Земля – разве этого мало?
Я не хочу, чтобы созвездия спустились чуточку ниже….
- Уолт Уитмен, Листья травы
Введение
Все вещи в мире сосуществуют необъяснимым, загадочным образом. Сталкивались ли вы с ситуацией, когда при долгом обдумывании сложной проблемы, вы приходите к решению, и вдруг, совершенно неожиданно, получаете подтверждение со всех сторон? Или наталкиваетесь на те же мысли в случайно подвернувшейся книге, затрагивающие ваши самые интимные переживания? Или факты, подтверждающие ваши догадки? Если такое чудо происходит, вы начинаете понимать, что все эти идеи и чувства, разбросанные во времени и по всему человечеству, нечто большее, чем простое стечение обстоятельств.
Именно это у меня произошло с идеей о потерянной тактильности [1], о необходимости ее возрождения посредством поэзии и магии. Идея о возрождение тактильности, или «взаимной игры чувств» (термин Маршалла Маклюэна), навела меня на мысль о том, что это путь для восстановления истинного восприятия, утраченного в результате передозировки визуальных и абстрактных технологий. Я пришел к выводу, что возрождение истинного восприятия, или говоря научным языком, перцепции, в свою очередь, должно способствовать восстановлению гармонии между внутренней природой человека и природой вообще.
Тактильность потерянная
Помню, как отец купил наш первый телевизор в начале 50-х. У него был маленький экран 12 x 12 см и увеличительная линза, иначе увидеть что-либо было невозможно. Вся наша семья тесно усаживалась перед экраном, как только начинались передачи (передачи шли в определенное время дня). У меня, впрочем, были совсем другие намерения – а именно, поскорее убежать во двор, где меня ждали друзья, чтобы поиграть в футбол. На этой почве у меня с мамой возникали разногласия. И я естественно возненавидел телевизор.
Сегодня качество изображения в телевизоре несравнимо улучшилось. Но вот что интересно: я по прежнему не испытываю к нему нежности; вероятно, благодаря мощному противоядию, полученному в детстве. Но я хорошо вижу, как телевизор и другая видео-техника легко соблазняет умы детей и подростков (да и взрослых), уводя их от реального мира, со всеми его радостями и горестями. Проблема телевизионного привыкания обсуждается давно (и я не буду входить во все детали), хотя, на мой взгляд, в нашей стране недостаточно. (Читатель может обратиться к превосходной книге Джерри Мандера о вреде телевидения*). Замечу лишь, что визуализация победила аудио-тактильное восприятие, доминировавшее в истории человечества на протяжении тысячелетий.
Напротив, я всегда любил радио. Дома был ламповый радиоприемник «Нева» выпуска 1948 года, с полным диапазоном коротких волн, начиная с 9 м [2]. Я помню его магический зеленый «глазок» и хор разноязыких голосов. Завороженный, я часами просиживал в темной папиной спальне, прислушиваясь к странным словам, пытаясь понять их смысл или просто наслаждаясь их звучанием. Музыка наполняла комнату джазовыми мелодиями, неизвестными в этой части света. Позже радио стало моим главным источником информации и развлечением. Я начал слушать новости и музыкальные программы Би-Би-Си, а потом постепенно стал понимать и политических комментаторов. Даже сейчас, по прошествии полувека я остаюсь активным слушателем коротковолнового радио, предпочитая его телевидению.
Я думаю объяснение этому весьма простое. Радио не стесняет воображение, не искажает мысленные образы, вы остаетесь самим собой, и ваше восприятие не парализуется. Выражаясь научным языком, можно сказать, что радио обладает аудио-тактильной модальностью.
Подобная метаморфоза произошла и с музыкальными записями. Пластинки 50-х – 70х гг. можно было не только слушать, но и любовно трогать и ставить на проигрыватель (какое священнодействие!), что отражалось на нашем общем восприятии музыки (по крайней мере, для моего поколения) гораздо сильнее, чем скользкие, бритвоподобные, практически не осязаемые компакт-диски.
Печатная книга еще сильнее и благотворнее действует на восприятие. Она оставляет поле для мыслей и эмоций, стимулирует воображение; кроме того, можно отложить чтение на некоторое время и погрузиться в собственные мысли, вызванные авторским взглядом, а через некоторое время, возобновить чтение. Этот опыт нельзя получить, просматривая видео, или телевизор, или даже слушая радио. Вы вынуждены пассивно следовать за образами, без личной к ним привязанности, почти бессознательно. Другими словами, ваше сознание парализовано навязанными образами, а восприятие искажено. Надо ли к этому добавлять, что интимный контакт с книгой, а, в особенности, шедевром книжного искусства, доставляет особое наслаждение.
Компьютеры уводят нас (еще дальше, чем телевизор) по пути отчуждения от реальности и от нас самих.
Моя неприязнь к компьютерам возникла, вероятно, из-за бессознательного, личного, неприятия численных методов вычислений (в частности, в электродинамике) в противовес аналитическим методам, с которыми я был связан как исследователь на протяжении 70-х и 80-х гг, до момента прихода персональных компьютеров. (Или же все было наоборот? То есть, могли ли численные методы расцвести благодаря компьютерам? Я думаю, тут было взаимное влияние). Здесь требуется разъяснение. В аналитическом методе вы – главное действующее лицо в поиске решения, т.е. в каком-то смысле, субъект и объект объединены в единую задачу; в численном методе – вы делегируете решение компьютеру, и пассивно принимаете или не принимаете результат [3]. То есть, с этого момента компьютеры стали между человеком и миром, и люди начали общаться с миром через машины. (На самом деле такое опосредованное общение с миром началось гораздо раньше, с изобретением инструментов, но, все же, степень отчуждения от мира была намного меньшей). После прихода компьютеров я почувствовал безразличие, если не неприязнь, к науке, она потеряла для меня всякую привлекательность. Я понял, что люди уступили машинам самое дорогое – способность воспринимать и понимать мир из первых рук.
В этот момент (1995), я случайно в библиотеке «America House» наткнулся на книгу Стивена Талботта «Незапланированное будущее или Как сохранить душу в окружении машин» [4], и сразу же почувствовал, что мои страхи в отношении компьютеров разделяют многие люди на Западе[5]. Талботт формулирует многие идеи, которые созревали во мне годами, и дает подробное описание всех фобий, связанных с компьютерами. Вот одна из цитат из его книги (стр.356):
"Компьютер приобретает определенную автономию –он работает сам по себе –используя при этом вложенный в него человеческий интеллект. Тем самым мы сталкиваемся с миром, который действует на нас нашим же интеллектом, но преобразованным в наиболее механистическую, абстрактную форму."
Мы вынуждены подчиняться вычислительной мощи компьютеров, которые узурпировали наш интеллект, и жертвовать всеми нашими высшими качествами, такими как любовь, интуиция, догадки, сострадание и т.д., чтобы удовлетворить сидящего внутри нас “призрака в машине”.
Благодаря Талботту я познакомился ближе с методом вальдорфского обучения – прекрасным противоядием для попыток превращения нас в биороботов. Прежде всего, в методе обучения детей присутствует сильная тактильная компонента. Вальдорфские школы, учрежденные Рудольфом Штайнером в 1919 г., в настоящее время представляют собой самые динамичные образовательные учреждения в мире. Как пишет Талботт: “Весь арсенал учителя (его доброта и его искусство, его преклонение перед природой, его глубокий авторитет); материалы, используемые в классе (природные объекты, такие как ветки дерева, морские раковины, цветы, камни, ткани, а также сама комната); и прежде всего сам ребенок – его волеизъявление и чувства, а также его интеллект – все эти вещи рассматриваются сознательно и в совокупности.”
Однако большинство наших школ по-прежнему основаны на убеждении, что факты – это строительные блоки знания, информация, которую надо запоминать. Согласно Эду Кларку [6], “Данная методология обучения несостоятельна, если вообще возможна в культуре, где количество информации удваивается каждые несколько лет”. Он уверен, что образование должно быть перестроено на том принципе, что “люди ищут смысла, а не просто фактов или навыков, как неотъемлемую основу их личного развития” [7].
В уже цитируемой книге «Галактика Гутенберга» [8], написанной в конце 50-х, но перекликающейся с книгой Талботта, Маклюэн прослеживает исторический путь, на котором люди потеряли свою врожденную аудио-тактильность языка, главным образом за счет печати, введенной Гутенбергом в 15-м столетии. Маклюэн называет алфавит "первой технологией" которая абстрагировала человека от мира, за ней последовала еще большая абстракция печати. Далее появилась линейная перспектива, визуальное мышление, рынки, которые в конце концов привели нас к машинам и их последней ипостаси, компьютерам. Маклюэн хорошо понимает искусственность ситуации, в которую загнал себя человек, но парадоксальным образом полагается на электронный мир ("глобальную деревню") как возвращение в общинный строй, который, предположительно, возвращает нам утерянную тактильность. Я говорю "парадоксально", потому что, также как и Талботт, вижу, какую чудовищную абстракцию и уход от мира несет за собой виртуальная реальность Интернета.
Сегодня мы видим стремление некоторых философов оправдать совершенствование машин, что якобы отражает "естественность" или «эмергентность» возрастающей сложности мира. Нам же, людям, отводится роль обслуживания и совершенствования машин с целью преодоления природных катаклизм, болезней, несовершенных генов, возможного столкновения с астероидами, убывания ресурсов и пр., и, в конце концов, я полагаю, достижения бессмертия. Заметьте, речь идет исключительно о совершенствование машин и технологий, в лучшем случае улучшении способностей людей управлять машинами, но мало кто поднимает проблему совершенствования собственно человеческих качеств. Чем сложнее машины, тем уязвимее наши человеческие качества.
Протестующих голосов почти не слышно. Лишь самым смелым удается пробиться сквозь заслон массмедиа (Стив Талботт и др. [9]), вызывая шквал критики со стороны одних и восхищение других.
Поэзия против науки
Разочаровавшись в науке, я вспомнил о стихах, которые полюбил с детства, и с какой-то яростью и одновременно благодарностью возвратился к поэзии. Я увидел, что поэзия – единственная сила, способная противостоять Машине.
Вообще, поэты почувствовали что-то неладное гораздо раньше, чем философы. Изучающий историю легко обнаружит два направления философского знания, а именно науку, рациональный, объективный, подход к мировым явлениям, и поэзию, прямой, субъективный, взгляд на мир [10]. Различие между ними, а подчас взаимная неприязнь, не утихает с годами, напротив увеличивается и приобретает почти экзистенциальное звучание.
В «Галактике Гутенберга» Маршал Маклюэн детально анализирует эту поэтическую чувствительность к миру. Он говорит об «утерянной взаимной игре чувств», обеднении восприятия в результате доминирования визуального, рационалистического. Его выводы основываются на опыте предыдущих поколений поэтов, он призывает в качестве свидетелей Поупа, Данте, Шекспира, Рабле, Блейка и других. Кто же на скамье подсудимых? Декарт, Ньютон, Бэкон, Гутенберг, (я бы посадил на ту же скамью и Билла Гейтса), помешанные на “визуализации знания”; рационалисты, проверяющие мир своей логикой; специалисты, разрезающие мир на сегменты. «Этот мир слишком круглый, его надо бы слегка распрямить” – заявляет король Лир в ответ на ремарку о “бесценной взаимной игре чувств” [11].
Надо признать, что наука внесла огромный вклад в техническое развитие цивилизации, но так и не смогла удовлетворить нашим самым высоким устремлениям. Рациональная парадигма науки, во многих случаях стала иррациональной, провоцируя многосторонний кризис в человеческом восприятии и окружающей среде. Поэзия, с другой стороны, несмотря на то, что ее всегда рассматривали как “мистическую, иррациональную”, сейчас оказывается в большем согласии с человеческими устремлениями и даже коррелирует с выводами современной физики в отношении явлений субатомного мира [12].
Остановлюсь немного на этом выводе. Смысл жизни нельзя понять только руководствуясь интеллектом, человечеству необходимы также и методы поэзии, позволяющие слиться с Творением и непосредственно воспринять его красоту и истинное значение. Существуют специальные “приемы”, которые помогают увидеть мир с этой стороны. Такие приемы известны как на Востоке, так и на Западе [13].
Такое интуитивное восприятие гармонии, хорошо известное ранним культурам, сейчас забыто в виду превалирующего научного мировоззрения. Универсальные законы гармонии присутствуют, впрочем, как в поэзии, так и науке. Поэзия может отразить научные истины для человека более полно, описывая связи между явлениями метафорически; с другой стороны, наука представляет неограниченный материал для поэтической фантазии [14]. К несчастью, ученые часто бывают поглощены своими собственными исследованиями и игнорируют законы более высокого порядка (напр. экологическую этику), что приводит к специалистскому взгляду на мир и всем вытекающим из этого последствиям. Я знаю, как это происходит. В ученом просыпается жадность к знаниям. Он увлекается собственной теорией, начинает жить в лесу своих формул, часто забывая о реальном мире, который находится рядом. Он может чувствовать себя хорошо, в то время как другие будут страдать.
Но такие увлеченные ученые редки. Как правило, ученые работают «в команде» и вынуждены подчиняться правилам и этике своей организации, подчас напоминающей средневековый орден. Сегодня многие ученые испытывают отвращение от работы на большие корпорации или военных, но не могут прекратить свои исследования.
На мой взгляд, роль ученых и инженеров должна быть радикальным образом изменена и направлена исключительно на экологические цели. Такое «перевоспитание» ученых лежит на плечах поэтов и экологов. К счастью, мы видим, что все больше ученых отходят от своей «гильдии» и отказываются от разработок опасных и сомнительных технологий.
Поэзия, в отличие от науки, никогда не наносила вред ни природе, ни человеку. Она рождается из очарования миром, и в этом смысле может быть приравнена религии, но в отличии от последней, обладает творческим началом. (Слово «поэзия» происходит от греческого «poeisis”, что означает действие). Поэзию следует рассматривать в более широком смысле, чем это обычно принято. Она включает в себя искусство, музыку, литературу, ручной труд, философию и медитацию. Ее можно распространить на любое занятие, при условии, что оно происходит спонтанно и в ключе с универсальными природными законами.
Поэзия говорит на более глубоком языке, чем наука, она оперирует посредством метафор, а не фактов, она использует другой тип воображения [15]. В истинной поэзии мысли и чувства не отделены. Наука, с другой стороны, использует все большую абстракцию как главный метод познания мира. Она больше озабочена фактами, а не красотой. Компьютеры и другие инструменты давно уже сформировали среду, в которой человек оказался отчужден от мира, который исследует. Потому как человеческой целью должно быть не обретение груза знаний, а благости и радости жизни.
Тактильность возвращенная
Единственная сила, имеющая достаточно магии, чтобы справиться с "научным спиритуализмом", это поэзия и тактильность, или то, что Маклюэн называет "взаимной игрой чувств". Этого можно достичь лишь развивая творческие способности человека, превосходящие машинные качества.
Мы всегда хотим быть вместе с другими, прикасаться к ним, любить их. Это главное свойство всех живых существ. Это наше врожденное свойство.
Я понял, что быть с теми, кто нравится мне – удовольствие,
Что вечером посидеть с другими людьми – удовольствие,
Что быть окруженным прекрасной, пытливой, смеющейся, дышащей плотью – удовольствие,
Побыть среди других, коснуться кого-нибудь, обвить рукой
Слегка его или ее шею на миг – или этого мало?
Мне большего наслаждения не надо – я плаваю в нем, как в море
Есть что-то в общенье с людьми, в их виде, в касанье, в запахе их,
что радует душу, –
Многое радует душу, но это – особенно сильно.
- Уолт Уитмен, О теле электрическом пою
Мы должны чувствовать мир всеми своими чувствами, мы обладаем такими великолепными качествами, которыми не под силу никаким машинам.
Например, свойство наших рук. Живопись, музыка, скульптура и другие виды искусств созданы человеческой рукой. Любой промежуточный агент разрушает магию искусства, отчуждает творца от его творений. Чем сложнее и тоньше ручная работа, тем ближе человек к своему предназначению, тем он благороднее (письмо, рисование, игра на музыкальных инструментах, вышивание, скульптура, любая ручная работа).
Мы любим руками, мы выражаем наши самые глубокие чувства руками, мы обнимаем, трогаем, ласкаем других. Мы жестикулируем, мы выражаем наши эмоции с помощью рук. Предсказатели судьбы по линиям руки определяют нашу судьбу. Даосы разработали ручную символику, которая, по их мнению, может изменить нашу жизнь.
Толстой однажды сказал: ”Человек, избегающий ручной работы может быть умным, но не мудрым”. Польза от ручного труда для эмансипации человека огромна, и выражалась неоднократно великими умами, такими как Торо, Махатмой Ганди, Уилльямом Моррисом и др. Замечали ли вы, как при работе руками, освобождается наш мозг? Мысли проясняются, успокаиваются, упорядочиваются. Замечали ли вы, какой крепкий сон приходит после физической работы?
Наш интеллект превосходит любой компьютер, поскольку мы заранее знаем результат мыслительной работы; ее цель, как правило, превышает численный результат. Согласно Говарду Гарднеру [16], в дополнение к хорошо известным вербальному и математическому интеллекту, мы обладаем “музыкальным, пространственным, кинэстетическим, интраперсональным и интерперсональным интеллектами”. Другими словами, мы думаем “всем телом”, используя все органы чувств, а не только мозг. Каждый из нас обладает всем набором перечисленных интеллектов и может проявлять гениальные способности, по крайней мере, в одном из них.
Наше воображение может проявляться в любой нашей деятельности и направлено на творчество (сознательное или бессознательное). Это самое сложное и загадочное свойство людей. Все, что было произведено человеческой культурой, это результат воображения. Парадоксальным образом, технологии, являющиеся продуктом нашего воображения, в конце концом могут убить его. Телевидение, как ничто другое, парализует воображение и лишает человека его главного качества – фантазии. Компьютер идет еще дальше и разрушает нашу способность самостоятельного мышления.
Человеческие качества, такие, как ручной труд, мышление и фантазии находятся в тесном единстве и взаимовлиянии; уничтожая или ослабляя одно из качеств, мы ослабляем все остальные. Компьютеры в этом отношении действуют отрицательно на все наши качества.
Наше творческое начало не должно угрожать природе. В отличие от хайтека, любовное, неразрушающее, проникновение в природу приводит к наивысшей поэзии. В момент такого творчества человеческая природа улучшается, становится благороднее и тоньше.
Мы, люди, обладаем качествами, превосходящими логику. Эти качества собирались и оттачивались в древности такими науками как тантра и алхимия. Поэтому важно сохранить весь культурный человеческий контекст, а не только то, что принадлежит современным естественным наукам. Но этот контекст должен быть ограничен экологически, т.е. не должен вступать в конфликт с природной средой. Культурную нишу человечества я вижу прежде всего в ручном труде, искусстве, музыке и магии.
Люди обладают скрытыми качествами, о которых многие не имеют представления. Эти качества способны преодолевать физические ограничения бытия, или как сказал поэт, “чудовищность повседневности”. Более того, эти качества не нуждаются в огромных инвестициях, сложных научных экспериментах, больших энергетических «ресурсах» и берут начало в человеческой природной духовности.
Мы можем вспомнить о тех качествах, которыми обладали наши предки задолго до того, как мы заблудились. В тантре, например, мы находим науку для развития психических качеств, незнакомых современным людям. Это ясновидение, яснослышание, сверхосязание, сверхчувствительность [17]. Любое из этих «сверхчувств» может быть развито точно так же, как вышеуказанные типы интеллекта. Что касается современных наук, то они занимают лишь низшую ступень в познании и не могут претендовать на полное описание феноменального мира.
Земля – разве этого мало?
Тактильность означает интимную связь с землей и людьми. Мы не можем существовать без остальных. Однако современная цивилизация делает все, чтобы оторвать нас от земли и ее граждан и привести в никуда. Капитализм хитро подсовывает нам идею о соперничестве, коммунизм забирает наши души в обмен на социальное благополучие. Религия уводит нас от земли в потусторонние сферы.
К счастью, в истории были и есть визионеры, которые стараются направить человечество на путь истинный. Их голоса пробиваются через рев машин, они слышны в выступлениях экологов, поэтов и философов, да и обычных людей, не потерявших свою связь с землей.
Все люди стремятся друг к другу, к природе, это их врожденное свойство. Это сильнейшее анархическое стремление любого организма, и оно разрушает любые барьеры, возводимые людьми. Возникают новые парадигмы. Новая экономика. Новая этика. Многие мыслители на Западе рассматривают переход к экономике “нулевого роста”, или “буддийской экономике” (Э.Ф. Шумахер). Я думаю, что существуют общие идеалы, которые объединяют, например, толстовские общины, буддийские сангхи и экологические коммуны. Уильям Орфус в статье “О буддийской политике” [18] приводит пять принципов, общих для коммун, а именно, взаимная терпимость, духовное равенство, ответственность, простота и ненасилие. Эти принципы вполне соответствуют буддийскому «срединному пути», избегающему крайностей.
Но сопротивление со стороны властьимущих будет отчаянным. Напряжение в мире нарастает с каждым днем, или даже часом. Мир, построенный на принципах индивидуализма и материализма агонизирует, противодействуя новому сознанию людей как коллективных, духовных существ, живущих на земле. Все наши институты, преследующие «прогресс», потребление, индивидуализм, индустриализм, эксплуатацию людей и природы вдруг оказываются безнадежно устаревшими и безмозглыми, несмотря на всю свою рациональность. Войны, наблюдаемые нами сегодня – лишь конвульсии старого мира, сбрасывающего свою старую кожу.
Дома у меня висит копия картины Брейгеля «Падение Икаруса». На картине виден рассвет и восходящее солнце над нашей прекрасной землей. На переднем плане - участок земли и пахарь, занятый своим делом. Вдалеке, в море, барахтается небольшая человеческая фигура. Это Икар, пренебрегший советом отца не взлетать слишком высоко. Все ближе к солнцу летит Икар, все жарче припекает солнце. Наконец, скрепленные воском крылья не выдерживают и разваливаются. Отчаянно размахивая руками, падает Икар с большой высоты. Но пахарь не обращает на него внимания, у него есть более важная работа.
Не то ли самое происходит с нами, оторвавшимися от земли? Не упадем ли мы еще с большой высоты самомнения и абстракции?
Сноски
* Mander, Jerry (1978). Four Arguments for the Elimination of Television. New York, New York: HarperCollins. p. 375. ISBN 978-0-688-08274-1.
1. Такого слова не оказалось в электронном словаре, что не удивительно, т.к. само понятие утеряно. Есть близкий по значению термин «осязание», однако он имеет чисто физиологический смысл. –
2. В 1949 г. Сталин ввел глушение западных радиостанций и запретил производство коротковолновых радиоприемников, как контрмеру против начала вещания на Советский Союз радиостанции Свободная Европа из Мюнхена. Так был нарушен хрупкий аудио-тактильный контакт, начинавший выстраиваться между Востоком и Западом.
3. Во многих приложениях, решения можно получить только с помощью т.н. численного моделирования. Обычно, это означает написание системы дифференциальных уравнений, которую нельзя разрешить аналитически, с последующим преобразованием ее в большую систему простых приблизительных соотношений (конечных элементов), которые рассчитываются на компьютере. Результат такого вычисления, вообще говоря, нельзя заранее предвидеть. Интересное наблюдение этого феномена можно найти у Маршалла Маклюэна в его «Галактике Гутенберга» (см. ссылку далее).
4. Stephen L.Talbott, The Future Does Not Compute (O’Railley & Associates, 1995), p. 356.
5. Отмечу также книгу “Resisting virtual reality” (City Lilghts, San Francisco, 1995), первой системной критике «высоких технологий».
6. Guide to Ecoliteracy”, F.Capra et al, (A publication of the Elmwood Institute, 1993)
7. Там же.
8. M.H.McLuhan, Gutenberg Galaxy (Toronto University Press, 1992)
9. Показательна в этом отношении исповедь ведущего специалиста американской компьютерной корпорации Sun Microsystems Билла Джоя в статье "Почему мы не нужны будущему?" в журнале Wired ( Spring, 2000).
10. Здесь поэзию не стоит смешивать с религией, хотя между ними есть интимная связь. Эта тема выходит за рамки данного эссе.
11.. Shakespeare, King Lear.
12. Capra, F., The Tao of Physics (Bantam books, 1980)
13. Postnikov, V. 2001. “Eco-poetry.” The Trumpeter: Vol. 17-1 (см. мой перевод на сайте)
14. Tagore. R. 1980. Our Universe. (Indu Dutt trans). Jaico Books.
15. Postnikov, I.M, Poetry Throughout the Ages, 1990 (a manuscript)
16. In the “Guide to Ecoliteracy”, F.Capra et al, (A publication of the Elmwood Institute, 1993)
17. Gavin and Yvonne Frost, Tantric Yoga (Motilal Banarsidass Publishers Private Ltd, Delhi, 1996)
18. In a book “Dharma Rain” (Ed. By Stephanie Kaza and Kenneth Kraft, Shambhala Publications, 2000)
(С) В.И. Постников, 2007