он не угрожает - он предупрежда-ет...
И лейтенант захотел забыть о странном письме Зельдеровича. Он прикрыл глаза и по-пытался восстановить в памяти лицо Оленьки, ее губки, глазики... Но ничего у него не по-лучалось - он опять начинал думать о Зельдеровиче и “бетониус пожирайтиус”. Еле дож-давшись окончания служебного дня, лейтенант Воронцов поспешил к Зданию Правитель-ства. Он действовал крайне осторожно, так что в этот раз службы охраны здания на него не обратили внимания. И в тот же вечер он сделал первую запись в будущий доклад тому, кто заинтересуется:
“ 1.04, 200... года. 18.50 - время Московское.
Мною, лейтенантом госбезопасности Воронцовым Юрием Михайловичем, обнаруже-но следующее:
на углу Здания Правительства Федерации с левой стороны фасада небольшой очаг разрушения (размер 20 на 20 сантиметров), очаг напоминает очень мелкую пыль серо-зеленого цвета.
Подпись.”
На второй день появилась вторая запись:
“2.04, 200... года. 19.10 - время Московское.
Мною, лейтенантом госбезопасности Воронцовым Юрием Михайловичем, обнаруже-но следующее:
очаг разрушения Здания Правительства Федерации разросся до размеров круга радиу-сом около 1-го метра и на глубину сантиметров тридцать. Кто-то пытался проводить ре-монтно-востановительные работы. Мне кажется безуспешные. Взял пробу этой странной пыли. Попытаюсь исследовать.
Вывод: похоже, что Зельдерович не врет.
Подпись.”
На этот раз пристальное внимание молодого человека к непонятному разрушению части фасада Здания Правительства было замечено соответствующими службами бдитель-но стоящими на страже законности, государственности, демократии и реформ. Быстро было идентифицирована личность этого молодого человека. Начались специальные оперативные мероприятия с целью узнать побольше и если нужно то присечь всяческие попытки угрозы государству. Агенту Оленьке было приказано немедленно соблазнить лейтенанта Воронцо-ва и во время акта соблазнения узнать о его коварных замыслах, а если таких не имеется, то узнать всего побольше о работе аналитического департамента - различные ветви власти и подразделения службы госбезопасности следили друг за другом даже больше чем за врага-ми - ибо нет врага больше, чем ближние, чем свои...
На следующее утро на столе одного из начальников секретных служб (их очень много этих самых служб) лежал рапорт от агента Оленька.
“ 3.04, 200... года. 5.20 - время Московское.
Докладываю.
Во исполнение приказа, я, в очередной раз, во имя государственных интересов, согла-силась потерять свою девственность. Мною была проведена ночь на явочной квартире, ко-торую я выдала за свою, с офицером госбезопасности лейтенантом Воронцовым Юрием Михайловичем. Клиент был сильно взволнован, он даже не захотел заниматься сексом. А вместо этого притащил откуда-то здоровенный микроскоп, какие-то химреактивы и иссле-довал пробы взятые у Здания Правительства Федерации. В 3.40 ночи (время Московское), вышеуказанный Воронцов Ю.М. в некотором возбужденном, но не сексом, а результатами своих исследований, состоянии, со словами: “Государство в опасности!” - куда-то побежал. На явочную квартиру он больше не появлялся.
Инструкций по действию в такой ситуации я не получала.
Агент Оленька”.
Начальник, читающий рапорт агента Оленька, знал почему вторично не прибыл на явочную квартиру лейтенант Воронцов - в 5.30 утра он был задержан дежурившими воина-ми спецслужбы охраны Здания Правительства. И сейчас с ним проводилась соответствую-щая работа.
- Стерва! - непонятно кого обругал начальник - он одновременно подумал об Оленьке, об этом лейтенанте Воронцове, о правительстве и его здании. Он снял трубку служебного телефона, набрал номер следственного отдела, услышав в трубке голос, начальственным тоном спросил, - что этот Воронцов?
- Все тот же бред о каком-то Зельдеровиче и бактерии пожирающей бетон, - ответил голос в телефонной трубке.
- Что говорит психиатр?
- Говорит - шизофрения.
- Что говорят специалисты по зданию?
- Говорят - обычные импортные строительные материалы, дерьмо, в общем-то.
- Кто покупал это дерьмо?
- Первый вице-премьер?
- Я не спрашиваю, идиоты, кто подписывал платежки, а кто реально покупал, выбирал фирму поставщика?
- Нынешний вице-премьер, он тогда снабженцем в строительной компании работал.
- Фирмы-производители?
- Сейчас уточняем.
- Уточняем! - заорал в трубку полковник, - да вы уже должны все знать о этой фирме, вплоть до анализов кала шефа. А они - “уточняем”. Только жрать государственное гораз-ды!
И в порыве благородного патриотизма он бросил безневинную телефонную трубку на такой же, ни в чем не виноватый, телефонный аппарат. Трубка государственного учрежде-ния была рассчитана на такие нагрузки.
А там, где был другой конец телефонной связи, в серой подвальной комнате, плохо освещенной грязными лампочками в гораздо более грязных плафонах, трубку с аккуратной небрежностью положил высокий, широкоплечий, коротко стриженный молодой человек с квадратной челюстью, жующей жевательную резинку. К нему обратился такой же, ну мо-жет почти такой же: высокий, широкоплечий, коротко стриженный и тоже жующий жева-тельную резинку такой же массивной квадратной челюстью, сидящий в глубоком вращаю-щемся кресле за большим старинным столом:
- Что начальник хочет?
- Начальник хочет всех нас поиметь. Ха-ха-ха, - отвечающий подумал, что он сострил и поэтому сам оценил свою шутку. Но шутки-шутками, а дело превыше всего, - он еще хо-чет поиметь всю информацию о фирме поставщике бетона на здание правительства.
- Так это все в аналитическом департаменте, это их клиент, - он повернулся на своем кресле в сторону угла комнаты, щелкнул выключателем.
Свет большой лампы осветил угол в котором на большом медицинском кресле, очень похожем на используемые в современных стоматологических клиниках, сидел, зажатый в специальные зажимы лейтенант Воронцов. Его молодое и красивое лицо было очень блед-ное и казалось, что владелец его вдвое старше чем Миша Воронцов или пережил он страш-ную болезнь или бедствие - сколько боли, отчаяния и одновременно отрешенности было в этом лице. Одежда на лейтенанте Воронцове была порвана, на теле были видны краснова-тые с фиолетовым оттенком пятна, а рядом с креслом стоял блестящий медицинский сто-лик на колесиках. Первая ассоциация увидевшего все это могла быть одна - Мишу пытали. Увы, это была правда. Как и правда было то, что лейтенант госбезопасности Воронцов, ве-рен присяге и долгу, ничего не скрывал о проделанных им исследованиях - ведь это каса-лось безопасности его государства, его Родины. Но во все времена те кто пытал правды знать не хотели - они хотели знать то, чего не было...
- Ну, что, чувак, - спросил сидящий в кресле, одновременно забрасывая обе ноги на стол, - колись обо всем что знаешь, тебе же лучше будет.
- Ребята, - потресканными губами тихо говорил лейтенант Воронцов, - я же свой, я же из госбезопасности. Почему бы вам не проверить пробы той пыли, не проконсультировать-ся в микробиологов.
- Послушай, кент, ты знаешь, что сказал тот очкарик профессор? Он сказал что ты шизик. С нас этого достаточно. Если ты с нашей системы, то должен знать чем это грозит - тюрьма лучше. В тюрьме, по крайней мере ты будешь здоров и есть вероятность, что вый-дешь на свободу, а вот с психушки... - и сидящий в кресле сочувственно, если уместно го-ворить о сочувствии лиц не знавших что это такое, закивал головой.
- Мы то знаем, что нынешний вице-премьер тогда здорово наварил бабок, что даже смог купить себе кресло в Кремле, - это уже говорил другой жующий резинку квадратными челюстями, - но приказано найти врага и мы его нашли - это ты. Так что колись иначе тебя заколют в психушке. Жаль, парень ты вроде не плохой, порядочный, но в нашей системе ты всеравно долго не протянул - съели бы.
- Но я же ничего не сделал, - с тихим, не услышанным более ни кем, отчаянным голо-сом взмолился к несуществующей высшей силе или власти лейтенант Воронцов и в кото-рый раз потерял сознание.
- А крепкий парень, - сказал тот, что сидел в кресле, потягиваясь, - другой уже точно сошел с копыт или с рельс.
- Да и хрен с ним, мудаком, - сказал другой снимая трубку и набирая номер, - устал что-то я сегодня, с утра покоя нет. Закажу-ка я себе какого-нибудь агента.
- Закажи Оленьку, она специалист высшей категории, не смотря на то, что ей всего пятнадцать лет, - глаза сидящего в кресле слегка покрыла сладострастная пелена.
- Оленька, - очень тихо застонал или захотел застонать простой русский парень Миша Воронцов...
2.
А ведь здание правительства рушилось не сразу и если бы обратили внимание на за-явления лейтенанта госбезопасности Воронцова, и если бы обработали пораженный уча-сток кислотой, то катастрофы могло и не быть. Но все эти “если” и составляют прелесть нашего существования в нашем родном государстве, в котором всегда крестятся после того, как гром что-то уничтожит.
Но вспомнили о Мише Воронцове, вспомнили... Когда угол здания перекосило, когда среди ночи подняли почти всю Академию Наук, но гораздо раньше подняли главу службы безопасности, а он поднял по тревоге всех своих подчиненных. Тогда вот начальник отдела анализа писем-угроз подполковник Арбузов вспомнил о своем незадачливом подчиненном лейтенанте Воронцове, признанным авторитетной комиссией невменяемым и направлен-ным для дальнейшего содержания в спецучреждение. Из страха, что кто-то доложит о его промахе раньше, подполковник Арбузов решил доложить первым начальнику аналитиче-ского департамента о подозрениях своего бывшего подчиненного. Начальник всех анали-тиков и анализаторов службы безопасности спокойно выслушал и также спокойно сказал:
- Теперь жирная свинья у тебя появиться возможность похудеть - там не очень хоро-шо кормят и журналов PLAYBOY не выдают.
Подполковник Арбузов почувствовал, как он начинает худеть...
Руководство операцией по добыче информации взял в свои руки начальник аналити-ческого департамента. В спецучреждение для содержания тех, кто должен быть ненормаль-ным, были посланы две группы сотрудников - нормальных, крепких парней. В спецучреж-дении этих посланцев нормального мира ждало очередное разочарование - пациента Ми-хаила Воронцова там не оказалось.
Те, кто прорабатывал лейтенанта Воронцова упустили с виду одну незначительную деталь - Михаил Воронцов с медалью закончил высшее училище госбезопасности и был очень серьезным молодым человеком, тщательно готовившимся к службе и борьбе на неви-димом фронте. Такое бывает редко, даже очень редко, но бывает. И лейтенант Воронцов понял многое: он понял, что его предали сослуживцы; предала Оленька; предало прави-тельство и Президент, как в свое время они предали Родину и Зельдеровича Ивана Петро-вича, его соседа Касперовича и много других честных граждан. И лейтенант Воронцов не захотел потерять свою свободу, свой ум, честь и совесть, и еще он хотел спасти свою Роди-ну от надвигающейся беды - такое тоже бывает и это уже считается сумасшествием.
Ему повезло - его привезли во время обеденного перерыва, когда лечащих врачей не было. И был он передан двум дежурившим в этот момент санитарам. Воронцов очень ловко прикинулся слабым, немощным и ненормальным - это умеет делать каждый. Когда два са-диста, работавших по совместительству санитарами в спецучреждении, заволокли его в плохо охраняемую комнату отдыха служебного персонала, чтобы там спокойно поглумить-ся над личностью, как им казалось, обезличенного тела, очень неожиданно это самое тело стало бойцом, владеющим черным поясом по какому-то виду восточных единоборств с преобладающей долей русского мордобоя. Два садиста в течении нескольких секунд погру-зились в черноту потерянного сознания, а затем и смерти - лейтенант Воронцов свидетелей решил не оставлять. А со временем найденные тела садистов-санитаров были осмотрены врачами, констатировавшими смерть от передозировки наркотиками. Естественно, шума никто не поднимал, а так как Воронцов захватил сопровождающие его документы, о нем никто и не вспоминал, потому, что не знал о его наличии.
Воронцов как-будто растворился в воздухе. От этого известия его бывший начальник отдела подполковник Арбузов сбросил еще несколько запасных килограммов веса собст-венного тела. Но начальник департамента аналитиков попросил к себе все данные по лей-тенанту Воронцову. Он то был настоящим аналитиком, а настоящие аналитики никогда не впадают в панику - настоящие аналитики анализируют всю доступную и даже не доступ-ную информацию и принимают верные, за редким исключением, решения.
- Романтик, - сделал вывод начальник аналитического департамента госбезопасности, - верный, преданный, порядочный. Совершенно правильно, что такого не послали в загра-ничную резентуру, он бы там наломал дров.
И вспомнил начальник аналитического департамента такого же молодого, преданно-го, честного и порядочного молодого сотрудника резентуры в те годы, когда начальник всех аналитиков был простым связным в этой самой резентуре. Тогда тот чуть не уничто-жил сам все вражеские разведки. Это надо же придумать такое - уничтожить всех потенци-альных врагов! Это же потенциальная безработица в самых элитных службах, это потеря заработка от неоднократной перевербовки, это же ... - да страшно даже думать об этом. То-гда он, простой связник придумал, как сделать молодого и порядочного, беззаветно пре-данного Родине, шпионом и врагом народа... Эх, были годы молодые - простой связник сразу стал заместителем резидента. Затем он подставил под удар контрразведки резидента и занял его место. Потом подставили его и вот уже несколько лет он не выездной и занимает-ся очень тяжелой, но никому не нужной аналитической работой - какой же начальник по-терпит, чтобы за него кто-то делал правильные и исторические выводы.
- М-да, романтик, - размышлял главный аналитик, - значит нужно искать у женщины или у этих заумных пенсионеров.
И начальник аналитического департамента вновь почувствовал себя резидентом в той далекой стране, окруженным безобидными вражескими контрразведками и злобными своими коллегами-разведчиками. Ему надоело анализировать он начал действовать. Очень скоро ему доложили, что агент Оленька повесилась на явочной квартире во время выполне-ния спецзадания совместно с одним из сотрудников, который, как оказалось, участвовал в допросе Воронцова. Этот сотрудник в тот день покончил с собой выбросившись из окна. У него и у агента Оленька в крови был обнаружен тот самый наркотик от передозировки ко-торого умерли санитары спецучреждения.
- Молодец, - похвалил Воронцова начальник департамента, - останешься жив, срабо-таемся.
Доложили о Зельдеровиче. Зельдерович пропал, как сквозь землю провалился. Соседи вроде бы слышали, а некоторые вроде бы видели, как к нему подъезжала какая-то машина и какие-то люди в масках, куда-то его уволокли. Соседи Зельдеровича были в основном люди старой формации и взглядов, они хранили в своей памяти много подобных случаев, проис-ходивших в их детстве и юности и они твердо усвоили, что в таких случаях лучше всего ничего не видеть, не слышать и ничего не знать, так что ничего конкретного они не могли сообщить. Сведения о прежней работе ученного пенсионера не оставляли сомнений в дей-ственности угроз.
- Молодец, проинтуичил, - опять похвалил лейтенанта Воронцова его бывший почти самый главный начальник, - тебя нужно оставить в живых, мы еще поработаем, - и он вы-дал соответствующие распоряжения и снайперов из групп ликвидации и захвата убрали, а остальным воинам запретили убивать кого либо - такое тоже случалось очень редко.
А тем временем, поднятые по тревоге ученные - эти скромные солдаты науки, сделали свое дело - они обнаружили “бетониус пожирайтиус”, рассчитали темпы его развития и уз-нали некоторые виды борьбы с ним, борьбы, но не окончательной победы. Это как в случае с сельскохозяйственными вредителями - с ними борются не один год и не один институт, наполненный множеством ученных, но победить не могут. Единственно кого может побе-дить, то есть уничтожить, человек так это сам себя. И вот согласно рекомендациям ученных началась экстренная эвакуация тех, кто еще остался в Здании Правительства. Но, ко време-ни издания распоряжения о эвакуации, в помещении оставалась только охрана, да и то ее младшие исполнительные звенья - паника эвакуировала всех гораздо раньше. Возле здания правительства запахло чем то резким и ядовитым - химические войска пытались уничто-жить прогрессирующую культуру бактерии пожирающей бетон, асфальт, кирпич... Нелегок и бесполезен был их труд - здание рухнуло.
И вот начало рушиться святое: частные дома и вилы членов правительства, депутатов и тоже самое угрожало Кремлю. Правительство, Дума и Президент были готовы на все ус-ловия. Замер в ожидании мир, как я говорил, штамп “бетониус пожирайтиус” попал и на вражеские территории всего мира и его колонии начали успешно поедать не только Капи-толий, но и сам Пентагон, под угрозой падения оказалась Эйфелева Башня, Большой Бен, Кельнский собор, Стена Плача и много чего другого, чем гордились нации, одна только Пизанская башня стояла непоколебимо - итальянцы не очень любили шпионить за русским правительством (а почему?).
Момент для истории был критический, а значит исторический. Именно этот момент и выбрал начальник аналитического департамента службы госбезопасности для звонка сво-ему непосредственному начальнику. Он снял телефон двухсторонней и самой секретной правительственной связи, улыбаясь своим мыслям, потому что представлял сколько ушей слушают самый секретный, но самый исторический разговор...
Напоминаю, что я прервал изложение этого доклада, не стоит так много уделять вни-мания исторической лжи - ее и так очень много в исторических изданиях и учебниках, со-бытия, определяющие историю происходят сами по себе без участия их толкователей.
Услышав подробный отчет о личных заслугах и личной преданности начальника ана-литического департамента госбезопасности, успевшего не только доложить через своих агентов Президенту, что начальник госбезопасности назвал главу государства “старым идиотом”, но уже успешно занявшим место своего шефа, Президент спросил:
- Какие ваши соображения и предложения? Я так понимаю, э-э-э, что они у Вас долж-ны быть. Я так понимаю, э-э-э...
- Я предлагаю принять условия Зельдеровича и выплатить ему всю пенсию, а во избе-жание дальнейших прецедентов выплатить пенсии всем пенсионерам и все не выплаченные заработные платы. Немедленно сообщить о принятом решении по всем информационным каналам.
И наступила она - историческая пауза, пауза, предшествующая историческим решени-ям и действиям. Весь мир, а этот сверхсекретный разговор начал транслировать через сис-темы спутниковой связи на весь мир, замер в ожидании.
- Да ты что предлагаешь, а-а-а!? - Разрядился громом негодования Президент, - Да ты, это предлагаешь согласиться с условиями террориста! Это же развал государства... - Прези-денту стало плохо и он залпом оглушил полбутылки водки - полегчало...
- Развал, господин Президент, не означает уничтожение. На развалинах мы построим новый мир, а вот уничтоженное не восстановить!
Новый глава госбезопасности гордо осознавал, что для него это действительно исто-рический момент - он знал, что Президент практически смещен и что народ единогласно, вопреки Конституции, изберет в Президенты его. Лидером народа становится тот, кто в нужный момент сам себя им назначит или объявит. “Действительно, старый идиот, - поду-мал новый глава госбезопасности о своем пока формально существующем Президенте”...
- Старый идиот, - простонал в эфир Президент и допил бутылку водки, на этот раз не полегчало...
* * * * *
Все революции на земле начинаются одинаково - с клича “Даешь!...” Дальше каждый прилагал к этому “даешь” то, что ему хотелось. Рабочие захотели вернуть себе приватизи-рованные заводы и шахты, крестьяне пожелали быть хозяевами земли на которой они рабо-тают, интеллигенция завоевывала себе право учиться и учить, армия пожелала Родину за-щищать, а не участвовать в разборках за чью-то прибыль, а пенсионеры решительно требо-вали спокойной и обеспеченной старости - много ли старикам нужно...
Новое правительство во главе с единогласно избранным Президентом начало работать в этом направлении. А чтобы враги не мешали этому важнейшему государственному меро-приятию, службу государственной безопасности возглавил юный маршал Воронцов Юрий Михайлович...
Вот он и весь сказ о том что... Было?... Есть?... Будет?...