Эта девочка появилась у нас неожиданно, в седьмом классе, в середине учебного года. Звали ее Наташа. Говорили, что родители с ней намучились и отдали ее в интернат для исправления. Была она не как все. Во-первых, родилась с деформированными ногами, со ступнями повернутыми назад, к спине. Ей сделали операцию, но она так и осталась калекой, с маленькой ножкой, изуродованной швами, хромая на обе ноги и с походкой, выдававшей инвалидность с первого взгляда.
Во-вторых, она страдала эпилепсией. Мы узнали об этом случайно, взрослые боялись говорить нам об этой болезни. Однажды, сидя в спальне, человек десять девчонок, разговаривали о жизни, своих детских проблемах, над чем-то смеялись. Она сидела в центре (любила быть в центре). И вдруг стала валиться как-то набок, на соседок, потом у нее пошла пена изо рта. Все девчонки со страха кинулись врассыпную, прямо по кроватям, кто куда, бежали на перегонки к выходу. Она упала на пол между кроватями и стала биться в конвульсиях. Мы не знали, что с ней случилось, не знали, что делать, куда бежать за помощью и только чуть успокоившись, кто-то самый смелый из нас подбежал к ней и стал держать за руки и за ноги, чтобы она не повредилась. Когда приступ прошел, она пришла в себя, долго молчала, была вся бледная и растрепанная, ничего не помнила. Мы уложили ее в постель. Пришла медсестра, дала ей успокоительное. Потом приступы у нее повторялись периодически. Мы к ним привыкли и стали относиться спокойно, уже зная, что делать. Однажды приступ произошел у нее прямо на дороге, у автобусной остановки, ее чуть не задавили. Но эти припадки эпилепсии очень сильно и подсознательно действовали на нас, хотя проявилось это потом самым неожиданным для меня образом.
Несмотря на все это, она сразу стала лидером, не у девчонок, у мальчишек, что было еще удивительнее. Все мальчишки ее боялись и уважали: она отменно дралась, насмехалась, не лезла за словом в карман, курила (от нее всегда пахло табаком). Наши повзрослевшие мальчишки к тому времени тоже этим баловались. Они уходила на чердак, и долго там пропадали вдалеке от чужих глаз. С девчонками она не дружила, и мы ее сторонились. Среди нас она была белой вороной: калека, эпилептик, ничего от девчонки, всегда предпочитавшая компанию мальчишек, дерзкая на язык, не заискивающая перед учителями, училась плохо, да и стремления к учебе у нее не было. Она по нелепой случайности была девчонкой, по всем повадкам – мальчишка. Волосы у нее всегда топорщились в разные стороны, она не следила за собой, в отличие от нас, повзрослевших в 14 лет барышень, одевалась нарочито небрежно, как парень. На фотографиях – она всегда в центре, а вокруг – мальчишки, ни одной девочки. Подруг у нее просто не было. В школе она пробыла недолго. Кажется, только год, или немногим больше. Думаю, постарались учителя.
И вот девятый класс. «Преступление и наказание». Узнаю, что Достоевский был эпилептиком. Это стало главным в увлечении Достоевским. Сначала было простое любопытство. В 9-10 классе запоем читаю «Идиота», «Подростка», «Униженных и оскорбленных», «Братьев Карамазовых». Я бредила Достоевским, спорила о нем, смотрела по нескольку раз фильмы по его произведениям, собирала о нем книги, альбомы. И долго у моих родных я ассоциировалась с Достоевским, а муж сестры, перед моим отъездом на учебу в университет подарил мне огромный альбом «Федор Михайлович Достоевский в портретах, иллюстрациях, документах» с надписью «Милому философу в память о «жарких» спорах». А мой муж постоянно попрекал меня достоевщиной, ненавидя Достоевского и считая, что я сознательно в себе культивирую все дурное, что есть у Достоевского, что он плохо на меня влияет. Когда вечером собиралась читать Достоевского, он выкручивал электрические пробки.
Так благодаря эпилепсии той девочки, Достоевский навсегда вошел в мою жизнь, и действительно сильно на нее повлиял. Ее эпилепсия привела меня к великому русскому писателю, любовь к которому питаю всю жизнь.
Воистину неисповедимы пути Господни.