А наши жизни так прекрасны, так неповторимы. Параллельны.
Как тогда, ты помнишь? Только сейчас напротив сидим. А время, оно так завистливо нам. Мне бы только поймать твой взгляд, только бы обернуться в тишину твоего взора. Но ты уходишь, по частицам, куда-то в свою жизнь. Неповторимую, прекрасную жизнь.
И моя точно так же светла, просторна и мудро тиха. И я готов изменить этот мир, переставить местами всё забвенье, всю жалость, любовь. Но не осилить мне мысли о том, что с тобой могу не повстречаться снова. Но дороги сойдутся, я верю, пусть не сейчас. А пока остается смотреть на тебя, уходящую.
Взгляд твой куда-то поодаль, а я беспрестанно смотрю на тебя. На глазах пусть моих пыль и пусть наш вагон мчится несметно. Но я остаюсь, моя, она такова.
И кричать не охота. И пылать не могу. Я устал нагонять, и от пота, в руках, с потерянной звездой, не могу не свою обратно вернуть. В тебе столько любви, столько наивного детского смеха. А мне не позволено, я на своей же цепи. И сорваться мне жаль, я тогда за себя не в ответе.
Ты любовью смотришь, и светишь ярко. А мне. А мне ведь даже на вакцину её не хватает. Мне бы не поникать, ведь ты тогда еще быстрее исчезаешь.
Я бы хотел, что бы ты подошла. Но боюсь, что от прикосновения, пеплом, к твоим ногам. И мне что-то еще надо. И во имя жертвы, я на пути остаюсь.
Инертный ветер, стирает твой образ. А я так не хочу с тобою прощаться. И за простое "прости", чтобы сказать, я готовлюсь отдать весь свой голос.
Как крупа, как песок, по ветру. Но он меня не достанет, как жаль. Лишь рука, долгожданным движением пальца, даст мне знать, что я все-таки есть.
Ты ту руку мне в столь противный наглейший час подала. А я, сгоревший от слабости, встав, лишь утер ею морду. Мне за ржавою дверью простор открывается. А ты ту заслону поцелуем сметаешь. Привет и пока, чтобы в часе забыться, и рьяно выкрутить миру очередную кость, дабы свернуть не примкнувшие мимо дороги.
Ты прости, я буду думать, что помнишь. Может тогда я смогу получить ту вакцину...