« Я думал, ты… А ты оказывается…»
Увидев Николая, Галина улыбнулась, пожала плечами и, взяв его под руку, направилась было к метро, но он развернул ее и снова поставил перед собой.
- А я думала, ты хотел меня проводить, - сказала Галина, - ну, раз нет, отпускай, я спешу, а то опять опоздаю на последний автобус.
Потупившись, Николай молча взял у Галины сумку, и они вместе пошли к метро. Не говоря друг другу ни слова, они прошли турникет и ступили на эскалатор.
- Ты всегда столь неприветлива с теми, …с кем недавно была близка? – словно выдавил из себя Николай. «Вот оно что, - пронеслось у Галины в голове, мы, оказывается, ревнуем? Как же ты можешь упрекать меня в том, что я неприветлива, когда сам пропадаешь, невесть куда и не появляешься вовсе?»
- Я - приветлива, – сдерживаясь, проговорила Галина. – Только не знаю, нужно ли тебе это, ведь моего появления на вечеринке ты попросту не заметил.
- Все я заметил. Я ждал тебя. Это Санек со своей казуистикой голову мне окончательно заморочил в какой-то момент, а потом ты уже с Валентином беседовала, да наговориться никак не могла! Понравился? Давай, не теряйся, он ведь теперь свободен!
- Какой же ты глупый? – закричала Галина, и - испугалась, услышав, как эхо вдруг растиражировало ее возглас по эскалаторному тоннелю. Она обняла Николая за плечи и привлекла к себе. - Во-первых, не он мне, а я ему понравилась. А что тут такого? Он развелся, душа требует новой любви, а тут я – хорошенькая, молодая… А мне что оставалось? Ты не звонишь, не появляешься, я не знаю, что мне и думать: вдруг испугался мужик, у него ведь семья, а тут я на его голову…
Галина подняла на Николая глаза и увидела, как его взгляд вдруг погас, зрачки медленно сузились, губы сложились в ухмылку - горькую-горькую. Все-таки зацепила она его снова, сама того не желая!
- Ник! Ну, прости меня, я не то хотела сказать. Я хочу тебя видеть, неужели ты не понимаешь, я умираю теперь, если не вижу тебя! А ты пропал… Почему ты пропал, как ты мог! Я невесть что передумала за это время! Я не могу, когда я не знаю, увидимся ли мы снова, жить не могу, дышать не могу. И все! Мне не нужен никто, и раньше никто не был нужен.
- В «Россию» пойдем? – вдруг спросил Николай, поддерживая Галину при выходе с эскалатора.
- В какую «Россию»?
- В гостиницу.
- Так, понятно, опять. Нет, не пойду. Не могу! Мне домой надо.
- Не надо тебе домой. Ты сама это знаешь. Тебе надо остаться со мной. Сейчас. И всегда, когда мы это сможем. Пойдем! - и он, обнимая, Галину, бережно свел ее с эскалатора и, проводя вдоль изгиба перил, указал на другой эскалатор, предлагая подняться наверх. Галина шарахнулась от него и, выхватив свою сумку у Николая, убежала на станцию. Николай отошел от эскалатора, сел на ближайшую лавочку и достал сигарету. Смял ее, оглядевшись, и опустил голову.
В такой позе и застала его Галина. Уже войдя в поезд, она поняла, что Ник прав. Она не может, не хочет ехать домой, она хочет быть с ним. Как бы ей не были неприятны гостиницы. Что бы там не было впереди, она все же не может так уходить от него. «И это – без объяснений, это видимо, что-то в крови»* Вернувшись, она опустилась рядом с Ником на лавочку и опустила голову на его плечо. Он поцеловал ее, после чего они поднялись и направились к эскалатору. И нос к носу столкнулись с Валентином, только-только спустившимся в подземелье следом за ними.
Сцена всеобщего остолбенения длилась недолго. Первым сообразив, Ник улыбнулся Галине и отпустил ее руку, жестом прося оставаться на месте. Затем отвел Валентина в сторонку, и сказал ему что-то на ухо. Тот обернулся на Галю, потом перевел взгляд на Николая, и опустил глаза.
«Осторожно, двери закрываются…» - то и дело слышала Галина, наблюдая, как двое мужчин обмениваются короткими фразами, то глядя друг другу в глаза, то опуская их, то поднимая. Никто из них не смотрел в ее сторону, но Галина не сомневалась: предметом их разговора была она. Наскоро попрощавшись с Ником, Валентин, проходя мимо Гали, взял ее руку, припал к ней губами и тут же исчез. Она подошла к Николаю, взяла его под руку, и они вместе направились к эскалатору.
- Что ты ему говорил? – все же решилась спросить Галина.
- Это женское любопытство или профессиональный интерес?
- Понимай как хочешь. Просто хочется знать, что говорят, друг другу мужчины в таких ситуациях.
Николай промолчал, ничего не ответив, и не собираясь, видимо, отвечать. Галина поняла это, и больше не спрашивала. До гостиницы было недалеко. Она вспомнила, как однажды, топая с мамой на елку в одноименный концертный зал, она удивлялась, как быстро они добрались: рукой подать от «Китай-города» (в ее детстве – «Площади Ногина»). Необходимое оформление документов, и они уже в номере, окнами выходящем на набережную главной реки столицы.
Эта их близость была сумасшедшей. Не утомляясь, снова и снова они дарили друг другу себя, свою нежность и страсть. Галина не помнила ничего в своей жизни подобного. Всецело доверившись Николаю, она угадывала любое его желание, стремилась исполнить его, затрачивая всю себя без остатка... Не сомневаясь, что и ее желания не останутся неудовлетворенными: любой жест ее, каждый восторг также не ускользал от внимания Николая.
Остывая от страсти, они не разнимали объятий. Губы, устав целовать, не спешили произносить слова.
Первой молчанье прервала все-таки Галина.
- Знаешь, может быть, это смешно, но мне кажется, что я знаю тебя очень давно. Гораздо больше, чем мы вместе. Или даже с тех пор, когда мы впервые друг друга увидели.
- Может, мы виделись в прошлой жизни… - протянул Николай полусерьезно, полушутя. – Были супругами. Или любовниками. Ссорились и мирились, расставались и вновь соединялись.
- Ты шутишь, а я вот серьезно, - нахмурилась Галина, - мне даже кажется, что если мы не будем друг друга видеть, это все равно будет не расставание. Просто мы будем не вместе, и все. Во всяком случае, я не смогу позабыть о том, что ты есть в этой жизни, что я тебя знала, обнимала тебя.
- А тебе и не надо этого забывать. А то вспоминать потом придется. К чему лишний труд?
- Так… Я поняла. Ты все-таки будешь прощаться со мной. Ты уезжаешь.
- Я должен. Но я не хочу. И ты это знаешь прекрасно, Галина. Давай без вопросов и сцен, хорошо?
- Что, ж… - Галина взяла простыню и направилась в ванную. Остановясь на пороге, она обернулась на Николая. Он молчал и смотрел на нее. Любуясь его телом, упругим и сильным, Галина вдруг улыбнулась: как странно, что эта вот угловатая масса из мышц и костей, когда прикоснешься к ней кожей, - такая податливая и нежная. Она обвила руками косяк, глаза застилали слезы.
- Когда?..
- Меньше недели. Мои документы готовы. Я улетаю в Бишкек.
- А я?
- А ты будешь учиться ждать. И терпеть. Я же приеду.
- А если ты будешь там долго?
- Я буду там долго.
- А что мне здесь делать теперь, без тебя? Я разве смогу…
- Вот и посмотрим, сможешь ты или нет.
- Но это жестоко.
- Но это жизнь. Она вся состоит из расставаний и встреч, и ты это знаешь лучше меня.– Николай подошел к ней и обнял, зарываясь лицом в ее волосы. - Так надо, Галина, я тоже не рад. А вернусь, будет видно, как мы будем дальше.
Галина заплакала вдруг. Горько-горько, навзрыд. Она не сдержалась.
Николай целовал ее в губы, в глаза, волосы, повторяя: «Ну, что ты, не надо, не надо!»
- Ритка права, - дребезжала Галина, всхлипывая – я очень боялась, и верить ей не хотела, но она все же права, права! Как мне плохо сейчас, господи Боже!
- Ритка – кто это? – спросил Николай.
- Это подруга моя. Я рассказала ей про тебя. Она сразу сказала, что ты развлекаешься просто со мной накануне отъезда, и все.
- А почему ты ей веришь, а мне – нет? Я же с тобой не прощаюсь.
- А что ты делаешь сейчас, интересно?
- Понятно, - вздохнул Николай и отошел от Галины. – Ты куда-то вроде бы собиралась, девушка? Сходи, моя славная, в душ и охолонись, а потом мы договорим.
Галина вбежала в ванную и со всей силы хлопнула дверью. За шумом воды Николай не слышал, как она плакала. Пыталась взять себя в руки, но слез почему-то было так много, что, в конце концов, она перестала их сдерживать, - просто давала им течь и ждала, когда это все прекратится.
Что, интересно, ей теперь делать? Он, правда ведь, уезжает, она остается. Странно и быстро все это с ними произошло, но теперь каждое мгновение, проведенное вместе с этим человеком, ей бесконечно жаль было отпускать. Как просто все у мужчин: «Будешь терпеть и ждать»! Господи, а чего! Когда он вернется и вспомнит о ней? И ничего, ничегошеньки больше!
Тут Галина вдруг поняла, на что она, собственно, злится. Она просто терпеть не может оказываться в ситуации, когда что-то зависит не от нее. Она так не живет. Не привыкла. Она все – до самых маленьких мелочей - сейчас в своей жизни определяет сама: как работать, как жить, с кем общаться, встречаться, у кого брать интервью (даже начальство ей этого не определяет), где взять деньги, если их не хватает, и т.д. А тут – он, Николай, и вместе с ним полная непонятность, сумбур и переполох. Неизвестность дальнейшего и невозможность строить планы. Да ведь ладно бы, он это взял на себя! Как же! Блестящая перспектива – терпеть и ждать!…
«А чего я, собственно, ожидала? Я знала, что он уезжает, что, возможно, перед отъездом мы увидимся еще раз или вовсе не сможем увидеться. Это было определено, и я уже ничего не изменишь. Так что же теперь причитать, ведь мы не прощаемся, мы расстаемся…»
Последние слезы Галина смахнула рукой, и выключила воду. Контрастный душ кое-как привел ее чувства и мысли в порядок. Она вышла из ванной и приблизилась к Николаю, тупо глядящему в телевизор и щелкающему кнопками пульта.
- Как странно, нигде не встречала дистанционного управления, прочно соединенного с аппаратом, - сказала Галина, рассматривая конструкцию в руке Николая.
- Это, чтобы не «свиснули», видимо, – в унисон ответил ей Ник. – Люди здесь всякие поселяются, некоторые даже живут, а не просто ночуют.
- Прости меня, Ник, - сказала Галина, - я просто расстроилась очень.
- Я тоже не рад. Только ты, наверно, считаешь, что подобные чувства только женщины могут испытывать? - Николай обнял Галину и усадил к себе на колени. – Красивая ты. Я как вижу тебя на людях, руки даже пытаюсь прятать, так сильно ласкать тебя хочется.
Он помолчал минуту и вдруг произнес:
- Рожать тебе надо. Обязательно - дочь. Чтоб была на тебя похожа, чтоб еще кто-то голову потерял, на такую любуясь. Это мне оправдание будет, что не удержал себя от тебя.
Галина расхохоталась.
- Ты что? Серьезно? Ну, если так, может быть, от тебя и родим?
- Может быть, - смутившись, произнес Николай, - а пока давай собираться.
- Куда это? – оторопела Галина. – Что, мы разве уходим? Зачем?
- Мне нужно домой. Я еще не готов к отъезду.
- Но ведь ночь на дворе!
- Я тебя отвезу, куда скажешь.
- Ну, хорошо, - помолчав, проговорила Галина, - отвези меня к Рите, сейчас я ей позвоню. Ты, кстати, познакомиться с ней не желаешь?
- Успею еще. Собирайся, а я вызываю такси.
- А к чему это спешка такая? Тебе не терпится попрощаться со мной?
- Прошу тебя, не начинай все сначала, договорились? Иначе я просто взорвусь!
Чего не умела Галина, так это вовремя останавливаться (как это так, кто-то рот затыкать ей будет!) Последнее слово обязательно - и всегда - оставалось за ней, и сейчас она успокаиваться тоже не собиралась!
- А не кажется тебе, Ник, что это мне впору взорваться? Ты врываешься в мою жизнь, когда только ты этого хочешь, когда это удобно тебе, заставляешь меня поступать, как ты хочешь, а потом, не спрашивая меня, - и прощаешься тоже, когда тебе это надо! Но я ведь не кукла тебе, я живой человек, и, может быть, меня тоже неплохо спросить иногда?
Она отвернулась к окну и заново разрыдалась
- Не хочу я сейчас уезжать отсюда, пойми! Я даже не знаю, когда мы снова увидимся! Разве можно вот так уходить, если уходишь надолго?
- Ты можешь остаться здесь до утра, – помолчав, произнес Николай. – Но кто же тебя успокоит, любимая, когда я уйду, а ты будешь сидеть здесь и плакать? Давай, я тебя отвезу лучше к Ритке.
- А ты не заставляй меня плакать, слышишь!
- Я не хотел… Но что я могу поделать? Ничего не изменишь, и мне, правда, надо собраться, ведь кроме сегодняшней ночи я дома не буду уже…
- Вот это уже интересно, – Галину несло не на шутку.- И где это ты собираешься ночевать? Поподробней пожалуйста, с этого места!
- У родителей, а потом в аэропорту. Не думай пошло Галина, тебе это не идет. - Он обнял ее, и не отпускал до тех пор, пока она не успокоилась.
Высушив слезы, Галина молча начала собираться. Затем взяла телефонную трубку, и, набрав номер, произнесла:
- Мамочка? Это я. Я задержалась немножко. Ну, не ворчи, скоро буду.
Затем собрала свои веши и молча вышла из номера. Николай плелся за ней на почтительном расстоянии, видимо, не желая на людях заканчивать выяснение отношений. На улице Галя стремглав побежала к проезжей части и подняла руку. Первая же машина остановилась около нее прежде, чем Николай успел поравняться с нею.
Договорившись с водителем, Галина обернулась на Николая, одною ногой утопая в мягком ковре салона:
- Не провожай меня, ладно! Я еду домой. – Галина с улыбкой опустила его руку, уже зацепившуюся за бумажник за лацканом пиджака. - Не надо, Ник, я сама. Счастливо тебе оставаться.
Николай отвернулся, потом подошел к ней вплотную, и поцеловал ее долго и страстно. Потом взял ее руку и приблизился к ней, облобызав ее также, как Валентин. Поднял глаза на нее и произнес монотонно, почти металлическим голосом:
- Я думал, ты… А ты, оказывается…. Ладно, счастливо! Привет!
И пошел прочь.
- Захлопнув дверцу, Галина сказала: «Поехали!». И разрыдалась.
* Б. Гребенщиков, «Поколение дворников и сторожей». – «Равноденствие», 1987.