Жизнь в этой жизни - самое интересное. Свобода - самое большое наказание. Если ее не обернуть в плюс, она всегда в минусе. Свобода - минус и пустота, если не превращается в необходимость.
Как Свободу превратить в Необходимость? Связать себя. Человек связывает хаос жизни САМ, либо его вяжут, но он никогда не остается в состоянии Хаоса. Когда вяжут другие, возникает грех. Другие и есть дьявол. Сартр говорил: «Ад – это другие». Когда приходишь в сознание и трезвеешь от жизни (от Свободы, которой воспользовались другие), видишь себя уже повязанным со всех сторон. И снова закрываешь глаза, сердце и душу, чтобы не видеть ада, в котором оказался.
Но если есть мужество оставить глаза открытыми, тогда горе другим. Тогда - бунт против других. Бунт, потому что ты – раб других, раб может только бунтовать.
Сознательный выбор сжигает вынужденный плен, когда тебя заставляли делать нечто через ЗАКОН, неважно какой – Божественный или человеческий. В законе рациональность - главное. В духовной жизни рационально нерациональное, сознательное преодоление человеческого естества, рационального с человеческой точки зрения.
Церковь – это зона иррационального: бесплатные подношения, милостыни, многочасовые молитвы, бдения, послушание всем правилам, если они поняты и выполняются сознательно – всё рационально с Божественной точки зрения. В этом смысл, великий смысл церковной жизни. Ее миссия – в взращивании иррационального, сверхъестественного, искусственного. Посещение церкви – сознательный выход в иррациональное, искусственное поле.
Георгий Петрович Щедровицкий (Царствие ему небесное) строил игру по правилам Церкви: нерационально, задавая жесткие и даже жестокие правила. И в этом был смысл его игр. Он хотел построить свою церковь, где он – Архиепископ, методологи – епископы, игротехники – священники и дьяконы, игроки – прихожане. Я не знаю, представлял ли он сам этот смысл своих игр. Содержание игр было мыслительное, но пространство - игровое, и строилось оно по законам священного, а не профанного, по религиозным законам, по законам искусственного, где нет места хаосу, свободе от. Свобода связывалась необходимостью игрового пространства. Спроектировать игру по Щедровицкому – спроектировать священное невидимое пространство.
Акцент на игровых правилах выхолащивает это пространство, т.к. нет выхода в профанное, как у Щедровицкого (в содержательное мыслительное пространство). Содержание – отходы, профанное, без которого нет священного, результат действия священной машины.
Религиозное – это машина, т.к. все здесь существует по правилам человеческого пробуждения, человеческого обОжения, человеческого очищения. В мирском нет такой машины. В жизни священное и профанное разделены: существует церковь и существует не церковь, мирское. Человек прыгает туда и сюда. Он сам должен связывать эти два пространства через внутренние смыслы. Внешний закон руководит смертью, смерть как наказание. Бог, внутренний закон, руководит жизнью. Жизнь как награда, бессмертие и вечность, как благодарность.
Я до конца не могу уловить этот момент. Спиноза: «Соединение ума с Вечным никогда не может закончиться смертью. Смертью заканчивается только конечное, бесконечное всегда заканчивается вечной жизнью". Религия дарует жизнь, т.к. делает жизнь жизнью. Свобода как хаос должна закончиться свободой как необходимостью. Человек рождается в смерть, а не в жизнь. В жизнь он рождается второй раз.
Без профанного нет священного, без конечного нет вечного, без смерти нет жизни, без мирского нет церковного, без естественного нет сверхъестественного, без чувственного нет сверхчувственного. Только вместе, одновременно и осмысленно они могут быть. Минус и плюс одновременно, и тогда возникает искра.
Пустота, абсурд жизни возникает, когда не понимаешь, зачем живешь, когда подходишь к моменту открытия глаз, к катастрофе. Когда не понимаешь, что делать с жизнью, данной не по твоему желанию, и ты должен эту жизнь превратить в нечто. Жизнь биологична, проблема - сделать ее нечто большим.