Мария Медведева сидела на старом, продавленном диване, уткнувшись в телевизор, и не реагировала ни на что, происходящее вокруг. Ее восьмимесячная дочка Лизка сидела рядом на полу в мокрых ползунках и грызла пульт. По комнате ходил муж Марии в трико и тапочках в поисках зажигалки.
- Что, опять своего любимого Путина смотришь?- бросил он.
Маша не отреагировала на колкость. Все ее внимание было поглощено выступлением Президента. Он как всегда, говорил четко, сжато, взвешивая каждое слово. Отвечал на вопросы ясно и однозначно. Распоряжения отдавал строго и персонально. Обещал проследить за исполнением. Хотелось верить каждому слову, и Маша верила.
«Удивительный человек,- думала она,- Ведь именно такого все и ждали. На ноги страну поставил. Умный, порядочный. По лицу видно, как он за Россию страдает, бедненький. Вон, уже как голова светится. Половину волос растерял с такой нервной работой». Кроме прочего, президент нравился медсестре Медведевой и как мужчина: спортивный, подтянутый, с загадочным прошлым в КГБ и знанием немецкого.
Путин все говорил своим негромким, проникающим в душу Марии голосом, а ей хотелось плакать от нахлынувшего патриотизма, от сочувствия работникам бюджетных сфер и от ненависти к незаконным бандформированиям. Да! Он тысячу раз прав. Все должно быть организовано законно! Только Он, оплот государственности, может навести порядок в стране. Но ведь уйдет же, не останется на третий срок. Нельзя. Конституция.
Покуривший муж вернулся с балкона, отобрал у Лизуна пульт. Малышка громко заревела. Мать очнулась, подхватила орущее чадо и, механически меняя штанишки, опять уставилась в экран.
-Как обдирали народ, так и обдирают. В девяностые бандиты, а сейчас родное государство,- злобно кричал телевизору муж Геннадий.
Со сменой руководства на его заводе и чехардой непонятных реорганизаций испарились бесследно все льготы и привилегии рабочих крупнейшего в городе металлургического предприятия. Литейщики, работающие в горячих цехах при семидесяти градусах, стали получать зарплату, как продавцы в магазинах средней руки. Рабочие разбегались. И набирались снова. Горький сарказм вызвала акция руководства «Приведи друга!»: тому, кто приведет в отдел кадров знакомого для трудоустройства, сулили тысячу рублей.
-Чего твой Путин хорошего сделал?
Маша запахнула халат с оторвавшейся нижней пуговицей и возразила:
-Удивляюсь я тебе, Генка. Он же Россию из кризиса вывел. Какая-то стабильность, наконец, появилась, уверенность в завтрашнем дне. Программы разные социальные работают. А не дай бог, кто-то новый придет, и все это рухнет опять в одночасье. Мы же реально стали лучше жить.
-Да??? Пока стабильно только цены растут,- Генка горячился и сверкал глазами,- Вот ты! Лично! Чем тебе Путин помог?
Супруга повела глазами по потолку:
- Моя зарплата в больнице повышалась несколько раз. Правда инфляция все съела. Даже почему-то еще больше не хватать стало, но это же не Его вина! Материнский капитал…Ипотека на жилье стала доступна всем. Даже не надо никаких денег иметь, чтоб кредит взять на квартиру.
- Ага, и потом всю жизнь в долговой яме сидеть.
-Ну, не всю. И вообще, цены на жилье так растут, что через пару лет сегодняшняя стоимость квартир покажется копейками. Вспомни, вон, Недоедаевы ипотеку брали три года назад на трехкомнатную. Сейчас на эти деньги и гостинку не купишь. Так что и нам поскорее надо думать.
- Чего думать?! И так в кредитах с твоим пылесосом, микроволновкой и стиральной машиной!
- Ничего… Вся страна в кредит живет.
- Все для народа делается!- Генка махнул рукой и опять пошел курить.
А ночью Маше приснился сон, как-будто в дверь их раздался звонок. Она открыла. На пороге был Путин. За его спиной стояли высокие люди в темных костюмах. Она пригласила ВВП на кухню. Сопровождающие президента лица и охрана не могли поместиться на хрущевских шести квадратах, поэтому Владимир Владимирович один сел с хозяйкой за маленький столик. Она подливала чай. Он ел ложечкой варенье и рассказывал Марии, как нелегко быть главой государства, оправдывать доверие граждан, о важности преемственности курса. Она слушала, подперев кулаком щеку, и вздыхала, потому, что искренне любила и понимала этого худого лысоватого мужчину с умными глазами и огромной честной душой.
А храпевшему рядом на диване Генке снились овечки.