Николай Шульгин
«ЖИЗНЬ УДАЛАСЬ»…
И её окрестности
2007 год
Эпиграф
Мы всю вторую половину удавшейся жизни мучаемся,
потому что вместо пролога, у нас проктолог. И всё-таки:
Пролог
Халявная мысль
Это, наверное, не литература. Иногда мне кажется, что я пишу длинное - длинное письмо самому себе и никак не могу остановиться. Кажется - вот он уже, конец, все рассказано, как вдруг вспоминается что-то забытое или просто приходит мысль, которая самого удивляет и жалко, если со мной и пропадет...
«Чем дольше пишешь - тем дальше и дальше от конца!» - справедливо говорит на встрече с нафталиновыми читательницами когда-то знаменитый поэт Голубознательный, забытый всеми, кроме этих кровавых бабушек... Он одевается все ярче и ярче, и на всех похоронах лезет в первые ряды, чтобы показать, что ещё жив. С каждым днем его пиджаки становятся изысканней, а стихи хуже... Молодая жена хочет славы или смерти от дряблого мужа, а он не дает ей ни того ни другого...
« Жизнь не синей птицей летит на алый закат, а рваной галошей мимо мусорного бака...» - думает Голубознательный, завидуя модному поэту Очкову-Батиеву, – « и это судьба всех поэтов с большой буквы «Г». Мы не можем остановиться вовремя!..»
Бывший поэт наливает полстакана и медленно тянет сквозь зубы... Жена морщится, глядя на него, и радуется:
«Скоро он сдохнет, а я к Очкову посватаюсь, а то у него жена старая – на фиг она ему нужна»...
Вот такая мысль ко мне пришла. Она никак не связана с предлагаемой вам, дорогой читатель, книжкой, но надо же было её куда-то девать, раз сама пришла...
Лето не кончается никогда
Сначала я хотел назвать эту книжку «Как я провел жизнь». Но потом передумал... из-за одной учительницы...
Вообще, учителя ленивые со страшной силой. Работают максимум полдня, поэтому и зарплата у них маленькая. Они от этого страдают и, конечно, все сумасшедшие. Сами себя они называют – нервные. Куда там! Понапридумывали всяких слюнявых песенок и слов про учителей, врут детям напополам, и с серьезными лицами утешают друг друга: «Детей не обманешь – они сердцем чувствуют!».
Ни фига они не чувствуют, они или маленькие или тупые, или всё вместе. Согласитесь, что легче всего обмануть ребёнка: «Девочка, пойдем в лесок. Дядя подарит тебе красивую розовую куколку»…
Детей в школе обманывают, предают, наказывают ни за что, и чем серьёзнее гнобят, тем, как бы, лучше. Потому что глупые папы и мамы думают, что училка лупит их чад указкой от большой любви, чтобы проститутками не стали, и даже не помышляют о том, что она лупит их просто так. Ей просто нравится лупить маленьких безнаказанно. Может, её саму всю жизнь лупили, и она мстит?
Ребята! Школы набиты маньяками- учителями и горшками с сумасшедшими цветами! Дети очень громко, и практически постоянно орут, до того времени, пока не научатся курить, чтобы как-то занять рот. Нормальный человек и нормальный цветок не может выдержать этого ежедневного ора. Он или уйдет, или свихнется, или засохнет. Остаются одни гибриды – синяя герань, тихие алкаши физруки и садисты-химики.
Первое сентября. Линейка. Воняет дешевыми цветами, как на плохих похоронах. Ошарашенные наглаженные первоклассники и их мятые родители. Сбоку курят последнеклассники и молодая, ещё не инфицированная школьной психической болезнью, классная руководительница:
- Ребята, давайте построимся… все уже построились…
- Щас..щас… И ты представляешь, что эта телка мне сказала… Мариванна, закройте уши…
- На меня директор смотрит… Ребята, давайте построимся…
- Да он просто по «молодятинке» скучает…
- Что?!
- Ну, идем уже, идем… вот, недокуренные выбрасываем… Вы знаете, сколько стоят эти сигареты?
- Нет, я «Полет» курю…
Все учителя в первый день, даже физики, ботаники и физруки, если они «классные», заставляют «унечиков» (так моя дочка в детстве говорила) писать сочинение на тему «Как я провел лето».
Какое им дело, как их «унечики» провели лето? Да никакого. Просто думать не надо. Раздал бумагу, положил «репу» на стол и жди, когда они настрочат всякое враньё про голубей и синее море, которое потом никто не читает. Звонок прозвенит – собрал листочки и запер «у шкапчик»... А потом потихоньку свез на дачу, чтобы печь горела веселее. Лето все-таки.
Как они провели лето? Да, как и всю жизнь: кто-то научился курить, кто-то потерял невинность, кто-то нашел дерево, с которого видны окна женской бани и упал с него, а потом говорил, что в драке с лихими людьми сломал руку, кому-то дали по морде ни за что, кто-то сам дал, кто-то понял, наконец, что родители правы и пить надо бросать, кто-то не понял, а кому-то и вовсе не говорили о такой мелочи…
Нельзя писать правду о том, как ты провел лето, потому что лето – это жизнь. Правду о своей жизни люди, и маленькие и большие, предпочитают не выдавать. Только Богу говорят иногда, закрывшись в ванной, чтобы никто не слышал. Но Богу не надо. Он и так всё знает. Это Он придумал, чтобы лето не кончалось никогда. Один поэт сказал, что «лето - это маленькая жизнь». Он почти догадался…
Давайте возьмем все, что мы прожили. Свалим в большой тазик. И начнем ковыряться в нем и выбирать – что оставим себе, а что выбросим или подарим тому дурику со второго этажа, который всё собирает на всякий случай, и спит стоя, потому что уже негде.
Вам повезет, если Вы оставите себе хотя бы половину. Вот это и есть Лето. Это и есть Жизнь. А почему Лето? Да просто, потому что Лето. Просто Бог создал человека, чтобы всю жизнь было Лето. Он все равно своего добьется и будет Лето! А кто хочет сопротивляться - получит раскаленную сковороду на задницу… Да здравствуют Лето и Жизнь!
P.S.
Конечно – это все неправда. Есть умные и не злые учительницы. Одну из них звать Кожевенная Эльза Вальпургиевна. Она преподает литературу без паспорта. Так получилось (это она рассказывала), что на момент распада радиоактивного Советского Союза она, босая, стояла в речке Чу, которая разделят Южную и Полуюжную республики, и удила рыбу на кукурузу. Вернее делала вид, потому что её лихой муж Бернард Полуэктович и сын Емельян, сидя на берегу, глушили эту же рыбу электричеством. Мало того, что её щипало, а рыбам было пофиг, - эта жестокая шутка судьбы привела к тому, что муж и сын, находившиеся на суше, получили паспорта, а она нет. Ни та, ни другая самостоятельные державы не захотели дать паспорт Эльзе Вальпургиевне, потому что на момент распада она находилась в районе нейтральных вод, босая и в одних трусах.
Эльза Вальпургиевна, как грамотный и (где-то) русский по происхождению человек, пошла в посольство Большой страны. Там она сказала, преодолев километр очереди со скоростью быстрорастущей живой изгороди:
- Гады, дайте паспорт хоть Вы, а то тут совсем не дают!
- Легко, – говорят, – только скажите честно, где Вы родилися. Если где-нибудь в холодной Сибири или в тихой Чечне, нет вопросов.
Тогда по-купечески - верили на слово. Можно было и имя поменять, например, на Правду Жизневну, но Эльза, хоть и умная, в жизни - полная дура.
- Я, – честно говорит, – родилась в поезде «Баку - Ереван»!
- Выведите, - говорят, - эту, с пулей в голове, на ветер …
- Чего это, – говорит, – я очередь стояла!
Те отвечают ласково:
- У нас для инвалидов по голове отдельная очередь, со двора…
Вышла Эльза во двор и впервые в жизни поняла, что диарея может быть не только от отравления глушенной током рыбой. Таких, как она, с пулей в голове, было больше в два раза, и «изгородь» в том месте росла явно медленнее.
- Тьфу! - сказала Эльза и стала жить так. Не думая о счастливом будущем.
Мне её жалко. Я ей говорю:
- Вальпургиевна, я знаю жизнь, а ты - правила русского языка. Давай напишем книгу «Как я провел жизнь» на пару, а на вырученные от её продажи деньги купим тебе маленький остров или астероид. Создадим там правительство и выдадим тебе паспорт.
- Нет, - сказала Кожевенная Э.В., – я не буду писать с тобой книгу «Как я провела жизнь». Я напишу собственную книгу и назову её «Как жизнь провела меня».
- Дура ты, - говорю, - я тебе руку помощи протянул, а ты в неё подаяние в виде красивой фразы кладешь!
Странная она учительница. Из-за неё пришлось название книжки поменять. Таких учительниц не бывает.
Эльза проводит жизнь в деревне, без паспорта, и не плачет. Даже гусей завела. Гуси предупреждают её о появлении врагов. Враги боятся гусей и бросают в них камни. Гуси врагов не боятся никогда и спокойно провожают летящие камни глазами – они рождены для смерти и подвигов. Мелочи в виде камней их не забавляют.
Г.Бишкек, Земля,
Время надежд
Рекорд
Эту историю рассказала мне Эльза, когда приходила в гости на Еврейскую Пасху нашу халявную мацу лопать. Я повычеркивал из неё матершинные слова и выдал за свою...
В тысяча девятьсот каком-то году учился, или, вернее, не учился в школе № 33 восьмиклассник по прозвищу Сакура. Его все звали Сакура, хотя у него была фамилия и даже имя. Несмотря на неуспеваемость и неприкрытый бандитизм, педсовет средней школы №33 принял решение поставить ему тройки по всем предметам и отпустить с Богом на волю (сколько там ему жить!)... Но только чтобы никому! Полный гроб информации!
Все выполнили принятое решение, и только один математик Борзов борзанул:
- Убейте - говорит - меня, но тройку я ему никогда не поставлю!
Физрук, дурак сразу побежал по школе «звонить», что Борзов Сакуре «четверку поставил».
(Завуч подумал: « и убьём...»)
А ботаничка Тамара Борисовна, Сакурина классная, говорит:
- Значит мы тут все дуры позорные, а Борзов из кина «Доживем до понедельника»?.. Он у меня, гад, до этого понедельника не доживет! Я половине его класса пары поставлю – он у меня, как одуванчик, за ночь полысеет!..
- Да поймите, коллеги дорогие, ведь он же смеётся над нами, издевается!
- А честь школы, Борзов, что для вас? Уэльс собачий? Значит, мы должны тут всеми жилами за процент бороться, а Вы будете на дудочке играть?
- На дудочке?.. А Вы знаете, что он мне месяц назад свою «дудочку» показал?
- Как показал?
- А вот так! Я ему - «дай дневник!», а он вынул и показал!..
Женщины от любопытства покраснели и отвернулись к окну, а завуч сказал потихоньку:
- Ну чего ты, Борзов, в конце концов... ну, поигрался пацан «дудочкой», кто из нас в детстве не грешил... Он ведь не за твою дуду хватался, за свою... я в курсе дел, там смотреть не на что... Опомнись, Борзов, не разрушай с трудом созданный коллектив!..
- Ну, дайте Вы ему какое-нибудь дополнительное задание... контрольную за восемь лет... испытание какое-нибудь! – взревела Тамара, – что нам его - опять в восьмой класс сажать?.. А так - пульнем личное дело в ПТУ, у меня там знакомая библиотекарша, и полный ацетон!..
- Хорошо!- стукнул хилым кулаком по столу математик Борзов, – дам я ему задание! Пусть при всём классе математику за восьмой класс сожрет, чтобы через задницу дошло!..
Педагогический коллектив был потрясен жестокостью молодого преподавателя и некоторое время в учительской стояла тишина...
- Не осилит, однако, – сказал вернувшийся и «врубившийся», наконец, физрук, – за восьмой класс математика слишком толстая.
Фраза была брошена и дискуссия с этого момента шла только на тему - за какой именно класс математику должен жрать Сакура. Разброс мнений был: от пятого класса до, почему-то, девятого...
- Кончай базар! - рявкнул завуч, – Жрать будет за девятый класс!
- Почему за девятый-то? Он же в девятом не учился! - трепыхался Борзов.
- А потому, молодой человек, что жизни Вы не знаете! За восьмой толстая, а за все остальные с глянцевыми обложками. Разорвать невозможно, не то что сожрать. За девятый класс то, что надо, и по толщине...
- И по длинне… – хихикнули из-за шкафа практикантки.
- Цыц! - закончил педсовет завуч. - Жрать будет в понедельник. Учебник за девятый класс! С водой! Я лично поставлю перед ним это условие!..
- На время или так? Я могу секундомер принести, – физруку очень хотелось посмотреть.
- Физрук отвечает за порядок... ну, и вообще...
- Слушаюсь! – взял под козырек довольный учитель физического воспитания. Недовольная учительница пения, которая чувствовала, что ей ни под каким видом не удастся попасть на «спектакль», сказала:
-Не знаю, может, не ко времени, но вот я хочу поставить вопрос о том, почему одинаковую зарплату за часы получают, как преподаватели высокой культуры, так и всякие физруки?...
- Ты! - сказал физрук тихо, но твердо, - Сука певчая! Ты клюв-то в журнал сунь! Чего там написано: физическая КУЛЬТУРА! Уэльс тебе больше, а не рояль твой туда -сюда таскать...
На том и порешили...
В понедельник всё было готово к экзекуции. Напросившиеся учителя, под предлогом необычности мероприятия, в том числе и учительница гадского пения, сидели по бокам. (Завуч сказал: «Что это – цирк, что ли? Билеты продавать? Пусть идут все, кто хочет. Бесплатно. У нас нет педагогических секретов от молодежи»).
У дверей был поставлен физрук, на случай бегства Сакуры. Физрук скрестил толстые руки на волосатой груди и попытался сделать умное и строгое лицо. Строгое получилось. Возле доски стояли завуч и Борзов. Ученики не шевелились, предчувствуя недоброе. Стояла пронзительная тишина. Завуч Василий Васильевич, подумавший было пустить «шептуна», передумал. В воздухе вместо «шептуна» распространялся грозовой озон.
Слово Борзов взял сам:
- Последние испытания ученых, подвизающихся на поприще последней из наук –ботаники (Тамара, готовая к любым провокациям, молчала), показали, что все вы, господа 8-й «Б» класс, редкостные дрова, за исключением некоторых инопланетян, которых вы скоро сожрете. Та же пакостная наука доказала, что всякое живое существо на земле способно воспринимать информацию любой своей клеткой, когда в одно место клюнет Жар-птица «Второй год». Мы долго думали, кто из вашего класса станет Первым космонавтом, и педсовет решил, что первым испытания пройдет Сакура. Причины две: первая, если погибнет - его никому не жалко, а вторая, если выживет - туда ему и дорога... я имею в виду - в ПТУ...
Перехожу к подробностям опыта. Поскольку, как было доказано выше, информация на уровне живой клетки пятнадцатилетнего дерева Сакуры должна восприниматься им вне зависимости от того места, куда она попадает, было решено затолкать ему учебник математики за девятый класс в задницу!...
Учительницы, ученики, завуч и особенно Сакура ахнули!...
- Но! – продолжал молодой, но талантливый педагог, - поскольку сам испытуемый решил наоборот, руководство школы пошло ему навстречу. Сейчас кандидат в космонавты Сакура на ваших глазах сожрет учебник математики за девятый класс, и, возможно, если опыт пройдет успешно, мы его переведем прямо в десятый. (При этих словах физрук озабоченно почесал грудной волос в области сердца, потому что классным руководителем десятого «Б» был он и «потерял» лицо).
- Наука сия, если её можно так назвать - «Ботаника»...
- Можно-можно, я разрешаю... – прошипела из-за кактуса Тамара Борисовна....
- Тамара, мы договаривались! – повысил голос завуч и под шумок таки пусти «шептуна»...
- Так вот, – возобновил речь Борзов, – лично я не верю ни в ботанику, ни в успех опыта (физруку само собой вернулось строгое, с лёгким налётом интеллекта, лицо), но иду на него в целях космонавтики и кораблестроения. В любом случае, даже летальном, обязуюсь поставить первопроходцу «три» за восьмой класс. Итак, слово для прощания с землянами предоставляется герою дня.
Сакура из речи, половину которой он проспал, понял, что герой дня Гагарин, и спокойно сидел на своей последней парте.
- Тамара, в конце концов, Борисовна! – прикрикнул завуч, пуская второго «шептуна» и одновременно соображая причём тут кораблестроение.
Тамара хрипло шепнула Сакуре на ухо: «Я вчера чуть лягушку не родила, тебя, гада, спасая... иди к доске! Мы же договорились!»
Сакура, ничего не понимая, вышел и сказал первое, что пришло в голову:
- Прошу открыть окно, потому что не могу жрать книгу, когда кто-то «пускает голубей»...
Завуч лично открыл окно, унося за собой лёгкое облако продукта нездоровой печени:
- Хватит тянуть. Взял, сожрал, и с чистой совестью на свободу. Воздуху ему не хватает. Такую честь оказали...
- Мне сказали, что можно пользоваться водой!
- Да хоть ведрами!
- В таком случае, я прошу два ведра.
- Зачем тебе два ведра?
- Это моё дело.
- Ну, начинаются выкрутасы, Палыч – неси вёдра!.. Хотя стой! Я сам!..
Завуч сходил, взял у завхоза два ведра, и наполнил их водой. За это время успел несколько раз пустить газы и чувствовал себя прекрасно...
- Ну смотри, - сказал он Сакуре, – не подведи! Сам завуч тебе ведра носил. Начинай!
Класс затаился. Сакура взял математику за девятый класс и булькнул её в ведро.
- Это что? Это издевательство? – взвизгнул Борзов.
- Мы договорились, что я сожру книгу, а как я её буду жрать - это мое дело!
- Да жри, как хочешь! – махнул рукой завуч.
- Палыч, - сказал Сакура, – секи время. Иду на рекорд.
Физрук выкопал из грудных волос секундомер, висящий на шнурке, и щелкнул им перед носом у Борзова.
- Пошел! - сказал физрук Борзову в лицо, как будто Борзов должен был жрать книгу.
За время препирательств книга размокла и хитрый Сакура стал рвать мокрые страницы и катать из них шарики. Накатав десять шариков Сакура бросал их один за другим в рот, изредка запивая водой из второго ведра, которое поставили на стол. Пил без ничего, как корова, опуская голову внутрь ведра. Первое время стояла тишина. Сакура хлюпал. Все следили...
(«Чего, дура, рвалась, приехала специально…» - думала учительница пения, - «Ну, глотает плохой мальчик мокрые шарики»)...
- Минута! - объявил физрук, – идем на рекорд...
- Давай, Сакура... - робко вякнул с первого ряда отличник, чтобы подлизнуться.
- Давай! Наворачивай! - заорали сзади.
- Может быть рекорд Гиннеса, оформим протокол... - глядя на секундомер, «зажёг» присутствующих физрук Палыч.
- Я буду оформлять, - крикнула пенщица, - чтобы снова подружиться с физруком из-за рояля, и начала зачем-то линовать бумагу.
Сакура, поняв, что происходит что-то нешутейное, «наподдал». Стал катать большие шары из нескольких листов сразу и давиться по-настоящему.
- Сакура! Сакура!Сакура ! - скандировали школьники...
- Две минуты! - объявил физрук, привычно перекрикивая трубным голосом детский ор...
Претендент на рекорд чавкал и хлюпал, как настоящая корова, перебегая от ведра к ведру. Завуч потихоньку пододвинул ведро с водой к ведру с книгой...
- Не вмешиваться в рекорд! - крикнул физрук, окончательно взявший бразды правления в свои толстые и волосатые руки.
Завуч поднял свои тонкие и неволосатые руки вверх, показывая, что не помогает, и потихоньку подтянул школьникам:
- Сакура! Сакура...
- Три минуты!...
- Сакура! Сакура!Сакура! - орали уже все, и ученики и учителя, в едином порыве.
Рекордсмен по настоящему рвал и метал мокрую бумагу в рот...
- Сакура! Сакура! Сакура! - тряслась маленькая, построенная во вторую мировую войну, школа, которая тогда была госпиталем...
( «Развалится» - подумал завуч про школу первую мысль, и тут же подумал вторую: «Да и хрен с ней!»)
- Сакура! Сакура! Сакура! – гудел, безнаказанно пуская «голубков» направо и налево, руководитель педагогического коллектива.
- Четыре пятьдесят!... - прохрипел сорванным голосом физрук...
- Сакура! Сакура! Сакура – кричали все, кроме математика Борзова, который пучил глаза и делал вид, что ничего понимает.
- Сакура! Сакура!.. - нарочно в лицо Борзову стал скандировать завуч, пока не дождался, что и диссидент математик осторожно стал подпевать общему хору.
- Шесть минут ровно!
Сзади свистели мальчики и визжали девочки, которые готовы были сорвать связки ради рекорда, раз такое дело.
- Сакура! Сакура!Сакура!..
Стены дрожали. Со шкафа на голову двоечников упал фикус – они даже не заметили. Внизу в первом классе «А» в живом уголке умерла столетняя черепаха и всплыли брюхом кверху рыбки гуппии. Маляры, торговавшиеся с завхозом, на всякий случай,
прибавили ещё стольник. Завхоз вызвал пожарную машину и Скорую помощь.
- Сакура! Сакура! Сакура! - бесились свидетели рекорда во главе уже с Борзовым.
- Шесть сорок пять! Осталась обложка!
(«Хорошо, что на 9-м классе настоял!» - погордился за себя, завуч...)
Финал рекорда превратился в сплошной ор. Тамара взобралась на парту верхом и махала сорванным с головы париком.
«Так ей лучше» - непроизвольно отметил завуч и пустил «голубка»в сторону Борзова.
Сакура свернул трубой последнюю обложку, всунул одним концом в рот и ударил по другой стороне корочки что есть силы кулаком . Со звуком «чпок» корка проскочила внутрь Сакуры…
-Время! - остановил секундомер физрук... Все прерывисто дышали, причем Сакура с каким-то свистом, видимо, корка застряла в гортани.
- Товарищи! - взволнованно сказал физрук, – Семь минут ноль одна секунда. По последним данным книги рекордов Гиннеса по съеданию книг менее ста страниц объемом, рекорд был: семь минут ноль семь секунд. У нас на ноль шесть секунд лучше. Прошу всех расписаться в протоколе!
- Качать Сакуру! - протрубила Тамара и бросилась первой...
Сакуру неумело качали. В какой-то момент физрук от чувств хлопнул Сакуре по «горбу», корка выскочила из гортани, как пробка, и полетела в окно. На это никто не обратил внимания…
В класс заглянул завхоз:
- Пожарная приехала! - объявил он, – Чего делать, Василь Васильич?
- Гнать в шею! - крикнул завуч.
- Нет, – провизжала Тамара, - пусть сад польют!
- Есть! – сказал завхоз и ушел.
- Василий Васильевич! Друзья! - старался перекричать всех Борзов, – А давайте проверим его на усвоение программы девятого класса?!.
- Борзов... Борзов, – сказал Вась Вась, – ничего ты не понимаешь! По тебе поезд проехал, а ты очки ищешь. Ты сегодня честь потерял, а школу отстоял твой оппонент! Вот на таких Сакурах земля наша держится и держаться будет, а весь мир – пусть дрожит, чтобы лучше усваивалось. Свободен! Единоличник....
Борзов ничего не понял. Он Родину и Сакуру не любил. Он любил физрука, но боялся себе в этом признаться…
В класс снова заглянул завхоз:
- Скорая приехала и сильно ругается, там где-то бабушка умирает!
- Все помрем, – сказал завуч, – веди всех сюда!
- Врачи сказали – «только бабушка умирает. «Все» пока держатся»…
- Да врачей веди, чудило!
Завуч потребовал, чтобы врачи подписали протокол о том, что мальчик совершено здоров.
Врачи глянули на Сакуру, который перекладывал из кармана в карман намокшие сигареты «Памир», не прикасаясь нему, подписали справку «Здоров», и кинулись лишать умирающую бабку счастья встречи с Господом...
- Вот так! Как гремели - так и гремим! – резюмировал Вась Вась, и резко спросил у Борзова, – Да здравствует КПСС и её великий лидер современности, или не да здравствует?
Борзов не успел набрать воздух в грудь, как завуч продолжил:
– Вот! Что и требовалось доказать!..
Сакуру носили на руках весь день и даже пытались принудить вырвать книгу из чрева, но Сакура сказал:
- Не могу, братцы! Что в меня попало - тому конец. Вина только сильно хочу.
- Какого? – спросил завхоз.
- Кагору сладкого.
Завхоз посмотрел на завуча.
- Я ничего не слышал, – сказал Вась Вась, – кроме того, что кагор целебное вино и способствует пищеварению. Извините, тороплюсь, – добавил он, стараясь унести очередного «голубка» вместе с «голубятней» в свой кабинет, но не успел, и поэтому решил задержаться, чтобы напутствовать физрука:
- Ты давай, Палыч... документы... все такое... подсуетись насчет оформления... Не тяни... Не ошибись там, смотри – «Ча» и «Ща» - через букву «Я»!
- Будет сделано! Не в первой учиться на своих ошибках!
- Благодарю всех за службу, - закончил завуч. - Так держать!
(Подходя к учительской Вась Вась думал: «Странно – я одной овсянкой питаюсь, а в брюхе черт те что. А этот книгу сожрал и еще вина просит?.. . Напьюсь!» - решил завуч и набрал телефон директора...)...
Большой эпилог маленького рассказа
Физрук ясно дело ошибся и запил вместе в Сакурой на две недели. Да и фиг бы с ним, но к сожалению, ошиблись все. Пенщица, дура, из-за своей дотошности написала в протоколе про ведра и про то, что завуч пододвигал, про воду (оказывается нельзя запивать)… И рекорд не засчитали...
Ну, и Уэльс им по всему Гиннесу! Мы в наши рекорды верим и без империалистов. Мы их видели. И даже если Сакура умрет, мы вспоминая его НАМИ ПРИЗНАННЫЙ РЕКОРД, всплакнем и кагору сладкого выпьем. Так что: «Да здравствует КПСС и её выдающийся лидер!… Который там сейчас, не помню!?»…
Как говорится – если Сакурам хорошо и вам не помирать!.. Всё зашибись было: и сад Тамарин цвёл, и Вась Вась в сад ходил животрепещущие лепестки губами срывать, и первоклассники в кушерях какали за три секунды на спор. Кому мы мешали?..
Скучно им видите ли стало, «великим лидерам современности» - поумирали один за другим и большая беспонтовая страна развалилась…
Я раньше на «Запорожце» был – «Не подвезёте ли до Районо, уважаемый Николай Григорьевич, на Вашем автомобиле?», а сейчас на «Мерседесе» - «Куда прешь рыло песпортошное?»…
Сыграли предатели со шпионами в игру «веришь – не веришь» и доигрались. В эту игру проиграли все, и со всех сторон. (Кроме Борзова, который принял демократические ценности одним из первых, научился выращивать анашу в условиях однокомнатной квартиры и выехал на ПМЖ в США просвещенным гомосексуалистом)…
После распада средней школы №33 Сакура на спор ел всякую дрянь, но знаменитым не стал, потому что любил Родину и умер, как положено, в тюрьме.
Тамара родила от завуча дочь. Завуч хотел назвать дочь Сакурой, только с ударением на первый слог, как японку, но ботаничка сказала:
- Ни фига - Тамарой будет.
- Так ты ж сама Тамара...
- Вот и будет Тамара Тамаровна. Ты мне не муж: «Что с тебя мне, Вася, взять – сунул-вынул и бежать!»...
(Тамара была вульгарная, хоть и хозяйственная)
Физрук бросил жену - толкательницу ядра и уехал в Аргентину с пеньщицей. Другой информации о них не имею...
А мы, все остальные, по-прежнему счастливы. Чего и вам желаем...
- Хлеб есть, чай есть – чего нам еще надо, кроме секса, – говорит постаревший завхоз после стакана, – а секса нам не надо... так что полный ацетон... ну, давай!..
Бишкек, Земля,
Еврейская пасха