1.
Вы знаете, что такое мотоцикл с двухцилиндровым и тридцатисильным двигателем? Если вы были мальчиком и завидовали молодым парням, лихо оседлавших своих железных драконов и с ревом проносящимся возле вас; если вы были юношей, поворачивающим рукоять газа до отказа; если пластичное давление встречного воздушного потока ничего кроме дикого восторга победы над ним не вызывало - то вы уже догадываетесь, что такое мотоцикл. Но полностью можно узнать, что такое мотоцикл только разобрав его по частям, затем промыв каждый винтик, каждый подшипник бензином или соляркой и, наложив на них густой слой смазки, аккуратно поставить на место. А еще нужно разобрать двигатель, прочистить закопченные поршня и вставить в них новые упругие стальные кольца. И тогда... Что будет тогда можно только мечтать. А пока могучий железный конь стоял в гараже и был разобран. Возле него три одинадцатиклассника делали как раз то, что нужно делать вначале каждому настоящему рокеру: промывали каждый винтик, каждую гаечку, отчищали от копоти и ржавчины каждую деталь и, что нужно, смазывали густым слоем, похожей на старый липовый мед, смазки “Литол”, другие детали протирались до чистоты или блеска, а если требова-лось, то и подкрашивались специальной черной нитроэмалью. Что может быть приятнее чем свои-ми руками оживлять давно забытый в гараже мотоцикл, предвкушая езду сродни полету на нем...
Вчера начались весенние каникулы. Алеша закончил третью четверть только с одной тройкой, по математике и все из-за той “бузы” в начале четверти. Ну, привязал он незаметно Нинке косу к парте. Ну, и что? Ну и дернула она головой, реветь начала - дура. А училка, Валентина Ма-каровна, поперла с класса и сказала, чтобы без отца не возвращался. Принципиальная она - никогда не отменяет своих решений. Боялся Алеша отца, боялся и уважал. Отец работал главным механи-ком в гаражах завода и пользовался заслуженным авторитетом в рабочих и руководства. А то как-же: высокий, степенный, он всегда спокойно выслушивал людей и начальников, спокойно и взве-шено принимал решения, спокойно говорил. Но такие спокойные люди всегда проявляют непоко-лебимую твердость если дело касается соблюдения каких либо принципов. Одним из основных принципов, которых он придерживался в воспитании двух своих сыновей - не лгать и всегда дер-жать свое слово. Осенью отец купил давно желаемую, старую, но в неплохом состоянии машину “Волгу” М-21 и в начале третьей четверти пообещал, что свой старый мотоцикл подарит младшему Алеше, но при условии, что тот закончит четверть без троек. Старший брат Саша как раз осенью пришел с армии и решил ехать в Забайкалье на заработки - он также хотел купить себе машину, но по-современнее и обязательно “иномарку”. Оценки оценками, но как быть с тем, чтобы пригласить отца в школу с наименьшим риском для себя, Алеша ни как не мог придумать. Он знал, что таких “шалостей” отец не одобряет и поэтому ожидал неприятного во всех отношениях “серьезного, муж-ского разговора”. И пока Алеша сомневался прошло три недели во время которых он пропускал уроки математики. Естественно, об этом скоро узнал отец - Валентина Макаровна зашла к ним до-мой.
Разговор был “очень крутой”: начало - крепкий подзатыльник, конец - введение различных ограничений и повышение контроля за поведением. Но самым тяжким истпытанием для Алеши было их совместное с отцом посещение школы: заставил отец его извинится перед всем классом у Нинки и Валентины Макаровны. А потом дома огласил список всех ограничений, включавшие от-мену дискотек, посещения друзей, запрет на вечерние прогулки и главное он заставил ежедневно докладывать об успеваемости и всех школьных делах. Обычно в таких случаях внутренний процесс противодействия “старшему поколению” выражается в сумбурных проявлениях “трудного возрас-та”, но это только в тех случаях, когда жизненный опыт “младшего поколения” подсказывает такую возможность. Алеша по своему опыту знал, что противодействие, в случае когда он был действи-тельно виноват, может только усугубить его положение.
Но сердце отца не камень - смягчилось и оно. Толи это весна на него подействовала, толи то, что ввиду огромного сокращения на обанкротившемся заводе отец лишился своего места, но тут же был приглашен председателем в разорившееся коллективное арендное сельхоз предприятие, так начали называться колхозы. Разное говорили люди о этом назначении, мол этот колхоз находится под контролем уголовного авторитета Славчика - крестного брата Саши, а тот в свою очередь был в очень хороших отношениях с Гопрой, а тот в свою очередь ..., в общем, колхоз колхозникам не принадлежал... Доходили эти слухи и до ушей Алеши и он еще больше гордился и уважал отца. И конечно же любил, как любят сыновья справедливых и сильных отцов своих. А поверил ли отец, что сын его в этот раз “осознал вину и стал на путь исправления”, а может он никогда и не считал его виновным, а лишь понимал, что мужчину как-то нужно воспитывать и воспитывал, как умел. И что плохого в том, что мальчик займется делом: изучит мотоцикл, сам его отремонтирует - значит лучше беречь будет, да и навыки в жизни пригодятся. Подарил отец сыну обещанный мотоцикл, хотя тот даже прав на вождения не имел - но права дело наживное...
Пятый день весенних каникул с утра до вечера пропадает Алеша в гараже или ходит в мас-терские завода, колхоза, умоляя знакомых токарей выточить стершуюся шайбу, поврежденную шпильку или просит сварщиков заварить лопнувший щиток, деформированную вилку. Затем все это подгоняется, зачищается, зашлифовывается и старый мотоцикл постепенно превращается в бле-стящего, с обновленными стальными мускулами коня.
И вот он день испытаний. Хороший, ясный и необычно теплый для этого времени года ве-сенний день - один из последних дней марта...
Двигатель завелся, как говорят с половины оборота. И задрожали в руках тридцать лоша-диных сил, и заиграла в жилах юношеская кровь, кровь победителя, созидателя и творца. Что может быть радостнее весны, юности и ощущения своей силы!
Первым, по праву хозяина опробовал мотоцикл Алеша, затем его друг Витя, а затем Бо-гдан. Радости ребят не было предела и хотелось кататься еще и еще. И не только покататься, но и показать друзьям мотоцикл - ведь не у каждого была такая могучая техника. Но время, да и не очень дешевый бензин были ограничены.
- А что если втроем, - предложил Богдан.
- Клево, - поддержал его Витя.
- Лады, - согласился Леша, понимая, что нужно ребят отблагодарить за помощь и что у не-го будет еще время покататься самому - мальчишеская справедливость одна из самых праведных, просто диву даешся иногда куда она исчезает , когда мальчишки взрослеют, а особенно когда ста-новятся политиками...
Разумеется, что есть правила запрещающие езду втроем на необорудованном для этого транспорте, более того, езду без прав. Но в сельской местности ГАИ практически нет, да и кто ду-мает о правилах когда торжествует весна, молодость, когда рев мотора кажется дивным пением свободы и силы, когда мотоцикл, возрожденный собственными силами, не едет, а летит...
2.
Не смотря на весну, на прекрасный теплый день, на пение птиц и радостные лица своих сыновей, получивших в свое распоряжение старый велосипед деда, и старающихся заставить его ездить, старший инспектор ГАИ Соколюк Иван Денисович был в плохом настроении. Он с трудом втискивал распухавшие весной ноги в, без того тесные, сапоги, представляя, что опять прийдется носить их не снимая часов двенадцать подряд.
- Какой мудак придумал такую обувь, - тихо проворчал он, ощущая как сразу стало тесно ногам и с явной недоброжелательностью посмотрел на старый, с испачканных кожным жиром, узел галстука, на неудобный старый китель, - а форму...
И опять он начал ощущать жуткое неудовлетворение от того, что в этот теплый и даже жаркий день ему нужно будет терпеть не только тесную и неудобную обувь, но и этот галстук, ки-тель, портупею и неудобную тяжесть болтающегося кобура с пистолетом ПМ (хорошо, что еще не автомат), а еще самую не нужную и неудобную вещь - бронежилет, дань моде по борьбе с преступ-ностью.
- ...Приезжают. Не хрен им делать. Сидели бы у себя в областном центре, - это Иван Дени-сович говорил думая о причине его мучений - к ним приехала инспекция из областного ГАИ.
- Пап, пап, - это старший сын, названный в честь деда Денисом, тормошил отца за рукав кителя в который тот с трудом засунул свое слегка раздобревшее за зиму тело. Китель то, еще с начала службы в милиции носит, годков так с шесть, уже под мышками появились несмываемые желтые пятна, а менять все средств в родного ведомства нет, вот уже второй год форму новую обе-щают...
- Ну чего тебе? - Иван Денисович, вроде бы, беспричинно чуть было не разозлился на сы-на, но вовремя спохватился - мальчик то ни в чем не виноват. - Давай поскорее, а то видишь мне на службу пора.
- Пап, в задней каретке подшипник развалился, купить надо.
- Надо-надо, - вздохнул Иван Денисович, - конечно, обязательно, как мы без подшипника... Вот комиссия приехала, может деньги выдадут, тогда и куплю. Ты же взрослый уже - осенью в школу, сам понимаешь.
- Хорошо, пап, - мальчик немного огорченно опустил голову, - тогда мы с Димкой все промоем в соляре и смажем, а ты только купишь, так мы сразу и поставим.
- Да, малыш, да, - Иван Денисович потрепал сына за взлохмаченные волосы. - Я вот сейчас уйду, а через час прийдет мама с работы, ты здесь за старшего. И смотри мне, чтобы без драк, не обижай Димку.
- Я его не обижаю, он сам всегда первым начинает, - мальчик еще больше наклонил голову и немного выпятил нижнюю губу.
- А ты старший, значит должен быть умнее. Старшие всегда умнее, - сказав эти слова, старший инспектор ГАИ Соколюк Иван Денисович подумал о инспекции с области, о своем на-чальстве и их уме, а о начальстве всегда думают плохо... И размышляя о том кому нужна эта пока-зуха, вышел из дому и пошел на службу.
Очень не хотелось ему в этот день идти на свою службу. И вроде бы все, как обычно - не первая эта комиссия в его карьере и уж точно, что не последняя. Не приятно, конечно, что прихо-дится дежурить вне графика (вчера вечером только сменился), но и к этому не привыкать. Но по-чему-то сапоги сегодня жали сильнее, тесный китель и брюки-бриджи создавали массу неудобств при движении и еще ощущение чего-то плохого, чем-то похожее на пищевое отравление или при-ступ гастрита. А еще перед самым зданием, где размещалось отделение районного ГАИ, кошка дорогу перешла и это надо ж - черная. А в остальном все, как всегда: скучный и знакомый до инто-наций в голосе начальника инструктаж, с практически не выполнимыми требованиями, проверка техники, замечания по внешнему виду и проверка некоторых положений, некоторых инструкций. Все понимали, что такой строго формальный подход к делу производился ради проверяющих, они тоже это понимали - и в этом тоже состояло понятие службы в ГАИ.
В этот день все машины ГАИ были заправлены бензином по самую верхнюю кромку бака, чего уже давно никто не помнил - значит ожидались “неожиданные” вводные для проверки “отла-женного взаимодействия постов и служб”, значит проверяющие замыслили длительные поездки, а это в свою очередь могло означать лишь одно - отдыха в течении полусуток а может и более, отве-денных на внеплановое дежурство, не ожидалось. Все бы ничего - но через полсуток опять засту-пать на подобное дежурство, теперь по графику. Радости и энтузиазма подобные выводы не добав-ляли. К тому же старшему лейтенанту Соколюк был выделен один из самых дальних участков в соседнем Харитоновском районе. Уже давно в практику были введены “обменные межрайонные маршруты”. Умные руководящие головы полагали, что в “своих районах”, в сельской местности, где многие знают друг друга, инспекторам ГАИ будет сложно проявлять требуемую строгость к нарушителям. Но такое нововведение было только на руку любителям получать “левые штрафы” - ведь со знакомого брать штрафные поборы неудобно. Но в тоже время знакомому всегда можно в доходчивой форме указать на безобразное поведение на дороге или опасное для движения наруше-ние. “Свой инспектор” на то он и “свой”, чтобы помочь, а “чужой” всегда найдет причину, чтобы и галочку поставить в нужную ведомость и приработок поиметь. Найти нарушение совсем не сложно, сложно добиться чтобы оно впредь не повторялось. Но начальство интересовали факты о работе, отраженные в количестве оплаченных квитанций штрафов. Получалось, что если нет нарушителей, то инспекция ГАИ плохо службу несет. Интересы дела и формальные интересы службы чаще всего противостояли.
Дежурил старший лейтенант Соколюк совместно с молодым сотрудником - старшим сер-жантом Кисель Петром Владимировичем. Это был молодой парень, за плечами которого только два года армии и школа милиции, опыта конкретной службы в милиции практически никакой. Он вни-мательно слушал инструктаж, а еще более внимательно прислушивался к мнению старших и более опытных товарищей.
- Начнем, Петр, у перекрестка на выезде из Харитонова. От него исходит несколько на-правлений на села района, - рассказывал план их действий на ближайшее время Иван Денисович молодому коллеге, сидевшем за рулем, - этот перекресток “стратегический” его проверяющие лю-бят. Здесь знак “главная дорога” по дурацки поставлен - с самой “главной” его видать, но с второ-степенной, которая, если ехать с Верхней Балки, будет справа, а его дублирующий - “уступить до-рогу”, в темное время суток почти не заметен. Да и днем, когда распустится листва, не всякий его и увидит. Аварии часто бывают. Все об этом знают, но ни хрена не делают.
- А докладывать пробовали, рапортом, - высказал свое мнение водитель, внимательно сле-дя за дорогой. И увидев обгоняющую их “девятку” недовольно отметил, - во, падлы, под сотню жмут в населенном пункте и не догонишь, и номер весь в грязи.
- Это местные “крутые” из шайки Карена, с ними лучше не связываться - от одних разбо-рок голова кругом пойдет. А насчет знака писалось и докладывалось не раз. Но воз и ныне там. Некому, видишь, поменять их местами, все кругом начальники, а работяг нет.
- А что, этого Карена достать нельзя? - молодого милиционера задело то, что он в такой незначительной ситуации оказывался бессильным перед теми, кто заведомо стоит по другую сторо-ну закона и он подсознательно начал выжимать акселератор старой ВАЗовской “пятерки”.
- А что ты ему сделаешь?
- Ну как что? Превышение скорости, - удивился старший сержант, видя как более быстро-ходная машина скрылась в клубах пыли за очередным поворотом, - а если покопаться, то можно чего и другое обнаружить.
- Эти умные, эти сразу начнут требовать показания радара, которых у нас нет. А потом, ра-ди хохмы еще в суд жалобу накатают, мол задержали незаконно, а они, к примеру, больного везли. Были уже прецеденты. Местный торгаш по кликухе Барон дважды на нас в суд подавал.
- И что суд?
- А что суд. Суд нам не подчинен. Он сейчас больше деньгам подчинен, чем закону. А мы можем только дядек сельских шугать, те добросовестные остановятся и штраф заплатят ... практи-чески ни за что.
- Чтож так хреново? - каким-то немного обреченным голосом сказал старший сержант. Это было первое его, так сказать, “боевое дежурство”. Почти каждый милиционер, начиная свою служ-бу, уверен, что его деятельность должна максимально возможно укрепить законность и порядок. Они искренне верят в то, что такой порядок можно установить и только их не хватало для заверше-ния столь полезной деятельности на этом героическом поприще.
- Без эмоций, Петруха, - улыбнулся старший лейтенант Соколюк, ему показалось, что он знает о чем подумал старший сержант, - достанем мы их всех. Прийдет время и не только достанем, но и пересадим. Здесь в районе они все под колпаком, хотя им кажется, что круче их бывают только яйца, варившиеся часа три. Они ошибаются - их крутизна хрупче мыльного пузыря... Ты вот ви-дишь перекресток, - он указал рукой на участок дороги, - там и остановимся. Прямо по средине, на видном месте - все как положено. Сейчас мы займемся переписью проезжающего транспорта и раз-дачей штрафов налево и направо.
Но штрафы, которые очень были нужны для отчетности проверяющим, выдавать не при-шлось. Никто скорости не превышал, никто из выборочно проверенных не был уличен в употребле-нии спиртных напитков и в двух машинах, которые проверялись основательно на их техническое состояние, все оказалось в пределах требуемых норм и правил. И даже, “спасательный круг” ин-спектора-придиры - огнетушители были не просрочены, а аптечки укомплектованы.
- Они сегодня сговорились, что ли, - полушутя заметил инспектор Соколюк, - как мы бу-дем перед начальством отчитываться.
- Это, наверное, хорошо, что нарушений нет, - простодушно сказал старший сержант Ки-сель, - по идее, ГАИ радоваться должно - восстановился порядок на дорогах.
- Оно то так, но никто в это не поверит. А если разобраться, то правила движения состав-лены так, что нарушение должно быть всегда. Или вас этому не учили?
- Да я и в ГАИ идти не собирался, - немного смущенно сказал старший сержант, - так вы-шло, я всегда в уголовке хотел работать...
- Все нормально, Петруха, закончишь “вышку” станешь сыщиком. А пока смотри на пока-зания измерителя скорости, фиксируй. Кажется это наш клиент появился - сто десять жмет, а знак стоит на 60.
Начала донимать жара. Липкий пот приклеил рубашку к телу и щекотливая тонкая струйка пота потекла с висков на подбородок. А еще прицепились мухи, сказывалось близкое расположение большой навозной кучи...
Показалась знакомая “девятка”. Инспектор Соколюк поднял полосатый жезл, требуя оста-новиться. Машина немного сбросила скорость, но поравнявшись с инспектором, сделала резкий поворот в сторону Харитонова, выбросив из под колес мелкую, острую гальку, застучавшей о бро-нежелет, больно ударившей по лицу. Один маленький острый камешек попал в правый глаз, вызвав резкую режущую боль.
- Суки! - злобно крикнул Соколюк, хватаясь рукой за глаз. - Ты номер заметил?
- Да, - ответил старший сержант Кисель, подбегая к товарищу, - что у Вас с глазом?
Иван Денисович открыл глаз, подергал веко.
- Все, кажется вышло, - облегченно сказал он, - на этой чертовой службе ничего кроме бо-лезней и травм не заработаешь. Давай номер, сейчас мы их вычислим, я им устрою.
Старший сержант назвал номер.
- Это номер не нашей области, и по-моему даже не наш республиканский. Значит ездят по доверенности и сто процентов, что на временный учет не ставали. Но всеравно дадим в розыск, пусть остановят и прошерстят.
И Иван Денисович подошел к машине, включил рацию на передачу. Передатчик не рабо-тал.
- Все в нашей конторе не так. Я еще месяц назад докладывал, что на этой машине передат-чик не работает, что они себе там думают, - огорченный Иван Денисович бросил на сидение маши-ны микрофон, - Убить могут, а всем все до лампочки.
- А что там, может я посмотрю, когда-то занимался, - робко предложил старший сержант.
- Брось, Петя, эту затею, - Иван Денисович махнул рукой, - смотрели нашу рацию до тебя специалисты, сгорел там какой-то транзистор дорогой и негде его взять. Хорошо ребятам с уголов-ки - они тряханули две банды и поимели немецкие полицейские рации, а мы, как идиоты попро-шайничаем.
- Во, опять превышение скорости, - старший сержант Кисель указал на табло радара, пока-зывающее 78 километров.
- Будем тормозить.
Ехавший быстрее допустимой на данном участке дороги скорости белый микроавтобус Volkswagon, на требование инспектора водитель остановил, правда, слишком резко затормозил, подняв большие клубы пыли. И опять, теперь уже пыль забила глаза и дыхание милиционерам. За рулем автомобиля сидел крупный, усатый и седоватый мужчина, рядом с ним на сидении находи-лось две молоденькие девушки лет по четырнадцать-пятнадцать.
- Старший инспектор Соколюк, - представился Иван Денисович водителю и обратился к нему, - пожалуйста Ваши документы.
- Послушай, инспектор, давай побыстрее, я спешу в больницу, - нагловато, как показалось Ивану Денисовичу, улыбаясь говорил водитель, протягивая водительские удостоверение и техниче-ский талон на автомобиль.
Иван Денисович прочитал фамилию водителя в водительском удостоверении, она ему по-казалась знакомой.
- Валентин Петрович, - стараясь быть официально строгим, согласно инструкциям и дан-ным, указанным в водительском удостоверении, обратился по имени и отчеству, инспектор к води-телю, - Вами превышена скорость установленная на данном участке дороги на восемнадцать кило-метров. Поэтому Вам прийдется пройти с нами для составления акта о нарушении. Пожалуйста, выйдете с машины.
- Ты чего это, старшой, - презрительно пыхнул в усы водитель, - тебе, что делать нечего. Ты, наверное, думаешь, что я тебе чего-то дам. Отломиться, но не тебе. Во-первых, тебе нужно - ты и подходи со своим дурацким актом. Во-вторых, сто процентов, что у тебя нет талона проверки измерителя скорости, так что твои показания не действительны, а мои свидетели, - насмешливые глаза водителя указали на пассажирок, - под любой присягой покажут, что ехал я со скоростью пятьдесят пять километров в час. А в-третьих, я везу тяжело больную в больницу. Так что, браток, можешь заплатить мне, что бы я не стащил с тебя звездочку или вовсе не попер с госавоинспекции.
Предполагаемые “больные” захихикали. И тогда вспомнил Иван Денисович, где он слы-шал эту фамилию - это был “знаменитый” аферист, отмывала воровских денег по кличке Барон и по фамилии Онищак. Это его позывы в суд на инспекторов ГАИ послужили поводом тому, что один человек был разжалован, а несколько пострадали материально, выплачивая различные судовые издержки, что для низкооплачиваемых и честных сотрудников было очень болезненным ударом. “Надо же, - подумал Иван Денисович, - напоролся на свою голову”. И обозлился Иван Денисович: “Сколько нами это ворье править будет, - размышлял он про себя, - что законы для них не писа-ны”. И, вдохнув воздуху в грудь, он решил действовать тем же оружием - наглостью, но привлекая на свою сторону закон.
- Во-первых, Валентин Петрович, согласно Правилам дорожного движения водитель не вправе требовать талон на проверку штатных средств - это не в его компетенции. Во-вторых, Вы обязаны выполнять все требования сотрудников органов МВД, определяемые их службой. В про-тивном случае Ваши действия будут расценены, как препятствия действиям сотрудникам МВД то есть, Вы можете подвергнуться преследованию Закона. В-третьих, в случае необходимости оказать экстренную помощь больному и пострадавшему, я имею полное право использовать для этих целей служебный транспорт или другой, что я сейчас и сделаю. Сейчас, по моему приказу, старший сер-жант отвезет следующих с Вами больных в больницу для подтверждения диагноза и надания меди-цинской помощи. Если же заболевание окажется недостоверным, Ваши спутницы будут доставлены в местное отделение милиции для определения личности и выяснения обстоятельств при которых они согласились на обман сотрудника милиции при исполнении служебных обязанностей. Кстати, напоминаю, что время задержания может составить до трех суток... Трое суток в камере временно задержанных.
Иван Денисович внимательно посмотрел на притихших девушек - те выглядели испуган-ными, да из лица Онищака-Барона исчезла нагловатая улыбка.
- Ты че это, командир, меня не знаешь? - взгляд Онищака ожесточился, в голосе появились угрожающие нотки. - Ты, наверное, не местный? Что-то я тебя раньше не встречал. Так вот, преду-преждаю, не рыпайся - засыпишься и потом на коленях ползать будешь.
“Ну, это уже слишком, - решил Иван Денисович”.
- Старший сержант Кисель, - громко позвал он напарника.
- Я, - четко ответил старший сержант, чувствуя, что назревают серьезные события.
- Взять под охрану угрожающего противоправными действиями сотрудникам милиции гражданина. При малейшей попытке оказать сопротивление или при попытке скрыться, открывать огонь без предупреждения и на поражение. А я сейчас вызову оперативную группу.
- Есть, - четко ответил старший сержант, ловко вскидывая короткоствольный автомат, пе-редергивая затвор и ставя его на предохранитель.
Онищак от неожиданности слегка согнулся, нагловатое выражение лица сменилось озда-ченным и даже немного испуганным. Но он скоро овладел собой.
Иван Денисович подошел к своей машине, обдумывая, как ему установить связь с район-ным отделением милиции при не исправной радиостанции. Он уже решил имитировать вызов и уже принял решение послать за опергруппой своего помощника, когда вдруг из машины Онищака по-слышался громкий голос, доносящийся из громкоговорителей встроенной в машину аудио системы. Этот голос Онищаку не принадлежал.
- Кто там?
- Какой-то старший лейтенант, не из наших, - это говорил в микрофон Онищак. Оказыва-ется, его машина была оборудована мощной радиостанцией, работающей в милицейском диапазо-не. И в то время, когда инспектор ГАИ Соколюк обдумывал, как ему выйти из сложившейся ситуа-ции, Онищак связался с начальником районного отделения милиции подполковником Славиным. Для пущего эффекта, подключив низкочастоный выход радиостанции к мощной усилительной сис-темы встроенной магнитолы.
- Позови его к рации, - раздался голос в динамиках, скажешь, что это начальник Харито-новского райотдела милиции подполковник Славин.
- Эй, командир, тебя вызывают! - крикнул Онищак.
Иван Денисович, чувствуя крах так хорошо начавшейся операции по воспитанию зарвав-шегося типа, медленно подошел к микроавтобусу. Взял с рук Онищака микрофон радиостанции, хотя не вправе был это делать.
- Слушаю Вас, - сказал он кому-то в эфир.
- Я начальник райотдела подполковник Славин, надеюсь слышали о таком? Представьтесь Вы, - приказал голос с эфира.
- Старший инспектор ГАИ Монашенского района старший лейтенант Соколюк Иван Де-нисович.
- Товарищ старший лейтенант, Вы выполняете задание на территории подчиненной мне, а значит подчиняеетесь мне также. Поэтому приказываю, во избежание недоразумений, отпустить гражданина Онищака, который является внештатным сотрудником органов и в настоящее время выполняет специальное задание.
Согласно существующим инструкциям и указаниям, старший лейтенант Соколюк должен был для подтверждения приказа попросить связь на запасной волне да еще и пароль спросить, что в данной ситуации противоречило этим самым инструкциям и указаниям, запрещающих производить указанные действия в присутствии посторонних, тем более на их аппаратуре. Но понимал старший инспектор ГАИ, что в жизни всегда действуют немного другие правила и другие инструкции...
- Есть, - обреченно ответил Иван Денисович, протягивая документы, состроившему пре-зрительное выражение лица, Онищаку, тихим, но твердым голосом говоря их владельцу, - но с то-бой я надеюсь еще встретиться в другом месте и при других обстоятельствах.
- Не советую, начальник, - как бы подыгрывая ему, издевательским тихим голосом сказал Онищак, - ты даже не представляешь на сколько продажное все ваше правосудие - у меня все схва-чено не только в моем районе.
Конечно, это была бравада временно одержавшего победу, но в ней была доля правды. По крайней мере, начальник Харитоновского отдела внутренних дел был многим обязан Онищаку - тот знал о проблемах сына Славина с наркотиками и помог ему с устройством этого сына в престижное лечебное заведение, оплатив содержание. Все было обставлено, как акт благотворительности. Но теперь подполковнику Славину приходилось на многие дела связанные с именем Онищака-Барона закрывать глаза - интересы семьи были выше нечетких интересов государства, которое не очень-то беспокоилось о верных защитниках своих. Но об этом старший лейтенант Соколюк ничего не знал и никогда не узнает. Он лишь осознавал свою беспомощность перед неведомой силой, попирающей даже силу всесильного ГАИ и милиции.
А жара становилась все невыносимее, а мухи все надоедливее...
После случая с Бароном патрульный наряд в составе старшего инспектора Соколюка и патрульного Киселя останавливал все машины подряд и штрафовали всех, за что-нибудь... всех кто останавливался.
- ...Озверели менты, - говорил в тот день не один водитель...
3.
... А мотоцикл, управляемый тремя молодыми парнями, с ревом разрезал упругий ветер. Ребята поочередно садились за руль и стремились показать друг перед другом всю свою молодец-кую удаль, развивая максимальную скорость, делая, захватывающие дух, особенно у пассажиров, крутые виражи. Ах, какие эмоции возникают, какие ощущения, когда мотоцикл почти ложится на землю из под его колес вместе с землей вылетает пространство, время... Но сложно продемонстри-ровать все свои возможности и возможности мощного мотоцикла на плохих сельских грунтовых дорогах и тогда кто-то из ребят предложил выехать на асфальтированную трассу. Потом говорили, что кто-то из них робко возражал, мол без прав могут милиционеры остановить, мол в троем ездить опасно и никто не мог вспомнить от кого исходила идея выезда на трассу втроем. Но кто предло-жил выехать и кто предупреждал об опасности - не столь важно, это было вполне естественно. Хотя со временем все вспоминали, что отговаривали друг друга от этой поездки, но это было не правдой. Скорее всего, было небольшое сомнение, но не больше - победила жажда власти над новой силой, заключенной в горячем моторе, победила жажда молодости к приключениям, к страсти преодоле-ния нового рубежа, победило желание утвердиться, желание стать значимее в первую очередь для себя...
- Смотрите, Иван Денисович, мотоцикл, за девяносто прет, - сказал старший сержант Ки-сель, кивая головой на показания прибора и указывая рукой на приближающийся мотоцикл.
Сидевший за рулем мотоцикла Алеша, поздно заметил милиционеров. Увидев, как человек в серой форме вскинул полосатый жезл, он поначалу сбросил скорость. Но когда приблизился бли-же, почувствовал, как страх перед неизбежностью наказания овладел им, а главное - реальное ощу-щение того, что мотоцикл могут забрать. И тогда Алеша не задумываясь принял неожиданное ре-шение - он включил самую высокую передачу и выжал газ до отказа, мотоцикл от резкого впрыска топлива с силой дернуло и немного занесло, прямо в сторону милиционера с жезлом. Промчавшись возле старшего лейтенанта Соколюк буквально в сантиметрах, случайно выбив рулем из его рук символ власти инспектора ГАИ - жезл, мотоцикл свернул на проселочную дорогу. Рукоятка жезла вылетая из рук больно ударила Ивана Денисовича по ладони, другой конец жезла угодил под глаз. Сквозь боль и вспышку досады, злобы услышал инспектор крик старшего сержанта Кисель:
- Трое, да их трое на мотоцикле! Пацаны еще! Я номер запомнил! Во гады...
Одной рукой инспектор потирал ушибленное место, другая механически легла на кобур. Почему Иван Денисович открыл кобур и нащупал твердую прохладную рукоять пистолета, он не осознавал: вроде бы и стрелять не собирался - скорее всего так, для ощущения внутренней готовно-сти защитить себя от нападения, ассоциировано связанного с болью. Руку с пистолета он убрал и застегнул кобур, посмотрел на своего напарника и временно подчиненного, заметив, что тот также взял автомат на изготовку к стрельбе. Оружие странный и страшный предмет - во много раз он уси-ливает силу человека, а человеку так охота быть всегда сильным. Очень многие идут служить в армию, милицию, чтобы ощутить себя сильным или сильнее. Унижения, обиды детства, да и всей нашей жизни, постоянно напоминают о том, что как бы люди не кичились своей цивилизацией и гуманностью, сила играет важную роль, сила и оружие, увеличивающее силу...
- Скоты, шпана, недоноски, - ругался Иван Денисович, - давай данные в эфир на перехват, говори что было совершено нападение на сотрудника милиции. Я им сукам покажу...
Старший сержант Кисель быстро бросился выполнять команду, но возле машины остано-вился.
- Рация не работает, - сказал он разводя руками.
Иван Денисович грязно выругался.
- ... Так, черт с ней. Вперед, сейчас мы их догоним.
- А если проверяющие приедут? - неуверенно спросил или напомнил Кисель.
- Ну, и хрен с ними. На нас напали преступники и мы должны их задержать. Вперед!
Милиционеры сели в машину.
- А куда ехать? - спросил, сидевший за рулем Кисель.
- Туда куда они свернули, далеко они отъехать не могли. Скорее всего они с Верхней Бал-ки и, наверное, сейчас носятся по ней рассказывая какие они герои...
...Противопоставить себя чему-нибудь или кому-нибудь более сильному, победить его, об-ставить. выиграть у него, что может быть более сильным раздражителем для юноши. Страх перед властью, перед ее представителями, перед вооруженной милицией - он силен, но он был побежден. Конечно, как-то забылось что эта победа произошла чисто случайно, как продолжение страха; ко-нечно забылась дрожь тела, сильно учащенный ритм сердца и лишь одно желание - по скорее уд-рать, удалиться от того места где стояли вооруженные стражи порядка с всесильным жезлом. Мальчишек распирали чувства восторга, ликования.
- Ну, здорово ты его! Шарах мента по рукам!...
- А ты видел его рожу?!...
- Да, он обосцался весь!...
- Я так на полный газ и рулем...
- А он... Ха-ха-ха! Ну, у него очко прямо в пятки так и запрыгнуло...
Обсуждение победы над своим страхом длилось минут десять. И опять, как продолжение, как естественный процесс возникло желание покуражиться еще... К ним подошло еще несколько ребят и еще... И еще Алеша увидел Лену. Она вышла из соседнего дома, нет она не вышла - она выпорхнула, плавно взлетев над землей такая легкая, грациозная в обтягивающих стройные ноги джинсах, в короткой кожаной курточке. На мгновение ребята замолчали - не было среди старше-классников парня тайно не влюбленного в Лену.
И опять взревел мотор мотоцикла.
- Ну я им сейчас еще покажу раз класс! - Алеша надвинул щиток черного блестящего шле-ма, крутанул рукоять газа и выжал сцепление. Выбросив из под заднего колеса клок дерна, мото-цикл рванул с места, промчавшись возле Ленки.
- Придурок, - сказала она, испуганно отпрыгнув в сторону от несущегося рядом ревущего стального зверя и покрутив пальцем у виска, скосив взглядом на очарованных ее появлением ребят, немного виляющей походкой пошла дальше...
- Вот он! Вот он! - закричал старший сержант Кисель, увидев мчащийся мотоцикл.
- Давай, разворачивай машину, перекрывай дорогу! - скомандовал старший инспектор Со-колюк, почему-то опять расстегивая кобур и уже выхватывая свой пистолет из которого толком-то и стрелять не умел.
Завизжали тормоза и умелым маневром старший сержант развернул автомобиль, поставив его точно поперек дороги...
Почему в нашей жизни так часто все решают мгновения... Вот живет человек, трудится, идет к своей цели прямым или косвенным путем не нам судить, но своим. И тут молния средь ясно-го дня, комета, метеорит осколком случайности прерывает привычный ход событий и казалось бы незыблемость в течении времени, подчиненном нашим желаниям, которые мы считаем закона сво-ей жизни...
Молния или метеорит толкнули в спину Алешу, успевшего развернуться недалеко от ми-лиционеров и уже начавшего отдаляться от них. Казалось, что толчок был не сильным - лишь что-то кольнуло. Но почему-то потемнело в глазах и ослабевшие руки выпустили руль. Как сквозь пе-лену густого и тягучего ночного тумана, как сквозь тяжелый сон он почувствовал толчки в спину в бок. Ему стало очень больно и ему захотелось закричать. И ему показалось, что он закричал, опять погружаясь в теплую тяжелую темень забытья...
- ...Больно, - услышал слабый голос, лежащего рядом с поверженным мотоциклом молодо-го парня, рассвирепевший старший инспектор, пинающий его ногами, в руках у него был дымя-щийся пороховыми газами пистолет с отведенной назад затворной рамой - в порыве страсти погони он выстрелил всю обойму.
- Сука, тебе еще больнее будет, - охрипшим голосом вырывался гнев из красного и потно-го человека.
- Кровь, у него кровь, - услышал инспектор и кто-то силой оттащил его от жертвы, - ты убил его!...
Азарт, страсть, гнев, озлобленность мгновенно покинули Ивана Денисовича и временно им овладела отрешенность - все чувства исчезли, сталось лишь одно безучастное зрение. Как в немом кино он смотрел на своего напарника, перекинувшего на спину мотоциклиста, на бледное, почти совсем белое лицо юноши и на кровь, красную кровь молодого тела на молодой зеленой траве.
- ...Жив, он жив, в больницу его нужно срочно, - эхом зазвучал в сознании Ивана Денисо-вича голос сержанта, чувства начали возвращаться к нему. И первое что он ощутил - это страх от совершенного не поправимого...
4.
В небольшой, затянутой клубами сизого табачного дыма, кухне небольшого частного до-ма, на небольшом кухонном столе стояла начатая трехлитровая банка самогона, нехитрая крестьян-ская закуска: картошка, сало, лук, жаренная яичница. За этим столом на скрипучих деревянных стульях сидело два больших человека. Высокие, широкоплечие, немного грузные, умудренные жизнью мужчины, они занимали определенное, значимое положение в маленьком сельском обще-стве, части большого сообщества - человечества. Один из них выглядел сильно огорченным, уста-лым, я даже сказал бы, что отчаявшимся - это был отец Алеши. Другой смотрел понимающе, не кривясь пил водку, курил сильно дымящиеся сигареты, сжимая и разжимая свои огромные кулаки с понятными знатокам татуировками - это был уголовный авторитет по кличке Славчик.
- ...И что говорят врачи? - спросил Славчик.
- Ничего они не говорят, - отец Алеши допил водку со своего стакана, он пил ее, как про-стую воду - алкоголь на него сегодня не действовал, - пуля вошла в позвоночник, поврежден спин-ной мозг, большая вероятность того, что он не сможет ходить... Боже, боже, - ему только пятна-дцать лет, - на страдальческом лице отца появились слезы, - он... он еще молчит, он может и не го-ворить. Ментяра, сука, я убью его!
- Юра, Юра, успокойся, не делай глупостей, - хозяин дома Славчик налил себе и своему гостю по полстакана водки, - никто от нас никуда не денется. Убить его ничего не стоит, но станет ли тебе от этого легче. Менты все сволочи и они попытаются отмазать своего, но они сейчас не у власти - все решает братва. Тебе же будут нужны деньги на операцию, лечение - вот это перво-наперво нужно решить. Нужно заставить его заплатить за все, а потом посмотрим, что мы с ним сделаем. Я завтра поеду к Гопре, с ним посоветуюсь, с братвой. А сейчас успокойся, держи себя в руках, кум...
Они пили и говорили, пили и курили и далеко за полночь, приблизительно около двух ча-сов ночи, они оба, как говориться, свалились с ног: хозяин от полутора литра самогона положил голову на стол да так и уснул, а отец Алеши от перенесенного нервного шока да и, наверное, от выпитой в не меньших количествах водки упал в полном забытье на пол...
Приблизительно в это время начальник опергруппы Харитоновского райотдела внутрен-них дел майор Дебанюк Олег Иванович докладывал или просто сообщал своему начальнику под-полковнику Славину Анатолию Борисовичу:
- ...Кто-кто виноват? Служба эта наша долбанная виновата. Твою мать, - выпить у тебя есть что-нибудь? - майор Дебанюк затушил очередной окурок в большую, переполненную окурками стеклянную пепельницу.
- Кофе, но хреновый - Neskafe растворимый, - Анатолий Борисович открыл тумбочку сто-ла, доставая кипятильник, банку с кофе.
- Нет, Толик, ты даешь - в два часа ночи снимать стресс кофе. Точно милиция деградирует. - Майор Дебанюк взял телефонную трубку местной связи и набрал номер. - Кто?... А Васильченко. Слушай не в службу, а в дружбу, слетай в магазинчик на автобусной остановке, он круглосуточ-ный... Хорошо, что знаешь. И возьми там бутылку хорошей водяры, пачку печенья и какую-то кон-серву на закусь... Что-что, какие деньги? Васильченко, скажешь, что это просьба майора Дебанюк и если, не дай бог, там кто-то пикнет, то я сам прийду и возьму то, что им никогда не вернуть - я возьму себе пару лет ихней свободы... Понял, хорошо, что понял, валяй...
- Не боишься, что стуканут, сейчас это модно? - устало спросил Славин, чувствовал себя он очень плохо - всегда, когда что-то случалось серьезное, обострялась язва.
- Брось, Толик, там даже мысли такой нет. Если я не буду брать по мелочам, то это их еще больше напугает - пусть думают, что им все можно. Хотя по сути никакого криминала в их мелком мошенничестве нет - пашут ребята, как могут и как им позволяет наше правительство. Нам не об этом думать нужно - мы должны думать, как этого Соколюка отмазать, насколько я понял дело на нас повесят - на нашей же территории случилось. А у мужика двое детей и жена медсестрой работа-ет.
- А что его спасать - он же не наш, он же Монашенский. Залетел пусть расхлебывает.
- Да нихрена он не залетел - он долг свой выполнял, - Дебанюк стукнул кулаком по столу. - Долг, как его этому учили, как велит наша долбанная присяга, наш сранный закон. Все сходится - этот пацан сам нарвался на пулю. Вот протоколы опроса свидетелей: пацанов, девок, - майор Деба-нюк указал рукой на бумаги, лежащие на столе, - три протокола допроса по полной программе это-го пацана сержанта. Этот стервец сам нарвался - перед ментами решил повыпендриваться: первый раз чуть не зашиб Соколюка, второй раз создал предаварийную ситуацию. Да что это такое - уже пацаны ментов за говно считают, совсем страх потеряли, - Дебанюк вынул последнюю сигарету с пачки, закурил. - Нам нужно постепенно возвращать утерянное положение милиции в обществе. До тех пор, пока нас не будут бояться, будет весь этот бардак в стране. Армия в говне, милиция в гов-не, твоюмать...
- А что сейчас делает этот Соколюк?
- Да там его начальник приехал, они с Игнатьевым разбираются, - Дебанюк начал ходить по кабинету Славина. - Что-что, Соколюк, переживает, что пацана подстрелил. Он еще не подозре-вает во что вляпался - он не простого пацана подстрелил.
- Ты думаешь Славчик, Гопра вмешаются?
- Да как пить дать - им же ментам нагадить, кайф получше наркоты и баб, - Дебанюк сде-лал глубокую затяжку, выпуская дым тонкой струйкой, извивающейся в воздухе, как змея. - Сейчас наша медицина платная - кто будет оплачивать все эти операции на позвоночнике. Понятно, что они попытаются деньги выбить у Соколюка. А у него ни хрена нет - что может быть у порядочного мен-та. Будь он говнюком типа нашего покойного Крепака, то он не то чтобы не стрелял, он этому па-цану за стольник права настоящие срисовал бы. Но он порядочный за это и пострадал - все поря-дочные менты рано или поздно страдают за свою порядочность. Впрочем, как и все порядочные люди ...
- А ты порядочный? - спросил Славин, криво улыбаясь, в желудке что-то заурчало и резко закололо.
- Я, - Дебанюк отвернулся к темному, зарешеченному окну, - я бы точно с десяти метров сделал бы из этого засранца труп.
- Ребенок еще, - Славин подумал о своем сыне-наркомане лишь на два года старшего чем раненный Алеша, - не жалко?
- Ни хрена не жалко - чем раньше такого уничтожишь тем лучше, меньше горя потом на-творит, - резко ответил Дебанюк, - а вот этого старлея гаишника жалко. У него ничегошенько нет, ничего. Живет у тещи в частном старом доме, перебивается кое как. Продать дом, а куда самому деться? Двое детей. Да и дадут за него копейки... А ведь мужик в действительности не виноват. Ума не приложу, что делать. Может прийдется начать операцию по развалу всей системы, чтобы его спасти.
- Что ты имеешь ввиду?
- Нужно трясти всю эту шоблу, ставить на место этих Славчиков, Гопр, Быков, разгонять их бригады, братву шерстить капитально. В общем, всю оперативную сеть коту под хвост. Это опять стрельба, разборки, а сколько “глухарей” и выговоров... Только все отладили, только всех прищучили, вроде бы все под контролем - и на тебе...
- А может ну его, а Олег? Пусть сам все расхлебывает.
- Детей жалко, да и нас нужно пожалеть. Сегодня мы своего подставим, завтра это бандит-ское отродье нас сметет. Эх, командир, тренировать в стрельбе личный состав нужно почаще. Грохнул бы он этого бандитского недоноска делов было бы меньше. Мы бы ему вложили в руки гранату: и Соколюку медаль, и нам всем почет - бандита обезвредили. А вот сейчас...
В дверь постучали.
- Да, входите, - разрешил Славин.
В кабинет вошел дежурный по РОВД лейтенант Васильченко, в руках он нес небольшую картонную коробку.
- Вот, разрешите, - говорил он улыбаючись, как человек добросовестно выполнивший за-дание начальника, - Илья с киоска просил передать, - и он поставил коробку на стол.
- Спасибо, друг, выручил, - наверное, впервые за целый день майор Дебанюк изобразил подобие улыбки. Откровенно говоря, начальник оперативников района практически никогда не улыбался - его угрюмый, тяжелый взгляд исподлобья как бы говорил каждому встречному, что та-кой человек не умеет не только улыбаться - он и шуток никаких не понимает. - Можешь идти.
В коробке оказалась бутылка водки, палка копченной колбасы, белый батон, аккуратно упакованный в целлофан, две бутылки пива и пачка сигарет.
- Во, человек понимает, - довольно заметил Дебанюк, - знать травку получил или пару ящиков водки поддельной прикупил. Хрен с ним, пусть жирует сегодня - у нас проблемы поваж-нее...
... Уже на восходе начало подыматься солнце когда из здания Харитоновского РОВД вы-шел старший лейтенант Соколюк и его начальник майор Радич. Как сильно изменился Иван Дени-сович за каких-то пятнадцать часов своей жизни: похудел, осунулся, все лицо его было исперещено густой сетью глубоких морщин, глаза как будто бы погрузились в две глубокие темные впадины, а левый глаз и вовсе заплыл темно-лиловой, почти черной гемотомой - трудно было догадаться, что этому пятидесятилетнему на вид мужчине, по всей видимости пережившему несколько сложных житейских драм, было всего-навсего двадцать восемь лет и, что не смотря на все материальные и житейские неурядицы нынешнего времени, он жил счастливо. Счастливо до этого рокового для него дня... Эти два милиционера молча сели в УАЗ. разрисованный в цвета ГАИ и с надлежащей надписью и уехали в свой район.
Вскорее из этого здания вышел подполковник Славин, майор Дебанюк и лейтенант Ва-сильченко. Внешний вид их также указывал на сильную усталость. Офицеры вдохнули свежий ут-ренний воздух, лишь немного испорченный остатками выхлопных газов от уехавшего автомобиля, и закурили.
- Борисович, я немного задержусь с утра - мне нужно съездить к авторитетным товарищам, все что нужно пусть за меня решает Игнатьев, - усталым голосом сказал майор Дебанюк подпол-ковнику Славину.
- Хорошо, только не надолго, сам понимаешь, в любое время по этому делу могут возник-нуть ситуации. Мы то доложим все как есть, а может кто-то доложит, как нужно.
- Само-собой, я сейчас часик-два посплю и до одиннадцати, думаю, буду.
- Давай, - кивнул головой Славин, офицеры пожали друг другу руки и майор Дебанюк не спеша пошел в направлении центральной площади города, в руках у него была темная картонная папка, обычная канцелярская папка с тесемками.
Подполковник Славин посмотрел вслед удаляющемуся Дебанюку и, докурив сигарету, бросив окурок в урну, обратился к молча стоящему рядом дежурному по РОВД Васильченко:
- Ты, Николай, поспи хоть часик, тебе еще до вечера трубить. Я прибуду, как всегда, - Анатолий Борисович посмотрел на часы, - м-да, через два часа.
- Может быть Вы попозже, мы все сами решим, - участливым голосом предложил Василь-ченко, - Вы же целые сутки на ногах.
- Коля, все это ерунда - мне не привыкать, а тебе лучше всего к этому не привыкать. Давай, зови водителя, пусть меня подвезет, а то не дойду...
5.
Майор Дебанюк жил один в однокомнатной квартире старого трехэтажного кирпичного дома. На момент описываемых событий ему исполнилось тридцать пять лет. Когда-то у него была семья: жена, дочь. Но, как говориться, не сложилось. Молодой жене требовалось внимание, а ему казалось, что его кратковременного появления дома, высокой по тем временам заработной платы и положения сотрудника уголовного розыска - вполне достаточно. Что поделаешь, ему нравилась его работа: нравилось гоняться за преступниками; нравилось побеждать их в часто не равном противо-борстве; нравилось, что его боятся и уважают. Да и себе он нравился таким сильным, честным, бес-страшным милиционером, делающим важное, можно сказать, государственное дело. После демоби-лизации из армии, после полутора года войны в Афганистане, ему, старшему сержанту ВДВ, слож-но было найти свое место в жизни - ему понравилось воевать. Высшая школа милиции была шан-сом продлить свое боевое прошлое. Он не ошибся - оказалось, что в мирном обществе давно шла невидимая война, в которой стреляли, убивали и не меньше чем в той войне открытой. Очень быст-ро он ставал хорошим профессионалом, но хорошие профессионалы очень часто замыкаются на своей профессии (наверное, по другому нельзя стать хорошим профессионалом) и начинают делить весь мир на принадлежащих к своей профессии и на всех остальных. Для врача все люди делятся на больных и здоровых, а так как врач все время имеет дело с больными то ему кажется что весь мир болен, разумеется кроме врачей, которых он уважает, то есть тех, кто уважает его. Для сотрудника уголовного розыска весь мир делится на две части: преступников и карающий меч правосудия, ка-рающий и не меньше, к которому он причисляет себя. Не заметил молодой оперативник, как он стал опытным, как разделил мир на две части, постепенно присвоив себе право признавать кого-то виновным или не виновным и карать тех, кто по его мнению увильнул от заслуженного наказания. А для этого все методы он считал допустимыми, включая и самые крайние, ибо, как он утверждал в оправдание своей деятельности, зло можно уничтожить только злом. Не было новым это мнение, но придерживающиеся его не видели, что зло побеждаемое злом усиливает свою мощь и такая победа чаще всего становится поражением. Кто и когда назвал впервые оперуполномоченного уголовного розыска Дебанюка Зверем, он не знал, но помнил, что Таисия, жена, не раз говорила ему, что он постепенно превращается в зверя, в холодного, расчетливого зверя, не останавливающегося не пред какими преградами, лишь бы добыча не ушла.
- ...Зверь ты, - говорила она ему после того, как он утолял свою страсть, - не осталось в те-бе нежности, человечности...Ты превратился хищника, тебе нужны только твои преступники, - ска-зала она ему, уходя.
“Стерва, потаскуха, - так всегда думал о своей бывшей жене Дебанюк, когда вспоминал о ней. - Все бабы стервы, - так говорил и думал он о женщинах....”
Но после бессонной ночи, проведенной в попытках выяснить все обстоятельства ранения юноши, не пошел майор Дебанюк в свою пустую и неуютную квартиру, он пошел в местную гости-ницу, находившуюся недалеко от здания РОВД - сегодня в ней дежурила Ксения... Кто такая Ксе-ния и кем она была для него он и сам не мог понять или не пытался этого сделать: тайная любовни-ца, тайный осведомитель, тайный и бесплатный агент для специальных поручений... Во взаимоот-ношениях женщины и мужчины, вроде бы, тайны нет, но правду о них ни кто вам не скажет ибо правда разрушит очарование этих отношений, цинично уничтожит будоражащий воображение привкус интриги. Но лишь немногие могут себе признаться в том, что эта правда намного прелест-нее выпячиваемой вульгарной лжи. В этом случае ложь сладкой не бывает - она может быть только приторной... В русле водевильного романа отношения между ними были немного странными, но это в русле романа, а в смысле обычной жизни все было, в общем-то, вполне естественно. Естест-венность намного интереснее романов - романы все слишком упрощают. Так вот: она, неплохо со-хранившаяся для своих сорока лет женщина, я бы сказал - романтичная женщина, всю жизнь ищу-щая своего принца чистой крови и чистых помыслов, ищущей большой и чистой любви, не понимая что это такое, а лишь чувствуя; и он - нелюдимый майор милиции все время гоняющийся за пре-ступниками и ищущего справедливого покарания того, что он считает злом, что также можно рас-ценить, как некую форму романтизма. Но в поступках своих романтиками они не казались. Он при-ходил к ней когда у него появлялись сексуальные желания, когда был голоден, когда жаждал уте-шения и когда у него была необходимость воспользоваться ее услугами, как сексуального агента. Она всегда ждала его и испытывала к нему скорее всего не истраченную материнскую нежность и... боялась его, зная его жестокость, и в тоже время использовала его для решения своих не очень при-тязательных материальных запросов. Это он помог ей получить квартиру, устроил на не пыльную работу, а также периодически устраивал ей состоятельных ухажеров из командированных началь-ников, а вот с какой целью об этом можно было только догадываться. И бывало он просил ее, хотя она понимала, что он приказывал, переспать с нужным ему человеком с целью получения инфор-мации или молчания...
Дебанюк подошел к двери гостиницы, дернул за ручку входной двери - дверь была запер-та. Он нажал кнопку звонка вызова дежурной. Через минут десять у двери появилась заспанная Ксения.
- Это ты, - сказала она, ее лицо покрыл легкий румянец, - я сейчас открою.
Дверь открылась, Дебанюк вошел. Посмотрев на нее он опять ощутил желание - мягкие податливые формы ее тела под тонким ситцевым халатиком излучали волнующее, зовущее тепло.
- Мне нужно отдохнуть часика два, - вместо приветствия сказал он.
Она привыкла к тому, что он всегда говорил мало и всегда о конкретной цели своего визи-та. Хотя кто из нас говорит правду о своих желаниях - ведь отдохнуть Дебанюк мог и дома, что с того что к дому дальше идти - могли и завести. Люди много говорят, но еще больше думают и не о том что говорят.
- Хорошо, В пятый пойдешь? Там тихо.
- Угу, - согласился он. И спросил, - постояльцев много?
- Два каких-то командировочных и те цыгане.
- Проблем нет, платят?
- Да.
Короткий разговор, может показаться, что милиционера волнует оплата услуг гостиницы постояльцами. На самом деле майор Дебанюк интересовался, платой цыганами небольшого неле-гального налога, установленного майором, за право их проживания и занятия своим привычным цыганским бизнесом: гаданием, обманом и мелким воровством, а также торговлей “легкими” нар-котиками - сигаретами с марихуаной. Майор милиции был “крышей” у мелких преступников. Делал это майор Дебанюк не сколько с целью наживы (плата была не очень высокой - рэкет брал значи-тельно больше), а с целью обеспечения своего контроля над этой сферой криминала - “крыша” в данном случае означала контроль и возможность, в случай чего, прекратить этот промысел. Но за-чем, как говорят, рубить концы: преступность, как гидра - обруби ей щупальце - вырастет сразу два новых. Несколько таких “крыш” обеспечивал майор Дебанюк. А деньги? А деньги эти шли на бен-зин для машин розыска, на их ремонт, на питание сотрудников во время непрерывной работы, на оплату услуг агентов, да вот и с Ксенией нужно было как-то расплачиваться - в государственном бюджете таких статей расходов не было. Мало того государство заставляет свою милицию зани-маться поборами или идти на поклон к преступному миру. А как же иначе расценить тот факт, что недавно в их РОВД пришло распоряжение свыше о компьютеризации работы за ... счет спонсоров. А спонсоры то кто - бизнес, а бизнес практически весь криминализирован. Вот и получалось, что преступность спонсирует борьбу с собой или покупает лояльность государственных служб проти-востоящих ей...
Ксения провела Дебанюка в конец коридора, открыла номер. Зашла сама, осмотрела его. Это был небольшой двухместный номер с душем и отличался он тем, что его единственное окно выходило в темный, заросший кустарником угол между зданиями - это был тихий и уютный номер, не просматриваемый из вне даже при раздвинутых шторах.
- Нет полотенца, я сейчас принесу, - сказала она после осмотра.
- Да черт с ним с этим полотенцем, потом принесешь, в восемь, когда меня разбудишь...
Дебанюк несильным толчком ноги закрыл дверь, прижал к себе Ксению и начал быстро развязывать поясок на халатике. Ксения не сопротивлялась... Через полчаса он уснул мертвым сном, не забыв засунуть принесенную канцелярскую папку под свою подушку. Ксения осторожно освободилась от его расслабленного тела, присела на кровати, нежно погладила ему спину и, как мать ребенка, укрыла его одеялом. Встала, оделась и взмахнув с глаз маленькую слезинку, тихонько вышла с номера, закрыв его на ключ...
...В это время подполковник Славин сидел в комнате своего сына и держал в руках две са-модельные сигареты с марихуаной, увлечение сына “травкой” продолжалось. Дорогостоящее лече-ние не помогло. Сын спал тяжело дыша. Рядом с подполковником Славиным стояла заплаканная жена.
- Где он их взял?
- Маринка говорит, что у каких-то цыган...
6.
Не смотря на бессонную ночь подполковник Славин прибыл на службу, как всегда, на два-дцать минут раньше начала рабочего дня. Он был чисто выбрит, от него исходил аромат хорошей мужской парфюмерии, на нем была свежая выглаженная рубашка, отутюженные брюки, только вот лицо было слишком бледное и круги под глазами темнее обычного и никто не знал, что боли в же-лудке обострились до того предела, когда с ними приходится считаться и желание бороться с ними заставляет принимать горсти противных лекарств и думать о враче, больнице... Как обычно молча принял он доклад от измученного той же бессонной ночью дежурного, хотя за прошедшие два с половиной часа которые начальник РОВД отсутствовал на службе, оперативная обстановка не из-менилась.
- Васильченко, - обратился Анатолий Борисович к дежурному после доклада, - прийдет Игнатьев его сразу ко мне, я у себя.
- Хорошо, Анатолий Борисович.
В это время майор Дебанюк, приняв холодный душ, выпив крепкого кофе, приготовленно-го заботливой Ксенией, также выбрит и в чистой выглаженной рубашке (Ксения успела ее пости-рать, высушить феном и выгладить) садился в автобус следующий рейсом в поселок Верхняя Балка.
А еще через двадцать минут в кабинет начальника Харитоновского РОВД постучали.
- Да, входите, - громко разрешил подполковник Славин.
Вошел старший оперуполномоченный оперативного отделения капитан Игнатьев, правая рука майора Дебанюк, замещающий его во всех требуемых случаях и бывший в курсе всех крими-нальных дел в районе, может за исключением тех, которые Дебанюк считал своей исключительной прерогативой.
- Товарищ подполковник, разрешите, - Игнатьев пришел в милицию из армейской службы, успев повоевать в Афганистане, уже в звании старшего лейтенанта и поэтому в обращении придер-живался армейских норм и правил, - капитан Игнатьев по Вашему приказанию прибыл.
- Здравствуй Николай Генадьевич, - подполковник Славин поднялся из кресла и протянул руку вошедшему коллеге. Они молча пожали руки друг другу. Славин внимательно посмотрел в глаза Игнатьеву и спросил, - Николай Генадьевич, Вы можете мне доложить, что у нас имеется по наркотикам.
- Вас интересует вся оперативная обстановка или какие-то конкретные случаи.
- Меня интересует... - Славин на минуту задумался, - Меня, знаешь, интересуют цыгане, торгующие коноплей и сигаретами с ней.
- Есть у нас оперативная информация на группу цыган, занимающихся этими делами, от-слеживаем, проводим оперативные мероприятия, пока еще на поставщиков не вышли.
- А почему вы их не берете, ведь если я не ошибаюсь, проработка всей схемы наркобизне-са это в ведении ОБОПа.
- Да. Но Вы же знаете, что это не так просто, - капитан Игнатьев говорил и думал, что оз-начал этот интерес начальника к наркотикам и именно к цыганам, которые находились под “кры-шей” Дебанюка, - чтобы взять с поличным, нужен комплекс мероприятий, иначе отмажутся, а у людей на эти мероприятия у нас нет.
- Почему, когда Дебанюку нужно, люди всегда находятся и никто никогда не отмазывает-ся, все колются? - было видно, что подполковник Славин раздражен.
- Зачем Вы так, Анатолий Борисович, мы делаем все что в наших силах. Но цыгане рабо-тают по принципу из рук-в-руки и со страховкой. Их можно взять если иметь несколько подставок, если хорошо технически подготовить операцию. И если не выявить под кем они работают, то на-ших агентов мгновенно вычислят и пришьют, а это годы работы, это люди, наконец.
- Да пока вы там со своими Дебанюком строите оперативную сеть, они детей убивают травкой своей. Они ею уже в школах торгуют. А вы все херней маетесь! Стратеги хреновы.
“Значит его сын опять начал, - подумал капитан Игнатьев”. О проблеме сына начальника с наркотиками знали почти все сотрудники Харитоновского РОВД и не только сотрудники - об этом знали и по другую сторону баррикад, защищающих законность. Знали многие, но делали вид, что не знают - все понимали, что плохо делать вид знатока чужого горя. И может поэтому подполков-нику Славину казалось, что его беда только лишь его и что никто ему не сможет помочь. Он оши-бался - бедой нужно делиться, а вот радость лучше поберечь для себя...
Молчал капитан Игнатьев, он не знал что ответить разгневанному начальнику и, озабочен-ному проблемами семьи, отцу. Подполковник Славин быстро погасил в себе вспышку гнева, он принял опять официальный строгий вид.
- Передашь Дебанюку, что я приказываю ликвидировать цыган торгующих травкой и не-медленно, можно сегодня. Приедет, разработайте план и сразу ко мне. Все кого нужно можете при-влекать. Все идите.
- Есть, - коротко по военному ответил капитан Игнатьев, подумав о том, что это не его компетенции дело и пусть начальники все решают сами. А еще он подумал, что врядли майор Де-банюк так просто развалит свою сеть по контролю за торговлей наркотиков в районе, даже если дело будет касаться сына начальника райотдела...
А в семи километрах от Харитонова, в поселке Верхняя Балка, в небольшом, но аккурат-ном частном одноэтажном домике майор Дебанюк разговаривал с гражданином Могилевым Евге-нием Станиславовичем, вором-рецидивистом по кличке Могила, который, по всей видимости, по-кончил с преступным прошлым и если занимался чем-нибудь не очень согласующимся с нормами морали, то стараясь не нарушать закон.
- ...Могилев, сегодня ты должен срочно встретится с Гопрой, - спокойно, повелительным тоном говорил Дебанюк, прямо смотря в колючие, злые, умные и одновременно насмешливые глаза бывшего зека, - и не смотри на меня как на идиота. Ты знаешь, что вчера случилось и я не хочу, чтобы стрельба продолжилась. Вот я привез копии протоколов допросов, - Дебанюк щелкнул паль-цами по папке, которую держал в руках, - при мне почитаешь, запомнишь. Сегодня вечером у них должна быть стрелка по этому поводу. Ты не дурак и знаешь чем все это может закончится. Преду-преди - я своих в обиду не дам, тем более, что инспектор действовал правильно. Ты все понял?
- Ничего не понял, начальник, - говорил Могилев вроде бы даже подобострастно, но глаза его по-прежнему были злы и насмешливы одновременно, - ты же знаешь, что я завязал, с меня даже сняли административный надзор. С никакими Гопрами я ничего общего не имею, я скромно чиню обувь бабушкам, зарабатываю на свою рюмку водки и больше ни о чем знать не хочу.
- Могила, мне ничего не стоить нарушить твой покой и разрушить идиллическую картину твоей нынешней жизни. Был бы ты шестеркой лиловой я бы с тобой так и сделал, но я привык иметь дело с умными и авторитетными людьми. Даю тебе двадцать, нет десять минут достаточно, для ознакомления с материалами - и все. Твоя задача помочь мне сохранить спокойствие в районе, спокойствие и временную справедливость.
- Ничего не понимаю, начальник, но если ты настаиваешь, я посмотрю то, что ты принес, - Могилев надел очки и взял папку с бумагами, указывая Дебанюки рукой на стул, - садись, началь-ник.
- Блин, дожился, - покачал головой Дебанюк, - начальник оперотделения получает при-глашение от зека сесть, раньше, если я не ошибаюсь, было все наоборот. Нет, я уж лучше постою.
- Все меняется, начальник, - криво улыбнулся Могилев, - все меняется и может меняется к лучшему.
- Ты читай, читай, Могила, и не строй иллюзий - не дождетесь чтобы было все наоборот, все эти ваши братвы явление временное.
- Да, как скажешь, начальник, - ответил Могилев быстро просматривая бумаги - скопиро-ванные на ксероксе протоколы допросов свидетелей и участников выше описываемого случая.
Прошло больше чем десять и даже больше чем двадцать минут. Могилев специально затя-гивал время, стараясь хоть в чем-нибудь проявить непокорность представителю власти. Около по-лучаса изучал результаты ночной работы милиционеров бывший зек. Пробежав глазами последний листик, он сложил все бумаги в папку, завязал тесемки и передал ее Дебанюку.
- Трудно будет старшему инспектору грешок списать, ой и трудно - стрелять в детей ой как плохо, - с ехидцей сказал Могилев, причмокивая тонкиими губами.
- Твое мнение суд учтет, - в тон ему ответил Дебанюк.
- Смотря какой суд, - Могилев поднял палец вверх, - высший суд ничьего мнения не спра-шивает.
- Разберемся из высшим судом, Могила, - майор Дебанюк сделал ударение на кличке Мо-гилева. - А насчет суда, я тебе вот что скажу: там будут некоторые особо крутые товарищи, которые считают себя круче горы Арарат, но я думаю, что мне удастся в ближайшее время показать, что круче могут быть только яйца если я их зажму кой-кому в тиски или сварю вместе с хозяином. Убе-ди их не делать глупостей - от этого станет лучше всем. Пока. Я пошел и целоваться не будем.
Майор Дебанюк развернулся к выходу.
- А чему не будем, я могу, - криво улыбаясь сказал Могилев.
Дебанюк развернулся и, смотря прямо в глаза Могилеву, четко выговаривая каждое слово, сказал:
- Ты же знаешь, я Зверь, могу при поцелуе язык откусить, а то и целую голову проглотить.
- Оно то так, - сказал Могилев и подумал, - подавишься, мент.
И как будто прочитав его мысли, майор Дебанюк улыбнулся улыбкой хищного голодного льва и, выходя из дома, громко сказал:
- Не дождешься, Могила, не подавлюсь, а проглочу целиком и не одного такого как ты.
Холодная изморозь суеверного страха прокатилась по позвоночнику Могилева. И когда дверь за Дебанюком закрылась, он перекрестился и тихо сказал:
- Зверь, истинно Зверь...
Почти всегда, когда служебные дела Дебанюка (других дел кроме служебных у него прак-тически и не было) вынуждали его прибыть в поселок Верхняя Балка, он старался посетить своего знакомого майора запаса, также воевавшего в Афганистане, но кроме этого успевшего захватить и бои в горячих точках разваливавшегося Союза, Столярова Захара Григорьевича. Нет они не воевали вместе и до увольнения Дебанюка со срочной службы, а майора в запас, не были знакомы и пути их никогда не пересекались, в том же Афганистане они были в разные годы. Познакомились они по-позже, уже когда оперуполномоченный Дебанюк начинал свою бурную антикриминальную дея-тельность в Харитоновском районе. И познакомились они, как и все афганцы на ежегодной встрече возле памятника погибшим воинам-интернационалистам, теперь такого понятия уже не существует - интернационализм. Но не интернационализм объединял бывших афганцев, что-то другое, что не понятно тем, кто там не был, то что называется боевым братством. Как пароль звучали только им понятные слова: “Баграм... Кандагар... Кундуз...” А сколько братской любви было в их обращении друг к другу: “Шурави... Гаврик... Бача... Братишка...” Они встречаются, вспоминают, они помогают и понимают друг друга, они гордятся тем, что были там, что познали не понятную для многих кра-соту жизни, познали нелепость смерти...
- А, братишка, привет, - обрадовался появлению Дебанюка седой, сухощавый, среднего роста мужчина в выцветшей полевой форме, - какими ветрами в наш край.
- Здравствуй Захар, - ответил на приветствие Дебанюк, пожимая крепкую сухощавую ла-донь. - Какие там ветры, так себе, работа - давить по утру бегемотов.
- Заваливай, я сейчас, приберусь немного, тоже херней маюсь - кормлю бегемотов, кото-рых ты потом давишь.
Жил Столяров в маленьком доме своих родителей. Он, как и Дебанюк, был холост и у него когда-то была семья. И на данный момент времени он, пристроив к дому большую веранду, обору-довал в ней мастерскую и занимался тем, что мастерил в ней различные поделки с дерева, нужные как в своем хозяйстве, так и на продажу, рисовал картины с не замысловатыми сюжетами, которые периодически вывозил в большие города также на продажу. Деньги таким образом зарабатывались не очень большие, потому что они зарабатывались, а заработать честным трудом много не возмож-но. Но небольшой пенсии и такого вот заработка было достаточно бывшему офицеру для себя и еще для того, чтобы поддерживать своих детей, которые в результате развала Союза остались жить с матерью как бы за границей.
- Чем занимаешься? - спросил Дебанюк зайдя в мастерскую своего друга.
- Да вот видишь, поп местный клирос заказал, иконостасы, - ответил тот показывая заго-товки, - клепаю, строгаю опиум для народа.
- Этот опиум дешевле, чем настоящий и не так вреден для здоровья.
- Ой не знаю, как насчет здоровья, а вот насчет дешевизны... Попик баксами платит, суча-ра, в два или в три раза меньше рыночной стоимости, а мне то донесли, что в его смете указана полная стоимость.
- Тоже созревает кодляк, похлеще братвы, - Дебанюк вздохнул. - И за них нужно браться пока не поздно, все руки не доходят.
- Брось Олег, это не твоя клиентура - они тогда были филиалом КГБ, не думаю, что что-то изменилось. Эти падлы не перед чем не останавливаются. А наркотики это их обычный бизнес. КаГэБэшники проторили путь афганского опиума в Россию, в гробах тоннами переправляли.
- На хрен они нам нужны, Захар. Будет время и за них возьмусь. А ты сейчас немного сво-боден.
- Для тебя да. Мне нужно как-то рассчитаться за того придурка.
- Это мы тебе за него должны, забудь. Твоя тачка на ходу?
- Да.
- Подбросишь меня в Харитонов, я там возьму своих ребят и мы с ними провернем одно дело. Мне нужно, чтобы опытный и незасвеченный человек подстраховал меня и понаблюдал за местностью. Это не надолго, я думаю часа за два управимся.
- Значит пить не будем, а сразу выезжаем...
По прибытию в родной РОВД Дебанюк, перед тем как пойти к начальнику, выслушал док-лад Игнатьева о разговоре со Славиным и сделал ряд распоряжений.
Подполковник Славин встретил Дебанюка подчеркнуто официально, потребовал доклада о работе в направлении борьбы с распространением наркотиков и выдал приказ немедленно ликви-дировать шайку цыган, занимающейся этим преступным бизнесом.
- Каких это еще цыган? - сделав удивленное лицо, спросил Дебанюк.
- О тех которые, пользуясь Вашим покровительством, Олег Иванович, проживают в гос-тинице и торгуют марихуаной, - чуть не закричал Славин.
- Первый раз слышу о каких-то торговцах наркотой, которые пребывают под моим покро-вительством. У Вас, Анатолий Борисович, не верные сведения.
- Ты мне не крути, я все знаю, мне не только Игнатьев докладывал, у меня тоже есть своя агентурная сеть. Я знаю, что они платят тебя - ты у них “крыша”. Да за это под суд пойти можно...
Дебанюк слушал слова начальника спокойно, даже слишком спокойно. Когда наступила пауза, он ровным, спокойным голосом врача начал говорить.
- Твоего сына не я садил на иглу, не я научил его курить травку и ты не путай свои личные проблемы со служебными. Никто цыган брать не будет, в том числе и ты. Они под колпаком, но это пешки я хочу выйти на хозяина. Мы им ничего не сделаем, а лишь только вспугнем и тогда на их место прийдут другие и пока я сумею наладить работу они успеют посадить на колеса или иглу не одного еще сына или дочь. Да, эти торгуют, но травой - это еще не смертельно, но мы со всех сто-рон окружены кокаином, героином, крэком. Эти пока довольны и малым, они боятся конкуренции более дорогой наркоты и я ее боюсь - вот поэтому я у них “крыша”, вот поэтому я никого из них брать не буду. А ты своего пацана лечи, а не доверяй всяким Баронам. Кстати, мне нужна твоя санкция - я сейчас хочу тряхануть этого засранца.
- За что?
- За что всегда найдется. Не “за что”, а “почему” - потому, что хочу спасти Соколюка, хочу чтобы его дети не стали сиротами, а жена молодой вдовой, потому чтобы была справедливость.
- А причем здесь Онищак?
- Потому, что вчера отец того раненого недоноска был в Славчика, а значит сегодня они будут у Гопры и там решат, что Соколюка нужно пришить. А чтобы этого не случилось я возьму заложника. Онищак отмывает и крутит их общаком. Ни с чем и с кем не считается, развратничает с малолетками. А еще он, сука, вчера не выполнял требования инспектора ГАИ, - Дебанюк в упор посмотрел на Славина, тот опустил глаза.
- Но это же...
- Ничего не будет. ОМОН или СОБР подключать не будем - это стопроцентная утечка ин-формации. Справимся своими силами. За деньги они продадут не только себя, они все отдадут.
- А если... А если я не дам санкции.
- Если не дашь, то сделаешь хуже не мне - в первую очередь себе, всей милиции. Это быд-ло и так нас за говно держит, уже дети буреют и ментов мотоциклами давят. Уступим сейчас - бу-дем в дерьме по уши и врядли когда отмоемся. Так что давать прийдется и немедленно. Ребята ждут. А пацана твоего мы вылечим. Дашь его мне и я его закодирую методом моего комбата, да так закодирую, что он слова “наркотик” бояться будет.
- Хорошо, как знаешь, - Анатолий Борисович сел на стул, ему вдруг все стало безразлич-ным: сын, служба и может даже сама жизнь - сильно заболел желудок.
- Толик, не доводи себя, не доводи, - услышал Славин голос Дебанюка, - я сейчас вызову “скорую”.
- Мне кажется, что ты и это предвидел и хочешь под видом сопровождения “скорой” за-стать врасплох Онищака, - голосом человека терпящего боль тихо сказал Славин.
- Я этого не хотел, но раз так получилось, то мы так и сделаем.
- Значит у нас есть его информатор?
- И не один.
- Ты их знаешь?
- Да.
- Делай, как считаешь нужным.
Через десять минут от здания Харитоновского РОВД отъехала “скорая” а с ней машина с оперативниками. И никто не обратил внимания, как за этой небольшой кавалькадой на некотором удалении тронулся старенький темно-синий “Москвич”. За рулем “Москвича” сидел Столяров и от его глаз не скрылось, то что за ним, вроде бы, случайно начал двигаться небольшой черный джип с затемненными окнами. Столяров включил трофейную итальянскую рацию, поставив ее на режим автопоиска. Через некоторое время он услышал то что предполагал услышать:
- ...“Скорая” едет к больнице, Дебанюк со своими на УАЗе к Барону, - кто-то докладывал в эфире.
- Сопровождайте Дебанюка, не вмешиваться, а только следить...
Чтобы не вызывать подозрений, Столяров свернул в один из переулков и, дождавшись ко-гда мимо него проедет джип, поехал к дому Онищака другим путем.
7.
Онищак Валентин Петрович пребывал в плохом расположении духа. И с чего бы это - вро-де бы дела идут нормально: деньги братвы запускаются в оборот, скупается по дешевке сельхоз продукция, взамен бывшие разоренные колхозы получают некачественный бензин из нелегальных перегоночных станций; сеть ларьков и магазинчиков успешно реализуют не только легально опри-ходованные товары, в двух мастерских угнанные автомобили становятся другими по цвету и с дру-гими номерами или превращаются в груду запасных частей - все это организовал он. Конечно, деньги не его, но он научился обманывать не только государство, но и своих кредиторов и фактиче-ски хозяев - бандитов. Денег у него было много, настолько много, что в своем нынешнем положе-нии он не знал, как их потратить - братва внимательно следит за своими финансистами. Оторваться бы от братвы, но как - у них все схвачено. Боялся Валентин Петрович братвы. Предыдущий отмы-вала их денег сгорел в собственном доме и лишь потому, что купил себе без разрешения джип Pagerro. Позволяют средства Онищаку купить не только Pagerro, но и машину по-круче и дом мо-жет себе Онищак построить такой, какой положено аристократу с такой как у него кличкой - Барон. Много чего может Барон за свои припрятанные деньги, но ничего не может Барон, ничего - братва отпускает только на тот свет. И есть в Барона паспорт на другое имя и даже не один, достал даже настоящий паспорт гражданина Пакистана с визой в Англию. И знает Барон, как обойти ему бди-тельную таможню, пограничников, милицию - он их купить может, но не купить ему авторитетов. Боится Барон хозяев своих. Спать ложится, двери все на стальные засовы запирает и АКМС достает на ночь, хотя знает, что это не поможет.
Братва братвой - к страху к ней он привык. Но вот вчера он ощутил еще один страх. Это надо же его остановил какой-то ГАИшник - его Барона. Но об ГАИшнике можно забыть, а как за-быть с каким пристрастием его допрашивал тот опер Дебанюк. Предупреждали его, что с этим мен-том нужно поосторожней, не сильно зарываться, потому что для него, как для беспредельщика, законы не писаны. Вчера ночью поднял его, от девок оторвал (проблемы могут быть - им по четыр-надцать), допрос учинил и не по уголовному делу, а по ГАИшному, да так, что Барон, известный своей наглостью относительно ментов даже слова вставить не смог. Нужно Быку пожаловаться или Гопре, что же это они терпят милицейский беспредел.
Целую ночь не мог уснуть Валентин Петрович думы свои думая. Водку пил не помогло, снотворное выпил, уснул. Но зря он пил снотворное - нельзя было его с водкой в желудке мешать. Еле проснулся Валентин Петрович, голова болит, аспирин американский шипучий пил - не помога-ет, лед с холодильника приложил немного полегчало...
И как электропилой по горлу резанул по слуху звук дверного электрического звонка.
- И кого это черти носят, - простонал Валентин Петрович, подошел ко входной двери и по-смотрел в глазок, за дверью стоял молоденький милицейский лейтенант, прибывший в Харитонов-ский РОВД по окончанию милицейской академии совсем недавно - его Барон еще не знал. - Чего тебе, парниша? - спросил он приоткрыв двери, оставив их лишь на накидной стальной цепочке.
- Извините, мне нужен Онищак Валентин Петрович. Я оперуполномоченный лейтенант Ильченко, - добродушно ответил молодой юноша, лицо его кроме доброжелательности ничего не выражало.
- Ну, я Онищак Валентин Петрович, - сказал хозяин дома, принимая лед со лба. - И чего тебе, Ильченко, надо?
- Задать несколько вопросов и все, - ответил добродушный юноша в серой милицейской форме.
- Так задавай, - нагло ухмыльнулся Онищак. Было ясно, что это сосунок над которым можно будет отыграться за козни Дебанюка.
- Прямо здесь? - глаза милиционера округлились и стали похожи на глаза удивленного ре-бенка.
- А что тебе мешает? - ехидно улыбаясь спросил Онищак, ощущая, как головная боль его понемногу ослабевает свое давление.
- Да вроде бы ничего, - лейтенант снизал плечами, присел на корточки, из принесенной по-левой сумки достал листик бумаги, ручку, приготовился писать, - мне нужно кое-что уточнить, снять свидетельские показания.
- По какому поводу? - заинтересовался Онищак, что-то тошнотворное предательское заше-велилось под солнечным сплетением.
- Да там было вчера происшествие, - безразличным тоном ребенка отвечал милиционер, - слышали может. Есть сведения, что инспектор ГАИ был пьян, вот мы и опрашиваем возможных свидетелей.
Простодушному, почти детскому лицу поверил Онищак-Барон...
- А-а, если так, то заходи, - и он откинул цепочку.
Мгновенно сузились широкие, открытые детские глаза, как дикая кошка выпрыгнул наив-ный лейтенант и в глазах Онищака потемнело, удар в солнечное сплетение на некоторое время ли-шил чувств, не зря перед этим там засело неприятное чувство. Когда постепенно осязание верну-лось к Валентину Петровичу перед собой он увидел не молодого лейтенанта, а майора Дебанюк, смотрящего на него сверху так как Валентин Петрович лежал на полу своего дома.
- Что ваше сиятельство пан Барон, очнулись помаленько, что же это вы вздумали сопро-тивление милиции оказывать, - темно-карие глаза Дебанюка смотрели пристально и уж очень не доброжелательно.
- Ордер у тебя есть, по какому праву вы здесь находитесь, - любил читать уголовно-процесуальный кодекс Онищак и очень часто досаждал этим хранителям и защитникам закона, и теперь он попробовал действовать по обычной схеме. Ему хотелось грозно крикнуть, но что-то ме-шало дыханию и он лишь тихо прошептал, - убирайтесь вон.
- Ваше сиятельство, Вы не правы, говоря о правах, Вы даже можете сослаться на Деклара-цию ООН, но это Вам не поможет. Объясняю ситуацию. По нашим оперативным данным некто гражданин Онищак Валентин Петрович является гнусным торговцем наркотиками, мало того, он еще хранит нарезное, автоматическое оружие - автомат АКМС и, - Дебанюк поднял вверх указа-тельный палец, - два цинка патронов к нему. Есть свидетельские показания, что выше обозначен-ный гражданин проводил незаконные стрельбы из выше указанного автомата и мы даже знаем где, и у нас есть доказательства. А еще две гранаты РГД-42, а еще массу неучтенных и краденных това-ров, но этим сейчас займутся другие люди. Ну, совращение малолетних проституток - это куда еще не шло. А вот наркота, оружие, ваше сиятельство, это очень серьезно.
- Ментяра, какие наркотики, что ты мелешь, - Онищак сел и тут резкая боль пронзила мозг, одновременный сильный удар двух ладоней по ушным раковинам может вызвать не только боль, но и тяжелую контузию. Валентин Петрович взвыл, обхватив голову руками.
- Запомни падаль, - Дебанюк присел на корточки и захватив ладонью подбородок Онища-ка, приблизил свое лицо к его, - я тебе не мент, а гражданин начальник. И тебе, свинная затычка, светит ой как много: наркотики, оружие, совращение малолетних, торговля краденным плюс еще экономические преступления. Так что ты теперь не Бар-р-рон, а Бар-р-ран.
- Какие наркотики, - простонал Онищак.
Так уж устроен человек: он всегда старается бороться с несправедливостью по отношению к себе - все перечисленное было верно, но наркотиков Онищак не имел и это он знал твердо. Знал об этом и Дебанюк, но он также знал, что если хочешь указать на беспомощность человека - при-пиши ему не совершенные грехи и не дай возможности оправдаться. Ничто так не лишает уверен-ности, силы духа, как осознанная беспомощность перед несправедливостью. Дебанюк поднялся и указал носком туфля на маленькие целлофановые пакетики разбросанные по полу.
- Героин-с, ваше сиятельство, героин-с. А это очень не хорошо, - Дебанюк, как бы сокру-шаясь покачал головой, - А что будет если об этом узнает братва, - оперативник тяжело вздохнул и добавил, - И не только об этом.
То были обыкновенные пакетики с пищевой содой, заранее приготовленные оперативни-ками, но Онищак об этом не знал.
- Ментяра, сволочь, гнида, - чуть ли не заорал он, но через секунду взвыл, как раненый зверь. Резко присев возле еще сидящего на полу Онищака, Дебанюк молниеносным движением снизу-вверх полусогнутого указательного пальца сильно ударил Онищака по кончику носа, затем схватил его за горло и сильно сдавил. Онищуку показалось что его одновременно пронзила молния и на шею набросили железный обруч.
- Я для тебя - гражданин начальник, - ехидно-лелейным голосом сказал Дебанюк, - еще раз скажешь “мент” я тебя сделаю всего лишь инвалидом первой группы, но без выходного пособия и социального страхования.
Он отпустил Онищака, встал во весь рост. Взял на столе бутылку с минеральной водой от-крыл ее и почти всю вылил на голову лежащему хозяину дома.
- Подымайся Барон, - уже грозным голосом приказал Дебанюк, - и вываливай то зачем я пришел.
Онищак шатаясь поднялся, двумя ладонями вытирая и растирая свое лицо. В голове у него шумело, гуло и казалось, что какой-то изверг периодически втыкал в разные части мозга множество острых иголочек . Но чувство страха, беспомощности перед какой-то злой и несокрушимой силой заглушали те неприятные ощущения.
- Чего тебе... - начал говорить он слабым голосом.
- “Чего Вам, гражданин начальник”, - поправил его Дебанюк, - привыкай, чтобы не было хуже.
- Чего Вам гражданин начальник? - медленно говоря, как бы выдавливая из себя каждое слово, спросил Онищак.
- Деньги, Валентин Петрович, презренные деньги, - отвечал Дебанюк пристально смотря в глаза Онищаку.
- Сколько?
- Не сколько, а все. Подсказываю: все - это значит общаковские и твою заначку. И очень прошу по быстрее.
- Я не знаю о чем Вы... гражданин начальник.
- Рассказываю, - майор Дебанюк начал ходить по комнате. - Когда храбрые сотрудники милиции, - Дебанюк рукой указал на стоящих рядом своих коллег, - пытались произвести захват опасного преступника Онищака Валентина Петровича по кличке Барон, тот открыл огонь из авто-мата марки АКМС. Конечно, во имя спасения жизни своей и окружающей. сотрудникам пришлось убить этого матерого волка преступного мира. А потом эти сотрудники в поиске, так скажем мин или подпольного склада наркотиков, разнесли весь этот дом по кирпичику и нашли все что им нуж-но. Если Вам гражданин Онищак эта история нравится, то проблем никаких. Ильченко, - обратился Дебанюк к молоденькому лейтенанту с красивым и хищным выражением лица, даже странно куда подевался тот добродушный юноша, - аккуратно, чтобы не оставлять отпечатков, возьми автомат гангстера и сделай пару очередей в окно. А я, так и быть, - майор Дебанюк опять вздохнул, доставая из кобура пистолет ТТ, - обезврежу этого опасного преступника, может начальство хоть медаль какую отвалит.
Лейтенант улыбаясь, надел тонкие перчатки, взял автомат, передернул затворную раму и подошел к окну.
- Стоп! Не нужно. Я отдам, - дрожащим голосом сказал Онищак, он был необычно бледен, все тело его тряслось.
- Ильченко, стоп! - приказал Дебанюк. - Я всегда и всем говорю, что умные люди всегда договорятся.
- Это не здесь, - прохрипел Онищак, - это в сарае.
- Умный человек, я всегда говорил, что Валентин Петрович умный человек, - сказал Деба-нюк...
Из очень хитро оборудованного тайника достал Онищак большой металлический кейс с кодовым замком. В кейсе была американская валюта - более миллиона долларов.
- Вы понимаете, что делаете, гражданин начальник? - спросил Онищак. - Это не простые деньги, за ними многие стоят.
- Все понимаю, дорогой, все понимаю, - Дебанюк делал вид озабоченного человека, опять доставая из кобура свой пистолет и силой вдавливая его ствол под ребра Онищаку, меняя тон с оза-боченного на угрожающий, - понимаю, что это не все, понимаю - а теперь свои деньги.
- У меня больше ничего нет, ничего, - Онищаком опять начало трясти.
- Предлагаю сценарий. Ты погиб, деньги братвы пропали. Ты жив, а деньги братвы у пло-хих дяденек с милиции - разборки пошли уже с ими, но не с тобой. Выбирай, какое кино ты больше любишь, - Дебанюк щелкнул предохранителем пистолета.
- Мне всеравно крышка, - обреченно сказал Онищак.
- Но есть шанс.
- Шансов нет...
В это время к Дебанюку подошел один из сотрудников и что-то прошептал ему на ухо. Де-банюк улыбнулся, кивнул головой сотруднику и, улыбаясь, похлопал по плечу Онищака:
- А шансов-то действительно нет. Одна из батарей парового отопления липовая была и снималась хорошо, а под ней-то сейфик в стеночке пристроенный, а в сейфике-то... Что в сейфике, а, ваше сиятельство? А в сейфике был последний шанс.
- Я хочу сделать заявление, я с повинной, я хочу все по закону.
- И мы все только по закону. Сейчас мы по закону те денежки оприходуем, с понятыми, как положено, и только они будут фигурировать в деле. А эти, - Дебанюк похлопал по кейсу, - мы временно припрячем, может хозяин объявиться, нам с ним будет о чем поговорить...
8.
В отдельном кабинете ресторана “Старый город”, оборудованном в одном из исторических мест этого самого старинного городка, ужинали представители неофициальной власти - крими-нальной.
Всегда власти официальной противостоит другая власть - теневая, которую принято назы-вать преступной. В общем-то, эти власти, как и все власти на свете, отличаются друг от друга лишь по форме, а по сути они используют один и тот же принцип: “Разделяй и властвуй” - было бы что делить. А делить было много чего особенно в период экономического кризиса, который по сути своей означал кризис власти официальной. Люди жили, люди работали, не все - но работали, а зна-чит что-то производилось, значит, были деньги, которые нужно было делить и чаще всего между не работающими. Официальная власть - очень жадная власть - ей приходилось обеспечивать очень многих не работающих, составляющей ее мощь и силу, и очень хорошо обеспечивать, поэтому она стремилась захватить самые ключевые отрасли производства и финансовой сферы, облагая их не-мыслимыми поборами, что душило эти отрасли и становилось причиной очередного кризиса. А потребности рынка уходили в “тень”, то есть, в экономику уже не подвластную государственным чиновникам - теневой экономикой управляли те, кого государство считало преступниками - они преступали главную черту - не делились с государством. Теневая экономика процветала и в нее вливались трансформированные государственные структуры, постепенно делая ее открытой - так формировался новый передел. Энергоносители, продукты питания, строительство, цветные, леги-рованные и драгоценные металлы - всегда были основой могущества таких полуофициальных структур. Но была и другая сфера экономической деятельности - сфера производства и реализации запретов. Наркотики, оружие, проституция и различные криминальные услуги, например, разнооб-разные формы рэкета - это была вотчина того, кто официально был вне закона. Реально и закон и преступность сливались в многочисленных формах правления, таких как выборные органы, кото-рые легко покупались, а также с помощью хитроумных взяток, самая распространенная из которых это долевое участие госчиновников в нелегале и нелегалов в открытом бизнесе. Преступные и не-преступные деньги так сильно перемешивались в общем государственном котле, что уже никто и никогда не смог бы разделить их.
В отдельном кабинете ресторана “Старый город” главные чиновники преступного мира данного региона, на другом языке - авторитеты, обсуждали последние финансовые проблемы, воз-никшие в связи с ранением инспектором ГАИ мальчика Алеши. Авторитетов совершенно не инте-ресовало здоровье и будущее мальчика, их не интересовала дальнейшая судьба инспектора ГАИ - их интересовали вопросы денег и власти. Большую часть денег, так называемого общака, забрал начальник оперативного отделения Харитоновского РОВД майор Дебанюк, нагло засомневавшийся в силе преступной власти. Считалось, что есть некая ментовско-воровская этика, оглашавшая две неприкасаемые вещи в этом извечном противостоянии: жизнь мента и воровской общак. Но уже очень давно, а можно сказать, что никогда, никто не соблюдал этих правил - борьба по правилам - это борьба для цирка, но не для жизни.
И как водится, на серьезных совещаниях, даже в парламенте, никто не придерживался ни-какой этики и старался высказать свое мнение, которое он считал единственно правильным. Никто не притрагивался к напиткам и еде - не для этого делаются такие ужины. Самым горячим из сове-щавшихся был, как и положено быть кавказцу, некто Карен - главарь банды, контролировавшей одну из международных трасс, проходящих через регион. В его подчинении была группа боевиков, выполнявших любые даже самые кровавые преступления.
- Я пашлю сваих рэбят и через час из этого Дебанюка толко мокрое мэсто останэтся! - громко говорил, почти кричал Карен. - Это мэнт поганый, он нарушыл правыло - он взал общак. Нэчэго здэсь думать!
- Пора, пора этих ментов на место ставить, - это начал говорить Славчик, - где же это ви-дано - они уже детей начали убивать - ироды. Это же сына моего кума подстрелили, он сейчас председатель нашего колхоза. Мы должны показать, что у нас не беспредел. Так что и того мента ГАИшника нужно пришить. С ментами по другому нельзя - совсем уж распоясались...
- А деньги? Как деньги вернуть? Мы можем перестрелять всю эту милицию, но кто нам деньги вернет, - в разговор вступил другой авторитет Гопра.
- Братки, братки, погодите, не гоните лошадей, дайте слово молвить, - все замолчали и обернулись к говорившему спокойным рассудительным тоном, самому старшему из собравшихся и к тому же имевшего самый большой опыт общения с законами различных властей, Могилеву. - Не спешите стрелять и убивать - это грех, люди и так очень греховны. Стрельба, война ни к чему хо-рошему не приведет. Вы убьете их - они вас, а толку что...
- А пацан, а сын моего кума, он же под нашей “крышей”, - пробовал возмутиться Славчик.
- Тебе, Славчик, мало одной жертвы - ты хочешь еще? Или ты думаешь, что менты так просто спустят убийство своего? Тем более что он не виноват.
- Как это не виноват! У меня вчера его отец был. Да ты знаешь, что пацан на всю жизнь инвалидом останется, кто за это должен отвечать? А кто за все это должен платить? Ты что это су-чишся, Могила?
Несколько пар глаз смотрели на Могилева - серьезное обвинение выдвинул против него Славчик. Спокойно выдержал Могилев жесткие взгляды людей не знающих жалости.
- Был сегодня утром Зверь у меня, показывал протоколы по делу. Если и виноват мент, то только в нарушении различных правил связанных с применением оружие, но их внутренних правил, а не законных. Не в менте этом дело, а в деньгах. Дал понять мне Зверь, что деньги он взял в виде залога за жизнь своего и что не думает он их изымать вовсе - это как бы приглашение к перегово-рам или к разумному решению вопроса, - и Могилев пристально посмотрел на Карена.
- Что смотрыш, Могыла? - спросил Карен.
- А то и смотрю, что предупредил меня Зверь как раз о тебе Карен, что можешь ты дров наломать. Я предлагаю подумать. Нам незачем лишний раз войну ментам объявлять - они не очень слабые. Раз мы прячемся значит они сильны. Нам главное вернуть общак и восстановить порядок и закон, наш закон. Пусть с тем ментом сами они и разбираются, здоровье мальчонке не вернешь, даже если перебьешь всю ментярню. С лечением вопрос можно решить, может и нам прийдется часть оплатить раз отец его под нами, закон об общаке этого не запрещает. Но я думаю, что Зверь может и этот вопрос решить. Нам о другом думать надо. Нам надо думать кем Барона заменить. Не хорошо ведет себя это падло, не хорошо. Как так получилось, что он общак подставил? Как так получилось, что менты у него нашли ксивы липовые, зелень черную - для чего все это ему? Не ста-ло хороших и порядочных людей на свободе, с зоны надо тащить. Вот в чем нам Зверь помочь мо-жет. Обменяем мы нужного нам человека с зоны на его мента. Ну и, конечно же, пусть вернет об-щак. Зверь, он хотя и зверь, но за закон и порядок - пока будет закон и порядок всем будет хорошо, а иначе беспредел. Не хорошо, когда в стране беспредел. А кто виноват или не виноват - не нам судить, - и возвел глаза к небу Могила, - на то есть высший суд.
Задумались убийцы, воры и бандиты над словами самого старшего, самого опытного из них. Гопра, коронованный в законе и председательствующий на этом тайном заседании, решитель-но вынес окончательное решение:
- Могила, раз это твоя идея, переговоры со Зверем на тебе. Если все так и будет, то: мента не трогать, Карен вытряси все из Барона, а я займусь подбором нового кассира...
9.
Прошло некоторое время.
В кабинете начальника Харитоновского РОВД подполковника Славина, только что выпи-савшегося из районной больницы, находился майор Дебанюк. Он подробно рассказывал своему начальнику о проделанной работе и о всех перипетиях сложного дела с ранением юноши сотрудни-ком милиции...
- Так ты решил выпустить на свободу Онищака? - спросил Славин в конце этого рассказа.
- Нет, почему же на свободу. Подписка о невыезде, залог и пусть катится к чертям соба-чим. Далее им пусть занимается налоговая, следователь: на нем совращение малолетних, боеприпа-сы к огнестрельному оружию, препятствие действиям работникам ГАИ и милиции, незаконные валютные операции, подделка документов - в общем-то, весь букет. Пусть старается, выкручивает-ся, меня он больше не интересует. Ты сейчас вызови его сюда, я отдам ему последний должок, - майор Дебанюк выразительно посмотрел на свой черный кожаный портфель типа дипломат, - и забудем об этом гаде.
Подполковник Славин по телефону выдал соответствующее распоряжение. Минут через десять конвоир ввел в кабинет подследственного Онищак.
- Подожди за дверью, - приказал Славин конвоиру, тот вышел. Славин посмотрел на опус-тившего голову Онищака и уже обращаясь к нему сказал, - все, Валентин Петрович, распишитесь в этих бумагах и Вы временно свободны, залог за Вас внесен, далее начинается работа следственных органов. У нас к Вам претензий пока нет. А у вас?
Онищак молча подошел к столу, не читая документов, подписал их. Очень сильно изме-нился Онищак, очень сильно: постарел, зарос, стал грязным, а главное - потерял свою уверенность, если хотите наглость, которую всегда считал вторым счастьем.
- Я могу идти? - глухим голосом спросил он.
- Что Вы, что Вы, Валентин Петрович, - дружеским или скорее издевательским тоном за-говорил Дебанюк, еще один должок.
- Какой еще должок, гражданин начальник, подполковник сказал, что претензий не имеет-ся? - голосом сильно запуганного человека спросил Онищак.
- Я Вам должен, я, - с этими словами майор Дебанюк достал из портфеля хорошо упако-ванный пакет, развернул его, там оказались деньги из тайного фонда, заначки Онищака, - это же Ваши деньги.
- Нет, - категоричным тоном сказал Онищак, - это деньги не мои, у меня отродясь таких денег не было.
- Хорошо, согласен, хотя эти деньги мы нашли в Вашем доме. Но, как говорится, не пой-ман - не вор. Тогда, чтобы у меня не возникли разные там недоразумения с другими людьми, Вы мне выдаете расписку о том, что никаких денег я у Вас не изымал. А то знаете пресса, адвокаты, - майор Дебанюк мило улыбнулся, наверное, так улыбается кобра, желающая заглотить суслика...
Как затравленный суслик, подписал требуемую расписку Онищак.
- А теперь Вы действительно свободны, извините, если что не так, - майор Дебанюк развел руками...
Когда Онищак вышел, Славин закурил сигарету и кивнув на пачку с деньгами спросил:
- Сколько здесь?
- Так себе, мелочь, двести пятьдесят тысяч долларов.
- Ничего себе мелочь. Что ты думаешь делать с этими деньгами?
- Ты знаешь, Толик, мне очень понравилась воровская идея с общаком. Я решил создать наш ментовский общак.
- Зачем? Мы же на службе государственной, мы же не воры.
- А затем, что государство срало на нас и наши проблемы. Там сидят воры похлеще чем у нас по зонам. Они государственную казну давно сделали своим общаком.
- Ну и на что ты будешь пускать эти деньги?
- Соколюка за честное выполнение долга вышвырнут из милиции без выходного пособия. Купим ему квартиру и дадим кое-что на первый раз. Ты, вот, на этой службе желудок и печень свою съел, тебя лечит надо. Пацан твой был без присмотра, когда ты за разной сволочью гонялся и его нужно лечить. Компьютеры, вот, приказано приобрести. Да мало на что. Мне еще ремонт джипа эсбэушникам произвести нужно.
- А это почему?
- Да врезался он в человека, работавшего по моему заданию. Помешать могли мне - черт его знает за кого они.
- Как в человека?
- Не в самого человека, а в машину его. Так что две машины ремонтировать нужно, да и наш парк замены требует. Ой, как нам нужен общак. Нужно переговорить с заинтересованными товарищами.
- Слушай, Олег, а почему в протоколах обыска нигде не проходит его автомат?
- Нам он еще самим пригодится. Неучтенное оружие против неучтенного. На него не нуж-но разрешение, с ним не нужно предупреждать и делать предупредительный выстрел - это очень хорошее оружие. Пусть пока побудет у меня.
- А что с тем парнишей раненым, что с ним?
- Понятия не имею. Я свою часть дела сделал - оттарабанил его в наш республиканский госпиталь, а дальше не мои проблемы. Родители должны заниматься воспитанием детей своих, а не травить их на милицию. Это бандитский выкормыш, пусть они его и дальше кормят, лечат и все что нужно.
- Почему бандитского? Я знаю эту семью – там все трудяги, возражал или рассуждал в го-лос подполковник Славин.
- Крестный у него сам Славчик, да и родители его пашут на общак. Так что пускай и дальше пашут. А мы будем повышать качество обучения личного состава, чтобы в следующий раз возни было меньше. Автоматик ой как еще пригодится...
* * * * *
На той самой кухне, где когда-то пил Славчик и отец Алеши, за тем же самым столом си-дел воровской авторитет Славчик и молодой крепкий парень - брат Алеши Саша. Саша был изрядно пьян, у него не было такой закалки как у отца и у Славчика. Заплетающимся языком он говорил:
- ... Д-дя-дя Слава, я за бр-рата отомстить хочу, за бр-рат-та.
- Отомстишь крестник, отомстишь. Я тебя порекомендую к Карену, он тебя мстить нау-чит...