Он проходит мимо нее.
Проходит босиком по мягкой траве и останавливается совсем рядом, сквозь зубы тихо ругаясь и щелкая зажигалкой.
А она не может отвести глаз от его ног. Ей кажется, что эти ноги идеальны. До невозможности гармоничны. Натоптыши и мозоли смотрятся как само собой разумеющееся, вполне естественное и... аккуратное.
Она не может вздохнуть, глядя на его пятки, на красивые тонкие пальцы, на переплетение тонких вен под тонкой бледной кожей.
А когда наконец вздыхает – хватается за фотоаппарат и тихо, но слышно, обращается к нему:
-Простите, - она неуверенно теребит шнурок от фотоаппарата, - можно я сфотографирую Ваши ноги?
Это первая его фотография, которую она сделала, за все время их знакомства.
Она делала ее не поднимая глаз, не в силах отвести взгляд от пальцев.
Он протягивает ей руку, что бы она могла встать. Но она снова застывает, снова пораженная.
Ей кажется, что эти руки слепил добрейший и гениальнейший скульптор. Ей кажется, что в них вложено все тепло, которое у него было. Ей кажется, что это было делом всей жизни этого скульптора – слепить эти руки. Аккуратно и так... по-настоящему.
Он смущенно улыбается, когда она снова щелкает фотоаппаратом, стремясь запомнить эти руки. Потом – улыбку. Необычайнейшую, из виденных ею.
Так они познакомились.
Он называет ей свое имя, а она ему – свое.
Спустя месяцы она повторяет его имя нараспев. Оно не сходит с ее уст, она очарована.
Но он об этом не знает.
Она фотографирует его, фотографирует, фотографирует...
Фотографирует до его первого исчезновения. До того момента, когда он сорвался с места и куда-то исчез.
-Алло, - однажды, через пару месяцев после своего исчезновения, звонит он ей. - Я в Глазго. – И начинает рассказывать о Глазго. Смеется в трубку.
А она представляет его ссутулившуюся усталую спину, аккуратные пятки и идеальные руки. И молчит в трубку.
Что бы не заплакать.
Несколько лет подряд он ей только звонит.
Конечно, однажды он возвращается. И все снова становится по старому.
Она продолжает думать, что где-то в мире существует Скульптор, который потратил всю жизнь, что бы слепить его.
Иногда она приезжает к нему и подолгу держит за руки. Дыша дымом гвоздиковых сигарет, она рассматривает его ладони. Пальцы. Суставы. Переплетения вен. Она все еще убеждена в его идеальности.
И снова она фотографирует.
Пока он снова не уехал.
Она права, в своих ожиданиях. Однажды он снова срывается с места и уезжает. Предупредив ее за неделю.
Она дарит ему много его фотографий и улыбается, хотя с трудом представляет, как отпустить его.
Она помогает ему обустроиться там. Она отправляет его в Глазго навсегда.
Она жертвует своим душевным спокойствием ради его счастья.
«Лишь бы он был счастлив» - думает она, закрывая глаза и закусывая губу.
По ночам она пересматривает старые фотографии. Самый первые. Самой первой встречи.
Она снова и снова возвращается к его утопающим в мягкой траве ногам и рукам, неуверенно приглаживающим светлый ежик.
Она будет прокручивать первую встречу в голове как ролик.
Вот он обувает потрепанные кеды и приглашает ее прогуляться.
-Не хотите? – спрашивает он, протягивая ей пачку сигарет.
Глядя в его глаза она понимает, что тонет и послушно кивает.
Он курит гвоздиковые сигареты. Она видит такие впервый раз, но привкус запоминает навсегда.
Он много говорит с ней. Его голос похож на родниковую воду. Что-то среднее между теплым и холодным. Громким и тихим. Она понимает, что готова слушать этот голос часами.
Он рассказывает ей о Вуди Аллене и Акире Куросаве, о Шотландии и Глазго и о том, что мечтает туда поехать.
Она восхищена. В первую же встречу она понимает, что пойдет за этим человеком куда угодно.
Однажды, в один из своих уездов, он звонит ей.
-Приезжай в Глазго, - говорит он. – Я хочу, что бы ты была на моей свадьбе.
Она беззвучно плачет и согласно мычит в трубку.
Его невеста – немного некрасивая, но харизматичная.
После свадьбы она ищет ему замену.
Светлые волосы, полуулыбка, тонкие пальцы.
Но нигде не может найти. Находит лишь его бледную тень.
Она выходит замуж. В отчаянии она бросает фотографировать и начинает лепить.
Десять лет она пытается вылепить такие же ступни, как у него.
Такие же руки.
Она начинает сходить с ума.
Но однажды он возвращается. Лет через пять, когда ее начинает губить смертельная болезнь.
Он все такой же. Состарившийся, но сохранивший себя.
Она плачет, когда он возвращается. Она снова берет в руки фотоаппарат.
Ей тяжело улыбаться, но она улыбается, вдыхая запах его гвоздиковых сигарет.
Она берет его руки в свои и снова всматривается в переплетения вен. Рассматривает суставы.
Она вытирает слезинку бегущую по щеке и говорит:
-Я всегда верила, что ты – Создание Божественного Скульптора.
Она говорит еще много слов.
Предложения прерываются кашлем, но она говорит, и говорит, и говорит...
-Я надеюсь, что ты прожил счастливую жизнь, - тихо и хрипло замечает она. И когда он кивает, она улыбается и закрывает глаза.