.
.
.
К ночи заметно похолодало. Я потёр ладони. Подул на них. Посмотрел на часы…
Послышался звук шагов. Я поднялся с деревянного ящика. Вышел из-под моста. Встал около лестницы.
Ко мне приближался худощавый мальчик. Он заметил меня. Смутился. Замедлил шаг. Оглянулся назад. Посмотрел под мост. И медленно подошел к лестнице.
Я сделал шаг в сторону и загородил проход.
– Извините, я хотел бы пройти наверх, – сказал мальчик.
– Наверх? – спросил я.
– Да, наверх.
– Ты думаешь, тебя там ждут?
– Где там? – не понял мальчик.
– Наверху.
Мальчик вздрогнул.
– Меня дома ждет мама. Пропустите меня, пожалуйста, – сказал он.
Я поднял руку. Мальчик зажмурился и отвернул лицо. Я прикоснулся к его голове. Погладил по волосам.
– Пропустите меня, дяденька, – мальчик готов был расплакаться.
Я молча взял его за руку. Нежная кожа. Хрупкая кисть. Длинные тонкие пальцы.
– Что вы хотите со мной сделать? – дрожащим голосом спросил он.
Я сжал его ладонь в своей руке.
– Мне больно! – закричал он.
Мальчик заплакал. Он робко попытался вырвать свою ладонь, но тут же понял, что у него не получится. Я повёл его за собой. Под мост. Мальчик не сопротивлялся. Всхлипывая и вытирая свободной рукой слёзы, он послушно плёлся за мной.
– Ну пожалуйста, дяденька, – едва слышно бормотал мальчик, – отпустите меня. Пожалуйста, отпустите…
Я завёл мальчика под мост. Снял с него одежду. Куртку. Рубашку. Футболку. Положил ладонь на его грудь. Сердце мальчика стучалось в бешеном ритме.
– Ну пожалуйста, дяденька, – уже совсем тихо всхлипнул мальчик.
Я откинул с головы капюшон. Мальчик поднял глаза. Посмотрел на моё лицо. Наши взгляды встретились.
– Ты кого-нибудь любишь? – спросил я.
– Да, я люблю.
– Кого?
Несколько секунд мальчик молчал.
– Я люблю свою маму.
– А она тебя любит?
– Любит. Конечно, любит.
Я прижал мальчика к своей груди. Обнял его. Погладил по голове. Провел по влажной безволосой щеке. Мягкая кожа. Капельки слёз.
– Я тоже люблю тебя, – сказал я.
Мальчик задрал голову и посмотрел на меня. Я присел. Мы взглянули друг другу в глаза. Теперь мальчик не смотрел на меня снизу вверх. Теперь он был со мной наравне. Я положил одну руку ему на затылок. Другой рукой аккуратно взялся за подбородок.
– Люблю. Очень люблю.
Я улыбнулся… и свернул ему шею.
Тело мальчика упало на землю. Я снял со спины рюкзак. Достал из него топор. Разрубил грудную клетку. Оттянул рёбра. Вытащил сердце. Тёплый мягкий комок согрел мои ладони. Несколько минут я смотрел на сердце. Почему именно это сердце сегодня оказалось в моих руках?..
Я поднес сердце к своим губам. И поцеловал...
.
.
.
– Можешь включить свет.
– Ты думаешь?
– Уверен.
– Как хочешь.
– Я пойду.
– Может, посмотрим кино?
– Смотрели уже.
– Поставим что-нибудь повеселее.
– Нет, я пойду.
– Ты разочарован?
– Наверное, так же, как ты.
– Не расстраивайся. Держи хвост пистолетом.
– Твои пошлые двусмысленности выводят меня из себя.
– Прости. Я не хотела тебя обидеть.
– Ты никогда не хочешь меня обидеть. Это получается у тебя само собой.
– Потому что ты обижаешься из-за всяких пустяков.
– Ты прекрасно знаешь, что для меня это не пустяки.
– Но я же не могу контролировать каждое свое слово.
– Тогда лучше молчи.
– Нет уж. Лучше ты найди себе глухонемую подружку и читай ей свои стихи.
– Тебе не нравятся мои стихотворения?
– Мне нравишься ты.
– А я не отделяю себя от своих стихотворений!
– Да успокойся ты. Мне нравишься и ты, и твои стихотворения.
– Почему ты так несерьёзно относишься к моему творчеству? Мои стихи публикуют в газетах и журналах. Они нравятся сотням читателей. Меня сравнивают с самим… да что толку тебе говорить, ты всё равно ничего не понимаешь в поэзии.
– Если и понимала бы, моя жизнь от этого легче не стала бы.
– Да разве это жизнь! Ты не живёшь, а ползаешь.
– А ты у нас летаешь!
– Да, я летаю. Вернее, мог летать, пока…
– Что пока? Пока не встретился со мной?
– Ты здесь не причём.
– Спасибо. Хоть в этом я не виновата.
– Ты читала моё последнее стихотворение?
– Читала.
– Ну и как?
– Нормально.
– Нормально – это никак.
– Хорошо. Даже отлично!
– Ну зачем ты врёшь? Я же вижу, что ты врёшь.
– Я не вру. Мне действительно понравилось твое последнее стихотворение. Оно такое красивое, завораживающее. Только я не поняла смысл.
– Вот когда ты поймешь смысл, тогда поймешь и меня.
– И я пойму, почему ты не можешь летать?
– Да.
– Может, мне лучше тщательнее пощупать твою спину?
– Опять ты иронизируешь.
– Я просто пошутила.
– Твои детские шутки уже достали меня. Я взрослый мужчина, а ты…
– Что я?
– А ты всё ещё считаешь меня ребёнком.
– Так ты и есть маленький капризный ребёнок, который верит в сказки. Давай я тебя поглажу, капризуля… Какие у тебя мягкие волосы… какая нежная кожа… какой красивенький носик… какие аппетитный губки… Ой, а что это ты губки поджал? Опять обиделся? Какой капризный маленький мальчик…
– Не называй меня маленьким мальчиком!
– Не кричи, пожалуйста.
– Я же просил тебя не называть меня маленьким мальчиком! Никогда!
– Успокойся.
– И не надо меня успокаивать! Ты мне не мама, и мне уже двадцать лет!
– Не кричи! Я же не виновата, что у тебя сегодня опять не получилось.
– Что?!
– Не расстраивайся…
– Самка! Ты самая настоящая самка, которая всё время думает только о сексе.
– Успокойся. Не получилось сегодня, получится в следующий раз.
– У меня всё получается, когда я захочу!
– У тебя получается только наедине с собой, а когда…
– Замолчи! Слышишь, замолчи!
– Псих! Опять стал руки распускать!
– Ты сама виновата!
– Да, я виновата! Виновата в том, что связалась с таким психом, как ты.
– Пусть я псих. А ты нимфоманка!
– Я о тебе забочусь, придурок!
– Обо мне?
– Да, я хочу, чтобы ты наконец стал мужчиной. Но ты запутался в своих комплексах.
– Значит, ты считаешь, что мои проблемы от надуманных комплексов?
– Я тебе уже сто раз говорила, что для женщины не так важно…
– Не так важно?! Я видел твое лицо, когда ты в первый раз увидела меня обнажённым. Ты засмеялась!
– Я улыбнулась…
– Нет, ты засмеялась! Тебе было очень смешно. Конечно, ведь я отличаюсь от твоих прежних любовников. Они – настоящие мужики! Жеребцы!
– Ты психически болен. Тебе нужно сходить к сексотерапевту.
– Я не болен! Я здоровый мужчина. И буду трахаться с кем хочу и когда захочу.
– Не хочешь идти к сексотерапевту, сними проститутку. Многие лишаются девственности с проституткой. Никаких душевных переживаний, только физиология.
– Дура! Как ты можешь мне предлагать такое?
– Придумай что-нибудь лучше, умник!
– Вот твои ключи… я больше никогда к тебе не приду.
– Ты уже говорил это сто раз… и всегда возвращался.
– Я не вернусь!
– Ну и лети!.. Тоже мне ангел нашёлся…
.
.
.
Проходя мимо галантерейного магазина, я взглянул в витрину… и остановился. Я увидел в ней своё детство. Вернее, тот предмет, который символизировал моё детство. Я подошёл вплотную к витрине. Пристально вгляделся в ремни, лежащие в ней. Поискал похожий на тот, что навечно врезался в мою память… врезался с жуткой болью…
Мама не отдала меня в детский садик, и я жил у бабушки. Я плохо помню те годы, потому что ничего яркого в них не было. Но я на всю жизнь запомнил ремень, который всегда висел у бабушки на стуле. Всегда… кроме тех минут, когда бабушка била меня. Она била меня не только самим ремнём, но и пряжкой. Железной пряжкой.
– Свалился на мою голову, грязный выродок! – кричала бабушка и била меня ремнем. По рукам, по ногам, по туловищу.
Я плакал. Мне было больно, очень больно… Но самое страшное было другое… Самое страшное было видеть этот ремень каждый день и ждать… Ждать, что за малейший проступок он опять будет обжигать мое тело. А в чём я был виноват? В том, что из-за меня она разругалась с мамой, в том, что ей не хватало денег на водку, в том, что, даже когда хватало денег на водку, она быстро кончалась…
Когда я пошёл в школу, мама взяла меня к себе. Она в тот год вышла замуж во второй раз, и отчим разрешил мне жить вместе с ними. У меня появилась так называемая старшая сестра. Она была намного старше меня, но это её не смущало. Сколько насмешек, сколько унижений я претерпел с её стороны. Сотни! Тысячи! Нет, она никогда меня не била, но её слова были больнее ударов кулаком в зубы.
– Посмотри на себя в зеркало, жалкий недомерок! – смеялась она. – Ты никогда не станешь нормальным человеком. Ты – получеловек!
Я никогда не жаловался маме. Зачем? Ведь мама сама должна была заметить, что мне плохо, очень плохо. Но мама не замечала. Лишь в редкие минуты она брала меня на колени… обнимала… гладила по волосам… «Мой маленький ангелочек», – говорила она… и улыбалась… почему-то всегда печально…
В школе… В школе было тоскливо. Я был такой маленький, что меня никто не замечал. Одноклассники избегали меня, считали нелюдимом и неприятным чудаком. Я же в свою очередь мало интересовался играми своих сверстников. Все эти войны, побоища и дикие выходки нисколько не привлекали меня. Я предпочитал уединяться в тихом углу с книгой в руках. Друзей у меня не было. Ни в школе, ни во дворе. Да и во дворе я появлялся крайне редко. Приду со школы домой, выучу уроки и снова беру в руки книгу. Я был один, и мне никто не мешал. Мама с отчимом на работе до позднего вечера, старшая сестра вышла замуж и ушла от нас. В эти часы мне было хорошо. Хоть я был и один, но я не чувствовал себя одиноким. Я был вместе с героями любимых книг…
До пятого класса всё протекало более или менее гладко. Учился я хорошо, но в классе на меня мало кто обращал внимание. В тот год всё изменилось. Мальчики стали выпендриваться перед девочками, показывать свою силу. И им нужна была жертва… И этой жертвой стал я.
Я боялся приходить в школу, боялся выходить из класса, с ужасом ждал звонка на перемену… Моя жизнь стала кошмаром. Меня били, портили мои вещи, прятали ранец и учебники. И всем было весело, все смеялись, и ни один одноклассник не заступался за меня. Учителя не замечали, не хотели замечать. Мне было очень обидно, но я терпел и не жаловался. Мама и отчим ругали меня за испорченные вещи – они думали, что всё это делаю я! – а я ничего не рассказывал. Я всё ждал, что мама сама поймёт, как мне плохо… но она… У мамы родилась дочь, и всё свое тепло и внимание она отдала ей.
В пятнадцать лет произошёл случай, который оставил отпечаток на всю мою жизнь… Жирный омерзительный отпечаток… После урока физкультуры, когда мы находились в раздевалке, один из мальчиков достал из рюкзака новенький фотоаппарат и похвастался перед другими. И тут кому-то пришла мысль сфотографировать меня. Я был в одних трусах и футболке. Но и этого им показалось мало. Несколько человек повалили меня на пол и раздели догола. Я пытался прикрыться, но они держали меня за руки. Они фотографировали и весело хохотали…
– Улыбайся! – кричали они мне.
Этот идиотский смех до сих пор звучит в моих ушах… Улыбайся!.. Улыбайся!...
Я всегда стеснялся своего тела… низкий рост, девчоночья внешность, бледная прозрачная кожа, тонкие руки, впалая грудь, отсутствие волос там, где они уже давно должны были появиться… Всем этим я сильно отличался от других одноклассников, некоторые из которых уже к тому времени имели половые отношения с девочками… Конечно, мое тело им казалось смешным… но они не только фотографировали мое тело, они издевались надо мною, они делали со мной всё, что хотели… На следующий день эти фотографии раздали всем девочкам класса… Я был готов провалиться под землю, я был готов сгореть от стыда, только бы не видеть всех этих грязных ухмылок…
Я заболел, тяжело заболел. Около месяца я пролежал в больнице. Врачи сказали маме, что у меня был нервный срыв, но волноваться не надо, так как в переходном возрасте он встречается у многих подростков. И мама не волновалась… Мне выписали таблетки и посоветовали… больше общаться со сверстниками… Я опять никому ничего не сказал, но категорически отказался ходить в эту школу. Мама, хоть и с некоторыми хлопотами, сумела довольно быстро определить меня в другую школу.
Подростки во всех школах одинаковые, и здесь они тоже самоутверждались за счет слабых. Однако в моем классе уже была бессловесная жертва, и меня никто особенно не донимал.
В семнадцать лет я влюбился. В первый раз. Мне уже не хотелось быть одному, мне хотелось быть рядом с этой девочкой. Она, конечно, не замечала интерес с моей стороны, ведь я был стеснительный и не предпринимал активных действий. Полгода я любил её в своих фантазиях. Я посвящал этой девочке стихи, которые, разумеется, ей не показывал. Наконец, я набрался храбрости и пригласил её в кино. Она удивилась, но согласилась. Потом мы ещё несколько раз ходили в кино, два раза она была у меня в гостях. Мне казалось, что она тоже влюбилась в меня… но я был у неё не один. Помимо меня, она дружила с парнем из старшего на год класса. Тот был моей противоположностью – высокий, атлетический, с подвешенным языком и с толстым папиным кошельком. Вместе они ходили на дискотеки и в ночные клубы. Возможно, до поры до времени он не видел во мне соперника, поэтому и не мешал мне встречаться с этой девочкой. Но однажды мы встретились в школьном туалете. Он прижал меня к стенке и крепко взял за плечо.
– Что тебе нужно? – спросил я.
– Только одно. И, наверное, ты догадываешься об этом, – с ухмылкой произнес он.
– Отпусти меня. Или я закричу.
– Закричишь? Ну, давай, кричи. Пусть сюда прибегут твои одноклассники и посмотрят на твою фотографию.
– На какую фотографию? – спросил я.
Он схватил меня двумя руками за ворот рубашки и притянул вплотную к себе. Его лицо было в нескольких сантиметрах от меня. Страшная гримаса, злые глаза, кривая ухмылка…
– На эротическую, – сквозь зубы, процедил он.
Внезапно он отпустил меня, и я чуть не рухнул на пол.
Он медленно, умышленно медленно, положил руку в карман и достал из него… я с замиранием сердца смотрел за движением его руки… он достал фотографию, одну из тех самых, и показал мне.
– Но ты же не покажешь ей? – с трудом выдавил я из себя.
– Почему бы и нет? – засмеявшись, сказал он.
– Пожалуйста, не показывай ей!
Я хотел его убить… я хотел всадить в него тысячу пуль… но вместо пуль из меня вылетали жалкие стоны.
– Я сделаю всё, что ты скажешь. Только не показывай ей!
– Всё? – спросил он.
– Всё, – тихо сказал я и опустил голову.
– Я мог бы кое-что попросить у тебя, но я не извращенец. Мне ничего не нужно от такого сосунка, как ты. И моей подруге ты тоже не нужен. Я уже показал ей эту фотографию. Она долго смеялась. И именно она попросила меня поговорить с тобой. Оставь её в покое. Если ты ещё хоть раз подойдешь к ней, это фото увидят все твои одноклассники. Помни это, маленький мальчик!
Он плюнул мне в лицо и вышел из туалета.
Я до сих пор чувствую этот плевок на своих щеках… Но это был не его плевок. Это был её плевок! Как она могла так со мной поступить. Почему она сама не сказала мне? Она предала меня, просто взяла и предала!..
Окончив школу, я поступил в университет. Я хорошо учился, и мне не составило труда поступить именно туда, куда я хотел. На филологический факультет. Но, честно говоря, была и вторая цель. Я хотел избежать призыва в армию. Потому что я уже был не ребенок и понимал, что там произойдет с таким человеком, как я.
Сейчас у меня всё вроде бы в порядке. Никто меня не притесняет, не унижает. Я по-прежнему хорошо учусь. Мои стихотворения нравятся многим читателям. В общем, можно было бы жить и радоваться, но… Детские и подростковые раны не зажили. Они кровоточат во сне, а днём отдаются болью в моих мыслях. Я не могу забыть все те унижения, что мне довелось испытать. Они, как многотонная гранитная плита, навалились на меня… прижали меня к земле… Они не дают мне взлететь. Временами казалось, что мне удалось, если не избавиться, то, по крайней мере, приподнять эту злосчастную плиту, созданную из моих унижений.
Несколько лет я боялся знакомиться с девушками. Конечно, в университете я общался с ними, с некоторыми даже дружил. Однако дальше дружбы наши отношения не заходили. Я препятствовал этому, потому что боялся… Да, я боялся женщин… Но вот четыре месяца назад, летом, ко мне в парке подошла девушка. Я сидел на скамейке и читал книгу. Шарля Бодлера. Девушка сильно удивилась, что в наши дни юноши читают стихи. Она села со мной рядом. Я прочитал ей несколько стихотворений. Наверное, они ей не очень и понравились, зато ей понравился я. Своей необычностью.
Она была на три года старше меня, работала в магазине. Её интересы абсолютно не совпадали с моими. Она была как бы из другого мира, и, видимо, этим и привлекла меня. Мы быстро сблизились. Она жила в собственной квартире, и я ходил к ней почти каждый вечер. Почти, потому что иногда мы ссорились… и ссорились, как правило, из-за меня. Ей нравилась моя неопытность, я был для неё словно ребенок, капризный ребенок, из которого она хотела сделать мужчину, настоящего мужчину… Несколько раз я поддавался на её уговоры – да нет, я и сам этого хотел, очень хотел – и оставался на ночь… Но у меня ничего не получалось. И чем дольше у меня не получалось, тем больше я бесился… Сегодня я опять поругался с ней. Я опять ударил её. Конечно, я поступил подло, но я не смог сдержаться. Она сама виновата! Зачем она всё время пытается затащить меня в постель? Всё, больше я к ней не вернусь. Я не буду просить прощение, не буду лить слёзы раскаяния. Зачем? Ведь я всё равно не смогу дать ей то, что она хочет… Я никогда не стану мужчиной. Я обречен быть маленьким мальчиком, униженным и презираемым маленьким мальчиком…
Я вздрогнул… Вернувшись в настоящее, я вдруг увидел в магазинной витрине отражение своего искажённого и грустного лица. Мне было противно смотреть на это жалкое лицо… На лицо плаксивого мальчика, маленького плаксивого мальчика. Мне захотелось схватить камень… мне нестерпимо захотелось разбить эту витрину, разбить на тысячу осколков это отражение. Или ударить кулаком. Порезать руку, но избавиться от печальной физиономии, которая глядела на меня… избавиться навсегда…
Но я стоял и смотрел… Уставившись в своё отражение, я не мог сделать и шага… Молча стоял и смотрел… То ли несколько минут, то ли несколько лет…
.
.
.
– Мамочка, ты опять уходишь?
– Твоя мамочка должна зарабатывать денежки. Ты же хочешь, чтобы у нас было много денежек?
– Я не хочу денежек. Я хочу, чтобы ты осталась со мной.
– Но ведь я скоро приду.
– А вдруг ты заблудишься?
– Я не заблужусь. Я обязательно вернусь. Вот увидишь.
– Мне будет скучно одной.
– Почитай книжку.
– Я люблю, чтобы ты мне читала книжку.
– Но ведь ты уже большая девочка, и должна читать сама.
– Нет, я маленькая девочка. Маленькая!
– Хорошо, я почитаю тебе книжку. Когда приду, обязательно почитаю.
– Нет, почитай сейчас.
– Сейчас мне некогда. Видишь, я одеваюсь.
– Тогда просто расскажи сказку. Ты ведь можешь рассказать сказку, пока одеваешься.
– Хорошо, я расскажу тебе сказку.
– Мою любимую! Про маленького ангелочка!
– Хорошо. Слушай… На одном облаке жил маленький ангелочек. Он был очень красивый…
– Самый красивый ангел на свете!
– Да, самый красивый ангел на свете. Но он был не только самый красивый, но и самый несчастный ангел. Никто его не любил и не хотел с ним дружить. Все ангелы избегали его, потому что он был не просто ангелом, а Ангелом Печали. А другие ангелы не хотели печалиться. Они хотели радоваться и беззаботно улыбаться. И тогда маленький ангелочек решил…
– И тогда маленький ангелочек решил спуститься на землю.
– Да, и тогда маленький ангелочек решил спуститься на землю. Но и на земле его никто не полюбил и не подружился с ним. Когда он стучал в чью-нибудь дверь, его прогоняли. Когда он протягивал кому-нибудь руку, её не принимали. Когда он хотел что-то сказать, люди закрывали уши. Маленький ангелочек не мог понять, почему люди так скверно к нему относятся. Ведь он никому не желал зла и не делал ничего плохого. Он летал из города в город, но везде было одно и то же. Однажды злые люди схватили маленького ангелочка и надругались над ним. Они отрезали у него крылья. Маленькому ангелочку стало невыносимо больно. У него заболело не только тело, но и душа. Он опустился на колени и заплакал. И из того места, куда падали его слёзы…
– Выросла красивая Чёрная Роза.
– Да, выросла красивая Чёрная Роза. Лунный свет украсил Чёрную Розу изящной прозрачной вуалью и придал ей печальную романтическую красоту. Маленький ангелочек влюбился в Чёрную Розу. Он нагнулся и поцеловал её в нежные лепестки. Любовь наполнила его сердце. С каждой секундой любви в его сердце становилось всё больше и больше. Любви стало так много, что маленький ангелочек мог поделиться ей со всеми людьми. Для этого ему нужно было взлететь. Но маленький ангелочек не знал, как ему это сделать, ведь у него не было крыльев. Он снова заплакал. Его слёзы упали на Чёрную Розу и разбудили её.
«Ты должен сорвать меня», – сказала Чёрная Роза.
«Но если я тебя сорву, ты умрешь», – печально промолвил маленький ангелочек.
«Нет, я не умру. Я буду жить в твоем сердце. Мы будем счастливы, и сделаем счастливыми всех людей».
«Я никогда не буду счастливым, ведь теперь я не могу летать».
«Сорви меня, приложи к своему сердцу и закрой глаза».
Маленькому ангелочку не хотелось срывать Чёрную Розу, но он очень любил её и верил ей. Он сделал всё так, как сказала она. Маленький ангелочек сорвал Чёрную Розу и приложил к своему сердцу. Острый шип больно кольнул маленького ангелочка. Из его сердца полилась кровь, много крови. Но он не чувствовал боли. Он чувствовал, что становится всё легче и легче. Маленький ангелочек закрыл глаза… и взлетел… Ну вот… ты опять разревелась.
– Мне жалко маленького ангелочка. Почему люди его не любили?
– Потому что он был Ангелом Печали.
– Ну и что! Зато он очень добрый. Самый добрый ангел на свете! Я бы обязательно полюбила его!
– Но ты ведь у меня тоже добрая девочка. Самая добрая девочка на свете!
– Мамочка, правда ведь, маленький ангелочек не умер?
– Нет, конечно, не умер.
– И Чёрная Роза не умерла?
– И Чёрная Роза не умерла.
– И они вместе улетели на небо?
– Да, конечно, они вместе улетели на небо… ну ладно, моя маленькая розочка, я побежала…
– Мамочка, ты забыла меня поцеловать!
– Я обязательно тебя поцелую, когда вернусь…
.
.
.
Невысокий стройный юноша стоял возле витрины магазина. Пшеничные длинные кудри, большие голубые глаза, густые ресницы, изящный рисунок губ делали его необычайно красивым и привлекательным. Лишь чрезмерная бледность лица несколько оттеняла его красоту. Печальный взгляд юноши блуждал по витрине, казалось, он что-то искал… то ли в витрине, то ли в своём отражении.
– Мужчина, угостите даму сигаретой, – раздался женский голос за его спиной.
Юноша вздрогнул, но не обернулся. Видимо, он посчитал, что обратились не к нему.
– Мужчина, вы меня слышите? – вновь раздался тот же голос, и кто-то аккуратно коснулся его плеча.
Юноша обернулся. Перед ним стояла женщина лет тридцати, или, быть может, старше. Игривый взгляд, перегруженное косметикой лицо, яркая одежда… Можно было легко догадаться о роде деятельности этой женщины.
– Что вы спросили? – рассеянно произнес юноша.
– Я попросила тебя угостить меня сигареткой, – сказала женщина и оценивающим взглядом смерила юношу с головы до ног.
– Извините, я не курю.
– И не пьёшь?
– И не пью, – машинально ответил юноша.
– И с женщинами не спишь? – пошловато улыбаясь, насмешливо произнесла женщина.
– Да вам-то какое дело, с кем я сплю, а с кем нет! – взорвался вдруг юноша.
– Педик, что ли? – состроив удивленную физиономию, брякнула женщина.
Юноша сжал кулаки и уже открыл рот, чтобы высказать этой вульгарной женщине всё, что он о ней думает.
– Да ладно, не обижайся, – тут же добавила она. – Я ведь только спросила. Можно сказать, по-дружески.
Юноша выдохнул, сжал губы и ничего не сказал.
– Я это к тому, что ты очень симпатичный. Девчонки, наверное, за тобой табуном бегают. И уж, конечно, в моих услугах ты не нуждаешься.
Женщина печально улыбнулась и помахала рукой.
– Ну ладно, пока, красавчик.
Не отрывая взгляда, юноша смотрел вслед удаляющейся женщине. Усталая походка, кривоватые ноги, сутулая спина, широкие бедра… В ней не было ничего привлекательного. По заблестевшим глазам юноши было видно, что он принимает важное решение.
– Подожди! – вдруг крикнул он.
Женщина остановилась и оглянулась. Юноша ещё несколько секунд смотрел на неё. Он всё ещё сомневался. Женщина улыбнулась и пожала плечами.
– Подожди! – ещё раз выкрикнул юноша и подбежал к женщине.
– Ну?
– Ты сколько берешь?
– А сколько дашь, столько и возьму.
Юноша достал из куртки портмоне, вытащил из него все деньги, что были, и показал.
– Этого хватит?
Женщина посмотрела на деньги. По её виду было понятно, что она разочарована.
– Вообще-то маловато будет, – сказала она. – Но так уж и быть, – она подмигнула, – для тебя я сделаю скидку.
– А куда мы пойдем? – поинтересовался юноша.
– Ко мне. Я здесь недалеко живу. Устраивает?
– Да, устраивает.
Юноша так и стоял с деньгами в руке и не знал, что делать дальше.
– Ладно, давай, – женщина взяла деньги и как бы ненароком прикоснулась к его ладони. – Какая у тебя теплая рука. – Она взяла его руку и приложила к своей щеке. – Погладь меня…
Юноша вырвал свою руку и смущенно посмотрел по сторонам.
– Да, ладно, не бойся ты, – дружелюбно сказала женщина. – Кому какое дело до нас.
Она положила деньги в свою сумочку и кивнула.
– Ну, пойдем, что ли?
Женщина вновь хотела взять юношу за руку, но он отдёрнул её и прижал к себе. Женщина молча пожала плечами, повернулась и пошла. Юноша зашагал рядом с ней.
– Как тебя зовут? – спросила женщина.
– Думаю, это неважно, – тихо произнес юноша. – Можешь называть меня, как хочешь.
– А меня зовут…
– Не говори своего имени, – перебил её юноша. – Пожалуйста.
– Какой ты странный, однако. – Женщина удивленно повела бровями. – Может, ты чего-то боишься?
Юноша молча покачал головой. Женщина внимательно посмотрела в его лицо.
– Тебе, наверное, ещё нет восемнадцати лет, – предположила она, – и ты думаешь, что я совершаю преступление, собираясь с тобой переспать. Так?
– Мне уже двадцать, – промолвил он.
– Да? – недоверчиво произнесла женщина. – А по внешнему виду не скажешь. Ты такой миленький.
Юноша что-то хотел ответить, но только обиженно поджал губы и промолчал.
– А мне знаешь сколько? – спросила женщина.
Он покачал головой.
– Двадцать четыре, – не моргнув глазом, соврала женщина. – Веришь?
Юноша мельком взглянул на лицо женщины и едва заметно усмехнулся.
– Допустим, верю.
– Почему ты такой неразговорчивый? Ни разу не сделал мне комплимент. Даже ни разу не улыбнулся. Ты вообще когда-нибудь улыбаешься?
– Редко.
– Давай я расскажу тебе анекдот. Ты будешь жутко хохотать!
Женщина рассказала несколько анекдотов. Старых и пошлых. Юноша ни разу не улыбнулся, зато сама женщина после каждого анекдота хохотала чуть ли не до слёз. Он тоже попробовал рассказать ей анекдот, но она не поняла тонкого юмора.
Так они и шли по улицам города, шумного вечернего города… Неоновый огонь магазинных витрин освещал им дорогу, искусственные улыбки с ярких плакатов обещали им настоящее счастье, судорожный рёв спешащих машин заглушал их голоса…
.
.
.
– Входи, – сказала женщина юноше и пропустила его перед собою.
Взору юноше предстала двухкомнатная малогабаритная квартира. Облупившийся потолок, обшарпанные обои, голый деревянный пол.
– Снимай обувь и проходи в большую комнату.
Юноша снял куртку, кроссовки и прошёл в комнату. Скромная, если не сказать – бедная, обстановка. Старенький шкаф с большим зеркалом, двуспальная кровать, книжная полка, телевизор, стол, три стула… и всё. Юноша увидел на столе магнитофон.
– Можно я включу музыку? – спросил он.
– Можно. Только негромко. Дочка спит в другой комнате.
– У тебя есть дочка?
– А что в этом удивительного… Есть.
– Сколько ей лет?
– Семь.
– Уже большая. А муж?
– А муж объелся груш.
– Понятно, – сказал юноша и включил магнитофон.
Женщина сходила на кухню и принесла бутылку ликёра и два фужера.
– Давай выпьем, – предложила она.
– Я же сказал, что не пью.
– Ну по чуть-чуть. Чтобы раскрепоститься.
Она взяла его за руку, усадила за стол, наполнила фужеры и вложила один из них в руку юноши.
– Ты слишком скован, – сказала она. – Тебе нужно расслабиться. Выпей, не бойся.
Женщина чокнулась с юношей, поднесла бокал к губам, отпила и подмигнула.
– Ну давай, давай, мой безымянный друг.
Юноша ещё несколько секунд колебался. Затем посмотрел на содержимое бокала, вздохнул и выпил. До дна.
– Вот и славненько! – сказала женщина и улыбнулась.
Юноша сморщился и замахал ладонью перед своим ртом.
– Ты и в правду раньше никогда не пил? – удивилась женщина
– Только шампанское на Новый год.
– И пиво не пьёшь?
– Терпеть не могу его запах. Он мне напоминает…
Юноша замолчал.
– Что?
– Это неважно, – он махнул рукой.
– А я пиво люблю. Особенно баночное.
– Послушай, а у тебя нет других кассет? – вдруг спросил юноша.
– А эта музыка тебе не нравится, что ли?
– Я не люблю попсу.
– И что же ты любишь?
– Классику, джаз.
– Какой ты у нас продвинутый чувак! – с наигранным восхищением произнесла женщина. – А вот я обычная русская баба. Поэтому нет у меня ни классики, ни джаза. Не слушаю я такое, – добавила она.
Юноша с искренним сожалением посмотрел на женщину.
– Совсем не слушаешь? – спросил он.
– А что там слушать-то? Занудство одно.
– Ты когда-нибудь слушала «Сонату лунного света» Бетховена?
– Представь себе, нет.
– Ты должна её послушать.
– А что в этой сонате такого особенного?
– Это волшебная музыка! – воскликнул юноша.
– Тише ты! – шикнула женщина. – Я же тебе говорила, дочка спит.
– Извини, пожалуйста. Я хотел сказать, что, послушав «Сонату лунного света», ты будешь по-другому смотреть на жизнь. Ты очистишься от грязи…
– Однако тебя понесло, – перебила его женщина. – Если бы я была обидчивой, я бы обиделась. На-ка лучше выпей ещё.
Женщина наполнила бокал и протянула юноше. Тот уже не стал отнекиваться. Молча взял бокал и выпил.
– Извини, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть, – поставив пустой бокал на стол, сказал юноша.
– Не хотел, а почти обидел.
Юноша посмотрел в глаза женщины.
– Знаешь, – вполголоса произнёс он, – я скажу тебе честно. Мне жаль тебя.
– Это почему тебе меня жаль?
– Я же вижу, что ты на самом деле другая. Ты просто надеваешь на себя маску вульгарной женщины. Ты боишься, что твоя доброта не понравится клиентам. Ведь они не хотят видеть добрую проститутку. Они хотят видеть порочную женщину. Переспав с тобой, они не будут чувствовать угрызения совести. Потому что нельзя испортить уже испорченную женщину. Да ты для них и не женщина вовсе, а кусок мяса.
– А ты не такой молчаливый, как притворялся.
– Я никогда не притворяюсь. Просто я очень тяжело иду на контакт с незнакомыми людьми.
– Ты, как я погляжу, опытный психолог, – с усмешкой произнесла женщина. – Посмотрим, какой ты опытный мужчина.
– А я не опытный мужчина! – с жаром вскричал юноша. – Я – девственник! Да, девственник, и мне не стыдно в этом признаться.
– Не кричи. Или ты хочешь, чтобы весь дом знал о твоей девственности?
– Извини, пожалуйста. Я не хотел.
– Хоть я и не слушаю классическую музыку, но я не такая дура, как ты думаешь. По твоему поведению я сразу поняла, что ты – девственник. Ты слишком нервничаешь.
– Да, я нервничаю. Потому что боюсь женщин. Я думал… – юноша опустил взгляд. – Я думал, что с проституткой будет иначе, но ошибся.
– Значит, по-твоему, проститутка – тоже женщина? – насмешливо заметила она.
– Не смейся, пожалуйста. Я говорю, что чувствую.
– Ты не ответил.
– Да, ты – женщина, – отчеканил юноша. – Женщина, которая надевает маску проститутки.
– К сожалению, ты ещё многого не понимаешь. – Она сделала паузу и серьёзно посмотрела на юношу. – У женщин не одна маска. Под первой маской может находиться вторая, под второй – третья и так далее.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Может быть, я на самом деле не проститутка, а только притворяюсь ей.
– Зачем?
– Чтобы затащить в дом миленького девственника, – загадочно улыбаясь, насмешливо произнесла она.
– Ты шутишь? – неуверенно промолвил юноша.
Женщина подошла к окну.
– Подойди. – Она поманила пальцем. – Посмотри, какая сегодня красивая луна.
Юноша подошёл к окну и посмотрел на луну.
– Наверное, глядя на полную луну, твой Бетховен и сочинил лунную сонату, – продолжила женщина.
Она посмотрела на часы и сказала:
– Скоро двенадцать.
Женщина запустила руку в пшеничные кудри юноши. Посмотрела в его глаза и улыбнулась.
– Ты – красивый.
Юноша смутился и отвёл взгляд.
– Ты веришь в сверхъестественные силы? – спросила она.
– В магов и ведьм?
– Нет. – Женщина несколько секунд смотрела в глаза юноши. – Ты веришь, что существуют… – Она замолчала. Прикоснулось ладонью к его шее. Погладила. – У тебя нежная кожа. Это хорошо.
– Хорошо для кого?
Женщина лукаво улыбнулась и убрала руку.
– Ладно, оставим разговоры, – быстро проговорила она. – Я пойду приму душ, а ты раздевайся.
Женщина вышла из комнаты. Юноша ещё раз взглянул на луну, о чём-то подумал и начал раздеваться. Медленно снял джинсы, рубашку, футболку, носки. Сложил одежду на стуле. Немного подумал и снял трусы. Затем подошёл к шкафу, посмотрел в зеркало. Тяжело вздохнул и пошёл обратно. Вдруг остановился и посмотрел на стену. На ней висел большой плакат-календарь. Юноша подошёл ближе. Календарь был за прошлый год. Некоторые числа были обведены красным фломастером. Юноша стал рассматривать человека, изображенного на календаре. Это был молодой светловолосый мужчина в черной одежде. Красивый мужчина, но злые глаза и кривая улыбка придавали его внешности демонический вид. Юноша присмотрелся. С губ мужчины тоненьким ручейком стекала кровь. Из его рта выглядывали два маленьких клыка. Юноша вздрогнул. По его телу пробежали мурашки. Шатаясь и держась одной рукой за стену, он побрёл к кровати. Упал на неё, обхватил голову руками. Ему было плохо, очень плохо…
.
.
.
– Ты, наверное, догадываешься, по какой причине я попросил тебя остаться?
– Нет, не догадываюсь.
– А я думаю, что догадываешься. Как у тебя складываются взаимоотношения с одноклассниками?.. Ну, чего ты молчишь?
– Нормально.
– Нормально – это никак.
– Хорошо.
– А почему ты опустил взгляд?.. Ты боишься в чём-то признаться?
– Нет, не боюсь.
– Ты мне не доверяешь?
– Доверяю. Но мне не в чем признаваться. Я ничего плохого не сделал.
– Я знаю, что ты ничего плохого не сделал. Ведь ты – хороший мальчик. Поэтому я и хочу тебе помочь. Подойди ко мне ближе… Ну, ближе, ближе, не бойся… Расскажи мне всё.
– Что всё?
– Скажи, ведь мальчики к тебе пристают? Правда?
– Не знаю.
– Ну как же ты не знаешь… Расскажи, не бойся. Этот разговор будет нашей тайной. О нём никто не узнает.
– Я не знаю, что рассказывать.
– Ты и маме ничего не рассказываешь?
– Нет.
– Ты, наверное, очень сильный мальчик, раз держишь всё в себе.
– Нет, я не очень сильный.
– Скажи, ведь тебе нелегко с твоими одноклассниками? Правда, нелегко?
– Правда.
– А почёму ты держишь всё в себе? Ни с кем не поделишься своими проблемами? Никому не расскажешь о своих бедах? Ведь у тебя есть проблемы? Правда, есть?
– Есть.
– Ну и почему ты никому не расскажешь о них?
– Мне стыдно.
– А чего тебе стыдно?
– Мне стыдно, что я такой слабый… и все меня унижают…
– Ну не плачь, не плачь… Я тебе помогу. Ты ведь хочешь, чтобы я тебе помог? Правда, хочешь?
– Да, хочу.
– Если ты хочешь, чтобы я тебе помог, ты должен меня слушаться. Ты будешь меня слушаться?
– Да, буду.
– И ты не должен никому рассказывать о нашей встрече. Ни одноклассникам, ни другим учителям, ни даже маме. Пусть это будет нашей тайной. Ведь ты умеешь хранить тайны? Правда, умеешь?
– Умею.
– Вот и хорошо. Давай я вытру твои слёзы… Вот так… Какие у тебя красивые голубые глаза… Садись ко мне на коленки… Садись, не бойся… Ты такой лёгкий… Ты, наверное, умеешь летать?
– Нет, не умею. Разве люди умеют летать?
– Люди не умеют. Но среди людей живут ангелы…
– Ангелы?
– Да, ангелы. Они очень похожи на людей. Только ниже их ростом и намного красивее. Вот как ты, например.
– Как я?
– Да, как ты. И отличает ангелов от людей только одно: у них есть крылья.
– Крылья?
– Да, крылья… Давай снимем рубашку и посмотрим, есть ли у тебя крылья.
– Но у меня нет крыльев.
– Давай проверим. Может быть, ты просто не замечаешь их… Вот, хорошо… У тебя очень мягкая и нежная кожа… Повернись ко мне спиной… Да, я был прав. У тебя есть крылья.
– Но я никогда не видел у себя крыльев.
– Это невидимые крылья. Их нужно чувствовать.
– Но я их не чувствую.
– Я научу тебя, как их почувствовать. Закрой глаза… Представь, что ты летишь… Представил?
– Да, представил.
– Не открывай глаза. Продолжай парить в воздухе… Ты летишь… Ты высоко над землёю… Тебе хорошо… Тебе очень хорошо…
– Что вы делаете?
– Я учу тебя летать. Ведь я твой учитель.
– Не надо, пожалуйста.
– Всё будет хорошо. Поверь мне.
– Я не верю вам. Вы меня обманули!
– Не надо кричать. Ты ведь обещал меня слушаться.
– Но я не знал, что вы будете со мной делать.
– Я не сделаю тебе ничего плохого. Поверь мне, мой маленький мальчик…
– Не надо, пожалуйста… Я вас прошу… Я никому не скажу, только отпустите меня… Отпустите, пожалуйста…
– Не надо плакать, мой маленький мальчик… Всё будет хорошо… Я отпущу тебя, конечно же, отпущу…
– Мне больно!.. Больно!..
.
.
.
Кто-то дотронулся до моей руки. Я открыл глаза. То, что я увидел, повергло меня в шок. Мне стало страшно. Очень страшно! Я вскочил с кровати и бросился к окну. Я распахнул его. Я хотел выпрыгнуть. Но на окне была решётка. Я хотел крикнуть, но не смог. Да нет же, я кричал. Я осознавал, что кричу. Но я не слышал своего голоса. Я держался руками за решетку и кричал… Я почувствовал на своих плечах руки… Меня стали трясти… Я вырвался и бросился в сторону. Я спрятался за шкаф. Прижался к стене. Я не знал, что делать дальше. Не знал, как выбраться отсюда… Я осторожно выглянул… Ко мне приближался… ко мне приближался мужчина в черной одежде. Сверкающие злые глаза, острые звериные клыки, кривая усмешка… Я узнал его. Это был вампир. Вампир из моих воспоминаний. Вампир из моих кошмаров…
Я повернул голову и увидел в зеркале своё отражение. На меня смотрел растерянный мальчик, который готов был расплакаться. Мальчик что-то кричал мне, но я не слышал. Я стал бить руками по зеркалу. Я должен был разбить перегородку, которая отделяла меня от моего отражения… И я разбил её… Разбил перегородку, разбил руки… но я услышал крики своего отражения.
– Убей свой страх! Убей вампира, который всю жизнь сосал из тебя кровь! – кричало оно.
Вампир, выставив вперед руки, шёл на меня. Острые когти уже были перед моим лицом. Сейчас или никогда! Я резко прыгнул и сбил вампира с ног. Не давая ему подняться, я стал колотить его ногами. По голове, по груди, по животу. Я бил что есть силы. Вампир извивался, но не умирал. Я уже не чувствовал своих ног, но вампир всё ещё шевелился. Я схватил стул и начал бить им вампира по голове… Я бил его и бил… Много раз… Наконец голова вампира треснула. Из неё полилась грязь… Чёрная липкая масса…
Вдруг кто-то вцепился мне в спину. Не оборачиваясь, я ударил нападавшего ногой. Он отлетел в сторону и упал на пол. Я обернулся и увидел… Я увидел голую карлицу. Она ловко вскочила на ноги и вонзила острые когти в мой живот. Я схватил её за руки и повалил на пол. Она отчаянно сопротивлялась. Но я был сильней. Я подмял её под себя, развёл её руки в стороны и прижал к полу. Я посмотрел ей в лицо. Она была безобразна! Но это было идеальное безобразие. Оно восхитило меня. Я был очарован им… Я не смог сдержаться… Я поцеловал карлицу в губы… Карлица дёрнула головой и укусила меня за губу… Из губы пошла кровь… Я облизнулся… Ощутил острый привкус крови… Мне понравилось это… Мне определенно понравилось!.. Я впился губами в губы карлицы… Она мотала головой, но мои губы ни на секунду не расставались с её губами… Я почувствовал приятную истому в паху… почувствовал пульсацию члена… Я возбудился… Лёжа на этой карлице, я возбудился!.. Я просунул ногу между её ногами и с силой раздвинул их… Карлица сопротивлялась… Но остановить меня она уже не могла… Я вошёл в неё… Карлица судорожно двигала ртом… Наверное, она кричала… Но я не слышал её криков… Я слышал только оглушительное биение своего сердца… И в такт биению сердца я входил в лоно карлицы… Я не жалел её… Я входил резко и грубо… Волна эйфории, одна за одной, накатывали на меня… и наконец последняя, самая большая из них, ударила в мозг и бросила меня в бездну…
.
.
.
Мне стало холодно. Я открыл глаза. Облупившийся потолок, треснутые обои… Я лежал на полу неизвестной квартиры. Я был совершенно голый. Ужасно болела голова. Я поднял руку и прикоснулся ко лбу. Горячий, очень горячий… но почему такая липкая ладонь? Я посмотрел на ладонь. Она была в крови. Я вздрогнул. Приподнял голову и увидел… Рядом со мной лежала обнажённая девочка. Совсем ещё маленький ребёнок. Я дотронулся до её руки. Холодная… Девочка была мертва. Я отдернул руку и резко вскочил… В комнате находилась не только мёртвая девочка. Около шкафа в луже крови лежало обезображенное тело. Проломленный череп, сбитый на сторону нос, вывороченная челюсть… Трудно было понять, кто это: мужчина или женщина. Я посмотрел на туловище, ноги… Это была женщина… Я вновь взглянул на маленькую девочку. Раскинув руки, она лежала на голом полу. Я подошёл к ней ближе… Девочка была измазана кровью… живот, ноги… Я посмотрел ей в лицо… и в ужасе отшатнулся. Глаза девочки были широко раскрыты. Она смотрела на меня!.. Меня стошнило… Я кинулся в ванную… Включил воду, припал к раковине и стал с жадностью пить из-под крана… Я посмотрел в зеркало… Моё лицо, моё тело были измазаны кровью… Мне стало дурно… Это сон, вдруг дошло до меня… это дурной сон… Я обрадовался этой мысли… но всего на миг… А вдруг это не сон?.. Я медленно вернулся в комнату. В ней всё оставалось по-прежнему. На одном из стульев я увидел свою одежду. Находясь в полуобморочном состоянии, я натянул джинсы, надел футболку, рубашку… Я не мог застегнуть пуговицы, так сильно дрожали мои руки… Мне было страшно… Ужасная мысль свербела в мозгу… Но я не верил… Я не мог в это поверить!..
Я вышел из комнаты. Надел в прихожей куртку… обул на босы ноги кроссовки… и покинул эту квартиру… Но увиденное в этой квартире не покинуло меня. Оно преследовало меня по пятам. Оно цеплялось мне в спину, оно обжигало грудь, царапало глаза, разрывало голову…
Я побежал… так быстро, как мог. Неважно куда, просто вперёд… Бежал и бежал… Я сильно вспотел, у меня заболели ноги и закололо в боку. Я остановился. Посмотрел по сторонам. Я оказался на набережной… Стараясь не думать о происшедшем, я пошёл… Пошёл домой.
У лестницы, которая вела на мост, я увидел мужчину. Высокого крупного мужчину в тёмном плаще. Он смотрел на меня. Вначале я испугался и хотел побежать назад, но потом подумал, что это обычный бомж, который ночует здесь. Я посмотрел под мост. Людей там больше не было. Я не хотел, чтобы он запомнил моё лицо. Опустив голову, я подошёл к лестнице…
И вдруг мужчина загородил мне дорогу… Я замер…
– Извините, я хотел бы пройти наверх, – вежливо сказал я.
– Наверх? – спросил мужчина.
– Да, наверх.
– Ты думаешь, тебя там ждут?
Где там?.. О чём он спрашивает?.. Дрожь пробежала по всему телу…
– Где там? – с трудом выдавил я.
– Наверху.
Наверху?.. На каком верху?.. Ручеёк пота скатился по спине…
– Меня дома ждет мама. Пропустите меня, пожалуйста, – стараясь перебороть волнение, сказал я.
Неожиданно мужчина поднял руку. Я сжался, закрыл глаза и машинально отвернул лицо… Но он не ударил меня. Мужчина коснулся моей головы… Погладил... Его огромная ладонь медленно гладила мои волосы… Под этой ладонью я ощутил себя ребёнком… Я стал ещё меньше, чем был.
– Пропустите меня, дяденька, – вырвалась из меня детская фраза.
Мужчина ничего не ответил. Он взял меня за руку.
– Что вы хотите со мной сделать? – спросил я.
Он сжал мою ладонь. Сильно сжал. До боли. Я дёрнул свою руку, но не смог освободиться.
– Мне больно! – закричал я.
Он ослабил хватку, но не отпустил меня. Продолжая молчать, он повёл меня под мост. Я хотел крикнуть и призвать на помощь, но не крикнул. Я никогда никого не просил о помощи… даже в самые страшные минуты… и сейчас не стал. Зачем?.. Ведь людям наплевать на меня… Я вновь почувствовал себя маленьким мальчиком… маленьким беззащитным мальчиком, которого все обижают… Я заплакал… Я плакал не от боли. Нет, не от боли. И не от страха… Я плакал от обиды… Я плакал и бормотал:
– Ну пожалуйста, дяденька, отпустите меня. Пожалуйста, отпустите…
Я сам не понимал, что говорю… Отпустить? Куда? Ведь я никому не нужен… Я нужен только этому мужчине…
Мы остановились. Мужчина стал меня раздевать. Я не сопротивлялся. Пусть он насилует меня. Пусть он делает со мной всё, что хочет. Мне было уже всё равно. Я молча стоял и плакал. Я был маленьким мальчиком…
Мужчина не стал раздевать меня полностью. Он раздел меня только до пояса. Его холодная ладонь прикоснулась к моей груди. Она обожгла меня…
Он откинул с головы капюшон. Я поднял голову и посмотрел на него. Глаза в глаза. Я был поражён… Я уловил в его взгляде необычайную теплоту. Я почувствовал что-то знакомое, что-то родное…
– Ты кого-нибудь любишь? – спросил он.
Я задумался… Закрыл глаза… Люблю ли я кого-нибудь?.. Наверное, нет… Меня никто не любит, и я никого не люблю… Впрочем… Я вновь посмотрел в его глаза…
– Да, я люблю.
– Кого?
.
.
.
– Сынок, давай поговорим.
– О чём?
– О тебе.
– А что обо мне говорить?
– Ты изменился. Сильно изменился.
– Неужели я подрос?
– Не надо смеяться. Давай поговорим серьёзно.
– Мама, неужели ты нашла время, чтобы поговорить со мной. Да ещё серьёзно.
– Да, я виновата, что мало общаюсь с тобой. Но ты пойми меня, сынок. Я много работаю, у меня мало свободного времени…
– Неправда. У тебя всегда находится время на твою дочь. Как она родилась, ты совсем забыла про меня. Ты не замечаешь меня, будто я прозрачный.
– Ты же понимаешь, что твоя младшая сестра требует много внимания…
– Нет, я не понимаю. Когда я был в её возрасте, я не жил с мамой.
– В те годы мне было тяжело, поэтому я и отдала тебя бабушке. Я думала, что тебе будет у неё лучше…
– Лучше?.. Мама, мне было там хорошо. Очень хорошо! Я пел от радости! Я смеялся до слёз!
– Прости, сынок. Я всё знаю… и понимаю тебя. Давай забудем всё плохое. Пусть оно останется в прошлом.
– Оно не осталось в прошлом. Оно преследует меня до сих пор.
– Ты же не хочешь сказать, что тебя обижает твой отчим?
– Нет, он не обижает меня. Нельзя обидеть того, кто для тебя не существует. А я для него не существую.
– У тебя неприятности в школе?
– Наконец-то ты поинтересовалась моими делами, мама. Нет, у меня всё отлично. И с одноклассниками, и с учителями. Просто превосходно! Можешь не волноваться.
– Скажи правду, пожалуйста. Я же вижу, что ты побледнел…
– Мама, ты только сейчас заметила, что я побледнел? Да я уже давно такой. Из меня сосут кровь все кому не лень.
– Расскажи мне, сынок…
– Нет, лучше ты расскажи мне, мама!
– Что рассказать?
– Кто мой отец?
– Я тебе уже много раз рассказывала, что твой отец лётчик. Он погиб…
– Мама! Прекрати врать! Ну сколько же можно мне врать?! Ведь я уже не ребёнок!
– А что ты хочешь от меня услышать?
– Я хочу знать, кто мой отец. Кого мне благодарить за свое уродство?
– Неправда. Ты очень красивый мальчик.
– Я ниже всех в классе. Я ниже многих младшеклассников.
– Рост – не самое главное в человеке.
– А что главное, мама?
– Главное – его душа.
– Мама, не надо говорить мне про душу. Расскажи мне про отца! Только правду!
– Да я ничего не знаю о твоём отце! Поверь, сынок. Я видела его всего один раз.
– И ты не знаешь его имени?
– Не знаю, сынок. Честно, не знаю.
– Ну ты хоть запомнила его? Какой он был? Худой? Низкого роста?
– Нет. Твой отец был очень высокий и коренастый. Он был очень красивый. Красивый, как никто из людей.
– Как же такой красивый бросил тебя?
– Он не бросил меня. Ведь мы даже не были знакомы.
– Мама, да как же ты могла переспать с первым встречным?!
– Я сама этого не понимаю. Он как будто загипнотизировал меня. Я никогда не забуду его взгляд, его глаза. Это были нечеловеческие глаза.
– Ну конечно, мама! Ведь это был ангел! Очень убедительная отговорка.
– Прости меня, сынок. Давай забудем всё, что было, и с сегодняшнего дня начнём новую жизнь. Мы будем улыбаться друг другу, разговаривать друг с другом, любить друг друга.
– Поздно, мама. Поздно!
– Почему поздно, сынок?
– Потому что ты обманывала меня. Ты бросила меня. Взяла и бросила! Во всём, что со мной произошло, виновата только ты!
– Сынок, неужели ты не любишь меня?
– Да, мама, я не люблю тебя. Слышишь, не люблю!..
.
.
.
– Я люблю свою маму.
– А она тебя любит?
– Любит. Конечно, любит…
Я открыл глаза… Яркий солнечный свет ослепил меня, но я не зажмурился… я улыбнулся… Предо мною стояла мама… Мама… Мама прижала меня к свой груди… Крепко обняла… Нежно погладила по голове… Смахнула мои слёзы… Да, я плакал. Плакал от счастья. Впервые в жизни я почувствовал себя счастливым… Я почувствовал себя любимым…
– Я люблю тебя, – сказала мама.
Она виновато улыбнулась. Мама всегда так улыбалась, когда я плакал. Она чувствовала себя виновницей моих слёз… Нет, мама, ты не в чём не виновата… Это я виноват, я один… Я взглянул в глаза мамы… Мама, ты любишь меня?.. Правда, любишь?
– Люблю. Очень люблю.
Я улыбнулся. Погладил маму за руку… Я люблю тебя, мой маленький ангелочек, очень люблю… Мама всегда так говорила, когда утешала меня… А я… Я дулся на неё. Мне не нравились эти слова. Мне не хотелось быть маленьким. Я хотел быть большим… Большим и сильным… Но теперь-то я понял, что ошибался… Ведь быть маленьким так хорошо… так уютно… особенно в тёплых объятиях мамы… Я прижался к маме ещё крепче… Я почувствовал мамино тепло… Мне было хорошо, очень хорошо… Какое-то неизведанное чувство стремительно разливалось по телу… Тоненькими ручейками оно стекалось к моему сердцу… И я знал, как называется это чувство… Моё сердце наполнялось любовью…
.
.
.
Последний полёт мрачного ангела
Моя душа пропитана тоскою,
В исколотых глазах застыла грусть.
С рожденья презираем я толпою
За то, что не таким, как все, кажусь.
Нет жизни мне в заиндевевшем склепе,
Где ночь безлунная всегда в правах.
Здесь люди от прогорклой тьмы ослепли,
В телах остывших поселился страх.
Сорву цветок, взращенный лунным светом,
Сумею розы острый шип воткнуть,
Вздохнув под всплеск прощального сонета,
В свою печалью выжженную грудь.
В лазурной вышине мелькнёт крыло,
Я улыбнусь… Что было – то прошло.