- Джейн?
- Передай Бренде, чтобы подготовила все документы, они должны завтра с утра лежать у меня на столе. Завтра, Сьюзи, ты поняла меня? Да, и позвони Джеку, договорись о встрече…. – губы у нее ярко красные, с порезами. Она вечно кусает их, когда говорит по телефону. ОНА ВСЕГДА ГОВОРИТ ПО ТЕЛЕФОНУ. Должно быть, у нее уже устал рот. Интересно, у нее когда-нибудь устает рот? Запах Лайки-Страйк. Она курит, кусает губы и говорит по телефону. Всегда. В этом вся Джейн.
- Джейн, я ухожу
Она делает знак, чтобы я подождал, пока она закончит.
- Только не в этом ресторане. Помнишь тот, на Палмсквер? Да, договорись на семь…
Я отрываю листок из ее записной книжки – она всегда бесится, когда я так делаю. Я пишу:
Дорогая Джейн, я очень рад, что мы так здорово проводим время вместе. Я думою, что когда в твоем телефоне сядет батарейка, я буду очень далеко. Может мне удастся добраться до Орегона. Как думаешь Джейн, я смогу добраться до Орегона? Быть может до Карсон-Сити? Я не знаю Джейн, я надеюсь ты все еще помнишь мое имя…
Я оставляю листок на столике, где лежат ее сигареты и ухожу. Мне кажется, что когда я спускаюсь по лестнице, я все еще слышу ее голос.
Лето.
Это случилось летом, когда я впервые встретил ее. Два года назад. Или это она нашла меня? С тех пор, как мы начали встречаться, мне стало казаться, что Джейн именно НАШЛА меня. Словно она всю жизнь охотилась за мной.
Та маньяк, Джейн. Зачем ты это сделала?
Сейчас – август. Я рад, что я наконец дожил до этого момента, когда ухожу.
Я сказал таксисту отвезти меня на пляж.
Быть может я и вправду мог добраться до Орегона, или черт с ним, хотя бы до Карсон-Сити. Быть может я действительно сделаю это. Но не сейчас. Мне нужен пляж. Песок и океан. И прохладная вода у ног.
Орегон подождет. Теперь, когда я ухожу, все наконец может подождать. Только не ты, Джейн, не жди меня. Я не вернусь.
Начинается прибой. Я снимаю ботинки и зарываю ноги в песок по щиколотки. Это приятно. Не помню, делал ли я когда-либо так раньше. Но я знаю, что теперь буду делать это чаще. Быть может каждые выходные, или пока не станет слишком холодно. Что ты со мной сделала Джейн? Да я даже не помню, писал ли я когда-нибудь на песке твое имя!? Я сделаю это сейчас, и пусть его смоет волной. Слышишь, Джейн? Тебя смоет набегающей волной.
Я пишу рядом с собой ее имя. Теперь я знаю, что писать на песке чье-то имя, это тоже приятно.
Пусть это и твое имя, Джейн.
Я вижу, как вдалеке уплывает яхта. Красивая и совсем белая. Я думою о том, что было бы не плохо иметь такую яхту. Наверное даже Джейн сказала бы, что это здорово. Она должна любить яхты. Черт возьми, Джейн, должна же ты любить хоть что-то?
- Они не вернутся
Я оборачиваюсь и вижу мальчика. В руке у него сети с кучей жестяных банок.
- Что?
- Они не вернутся
- С чего ты взял?
- Через четыре часа начнется шторм. Очень сильный. Они не смогут вернуться. Они погибнут.
Я смотрю на него. Он стоит в одних шортах, и я вижу на его теле шрамы. Целое МНОЖЕСТВО шрамов. Странно, но мне нравится, как они выглядят на нем. Мне даже кажется, что это красиво.
- Шторм? Так сказали по телевиденью?
- Нет, у нас нет телевиденья, так сказал мой отец. Он знает, он всегда предсказывает, когда такое случается. И он никогда не ошибается.
- Он что метеоролог?
- Нет, он ловит рыбу
У мальчика длинные вьющиеся волосы и огромные карие глаза. Он весь в песке и ссадинах. И еще от него пахнет рыбой. До меня наконец доходит.
- Ты живешь в том доме на берегу?
Он кивает. Я видел однажды этот домик, деревянный, напоминающий скорее сарай, чем дом. Я и не знал, что там кто-то живет. Я вообще не мог представить, что там можно жить.
- А кто такой меторолог?
- Метеоролог – говорю я. Я объясняю ему, что это человек изучающий погоду.
- Мой отец не изучает погоду. Он ловит рыбу.
- Я верю…
Я смотрю на яхту. Ее уже почти не видно. От нее осталось лишь какое-то нелепое белое пятно. Они не вернутся – думою я. Так странно. Почему я ничего не чувствую? И должен ли я что-то чувствовать? Этот мальчик с запахом рыбы и шрамами, сказал, что они погибнут. Да я даже не знаю, верю ли ему - мальчишке, живущему в прогнившем сарае на берегу океана. У них даже нет телевиденья. Интересно, что бы ты сделала Джейн? Ты бы поверила в это?
- Кто это? – он смотрит на имя, что я написал на песке.
- Никто – говорю я – это просто имя.
- Она красивая?
Я не знаю что ответить. Впервые в жизни я действительно не знаю, красива ли ты Джейн. Я когда-нибудь говорил тебе это? Я не помню.
Я отвечаю, что не знаю. Он спрашивает можно ли ему немного посидеть со мной. Я говорю что мне все равно. Он аккуратно переступает через имя и садится рядом. Только – говорю я – не произноси ничего, не спрашивай меня ни о чем. Я говорю, что хочу побыть в тишине. Он кивает. Вода уже добралась до моих ног. Я закрываю глаза и ложусь на песок.
Я думою о том, как бы сложилась моя жизнь, если б я никогда не встретил тебя, Джейн. Чем бы я занимался? С кем бы я был? И где? А с кем была бы ты? Странно, но мне действительно интересно с кем бы ты была, и что было бы с тобой без меня Джейн. Была ли бы ты счастлива? А сейчас, Джейн, счастлива ли ты сейчас? Я не знаю….
Господи, я так много не знаю...
Два года назад. Июнь. Я сидел в уличном кафе рядом с отелем - тогда я целыми днями бродил по таким местам. Я искал что-то новое, какие-то новые лица, взгляды, что-то, что могло заинтересовать меня. Тем летом я чувствовал, что вновь могу рисовать. Я допивал уже вторую чашку чая, когда пришла Джейн. Она села за соседний столик прямо напротив меня, и я увидел ее лицо. Я не помню что это было. Я просто взял бумажную салфетку, карандаш и сделал это. Я нарисовал ее. С тех пор я больше не мог рисовать ничего, кроме Джейн. Должно быть я сделал сотни портретов, сотни разных Джейн. Неужели так все и было?....
Я сжег их. Сжег их все. Теперь у меня остался лишь один твой портрет Джейн. Ты сама сделала его. Ты вырезала его на моем сердце.
Я не знаю что случилось.
Она стала главным директором. ОНА ДЕЛАЕТ ДЕНЬГИ. Я – рисую на салфетках в дешевых кафе. Она говорит по телефону и курит Лайки-Страйк. Она назначает встречи. Она подписывает бумаги. Она что-то где-то у кого-то покупает. Она что-то где-то и кому-то продает. А я рисую на салфетках….
Я помню, как однажды подумал, что возможно уже никогда не смогу нарисовать ничего, кроме твоих глаз Джейн.
Мне стало так страшно…
Я просыпаюсь практически в воде. Мальчишки рядом нет – только рассыпанные по берегу следы. Промокшая одежда мерзко прилипает к телу.
Что мне делать? Я не знаю…. Уезжать? Куда? Орегон…. Да у меня даже нет денег. У меня больше нет ничего. СОВСЕМ НИЧЕГО, кроме тебя Джейн.
Я встаю и ухожу. Я думою, что наверно зайду к ней домой. Всего на пять минут, чтоб только взять вещи…. Может останусь, чтобы высохнуть…. Может даже пережду эту ночь….
Может быть…. Господи Джейн, что ты со мной сделала? Я даже не могу нормально уйти от тебя…. Я НИКОГДА не смогу уйти от тебя Джейн…. И ты знаешь это. Вот почему ты всегда так спокойна. Сколько раз я делал это? Сколько раз я уходил? Десять? Двадцать? Сколько было бессмысленных попыток забыть твое имя? Я ненавижу тебя Джейн. Но я все равно возвращаюсь к тебе….
И я буду рисовать тебя. Я сделаю еще сотню портретов, чтоб однажды снова сжечь их все. Чтоб однажды вновь попытаться уйти о тебя.
Кто знает, может быть когда-нибудь я смогу сделать это.