Я уже рассказывал...
А теперь расскажу снова. Потому что люблю. Рассказывать.
Однажды мне приснилась женщина. Она целовала меня.
Мои глаза были закрыты, но и я с открытыми глазами никогда бы ее не узнал. Она была похожа на всех женщин, что у меня были. Но было в ней и что-то неведомое, - не то неведомое, которое могло быть у женщин, которых я еще не встретил и потому не знал. Это неведомое принадлежало женщине, которой еще нет.
Во сне я лежал в зале. Каменные стены были завешаны темными гобеленами. На окнах – ставни. Кровать, на которой я спал, стояла посередине залы, и тяжелые бордовые ткани балдахина нависали вокруг. Я лежал на спине, забросив руку за голову, и легкий ночной воздух прохладил грудь сквозь распахнутую рубашку.
Она взялась из ниоткуда, и я сквозь сон почувствовал ее дыхание на своем лице. Она смотрела на меня. Я не видел ее. Мои глаза были закрыты. Я спал. Она смотрела на меня. Так смотрит мать на ребенка. Так смотрят на любимого, кто кажется родным и о ком все знают. От ее близости было тепло, и я улыбался, чувствуя ее дыхание на висках, между бровями, на кончике носа, на скулах.
Ее губы приблизились к моему уху. Моя улыбка стала шире. Нежнее. Мне кажется, я протянул к ней руки. Но она освободилась. Легла рядом, подперев голову ладонью, и смотрела на меня.
Я спал и думал: кто она? Почему пришла ко мне? Где она была раньше? Зачем она смотрит на меня? Она улыбается. Она любит меня?
Внезапно в мой сон вошла тень. Улыбка исчезла с моих губ. Тень не уходила. Это была она. Она смотрела на меня. Потом провела пальцем по моему лицу, от виска к подбородку. Молча. И я молчал. Она полулежала на моей груди, но я не чувствовал ни ее тяжести, ни ее легкости. Я закрыл глаза.
Ее дыхание приближалось. Я хотел, чтобы это длилось. И она медленно тянулась к моему лицу. Я ощущал движение ее грудей через прозрачную ткань ее ночного платья, поверх которого был надет плащ с диковинным рисунком. Ее крупные губы. Глаза, которые смотрели на меня с такой добротой. Ее тело тесно прижималось к моему бедру.
Мои ресницы вздрогнули. Ее губы легко прикоснулись к моим. Мы оба замерли. Я позволил ее языку проникнуть в мой рот. В висках стучало. Я почти не дышал. Она целовала меня. Я целовал многих женщин. Ни одна женщина не целовала меня так, как она. Я лежал на спине. Ее груди прикасались к моей груди, словно легкий ночной ветер. Моя рука по-прежнему была заложена под голову. Она прижималась ко мне всем телом. Я даже не обнимал ее. Нас соединяли только наши губы.
Порой она отстранялась, и я сквозь сон чувствовал, что она делает это, чтобы взглянуть на меня. Она ничего не говорила. Отстранившись и взглянув на меня, она возвращалась к моему рту. Ее мягкие губы быстро дотрагивались до его уголков. Ее язык дразняще проводил по моим губам. Иногда после этого она просто прикасалась к моему рту губами. Это успокаивало меня. Тепло разливалось по телу. А она просто смотрела на меня, улыбаясь. Как смотрят на своих возлюбленных красавицы со старинных картин. Как, возможно, я смотрел на тех женщин, кого по-настоящему любил.
Иногда же ее язык, пройдя по моим губам, жестко входил в мой рот. Она искала мой язык. Я отдавался ей. Найдя друг друга, наши языки переплетались, и ее движения становились спокойнее. Она ласково, едва ощутимо, держала мою голову в своей ладони. И ее язык погружался глубоко в мой рот. Она медленно подавалась назад. Ее язык почти ускользал от меня. Я тянулся за ним. Она вновь овладевала мной.
И это длилось. Длилось. Сила и страсть ее поцелуя менялись. Вот она целует меня, как Суламифь целовала царя Соломона, со всем огнем первой невинной любви. Она целует меня, как парижская проститутка, и в ее поцелуе – внезапно проснувшаяся нежность к мужчине. В ее поцелуе – вожделение. В ее поцелуе – тайна. Невозможное. Еще не возможное. Но в ее поцелуе нет страха. Она целует меня так, словно я принадлежу ей навсегда.
Где-то далеко играет музыка. Какие-то простые аккорды. Они ритмичны, как прикосновение ее языка к моему нёбу. Аккорды сливаются в мелодию, которую она играет на моих губах, на моем языке. Я хочу слышать ее бесконечно. А она улыбается мне, и смотрит на меня, и прикасается к моему рту своим, и мы сливаемся в поцелуе, потом она отстраняется, затем снова приближает свои губы к моим, ее язык глубоко входит в мой рот, и я теряю дыхание, лежа на спине и ощущая сквозь тонкую ткань ее ночного платья едва ощутимое биение ее сердца на моей груди.
Я не знаю, когда сон заканчивается. Утром я просыпаюсь в своей комнате. Моя рука заложена под голову. Я слегка удивленно провожу рукой по обнаженной груди, словно пытаясь вспомнить, когда во сне я снял рубашку. На самом деле, я всегда сплю без рубашки. Я оглядываюсь. Ее нет. Нигде. Я сажусь в кровати. Каждый раз я удивляюсь, что после такого страстного поцелуя во сне я почти не возбужден. Я встаю. Одеваюсь. День идет так, как должен идти некий отдельно взятый день. У меня работа. Или друзья. Или я провожу время.
Эта женщина приходит ко мне по ночам. Она похожа на женщин, что у меня были. У тех женщин, кого я порой встречаю сейчас, есть что-то от нее. Но в ней всегда остается то, чего ни у кого из них еще нет. Этой женщины нет. Может, ее нет там, где живу я. Может быть, ее вовсе еще не существует. И она всегда лишь целует меня. Так, как, возможно, я целовал женщин, кого по-настоящему любил. Так, как ни одна женщина никогда меня не целовала. И когда я иду по улицам своего города, мне порой кажется, будто она проскальзывает мимо меня. Я оборачиваюсь. Ее нет. Возможно, мне пора перестать оборачиваться, но тогда она перестанет приходить ко мне во сне.
Я люблю рассказывать об этом. По ночам мне снится женщина. Она целует меня. Я не знаю, когда это заканчивается. Рассказывают, однажды мраморная статуя ожила. Я рассказываю о женщине, которая целует меня ночами, и думаю: возможно, настанет ночь, когда сон не закончится. Или придет день, когда я встречу такую женщину.
Мне снится, как меня целует женщина. Я уже об этом рассказывал. Я часто об этом рассказываю. Потому что люблю.
18 декабря 2007 г.
© Julie Delvaux
Источник вдохновения - Giuseppe Ragazzini, The Kiss http://www.youtube.com/watch?v=QgrjDed2OHc