Хроники Харитоновского уезда. Часть первая

 1.
Что такое ЧП (чрезвычайное происшествие) в правоохранительных органах?... Вы думаете, что это взятка, потребованная или полученная каким-то милицейским чиновником; а может это более серьезное предательство интересов правопорядка и нарушение присяги; или какое-нибудь страшное уголовное преступление, совершенное теми, кто должен бороться с подобными явле-ниями нашего сильно криминализированного общества - нет, это все обычные реалии, хотя и мо-гут раздуваться, как прессой так и начальствующим составом, до уровня международного собы-тия. Увы, как бы нам не хотелось, но все это неотъемлемая часть этих самых правоохранительных органов. Если более глубоко вникнуть в суть этих самых органов, если прочитать мысли тех, кто причисляет себя к ним, то мы без удивления обнаружим, что это такие же люди, как и мы, и все что свойственно нам, свойственно им, и врядли возможно другое - они плоть от плоти и дух от духа мы. Так что если и кого-то они охраняют с определенным чувством ответственности, так это себя от ... нас или от себя. Поэтому самым большим ЧП для этих органов является покушение на их защищенность, на сооружаемую ими неприкасаемость, которая должным образом должна оли-цетворять неприкасаемость и защищенность существующего строя, основы общества, которым мы гордимся или которое порицаем, но в котором живем и суть которого являем сами. Самое большое ЧП для системы охранения правопорядка - это покушение на жизнь тех, кто ее представ-ляет, скажем попроще - это убийство ... убийство мента...
Но было ли убийство, было ли ЧП в Харитоновском районном отделе внутренних дел? На этот вопрос должен дать ответ следователь по особо важным делам из областной прокуратуры Борошко Вадим Петрович, для этого он сидел на жестком сидении дизель-поезда, мучаясь от бо-лей в позвоночнике и чтобы как-то отвлечься от тупого болевого напоминания, подступающей старости, он смотрел в окно и пытался думать о предстоящем деле, вспоминая известные факты, чтобы выстроить их в что-то похожее на логическую версию.
Но фактов для практической версии, а не для догадок, практически не было. Пришло сооб-щение, что жители села Ложбинка, приблизительно в двадцати километрах от районного центра, обнаружили в небольшом леске обгоревший автомобиль старшего оперуполномоченного отдела по борьбе с организованной преступностью и бандитизмом, сокращенно ОБОПБ или в обиходной речи - просто ОБОП, старшего лейтенанта Крепак Игоря Михайловича. Самого Крепака или его тела никто не нашел и вот уже две недели найти не могут. Найти это тело в мертвом или живом состоянии, разобраться во всем этом и понять, а было ли ЧП областного, а может и государствен-ного масштаба, должен был Вадим Петрович - самый опытный следователь областной прокура-туры, откомандированный с этой целью на десять дней в районный центр, небольшой городок Харитонов - только десять командировочных дней могла оплатить финчасть.
“Важняку” Борошко было сорок пять лет - возраст позволяющий на всех законных основа-ниях выйти на пенсию. Но не смотря на то, что кадровым органам поступило строгое указание увольнять всех, выслуживших положенные сроки, а их штатные должности, во имя экономии бюджета, сокращать, начальство не желало расставаться с Вадимом Петровичем. Да и он сам как-то не стремился уходить с государственной службы и вовсе не потому, что имел какие-то приви-легии или дополнительные в виде взяток, как это принято считать, источники дохода. Причина, по которой он хотел служить и дальше была тривиальна - он не представлял себе другого образа жизни. Это не совсем то, что принято называть любовью к профессии, это значительно больше - работа действительно была смыслом его жизни, ничего другого, кроме расследования запутанных человеческих отношений, кроме отыскания ответов на вопросы связанные с этими отношениями, ему не нравилось делать и, как ему казалось, другого он делать не умел, может потому, что не пробовал. Любил Вадим Петрович всякие жизненные заморочки, начиная от кроссвордов и шах-матных этюдов и заканчивая поиском ответов в неразрешимых для других загадках сложных уго-ловных дел или вот в таких странных исчезновениях. Когда он находил ответ то получал истинное удовлетворение жизнью - ему так нравилось соприкасаться с тайнами ее, срывать с них покров, да еще чувствовать при этом, что он выполняет очень важную миссию во имя жизни других.
Это дело сулило много тайн. Информации пока не было никакой то есть почти ни какой. Было сообщение, рапорт начальника уголовного розыска Харитоновского РОВД, было официаль-ное личное дело Крепак Игоря Михайловича и не очень официальная информация 7-го отдела - отдела по борьбе с правонарушениями в органах МВД. Была стопка секретных материалов посту-пивших от старшего лейтенанта Крепака. Дело в том, что при Харитоновском РОВД не было от-дела по борьбе с организованной преступностью и бандитизму, бюджетные средства не позволяли расширять штаты. Вот и считался старший лейтенант Крепак откомандированным от областного ОБОП и хотя он был жителем Харитонова, подчинялся местному начальнику районного отделе-ния, получал здесь свое жалование, но считался “человеком от области” - все это результат не решенных кадровых вопросов, манипуляций с сокращениями и экономиями. В свое время долж-ность Крепака, а числился он за уголовным розыском, нужно было сократить, но так чтобы не сокращать самого Крепака, в результате появился такой вот откомандированный, который в отли-чие от следователя Борошко командировочных не получал. Для не посвященного данный факт ничего не говорил, но Вадим Петрович знал, что обычно на практике стараются если не избавить-ся, то переподчинить не самых лучших своих работников или, как еще говорят, залетных, чтобы в случай чего сказать, мол это не наш человек, а центра - пусть они с ним и разбираются. Фактик, так себе, но Вадим Петрович знал, что незначительных фактов не бывает, даже самые незаметные из них в совокупности могут помочь раскрыть многие тайны. Вот и характеристики, как из лично-го дела так из 7-го отдела, на этого Крепака имели определенные нюансы.
Служебная характеристика - официальный документ и как все официальные документы имела стандартные формы и содержание со стандартным набором фраз о добросовестности, чест-ности, преданности и т.д., мол других в органах и не держим. Но кто-то в интересах службы по-требовал чтобы обязательно отмечались недостатки характеризуемого. Странная это вещь - оцен-ка чего-то недостающего или избыточного в человеке. Человек, приспосабливаясь к условиям общественного бытия, всегда старается реализовать свои достоинства, но ведь он противостоит другим таким же... И тогда его достоинства могут стать недостатками. В милиции, по идее долж-ны служить люди без недостатков или с некоторыми незначительными, легко устранимыми - то есть те, которые никому не мешают, а лишь помогают - но бывают ли такие... Поэтому, отмечае-мые недостатки обычно обозначаются размытыми фразами о чертах характера, о мотивациях по-ведения, которые могли восприниматься как незначительные, не очень негативные черты “пре-данного, честного, добросовестного и т.д.” сотрудника, над которыми ему нужно работать или бороться, но которые не являются помехой для выполнения служебных обязанностей. В совокуп-ности с другими “незначительными фактиками” эти “незначительные черты” очень часто перерас-тали в основные. И тогда фразу “в последнее время начал меньше уделять внимания профессио-нальному росту” можно понимать, как лень или отсутствие служебного рвения, а тут и до “пре-ступной халатности” один шаг. Или вот замечание о том, что старший лейтенант Крепак “часто формально освещает результат своей работы”, сопоставив ее с данными 7-го отдела о “частичной недостоверности информации”, поступающей от откомандированного сотрудника ОБОП, и уже складывается весьма негативное мнение о этом сотруднике, подсовующем то, что его контингент называет “туфтой” или “липой”. А этот факт, в условиях нынешнего времени, намекает на со-трудничество оперуполномоченного с теми с кем он должен бороться. В святая-святых 7-го отде-ла - совершенно засекреченные оперативные материалы, другими словами, донесения тайных осведомителей, Вадима Петровича не допустили, но его хороший знакомый (не будем раскрывать тайны кто именно - это не столь важно), сотрудник этого отдела сообщил, что случаев явного, то есть криминального, сотрудничества с преступными элементами отмечено не было, но и работа практически никакая не проводилась. А если в рамках общих операций и делалось что-то, то так, что об этом знали все, кому знать этого не следовало. И не потому, что Крепак был предателем - потому, что сотрудник ОБОП был позером. Он любил поесть и попить за чужой счет в частных кафе и закусочных, занимаясь дешевым милицейским рэкетом - это означает неоплату своих визи-тов и своих заказов. Любил опер ОБОПа окружать себя девицами сомнительной репутации и представляться перед ними как заправский супермен или мужчина при деньгах, при этом громо-гласно, в пьяном виде, намеками и полунамеками рассказывая всем желающим о своей работе. Рассказы эти на 90% состояли из дешевого фантазерства на темы телевизионных боевиков, а ос-тальные 10% при желании легко селекцировались.
- Но я тебе ничего не говорил, - предупредил хороший знакомый Вадима Петровича.
Он этого мог бы не говорить - тайны Вадим Петрович хранить умел. Но в поведении опера ОБОП большой тайны не было - все это легко проверялось обычными методами оперативной ра-боты. Любят секретные отделы создавать секреты, чтобы их хранить и ощущать свою важность при этом. Ничего необычного в личности старшего лейтенанта Крепака не было. Страной уже давно правили те, кого раньше называли бандитами. Но раньше был другой строй и декларирова-лись другие ценности, а сейчас стало все по другому и те кто раньше был криминалом стал осно-вой процветания этого общества. В разряд бандитов перешли шайки молодых безработных, всеми силами старающимися занять место старших товарищей. Они грабили прохожих, мелких коммер-сантов, пытались делать налеты на фирмы посолиднее, что было опасно так как почти все фирмы были организованы бывшими бандитами или имели их защиту, то есть “крышу”. Некоторым мо-лодым удавалось поднасобирать грабежом кой-какие деньги и они также ставали коммерсантами, бизнесменами, уже противостоящими подрастающим юнцам, собирающихся в группы, банды и жадно смотрящих на их дорогие машины, шикарные дома и красивых любовниц.
В Харитоновском районе передел криминальных зон влияния практически закончился и бывшие бандиты с обычными кличками Бык, Гопра, Барон, Карен и прочее стали уважаемыми людьми за материальной, но не безвозмездной, помощью к которым не раз обращались местные власти и очень часто ее получали - это тоже был не очень скрываемый государственный рэкет, прикрывавший рэкет криминальный. Рынок, небольшие кафе, рестораны, авторемонтные мастер-ские, заправочные станции и небольшие, но эффективные предприятия по переработке сельхоз-продукции этого богатого когда-то черноземного края, принадлежали в основном им. Легальная сторона бизнеса прикрывала нелегальную: наркотики, левое спиртное, контрабандные товары, девочек и все остальное, что могло приносить, не облагаемый налогами, доход. Эти формы бизне-са давали не только кое-какую прибыль молодым и наглым парням, но обеспечивали работой часть населения, что в условиях всеобщего кризиса, охватившего страну после развала страны, было не так уж маловажно - с криминальной сферы отбирались люди, правда, отчасти обеспечи-вая средствами существования криминал.
Сферы влияния бывших крупных банд были определены, а преступность не исчезла - рост ее был непрерывен. Судя по оперативным сводкам, участились кражи и грабежи, имевшие харак-тер групповых, более изощренными стали случаи вымогательства, по прежнему существовали “крыши” и дорожный рэкет челноков, перегонщиков автомобилей, но все это происходило в рам-ках обычного состояния развития криминала. На основании этих сведений и анализа общей кри-миногенной ситуации в стране областные специалисты делали вывод, что говорить о существова-нии глобальной, организованной преступной сети нельзя, а у следователя Борошко не было осно-ваний не доверять выводам специалистов. Да, были проблемы и с безработными, особенно с быв-шими зеками, не знавших другого способа жизни кроме преступного, но фактов, утверждающих наличие мафиозных кланов, не было. Широко рекламируемые воры в законе, некое воровское братство и взаимовыручка - это в значительной мере был миф, созданию которого, с целью подня-тия престижности своей деятельности, во многом способствовали сами правооохранительные ор-ганы. Воры, зеки не были столь организованы, как это представлялось - в группы и банды их объ-единяли разовые мероприятия грабительского плана, а еще страх перед такими же группировка-ми. Общество существует лишь благодаря временной организации то есть во взаимодействии всех его структур, подструктур и в конечном счете каждого человека в отдельности. Частью этих взаи-модействующих структур является криминал - общество без криминала существовать не может. Теже правоохранительные органы вовсю взаимодействуют с криминалом. Неофициальная стати-стика свидетельствует, что львиная доля преступлений раскрывается при помощи информации, поступающей от нештатных осведомителей, практически все из которых сами являются предста-вителями криминального мира - так при помощи сил правопорядка и во имя порядка криминал защищает свои позиции, постепенно переходя в ранг добропорядочных граждан.
Таким образом, прикомандированный сотрудник ОБОП практически работы не имел. Этим и объяснялось то, что на эту должность был назначен не очень добросовестный сотрудник, этим можно было объяснить его слишком надуманные отчеты и рапорта о проделанной работе. Но та-кое положение дел в значительной мере отрицало версию убийства, связанного с непосредствен-ной служебной деятельностью. Разумеется, следователь Борошко не исключал случайности, он знал, что много убийств происходит при случайном стечении обстоятельств и эти убийства порою очень трудно раскрываемы. Но было ли здесь убийство - это тоже нужно было доказать, главного вещественного доказательства содеянного, труппа, не было.
Вадим Петрович задумался. Монотонное постукивание вагонных колес слегка укачивало. Он закрыл глаза, пытаясь еще раз восстановить в памяти все известные ему материалы по этому делу, настроится на него и тогда... И тогда должно появиться то чувство, которое можно назвать интуицией. Может вам покажется это проявлением маразма, шизофрении или мистикой, но Вадим Петрович знал - это чувство должно подсказать верный путь поиска , оно, если появлялось, то никогда не обманывало. Что это такое Вадим Петрович не мог объяснить даже себе, но он знал, что такое чувство существует и каждый раз, когда с его помощью он распутывал очередной клу-бок запутанных человеческих поступков, пытался дать этому явлению правдоподобное объясне-ние. Впервые Вадим Петрович ощутил подобное после десяти лет работы в качестве простого следователя. Он детально помнит то дело, как и все свои дела, тогда было несколько путей, не-сколько правдоподобных версий, отчасти подготовленных самим преступником и когда обилие противоречащих фактов запутало окончательно все нити ведущие к разгадке, тогда Вадим Петро-вич осознал или почувствовал нужный путь поиска. Это в некоторой степени напоминало детскую игру в отгадывание “холодно-тепло-горячо”: перебирая все возможные версии, он начинал ощу-щать что-то наподобие радостного чувства победы, когда приближался к истине. И тогда он вы-брал самую не правдоподобную версию, самую неожиданную и раскрыл крупную многоходовую аферу с миллионными барышами, шантажом и убийствами спланированную одним из талантли-вейших организаторов советского времени. Когда суд присудил ему высшую меру, Вадим Петро-вич впервые пожалел о том, что приложил к такому решению суда свои руки. Странно, он пожа-лел преступника, который никого не жалел во имя исполнения своих крупномасштабных комби-наций и афер. После этого дела Вадим Петрович стал “важняком” - следователем по особо важ-ным делам. Потом были еще и еще дела, большинство из которых особо важными считать не при-ходилось, но были и интересные процессы. В некоторой степени то было благословенное для Ва-дима Петровича время - он знал на чей он стороне и против кого работает и борется.
Сейчас многое изменилось. Особо важными начали считаться дела связанные с разборками самих криминальных авторитетов. Заказные убийства, случаи крупнейшего мошенничества рас-следовались легко, но результаты этих расследований до судов не доходили - они интересовали не суд, а не понятно кого. Вот взять, к примеру, последнее “громкое” убийство криминального авто-ритета Сулейманова, личного друга главы областной администрации, который в свою очередь был в хороших отношениях с Президентом страны. Вадим Петрович быстро определил от кого исхо-дил заказ на это убийство, совершенное профессионалом, но оказалось это ни для кого не было тайной. Тем, кому по роду службы стоило заинтересоваться результатами расследования, делали вид. что их не интересует заказчик - они хотели видеть исполнителя. В таких делах исполнителя практически найти невозможно. Потом было дело о пропаже полмиллиарда, выделенных на строительство единственного в стране, пострадавшей от Чернобыля, современного онкологиче-ского центра. Всего три месяца кропотливой работы для того чтобы узнать, что эти деньги пере-присвоены крупными чиновниками и их подельщиками, которым ничего не стоило убрать любо-го, кто осмелится помешать им пользоваться этими деньгами по своему усмотрению, тем паче что больше половины этих денег ушло в столицу и Вадим Петрович знал кому именно - для желаю-щих, это не было тайной. В данном случае за справедливостью можно было обращаться только к небесному судье, потому, что самые высокопоставленные земные стояли у руля всех этих афер.
Долгое копание в человеческом дерьме, называемом “нашей жизнью”, приучили Вадима Петровича спокойно воспринимать подобные факты, не делая трагедию из не понятных или не вписывающихся в общепринятое мировоззрение событий - он давно сделал для себя вывод, что действительность всегда противостоит желаниям видеть ее такой, как она есть. Но воспитанный в том, советском времени, на тех традициях и морально-этических нормах, Вадим Петрович чувст-вовал себя немного неуютно в новых условиях. Поэтому он даже обрадовался появившемуся делу о пропаже работника ОБОП, что-то ему подсказывало, что в забытых селах такие события проис-ходят вдали от грязи большой политики, с которой так трудно мириться и в которую волей-неволей ему, как следователю по особо важным делам, приходилось погружаться.
Он еще раз попытался проанализировать доступные ему пока факты, надеясь на тот неуло-вимый миг интуитивного прозрения. По всей видимости фактов было мало, а может и не в фактах дело...
Вадим Петрович открыл глаза, посмотрел на немногочисленных пассажиров и подумал о том, какие все-таки люди разные и какие у них, при внешней схожести, различные судьбы и о том, что каждый из них мог в наше время мог стать преступником и может один из них что-то и знает о таинственном исчезновении старшего оперуполномоченного ОБОП старшего лейтенанта Крепак Игоря Михайловича, а может кто-то из этих случайных попутчиков, случайно встретился с ним и случайно произошло то, что считается не поправимым, а в действительности может быть является судьбой. Вадим Петрович верил и не верил в предопределенность жизненного пути. Теория Лом-брозо, хиромантия, астрология - что-то было во всем этом от объективности, но ни один суд мира не признает преступником человека со специфической формой черепа, ни один прокурор в каче-стве улики не примет предначертания гороскопа или нюансы линии руки. Порою хочется верить и в это. Но есть много других косвенных улик, фактов, помогающих выйти на прямые и достовер-ные доказательства истины. Их то и надеялся найти на месте в городке Харитонов или селе Лож-бинка следователь Борошко Вадим Петрович.
Поезд прибыл в Харитонов почти в девять часов вечера. Наступала теплая июльская ночь. Вадим Петрович с облегчением подумал о конце четырехчасового пути, о том, что можно наконец распрямить свой ноющий позвоночник и взяться за любимую работу - поиск очередной отгадки из множества загадок ставшей очень криминальной жизни.
Не смотря на позднее для работы время, на перроне его встречал начальник районного от-дела внутренних дел, к которому был прикомандирован его же бывший подчиненный, подполков-ник милиции Славин Анатолий Борисович. Он был одет в легкие, слегка вымятые брюки, свет-лую хлопчатобумажную рубашку с коротким рукавом.
- Рад Вас приветствовать, Вадим Петрович, - натянуто или устало улыбнулся, здороваясь правой рукой главный районный милиционер, левой подхватывая чемодан средних размеров с которым приехал Борошко.
Он был моложе Вадима Петровича, выше ростом, шире в плечах, но на вид ему можно было дать столько же лет - виною этому были многочисленные морщины, густой вуалью покрывавшие, непривычно бледное для такого жаркого лета, лицо. Только сегодня подполковник Славин вышел на работу после полутора месяца нахождения в больнице - язва совсем замучила. Французский врач и философ Монтегью говорил, что язвенные болезни бывают не оттого что мы едим, а от того, что съедает нас. А нас съедают наши мысли о нашей жизни. Мысли подполковника Славина были грустные, не хорошие мысли - не хорошие мысли от не хорошей жизни. Его семнадцатилет-ний сын закончил школу, хорошие отметки поставили учителя, знал Анатолий Борисович, что многие из них не заслужено завышенные. Он же входит в разряд городской номенклатуры и ниче-го здесь не поделаешь - учителя так поступали всегда. Сын главы районной администрации и дочь директора банка так те, вообще, закончили школу с золотыми медалями, не взирая на то, что в предыдущие годы отличниками не были. Знал Анатолий Борисович, что переписывались все классные журналы за два года, что подтасовывались результаты экзаменов. Но зато учителя шко-лы получили всю задолженность по заработной плате и городская администрация внесла в план первоочередных мероприятий ремонт школьной крыши - по нынешним временам солидная плата за безмолвное понимание и молчание, получки могло бы хватить с лихвой. Ради сына Славина никто журналов не переписывал бы, да он и так не плохо учился бы в те времена... В те времена был смысл учиться, а сейчас... А сейчас - все решают деньги. Дочь директора банка поедет учить-ся в Англию, сын главы администрации в столицу. А его сын никуда не поедет. Мог бы поехать поступать в милицейскую академию, положение отца обязывает, да и друзья помогли бы, но не поедет его Серега поступать в милицейскую академию... Никуда он не поедет поступать - его сын наркоман. Его лечить нужно, но как? Возили к профессорам, к бабкам и какому-то святому - ниче-го не помогло. А мальчик то хороший. Два года назад повыпендриваться захотелось, мол крутой, сын милицейского начальника. Довыпендривался... Подполковник Славин быстро раскрутил тех, кто посадил его, ментовского, сына на иглу: один уже догнивает на тюремном кладбище, другой еще харкает чахоточной кровью, но долго не протянет - подполковник Славин знал, как можно отомстить зарвавшемуся урке. Но мальчик пропадает. Есть, конечно, один метод, надежный, ис-пытанный, но выдержать его может не каждый. Другого не оставалось, мальчику осенью в армию, а это верная гибель. Решил подполковник Славин сразу после больницы взять отпуск и увезти сына к матери в глухое белорусское село, уже в другое государство и там, вдали от глаз чужих, заняться им серьезно. А тут так не кстати этот случай с Крепаком...
- Здравствуйте, Анатолий Борисович, - Вадим Петрович пожал протянутую руку, - спасибо за то что встретили.
- Да что там, - махнул другой рукой Славин, он все никак не мог переключиться на другие мысли, кроме мыслей о сыне, - здесь все рядом, это же Вам не область и не центр.
Со стороны их встреча выглядела, как встреча двух родственников изрядно надоевших друг другу, хотя они встречались впервые. Не смотря на внешние различия они были чем-то похожи, может их роднила служба в органах охраны законности и порядка.
- Ну, что новенького? - спросил Вадим Петрович, когда они, не спеша передвигаясь, отошли от здания вокзала метров на сто. Он, разумеется, имел ввиду дело о пропавшем милиционере.
- Да ничего особенного, - прервал ход своих раздумий о своих семейных проблемах Анато-лий Борисович, он понимал о чем его спрашивает областной следователь, но никакой новой ин-формации представить не мог, он и в той что была не сильно разбирался, выслушал доклад, при-нял сообщение от дежурного по отделению, о приезде Борошко и это все, что он пока сделал по ЧП районного масштаба - семейные ЧП были во много раз важнее. Поэтому он честно ответил, - Я, знаете ли, сегодня только первый день на службе, в больнице лежал - так что не успел во всем разобраться еще. У меня кроме этого Крепака еще столько разного.
- Ничего, разберемся.
- Вы уж извините, что Вас потревожили. У меня, как кругом, проблема с кадрами. У ребят опыта маловато, а работы многовато. Вот за выходные четыре магазина, два склада, трое селян, бизнесмен - обворованы, да еще так по мелочам. А этот вроде бы областного подчинения, ОБОП. Мы то сделали все, что от нас зависит, но оперативной информации о его работе у нас в полном объеме нет - он не очень любил нам докладывать, что делает. Делал вид, что он сам по себе, а мы сами по себе.
- Ну, да, понимаю, - сказал Вадим Петрович, подозревая, что ничего кроме того, что он зна-ет, ему не сообщат - раз это дело области, то район спустил все на самотек. Но спрашивать, то есть работать нужно и Вадим Петрович начал спрашивать, - А что, по вашим сведениям, есть бандформирования или организованные группы, которым мог помешать Крепак?
- Да врядли. Бузили здесь раньше и Коля Бык и Игорь Гопра, Барон крутил ворами, потом Карен со своими армянами. Но сейчас это солидные люди, без предварительного приглашения не подступишься. Другие сидят. Может молодая паросль, но это врядли - он ими не интересовался, это все больше наша работа.
- Может текущие конфликты?
- У него? - как бы у себя спросил Славин, вспоминая о своем бывшем подчиненном, изобра-зив на своем лице недовольную мину, - Трусоват он был и с бандитами не связывался, так перед шпаной безусой любил понт дешевый погонять, да и то в присутствии многих свидетелей, в слу-чай чего смогущих его защитить. А так по крупному то ничего.
- Мне кажется, что Вы о нем не очень высокого мнения? - другой следователь не задал бы такой вопрос малознакомому милицейскому чиновнику о его, пускай даже бывшем, подчиненном - плохой подчиненный не может быть у плохого начальника, особенно перед представителем вы-шестоящего органа и случае когда этот подчиненный мог оказаться пострадавшим во время ис-полнения служебных обязанностей - о покойниках говорят только хорошо или никак. Но чувство-вал следователь Борошко, что такой вопрос задавать можно - перед ним был профессионал, а профессионалы, как известно, во имя интересов профессии могут пренебрегать условностями.
- Да как Вам сказать, нам его навязали. Он был сыном председателя райпотребсоюза, в со-ветские времена - это была номенклатура. Парень балованный, ленивый получился, затолкали его в местный сельхоз институт, закончил он его с горем пополам. Не в колхоз же ему идти, а под крыло к папане нельзя было - перестройка мешала, могли “доброжелатели” появиться, папаша и так на волоске висел. И как в отстойную яму - в милицию. Почему-то в милицию всегда всякий сброд сваливали или он сам сваливался. Говорят, что хотели в КГБ, но те воспротивились - канди-дат оказался слишком не надежным, да и папаша не занимал столь высокое положение, как ему этого хотелось. Промыкался он у нас на разных должностях, пока не пришло распоряжение о со-кращении и одновременном выделении офицера для областного ОБОП. А дальше Вы, наверное, должны больше знать, -подполковник Славин на некоторое время остановил внимательный взгляд на лице Вадима Петровича, как бы стараясь через мимику лица, через прищуренные веки проник-нуть в мысли приезжего следователя.
- Вся информация, которой я владею, это донесение о пропаже, служебная характеристика на Крепака и все, так что Вы лично сообщили мне первые полезные данные.
- Всегда будем рады помочь.
Они подошли к местной гостинице. Зайдя в гостиницу, Славин подошел к окошку дежурно-го администратора и представил ей Вадима Петровича. Дежурный администратор, женщина при-ятной наружности лет сорока, сидела на мягком кресле и читала похоже детектив. Увидев вошед-ших, она отложила книгу, привстала и кивнула головой, давая понять, что теперь ее время при-надлежит вошедшим.
- Ксения Ивановна, это Борошко Вадим Петрович. Вы номер приготовили?
- Да, Анатолий Борисович.
- Тогда я вас покидаю, - подполковник Славин посмотрел на часы, - Вы здесь обустраивай-тесь, если что не так звоните, я приказал, чтобы Вашу комнату оборудовали телефонной связью, все нужные телефоны есть в справочнике. А я пойду - еще много дел на сегодня.
Милиционеры попрощались. Славин действительно спешил, состояние сына его беспокоило больше, чем поселение вполне самостоятельного взрослого - и это естественно.
После необходимых формальных процедур по оформлению документов, следователю Бо-рошко показали его номер - жилище командированного на десять дней. Номер как номер - много на своем веку Вадим Петрович видел похожих номеров. Находился этот номер на верхнем, треть-ем этаже и был рассчитан на двоих, но дежурный администратор пообещала никого не подселять - занимать более удобный номер класса “люкс” не позволяли средства прокуратуры, Вадим Петро-вич опять с некоторой грустью вспомнил о прежних временах. “Что же, - подумал он, - десять дней это не срок, потерпим”. Он подошел к окну, посмотрел в него - за окном было видно строи-тельство какого-то многоэтажного здания.
- Что это строится? - спросил он у дежурного администратора.
- Это местный бизнесмен строит свою гостиницу, ресторан и магазин.
- А что ваша гостиница сильно загружена?
- Нет, совсем нет. Мало кто останавливается: люди бедно живут, ездят мало.
- Так почему он строит еще? - Вадим Петрович задавал вопросы не очень интересующие его - он хотел завязать разговор с первым, из встреченных им, жителей Харитонова. Он догадывался, что его личность и цель его визита уже не являются тайной. И, зная человеческую природу, он ожидал услышать хоть что-то, пускай даже невинную сплетню, о Крепаке и связанном с ним про-исшествии.
- Свое, а не государственное, можно сделать все по своему усмотрению, - отвечала Ксения Ивановна, - ассортимент услуг, цены и все такое.
- А почему в государственных не хотят делать все по своему усмотрению, сейчас же это не возбороняется?
- Так кто же будет работать на государство - каждый хочет только на себя, - Ксения Иванов-на вздохнула.
- Оно то, наверное, правильно - каждый должен работать и получать свое заработанное. А работать не понятно для кого сложно - поэтому старая система хозяйствования развалилась.
- Так то оно так, но всеже... - вздохнула Ксения Ивановна подумав о своем.
- А ресторан внизу работает?
- Работает, - как бы нехотя ответила женщина.
- Поужинать там можно? - спросил Вадим Петрович, зная на перед, что ужинать в ресторан не пойдет, а, как всегда в командировках зальет кипятком пакетик с чаем и перекусит, приготов-ленными женой, бутербродами с сыром.
- Можно, но там дорого очень, - Ксения Ивановна опять вздохнула, - там одни бандиты только собираются со своими... - и она мимикой и незначительными движениями рук как бы хоте-ла сказать: “Сами знаете кто...”
“Значит хочет пожаловаться приезжему с области следователю по особо важным делам. Знакомая ситуация, - подумал Вадим Петрович и улыбнулся, он вспомнил, как однажды, в схожей командировке, к нему пришла жаловаться на своего хитрого председателя целая делегация одура-ченных колхозников - люди всегда пытаются искать защиту в лице какого-то более высокопостав-ленного арбитра.”
- Ну, почему же так сразу - бандиты? Сейчас многие себе могут позволить ужинать в ресто-ране, - продолжал выпытывающий разговор Вадим Петрович, думая о том, что кругом одно и то-же - разочарованные люди, привыкшие к другому, размеренному образу жизни, готовы все беды свои свалить на кого-то лишивших их этого образа жизни и эти “кто-то” ни кто иной, как банди-ты.
- А то Вы не знаете, - весь вид Ксении Ивановны говорил о том, что этот следователь с об-ласти зря ее принимает за дурочку.
Она стояла у порога номера и ей действительно хотелось рассказать этому следователю, как ее предупредили, по особо важным делам, о крепких парнях с бритыми затылками, о их наглых подругах, о тех странных типах, разговаривающих на тюремном жаргоне. Но решив, что этот сле-дователь с ними за одно, она решительно попрощалась и ушла.
Вадим Петрович в своих мыслях уделил ей немного внимания, сделав вывод, что этой жен-щине не хватает счастья в личной жизни (а кому его хватает), и начал обживать свое очередное временное жилище. Вода в душевой была только холодная, но летом это не столь важно. Приняв душ, выпив чай и в очередной раз сделав открытие, что отсутствие телевизора обогащает жизнь новыми ощущениями, он лег на неудобную и даже вредную для его позвоночника кровать, открыл детектив и начал читать. Он любил читать детективы, в особенности написанные бывшими или действующими работниками органов - ему нравилось обнаруживать неточности, ложь и фантазию авторов. Втайне он также мечтал когда-то написать книгу о своей работе, но когда начинал обду-мывать сюжеты, то понимал, что без неточностей, фантазии и лжи не обойтись: люди читают только ради этого - правда жизни она всегда рядом, она пугающая, скучна и еще не понятно, что страшнее в жизни - ее жестокость или ее скука. А вымысел уносит вдаль от этой правды от бытия в торжество духа. Не стоит людям писать книги о них самих...
Утром следующего дня Вадим Петрович проснулся очень рано, солнце лишь только начи-нало окрашивать в светлые тона окружающий мир. И начал он новый день с того, что так долго мечтал начать - с утренней физической зарядки. Когда-то, очень давно в те годы, которые принято называть юностью, молодостью, Вадим Петрович занимался спортом. Тогда еще не знали никаких карате и вся молодежь бредила самбо. Благословенные времена, когда тело твое налитое силой, гибкое и послушное тебе, когда не нужно думать о позвоночнике, лишнем весе и отдышке появ-ляющейся при подъеме на девятый этаж, когда не работают лифты, в последнее время они не ра-ботают слишком часто.
Сделав несколько упражнений и разогрев свое тело Вадим Петрович направился в душевую и в это время его внимание привлек белый почтовый конверт лежащий возле входной двери, дверь была заперта им изнутри еще вечером, значит конверт могли просунуть только под щель между полом и дверью. Владимир Петрович аккуратно, лишь кончиками пальцев поднял конверт за уго-лок, конверт оказался запечатанным и на нем большими буквами, скорее всего детским почерком в графе “Кому” было написано “Борошко В.П.”. Вадим Петрович поднес конверт к окну и по-смотрел на свет - в конверте лежал какой-то листик. Вадим Петрович внимательно осмотрел и даже понюхал конверт - никаких других запахов, кроме запаха бумаги и еле уловимого запаха каких-то медикаментов, он не уловил. Конверт как конверт - такие продаются во всех почтовых пунктах и узлах связи. Вадим Петрович осторожно, стараясь на всякий случай не стереть возмож-ные отпечатки пальцев, надрезал край конверта небольшим, но очень острым карманным ножом с изображенным на нем крокодильчиком. Затем вытряхнул листик. Листик был небольшой, по всей видимости вырван из блокнота или большой записной книжки и на нем тем же почерком. что и на конверте было написано: “Мента Крепака замочила банда Карена. Он их прижал по одному делу и они убрали его. Друг.”
Вадим Петрович вынул из чемодана небольшую вытертую кожаную папку с замысловатым тиснением в стиле восточных орнаментов, подарок одного из бывших подследственных, утвер-ждавших, что это теснение есть ни что иное, как написанное арабской вязью одно из изречений Аллаха. хранящих обладателя этой надписи. Даривший был уверен, что от расстрела его спасла именно эта надпись, а не добросовестное отношение к расследованию следователя Борошко. На чистый лист бумаги, извлеченный из папки Вадим Петрович положил анонимное послание неиз-вестного друга. Затем достал из чемодана небольшой нессер, застегивающийся на молнию, в та-ких обычно хранят бритвенные принадлежности и косметические средства. Это был необычный нессер - объект шуток всех кто только узнавал о его существовании. В нем Вадим Петрович хра-нил некоторые инструменты и реактивы для проведения не полных технических экспертиз. Дело в том, что следователи всегда пользовались результатами специалистов - технических экспертов, за текущей канцелярской работой и в связи с большой загруженностью, в следователей не было вре-мени на такие вот сыскные работы, да и техника проведения технических экспертиз стала на-столько сложно, что использовать ее могли только специалисты. Сыщик с увеличительным стек-лом в настоящее время мог появиться лишь в фильмах о Шерлок Холмсе или в комиксах. Еще такой сыщик в лице следователя по особо важным делам Борошко появился в неуютном гости-ничном номере провинциального городка Харитонов. Правда, вместо лупы Вадим Петрович ис-пользовал специальный объектив закрепляемый на глазу, в объектив был встроен маленький фо-нарик с очень хорошо сфокусированным лучом. Что хотел увидеть Вадим Петрович на этом лис-тике он и сам толком не знал - смотрел в надежде найти что-нибудь интересное. Искренне он счи-тал, что, приписываемый литературному сыщику Шерлок Холмсу, дедуктивный метод в том виде, каким его изобразил Конан Дойль, всего лишь литературная выдумка: явно подобранные автором улики, признаки, явления, складывались в логическую цепочку, которая на практике существовать не могла. В современной криминалистике выводы любимца поколений любителей детективов вызвали бы лишь насмешки, каким так часто подвергался и сам Вадим Петрович, не верящий в метод Холмса, но любящий порассуждать так как он, носящий с собой этот смешной нессер с нелепыми принадлежностями.
Ну вот, что мог бы сказать великий сыщик попадись ему это послание. Почерк... Почерк - сложнейший психический видеомоторный акт, почерк продолжение души, разума, мыслей. По-черк может много чего рассказать о человеке, особенно когда имеешь о нем какие-нибудь предва-рительные данные - возраст, пол, на пример. Надписи, сделанные на конверте, могли принадле-жать руке ребенка еще не совсем понимающего мир и свое место в нем, а мог принадлежать чело-веку входящему в период старческого маразма, когда уже адекватно не воспринимаешь окру-жающее вокруг. Вадим Петрович видел много разных почерков, на различных документах, напи-санных различными людьми. Он начал внимательно изучать почерк неизвестного анонима. “На-писано ребенком, - решил следователь, - конечно ребенком лет десяти, скорее всего мальчиком”. Он отложил окуляр в сторону. Взял распылитель со специальным порошком для снятия отпечат-ков пальцев. Вопреки бытующему мнению, что преступник всегда оставляет отпечатки по кото-рым его легко индефицировать, четкие отпечатки пальцев снять трудно, а произвести индетифи-кацию практически не возможно - не будешь приставать к каждому человеку. Ну, а если кто и попал в разряд подозреваемых, то тогда найдутся улики и по серьезнее чем отпечатки пальцев - Штирлицы преступного мира могут легко отмазаться и не от таких улик, тем паче в наше время...
- В наше время это все туфта, - тихо сказал Вадим Петрович, снимая довольно таки отчетли-вые отпечатки, по всей видимости большого и указательного пальцев левой руки, державших кон-верт. Остальные отпечатки были смазаны.
Чьи это отпечатки? Вадим Петрович подумал о великом сыщике Шерлок Холмсе. Шерлок Холмс начала бы говорить о брезгливом или аккуратном левше или еще что-то не сильно уни-жающее читателя непонятностью. Но эти отпечатки могли принадлежать кому угодно: продавщи-це конверта, тому кто подписывал или тому кто указывал, что писать, а может дежурному адми-нистратору, которую попросили передать конверт и она, что бы его не тревожить, подсунула кон-верт под дверь. Чьи бы это не были отпечатки пальцев ничего нового о происшествии они не со-общили и не могли сообщить. Отпечатки пальцев, брошенные окурки, оторванные нити и другая атрибутика литературного прообраза следователя не могли пролить ясный свет истины на темную тайну преступления. Вся надежда была на оперативную информацию - основу любого современ-ного следственного процесса. Но оперативная информация в лицах тайных осведомителей об этом происшествии пока молчала, иначе областное руководство не направило сюда своего представи-теля, хотя эта “оперативная информация” четко зафиксировала, что сын начальника районной милиции наркоман.
По всей видимости без этой самой информации будет трудно раскрыть дело о пропаже опе-ративного работника ОБОП. Слишком как-то все в этом исчезновении с одной стороны открыто намекается на смерть, с другой стороны никаких улик, подтверждающих это. Убийство сотрудни-ка ОБОП - серьезное преступление, в таких случаях криминал старается избавиться от исполните-лей такого, сами сдавая их органам. Но это раньше, когда в стране был порядок - был порядок и среди криминала. Сейчас в общем бедламе и беспределе говорить о уважении одних структур другими не приходится говорить - сейчас вот правительство в открытую критикуют. Так что же тогда ждать от криминала, а значит и от оперативной службы. Сожженная машина и пропавший сотрудник милиции - все чем располагали оперативники. Руководство следователя Борошко не исключало и внутрислужебных разборок, такое случалось и не раз, чтобы не подумать о аналогии. Судя по всему Крепак был конфликтный, уважением среди коллег не пользовался - так что все могло быть...
Вадим Петрович вложил записку “Друга” в конверт и положил конверт в другую папку - черную кожаную папку, в которую он всегда складывал неучитываемые материалы нового инте-ресного дела. Если официальное доказательство могло обойтись без этих материалов, он не вклю-чал их в делопроизводство и оставлял себе. Эти материалы должны будут напомнить ему обо всех его делах тогда... Тогда, когда он выйдет на пенсию и напишет книгу - свою книгу о своих расследованиях, напишет правду о работе следователей, о работе органов, о криминале - обо всем что видел и что чувствовал. Анонимное письмо никаких добрых чувств не вызывало кроме какой-то досады на незнакомого и непонятного корреспондента.
Приняв душ, выпив свой очередной стакан чаю и с аппетитом проглотив последние бутер-броды, приготовленные женой, Вадим Петрович подумал о горестной судьбе командировочного вынужденного находить себе дешевый кусок хлеба, в самом что ни на есть прямом смысле слова. И опять вспомнились прежние времена: более весомые командировочные, дешевые райкомовские и обкомовские столовые, льстивая хлебосольность тех, кто так или иначе был причастен к оче-редному расследованию - кому и зачем понадобилось все это менять...
Вадим Петрович спустился вниз в холл гостиницы, дежурный администратор Ксения Ива-новна поливала цветы в глиняных горшочках стоящих на подоконнике. Она была одета в легкий ситцевый халатик и подпоясана тонким ремешком.
- А она ничего - сохранилась хорошо, - как и многие командировочные, вырвавшиеся из привычного присутствия своих жен, подумал с некоторым легко уловимым чувством вожделения Вадим Петрович и поздоровался с стоящей к нему спиной женщиной, - доброе утро, Ксения Ива-новна.
Ксения Ивановна не только поливала цветы, она еще наблюдала, как один из ее знакомых провожал на работу одну также ее знакомую. Они шли рядом, чуть касаясь руками и пальцами, как это делают влюбленные дети. Они действительно были влюблены, но уже давно не были детьми - у них были свои дети. И он и она состояли в браке, но не друг с другом. Это был обыч-ный роман обычных людей, для которых этот роман был необычным, сказочным и радостным, позволяющим им на время вырваться из проблем семьи и быта. Они шли мило улыбаясь и о чем-то также мило беседуя - ах, как Ксения Ивановна хотела бы услышать о чем именно. “Стерва, - беззлобно подумала Ксения Ивановна о своей подруге, понимания, что завидует ей...” И тут не-ожиданно раздался этот голос.
- Ой, Вы меня напугали, - она почти смущаясь опустила глаза, стряхивая с халатика капли воды, случайно пролитой при повороте в сторону Вадима Петровича, при этом ее полные груди заманчиво всколыхнулись, как бы обращая на себя внимание. Вадим Петрович обратил...
- Извините, не хотел, - улыбаючись сказал он рассматривая затухающие колебания грудей.
- Ничего, замечталась, - уже с некоторой игривостью сказала Ксения Ивановна и спросила, - Как Вам спалось на новом месте?
- Спасибо, хорошо, мы привыкшие, - все также улыбаясь, сказал Вадим Петрович и в свою очередь спросил, - Скажите, Ксения Ивановна, ко мне никто не приходил?
- Нет, - ответила она, опять опуская глаза.
- Значит мне показалось.
“Зачем она солгала? - думал Вадим Петрович идя в расположения районного отделения внутренних дел, - Могу дать голову на отсечение, что она не причастна к этому случаю. - Вспом-нив о голове, он левой рукой провел по шее и продолжил свои размышления, - впрочем, а все мо-жет быть... А фигурка у нее ничего и тоска в глазах. Может...” Дальше мысли Вадима Петровича приняли абсолютно не служебный характер.
“Интересный мужчина, - думала Ксения Ивановна, наблюдая за удаляющимся Вадимом Петровичем, - следователь по особо важным делам, умный значит, богатый - они все сейчас берут. Квартира, наверное, есть, машина, жена всем обеспеченная, - она вздохнула и начала думать о своей жизни”. Ксения Ивановна в некоторых моментах, касательно Вадима Петровича, ошиба-лась. Взяток он не брал, может потому что не предлагали или боялись предлагать - следователь по особо важным делам всегда на виду. Машины у него не было. Правда, квартира и жена были. Квартира небольшая, хотя и трехкомнатная. Жена... А что жена - после двадцати двух лет супру-жеской жизни они настолько привыкли к совместному существованию, что порою уже и не заме-чали друг друга...
 
 2.
К одноэтажному зданию Харитоновского отдела внутренних дел Вадим Петрович прибыл почти одновременно с его начальником - подполковником Славиным. Они поприветствовали друг друга. Естественно, подполковник Славин поинтересовался гостиничным обустройством Вадима Петровича и, естественно, получил ничего не значущий положительный ответ. Затем подполков-ник Славин принял доклад от дежурного по отделу. В докладе говорилось о нападении неизвест-ных грабителей на водителя большегрузного автомобиля TIR, везущего из Польши товар, о кра-жах в двух сельских магазинах, об обворованном частном доме священника, о нескольких квар-тирных кражах, о угоне двух автомобилей, о краже электродвигателей из склада местного депо, аварии с телесными повреждениями и прочее, что могло входить в состав такого понятия, как преступление.
- И так каждый день, - с безразличным выражением лица сказал подполковник Славин, по-казывая письменную часть утреннего доклада дежурного по отделу, рапорт, - людей не хватает катастрофически, а тут еще этот Крепак. Ну, да ладно, пройдемте в кабинет, потом я представлю Вас личному составу и мы вместе как-то побыстрее постараемся решить эту задачу. У меня сын школу закончил, нужно срочно ехать в отпуск парня устраивать, а все это, - Анатолий Борисович тряханул рапортом дежурного, - никогда не кончится.
Они вошли в мрачный коридор здания. На встречу им вышло двое мужчин с уставшими осунувшимися лицами, в слегка изомятой одежде. Это были сотрудники районного уголовного розыска, дежурившие этой ночью. Они молча поздоровались со своим начальником. Было видно, что эти люди очень устали и им было не до соблюдения формальностей и служебного этикета.
- Олег Иванович, что-нибудь серьезное было? - обратился Славин к одному из них более плотному, лысоватому шатену, как будто все перечисленное в докладе и рапорте дежурного было не серьезным.
- Да все одно и тоже, - сделал короткое движению кистью правой руки, названный Олег Ивановичем, он, наверное, был старшим в дежурившей опергруппе.
- А что с тем поляком, международного конфликта не предвидится? - опять поинтересовал-ся подполковник Славин.
- Да какой там, - все также устало, с легкой хрипотцой в голосе от бессонницы отвечал опе-ративник, разминая сигарету, по всей видимости они хотели выйти подышать свежим воздухом и одновременно покурить, - не заплатил бригаде Гопры, думал все то, что он отвалил на таможне и на ужгородской трассе - это конец платам. Возмущался, правда, но это их дела пусть разбираются сами.
- Угнанные автомобили чьи?
- Один у крутого, но он пообещал забрать заявление, по нашим данным это его предупреди-ли за какие-то долги. Второй - 11-я модель, у деда-пенсионера сперли. Дед поддал немного у свата на дне рождения, решил не ехать домой, машину оставил у забора. Есть версия, участковый про-рабатывает, я думаю что найдем, может без некоторых запчастей, но найдем.
- А кражи?
- Текущая работа, разберемся.
- Олег Иванович, познакомься - Борошко Вадим Петрович, следователь по особо важным делам из областной прокуратуры. К нам по делу Крепака. Так что окажите всемерную помощь. Если я не ошибаюсь это Вы тогда выезжали на место происшествия?
- И я тоже, - вздохнул оперативник, - и Коля выезжал, - поворотом головы он указал на то-варища, - тогда все выезжали. Материалы есть, а так впечатления... Давайте пройдемте в курилку, а то чувствую наступает кислородное отравление.
В беседке за зданием райотдела милиции, сокрытой от посторонних глаз высоким, сплош-ным забором, сидело несколько человек в гражданской одежде и милицейской форме, но все они были из милиции. Не очень опрятные курилки и вредное для здоровья курево всегда считалось наиболее подходящей обстановкой для обмена мнениями. Некоторые, выдающие себя за знающих все тайны и не только королевского двора, доказывали, что курилки изобрело могущественное КГБ с целью более удобного слежения за мыслями граждан: кто мыслит как большинство в ку-рилке - те и есть большинство, а остальные - инакомыслящие. Так что во всех негараздах внут-ренней политики того государства, где КГБ было всемогущим, нужно винить тех, кто высказы-вался в курилках, а может и парилках, ... а может и в другом месте - это не столь важно. В этой курилке собирались те, кто не хотел травить свой организм в прокуренных стенах кабинетов. а также все остальные. кто хотел скоротать время оставшееся для очередных мероприятий или до конца рабочего времени, или тот кто хотел хоть немного отдохнуть. Вадим Петрович курить бро-сил. Лет пять назад вдруг ни с того ни сего начало пошаливать сердце и врачи не нашли ничего лучшего, как запретить все оставшиеся маленькие радости жизни. Крепкий чай, кофе - это еще можно как-то бросить, пить Вадиму Петровичу никогда не нравилось, а вот курить... Трудно бро-сить курить на такой работе, но пришлось - здоровым хотелось быть больше. И вот сейчас, сидя в курилке. Вадим Петрович с некоторой завистью посмотрел на затягивающихся вредным, но таким приятным дымом, коллег из районного отдела.
- Что Вам сказать по этому делу, - после глубокой затяжки и почесывания затылка - необхо-димых действий по восстановлению памяти , сказал Олег Иванович. - Факел, горевшей машины, жители Ложбинки заметили после полуночи, точно никто не может сказать когда. Гуляющая по-сле дискотеки молодежь говорит, что зарево какого-то огня видели уже где-то в половине второго ночи. Машина находилась в километрах трех от центра села в лесу; ночи темные, горела она хо-рошо - так что зарево было видно, это сто процентов. Никто в селе не придал этому зареву боль-шого значения и никто ночью не собирался идти к лесу - времена, знаете не те, даже в глухих се-лах. Утром сказали лесничему, тот пошел на всякий случай проверил - не лес ли его любимый жгли. Он и обнаружил сгоревшую машину и сообщил нам. Следов, как Вы понимаете, никаких - тот, кто жег постарался на славу. В салоне валялись две пустые канистры. Весь салон выгорел - значит облил салон, пооткрывал окна для лучшей тяги. Трава обгорелая кругом, похоже траву немного полил - слишком надежно следы уничтожал. Машина сгорела полностью, она здесь, вон за той оградкой, - Олег Иванович небрежно махнул в сторону и Вадим Петрович действительно увидел за невысоким ограждением остов обгоревшего автомобиля, - если захотите, то потом по-смотрите, но в ней ничего - сгорела полностью. Разумеется, что больше никто и ничего не видел. Мы проводили опросы местных жителей, нашли двух, которые видели приблизительно в полпер-вого ночи “Жигули” схожей модели, мчавшейся на большой скорости, но ничего другого они не заметили. Из их слов следует, что они были слегка вмазаны, но это по их словам, сами понимаете, насколько этим свидетельствам можно верить. Предварительно мы выяснили, что и сам Крепак был слегка не трезв в этот вечер. Последний раз той ночью его видели в небольшом частном кафе поселка Верхняя Балка. Как свидетельствуют очевидцы он там просидел с шести вечера до пол-одиннадцатого ночи, потом резко вскочил и уехал, говорят, что обещал кому-то что-то показать. По своим оперативным каналам мы проверили - никаких серьезных конфликтов в последнее вре-мя ни с кем у него не было. Вот, в общем-то и все. Все материалы Вам выдадут, там все тоже, но подробнее.
И Олег Иванович опять глубоко затянулся сигаретой.
- А Ваши оперативные каналы, они не могут того - туфту гнать? - на жаргоне “контингента” спросил Вадим Петрович, почему-то жаргон приживался лучше официального языка.
- В наш век даже себе верить нельзя, - Олег Иванович выбросил окурок и достал из кармана начатую пачку сигарет, жестом предлагая поначалу Вадиму Петровичу, а затем Коле. Коля сига-рету взял, а Вадим Петрович отказался.
- Я думаю, что “Сапожнику” верить можно, он последний из тех, кто признает кой-какие понятия “воровской чести”, - высказал и свое мнение работник уголовного розыска, которого Ва-дим Петрович знал пока, как Колю.
- Да какие там понятия. Это когда в стране порядок тогда и “понятия” и “законы зоны” со-блюдаются, а когда в стране бардак, то и среди уголовщины никакого порядка - беспредел он и есть беспредел. Сколько наших ни за что ни про что замочили, - возразил ему Олег Иванович.
- Так может и Крепака кто-то за что-то порешил? - наталкивал на версию о подвиге при ис-полнении служебных обязанностей Вадим Петрович.
- Не похоже это на Игорька, - скривился Олег Иванович, - не лез он на рожен, да и дел ника-ких по крутому не вел. Понты разбрасывал перед контингентом, но на понт уже никого даже в детском садике не возьмешь.
- А может случайно? - опять намекал на версию убийства храброго милиционера на своем боевом посту Вадим Петрович, - Может случайно влез в какую-нибудь историю, ведь Вы сами говорили, что в тот вечер он хотел кому-то что-то показать?
- Он показать, - саркастически улыбнулся Олег Иванович и похлопал Колю по плечу. - Ни-колай Генадьевич, что он мог показать наш храбрый ОБОПовец?
- Если своим шлюхам, то только одно, - в тон ему ответил Коля и сплюнул.
- Все гораздо проще - подошло время платить, а платить Крепак не любил, вот и кинул кость для затравки, мол на дело идет. Девки потом расплачивались.
Такого откровенно негативного, а главное не скрываемого перед незнакомым человеком, мало того, являющегося представителем вышестоящего органа, отношения к своему коллеге по работе в органах защиты правопорядка Вадим Петрович не встречал. Всякое бывает на службе и люди разные работают в тех же самых органах. Разумеется, что любое негативное явление в сис-теме защиты прав граждан воспринимается эмоционально в несколько раз мощнее, чем подобное в другой сфере деятельности. В обычной практике сослуживцы сами разбираются с товарищами по работе, сами принимают меры, не вынося мусора из избы. Но чтобы так открыто говорить о своем товарище...
- А что, возможны варианты и на сексуальной почве? О каких шлюхах идет речь, если это не секрет?
- Ребята, начальник собирает! - окликнул сидящих в курилке дежурный по отделу.
- Что в наше время шлюх не хватает, - Олег Иванович бросил окурок в вкопанный диск от колеса крупнотоннажного автомобиля, служившего урной, - он тогда с потаскухами к кафе оши-вался, но с такими, что никаких сексуальных претензий или там ревности от кого-то предполагать не приходиться. Потом поговорим.
Все сотрудники ушли на утреннее совещание, собираемое начальником отдела. Вадим Пет-рович посидел с минуту, как бы осмысливая все услышанное. Не очень хорошее дело получалось: пропал оперативник, вызывающий явную антипатию у коллег, довольно таки редкое явление в органах, с этим еще нужно разбираться; весь необходимый в этом случае комплекс оперативно-розыскных мероприятий не проводился и складывалось впечатление, что дело идет не о ЧП, а о какой-то пьяной драке без телесных повреждений между женой и мужем. Вадим Петрович поду-мал, что возможно прийдется вызывать целую бригаду, включая и специалистов по нарушениях в органах. Но для этого нужны основания, а еще и другое... И подумал Вадим Петрович, что если приедет бригада или комиссия, то это затормозит работу всего районного отдела и кто тогда будет разбираться со всеми этими кражами, разбойными нападениями и другим криминалом. Но ведь было ЧП и с этим предстояло разобраться. Он знал, хотя не показывал виду, что его считают од-ним из лучших, если не лучшим следователем областной прокуратуры и это, не смотря на доволь-но таки низкий оклад, также ко многому обязывало. Вот так думая о первых своих впечатлениях и мысленно конкретизируя план расследования, он подошел к оградке за которой стоял сгорев-ший автомобиль исчезнувшего сотрудника. Действительно, автомобиль сгорел полностью и ни о каких следах не могло идти речи. Похоже Олег Иванович был прав: салон облили бензином и не только салон - специфическое расположение пузырьков обгоревшей эмали говорило о том, что и машину, перед тем как поджечь облили бензином. Крышка бака была отвинчена или ее сорвало парами бензина, а в сгоревшем салоне лежали две также сильно обгоревшие канистры.
“Интересно, а где предполагаемый поджигатель взял две канистры бензина? - размышлял Вадим Петрович, - Похоже, что к поджогу готовились основательно. Если эти канистры были на-полнены, то кто-то желал основательно уничтожить всяческие намеки на свое присутствие. А это мог быть и сам Крепак. Общая неприязнь в коллективе, может еще где-то подзалетел, вот и решил смыться, инсценировав убийство. Похоже, очень похоже... Нужно вначале разобраться с его взаи-моотношениями в коллективе”.
Пока шло совещание, Вадим Петрович решил зайти к дежурному и отметить командировоч-ное предписание. За плексиглассовым окошком с надписью “Дежурный” сидел милиционер воз-раста более сорока лет в звании майора, выражение лица его указывало на крайнюю степень уста-лости.
“Они здесь все замученные службой, я не видел ни одного бодрого лица, - подумал Вадим Петрович, - а может и в самом деле лучше пригнать им сюда комиссию, пусть начальники попо-теют, а остальные хоть отоспятся. И ну ее эту преступность...”
- Вам сразу ставить “Убыл”? - спросил дежурный, ставя положенные штампики в команди-ровочное предписание.
- Да пока не нужно, - ответил Вадим Петрович, - может продлевать прийдется.
- Вы к нам по делу Крепака? - спросил дежурный.
Хотя в органах не принято спрашивать о целях командировки, Вадим Петрович подумал, что все-таки здесь периферия, да и дело весьма специфическое - так что не чего удивляться, что народ интересуется, тем более, что не стоит делать из того тайну, что уже, наверняка, известно.
- Да, странный случай, Вы не находите? - ответил и спросил одновременно Вадим Петрович - следователь должен много видеть и много слышать, а чтобы услышать побольше, он должен много спрашивать - о чем угодно, но спрашивать.
- В наше время все возможно, это раньше мент был лицо неприкасаемое, - желваки майора недовольно зашевелились.
- Вы думаете пришили? - Ну, а кто мешает следователю спросить мнение бывших сослу-живцев пропавшего - из множества таких мнений может вырасти тело правдоподобной версии.
- Все возможно, - безразлично кивнул головой майор, - у нас работа такая. Это как в каком-то фильме один чудак планировал подвиг в 18.00, так у нас этот подвиг можно планировать с утра до вечера и без выходных. Могли и пришить.
- “Этот самый Мюнхаузен”, Янковский, - вспомнил фильм о котором упоминал дежурный.
- Что Вы сказали? - спросил он.
- Я говорю фильм про этого чудака, планировавшего подвиг, называется “Этот самый Мюн-хаузен” там еще Янковский играет.
- А-а, ну да. Тут не поиграешь и не напланируешь, каждый день что-то новенькое, - сказал дежурный офицер протягивая Вадиму Петровичу командировочное предписание, - счастливо Вам.
- Спасибо, - Вадим Петрович, сложил в двое серую бумажку и сделал шаг в сторону, но вдруг остановился и как будто забыл о чем-то спросил, - а какой он человек этот Крепак?
Вадим Петрович надеялся на то, что заданный неожиданно вопрос, тем более уставшему че-ловеку, вызовет ассоциативный, близок к правдивому, ответ. Но он ошибался - опытного опера-тивника на такой трюк не возьмешь. И, как бы говоря всем известную истину, дежурный офицер спокойно ответил:
- Нормальный человек, хороший работник, отличный товарищ, жаль если случилось не по-правимое, но что поделаешь - работа у нас такая, - он даже снизал плечами, мол другого и быть не могло.
Этот ответ еще больше убедил следователя Борошко в том, что в первую очередь нужно ра-зобраться с личностью ОБОПовца старшего лейтенанта Крепак Игоря Михайловича и с взаимоот-ношениями этой личности в родном коллективе...
- Так какие у Вас планы? - это первое, что спросил подполковник Славин, когда они с Вади-мом Петровичем зашли к нему в кабинет после утреннего оперативного совещания в отделе.
- Ознакомиться со всеми имеющимися материалами. И еще, - Вадим Петрович сделал паузу, - мне хотелось бы узнать причину неприязни некоторых сотрудников к старшему лейтенанту Кре-пак. Или это мне показалось?
Анатолий Борисович слегка потеребил свой подбородок и, смотря прямо в глаза Вадиму Петровичу, ответил:
- Вам не показалось. Я думал, что вам известно, что старший лейтенант Крепак написал до-вольно таки внушительный рапорт о работе Харитоновского отдела внутренних дел. Четыре года назад по этому рапорту здесь комиссия с полгода нас трясла. Моего предшественника уволили раньше времени на пенсию, двоих оперативников уволили без пенсии, одному сержанту срок условно припаяли - были дела, это сейчас делишки, - подполковник Славин вздохнул. - Я думал Вы знаете.
- Я помню, что что-то такое было, но ничего не знал о участии этом Крепака. А если не сек-рет, что случилось?
- Я Вам, кажется, говорил, что его нам всунули из-за его папаши - он здесь крутил делишки, купил весь район: стройматериалы, техника различная, машины, ковры, стенки, да что говорить, догадаться не трудно. А парень попался на редкость ленив да еще с гнильцой. Другого такого вмиг поперли, а этого нельзя. Мой предшественник, подполковник Сорока, может знаете? - Ана-толий Борисович вопросительно посмотрел на Вадима Петровича. Тот кивнул головой подпол-ковника Сорока он знал лично - прекрасный был работник, из тех, из старых, живших по поняти-ям, как сказал бы зек.
- Так вот, - продолжал С лавин, - Виктор Иванович мужик принципиальный был: одна атте-стация, вторая и на увольнение в связи с несоответствием. Но этот Крепак, парень не промах, ре-шил защищаться методом наступления - рапорт о недостатках на пяти страницах с указанием фак-тов и фамилий. А в то время очередная компания была за сокращение штатов и борьбу с правона-рушениями, но не с той стороны. Вы понимаете, что в нашей работе нельзя без нарушений и это потому, что все наше законодательство не совершенно. Конечно, были случаи и мордобоя, а как быть с некоторыми, если они не понимают, были и другие случаи, но все в интересах правопоряд-ка, Виктор Иванович другого не допустил бы. Его даже контингент уважал - человеком называл. А это, как Вы знаете, у них очень высоко ценится. Но приехала комиссия, крутить начала, а папа-ша комиссию хмелил. Признали они его аттестации не верными, хорошим людям досталось по всем статьям. А мне приказали написать представление ему на старлея и аттестацию на повыше-ние - так он стал сотрудником ОБОП.
- И ему это свои простили? - немного удивившись, спросил Вадим Петрович.
- Не захотели связываться.
- Хорошо, пусть так. Но позвольте я задам Вам один вопрос, как говорится не для протоко-ла, так что можете и не отвечать?
- Задавайте, а я пока кофе заварю. Кофе будете? - И Анатолий Борисович включил в розетку электрический кофейник.
- Врачи запрещают, да и бог с эти врачами, - принял приглашение Вадим Петрович, - только мне не очень крепкий.
- Мне тоже много чего запрещают, но кто запретит нам нашу жизнь от которой все эти бо-лезни. - Анатолий Борисович открыл сейф, достал оттуда банку кофе, - я знаете молотый пью, контрабандный, если позволите, а то наш рынок насыщен такой отравой и никто за это не отвеча-ет, и никогда не ответит. Так что Вы хотели спросить?
- Я так понимаю, - Вадим Петрович немного медлил, видно было что он подбирает слова, - что граждан доносящих на своих нигде не любят, - он сделал паузу, смотря на Анатолия Борисо-вича, засыпающего кофе.
- Стукач, он и в Африке стукач - их били, будут бить, но они всеравно будут жить, - запахло кофе, давно Вадим Петрович не наслаждался таким густым и приятным ароматом напитка, мно-гим заменяющим сигареты, но в большинстве случаев дополняющих их, как и все остальное, что вредно для нашего здоровья, - Вы стесняетесь спросить о наших контрмерах и не могли ли за это наши его прихлопнуть? Ценю Вашу тактичность, но в данном случае это лишнее. Лет так десять назад мне уже руки выкручивали бы и я с радостью признался бы, что я порешил не только гнило-го старлея, но и президента Кеннеди. Могу Вам поклясться всеми мыслимыми и немыслимыми святынями, включая и не выплаченную за четыре месяца получку - никто и ничего с ним из наших не делал. Поначалу самые молодые и горячие хотели дать оторваться, но те кто постарше своим холодным умом охладили их горячие сердца. А еще Виктор Иванович попросил всех не устраи-вать ничего похожего на месть, он сказал, что ему от этого может быть хуже. А он был авторитет для нас. Кремень мужик - сейчас таких уже не делают.
- А где он сейчас?
- Уехал к себе на родину, куда-то в Сибирь, в Омскую область, кажется, фермером заделал-ся и всех к себе после увольнения зовет.
- Угу, - как бы согласился с предыдущими доводами коллеги или приглашением его бывше-го начальника Вадим Петрович.
Кофе был заварен и Анатолий Борисович на правах хозяина разлил его в чашки, достав из стола литровую банку с сахаром, жестом указал на нее. Каждый положил по ложечке сахару. Го-ворят, что сходство вкусов говорит о сходстве мыслей, характеров, может быть... Вадим Петрович действительно верил подполковнику Славину, да и версия физического устранения стукача в ми-лицейской среде выглядела не правдоподобно, милиционеры сделали бы это гораздо изощреннее. Об этом пытался завести разговор Вадим Петрович - ему нужна была информация, любая инфор-мация о среде в которой он должен проводить свое расследование - среда порождает стереотипы поведения, а они могут привести к положительному результату.
- Действительно изумительный кофе, может от того, что я уже несколько лет его не пил, - сказал Вадим Петрович отхлебывая напиток и наслаждаясь его вкусом.
- Это действительно натуральный кофе. Мы тут трясли одного бизнесмена, торгующего дерьмом. Конечно, он отмазался, но из страху сделал подарок отделу на Новый год: конфеты, ко-фе, шампанское - все то, что жрут там на Западе и чего нам не шлют.
- Но всеже, Анатолий Борисович, - Вадим Петрович желал вернуть беседу в нужное русло, - неужели трудно было его и его же оружием - компроматом.
- Вы не поверите, но это было не возможно. Он же ни хрена не делал, а кто ничего не дела-ет, тот не ошибается и тот не нарушает этих дурацких законов и правил. И как это можно бороть-ся с беззаконием при помощи постоянства законов: преступность приспосабливается, а мы, как идиоты смотрим на это и грызем сухари от бессилия, когда они жируют сволочи. Поэтому нор-мальные люди к нам не идут, а разное дерьмо типа этого Крепака выгнать никак не можем.
- А может он сам решил смыться? - проверил мнение бывшего начальника о своем подчи-ненном еще на одной своей версии Вадим Петрович, - Подстроил исчезновение и смылся.
- Этот, - презрительно хмыкнул подполковник Славин, - для этого нужны бабки и еще быть авантюристом. А этот был ленив и не любил трудностей. У него здесь кой-какое положение, квар-тира, папаша еще способен сужать мелкие суммы на похотливые развлечения. А в другом месте он был бы опущен ниже козла, а ниже не бывает. Если честно, я с трудом представляю, что могло произойти. Наши ребята, хоть им это и западло, провели большую работу, но глухо. А сейчас, когда прибыли Вы, они хоть вздохнут с облегчением. А ему, этому Крепаку, лучше быть трупом, прости Господи, а то если это его очередной понт, то ребята его точно закопают и я не смогу ему ничем помочь. А так хоть дочери пенсию выбьем, как погибшему при исполнении.
- Я обратил внимание в личном деле - он был разведен?
- Да, женился, думали за ум возьмется. Баба то нормальная попалась, а он, как и прежде с прошмандовками шлялся. Потом начал жену колотить. Ушла она от него. Пробовал наезжать на нее, но у нее брательник качок, вмазал разочек оперу и тот забыл дорогу в ту сторону.
- А брательник не мог?
- Нет, тот парень деловой. Мы проверяли и эту версию - у него алиби железное, да и моти-вов не было.
- А с кем он тогда хотел разбираться после того, как покинул кафе в Верхней Балке?
- Вы время зря не теряете, - удовлетворенно отметил Славин. - Но насчет этого я Вам ничего не скажу вразумительного: наши стукачи молчат, а опрос свидетелей ни к чему не привел. Может, если поприжать кой-кого, то они расколются, но ребята не шибко старались и все делали в рамках закона и времени. Все сходится к тому, что он просто не хотел платить - любил он на шару, знаете ли, покутить чуть-чуть, но это не преступление у нас это уже считается признаком крутизны: больше шары - круче сидишь.
Вадим Петрович в знак согласия с выводами Славина улыбнулся и легонько кивнул головой и также продолжал узнавать интересующую его информацию:
- И тогда еще последний вопрос, кто вел это дело и как у вас с транспортом?
- На первый вопрос ответ положительный: дело вел майор Дебанюк Олег Иванович, Вы с ним уже познакомились - он и выезжал тогда и делал все оперативные мероприятия. Сегодня он после дежурства, но я приказал ему - он Вас подождет. Наверное, сейчас готовит материалы для передачи Вам. А с транспортом глухо: наши оперы и следователи ездят на чем попало - кто на своей, кто на транспорте заявителя. Есть конечно и свои УАЗики, но их только два, так что на постоянку я выделить транспорт Вам не могу. Хотя, постойте, есть запасной вариант, - он снял телефонную трубку и набирая номер, сказал, - Спрошу у ГАИ у них случается транспорт на штрафной стоянке. Ага, ну вот, не берут трубку. О взяли. Привет, это ты Алексеевич?... Ну, да, а какого черта мне звонить к тебе без дела? Здоровье? Твое здоровье - это твои заботы. Ну, да... Ну, конечно... А ты думал... Слышь транспорт нужен... Свое по бабам я уже отходил это тебе молодо-му коню в стойлах не ймется... Нет... Нет... Важняк у меня из области по делу Крепака, это ему... Хорошо... Какие разговоры... На том свете сочтемся... Ну, пока... Ага... Давай, - и Славин положил трубку, повернув лицо в сторону Вадима Петровича, - Вам везет, проблема на несколько дней разрешена - это хорошая примета, когда в начале дела начинает везти, раз пруха пошла значит главное ее не упустить. Есть машина, тормознули числящуюся в угоне в ФРГ, MAZDA -626, ребя-та малость ее побили, но она ездит, нам только нужно заливать топливо, поменять масло и закле-ить два простреленные колеса. Это я беру на себя.
- Но если, найдется хозяин? Это же по линии Интерпола...
- Ну хрен с этим хозяином, получит страховку, если не получил уже, и купит себе новую. Не переживайте, в обратный путь эта машина не поедет в любом случае - ее здесь на запчасти разбе-рут и все спишут на угонщиков, которых никто не поймал и врядли поймает. Не нашими УАЗика-ми их ловить и не за наши зарплаты подставлять головы под их пули. А если по секрету, то они уже месяц или даже два на ней катаются. Вот только врезались немного и помяли фару, а так то все нормально. Да, и колеса они ставили свои, а ее родные простреленные лежат. Вопрос с транс-портом решен. Что еще у Вас на сегодня?
- Если можно карту района, даже не всего района, а местности вокруг Харитонова в кило-метров десять, нет, лучше двадцать, чтобы тот лес захватывала, где машину нашли. Карту жела-тельно километровку или двухкилометровку. Ну, вот и все.
- Карты у нас такой нет. В этой милиции ничего нет. Но думаю есть у комитетчиков - у этих все раньше было, может что-то еще осталось. И еще, если Вам понадобиться кто-нибудь из моих сотрудников, можете рассчитывать, только предварительно меня предупредите. Конечно, жела-тельно не сильно отрывать людей, Вы же видели сколько у нас дел. А пока я в помощь Вам выде-лю старшего прапорщика Симоныка Василия Кондратьевича - это тертый калач, все и про всех знает, со всеми может договориться. С ним вы будете, как у Христа за пазухой. Если нужен сейф, можете пользоваться моим, у меня четыре отдела, ключи от нижнего я могу дать Вам во времен-ное пользование, а если желаете, то можем оформить со всеми формальностями через секретку, но мне кажется это лишнее.
- Спасибо большое, - Вадим Петрович поднялся со стула, понимая, что ему нужно уходить так как больше практической помощи, в сложившихся условиях, ему получить не возможно. - Да, чуть не забыл. В сообщении говорится, что он был вооружен штатным оружием, Вы не знаете каким именно?
- Об оружии первый раз слышу, - подполковник Славин выглядел действительно удивлен-ным. - Нет, конечно, я знал, что он носит Стечкин, им то в ОБОП можно, это у нас ПМ. Но я ду-мал, что оружие у него в сейфе, а сейф выгребли ОБОПовцы. Кстати, это они корректировали доклад в область, я конечной версии не читал - в больнице в то время находился. А ОБОПовцы прибыли мгновенно, как только им сообщили о машине и сразу к сейфу. Но это их дела и я в них не вмешиваюсь, они даже говорили, что сами во всем разберутся, хотя кроме понтов дешевых ничего не делали - все мои ребята разгребали.
- А Стечкин ему зачем - это же неудобное оружие? - рассуждал или спрашивал Вадим Пет-рович.
- Это все их понты: черные маски, большие пистолеты или маленькие автоматы - супермены перед телекамерами и девками. А в действительности... - Славин оборвал фразу, боясь что его не правильно поймут.
- Вы и ОБОП не очень уважаете, - улыбаючись заметил Вадим Петрович.
- Они слишком много из себя корчат, а представляют значительно меньше. Они не могут даже толком за нами хвосты подчистить, не говоря о большем.
- Хорошо, - сказал Вадим Петрович, не вступая в дискуссию о значимости того или иного милицейского подразделения, он знал, что это не всегда безопасно...
 2.
Изучение материалов предварительного следствия по делу о пропаже сотрудника ОБОП но-сило характер служебного расследования, проводимого по приказанию заместителя начальника районного отдела, а это означало, что в производстве не было уголовного дела, материалы слу-жебного расследования в любое время могли быть уничтожены или затеряны - это были дела, так сказать, внутреннего потребления. Может быть этот фактор и обусловил не соблюдение положен-ных формальных процедур процессуального кодекса, требующих значительных затрат времени на канцелярскую работу, которую так не любят почти все следователи, а особенно оперативники. С задокументированных опросов свидетелей, с докладов участковых инспекторов, проводивших свое небольшое дознание среди местных жителей, следовало, что старший лейтенант Крепак в день своей пропажи с 16.43 (такую точную цифру назвал один из свидетелей и возле его свиде-тельства Вадим Петрович поставил карандашом маленький знак вопроса) посетил частное кафе поселка Верхняя Балка. Вместе с ним на его машине прибыли две совершеннолетние гражданки, нигде не работающие, которых, судя из их слов он пригласил сам “на шампанское”. Действитель-но, они заказали шампанское, легкую закуску, затем водку, кофе, пиво... “Идиотские вкусы, - по-думал Вадим Петрович, - он же был за рулем...” Но только один свидетель показал, что Крепак был в не трезв, без указания степени не трезвости. “После водки, пива, шампанского, - Вадим Петрович задумался, - что-то скрывают здесь господа, проводившие опросы...” Незамысловатый кутеж проходил приблизительно до половины десятого ночи. А потом начались странности: Кре-пак резко вскочил и побежал с кем-то разбираться, фраза с которой он это сделал была зафикси-рованная одинаковая у двух, прибывшим с ним гражданок: “Я ему покажу “чмо”, говнюк, он у меня будет член лизать...” Получается, что приблизительно в 22.30 он в нетрезвом виде вскочил и уехал, а приблизительно в полвторого ночи зарево от его горевшей машины было замечено жите-лями села Ложбинка - три часа жизни или может быть смерти старшего лейтенанта Крепак Игоря Михайловича были никому неизвестны. Эти три часа нужно восстановить Вадиму Петровичу, чтобы понять, что же все-таки произошло в Харитоновском районе с сотрудником ОБОП, восста-новить буквально по минутам...
Вадим Петрович карандашом очертил слово “чмо” в показаниях одной из собутыльниц Кре-пака. “Нужно искать того, кто это слово произнес. - подумал Вадим Петрович, - не может быть, чтобы никто кроме Крепака не слышал этого слова сказанного в его адрес...” Вадим Петрович понимал, что ему предстоит опросить всех свидетелей самому. Конечно, оперативники задавали практически те же самые вопросы, которые хотел бы задать и Вадим Петрович, задавали они во-прос и о происхождении оскорбления словом “чмо”, но Вадим Петрович хотел сам услышать от-веты, хотел посмотреть в глаза отвечающему - он не верил в то, что никто не знает автора такого, вроде бы, безобидного ругательства. Что-то ему подсказывало, что к таинственному исчезнове-нию тот неизвестный приложил руку, знакомое чувство томления под солнечным плетением под-тверждало его догадку - это было то, что он называл интуицией, это было то, чему он со временем начинал верить больше чем фактам, но интуицию без фактов к материалам дела не подошьешь и прокурору на стол не положишь. Он еще раз пересмотрел опрос свидетелей видевших Крепака в кафе - всего шестнадцать человек, как утверждают оперативники, это все, включая тех, кто сидел в кафе и тех, кто заходил чтобы купить сигареты или бутылку пива с собой. Опросить шестна-дцать человек дело не сложное, бывали случаи когда приходилось опрашивать и сотни, но смотря как опрашивать, бывает так, что случайное слово, жест выводит на нужный след - умение вести допрос порою ценится выше, чем умение составлять факты в цепочки достоверных событий. И начинать допрос нужно с изучения личности допрашиваемого. Шестнадцать человек - шестна-дцать личностей, судеб, одна или несколько из которых могут помочь узнать чтоже все-таки слу-чилось с опером Крепаком...
На листике желтовато-сероватой бумаги, другой в Харитоновском отделе не было, Вадим Петрович чертил эллипсы, кружки, квадратики и стрелочки между ними, вписывал в них, только ему понятные значки - так он обдумывал план своих действий. Он вздохнул и, проанализировав адреса предполагаемых свидетелей чего-то свершившегося и не понятно еще чего, решил в пер-вую очередь поговорить с гражданками Цветохой Мариной Аркадьевной и Юрченко Лилией Сер-геевной - “девочками”, расплачивающимися сами за свое угощение, они находились в непосред-ственной близости возле Крепака в последние часы, когда его еще видели живым. Только Вадим Петрович подумал о том, как ему лучше и главное быстрее вызвать этих молодых особ (им было по восемнадцать), как в дверь комнаты, любезно предоставленной ему, потеснившимися опера-тивниками, кто-то осторожно постучал.
- Да, входите, - громко разрешил следователь Борошко, на всякий случай перевернув лист бумаги с замысловатыми следами раздумий, сработала давняя привычка скрывать по возможности больше материалов своих расследований и раздумий даже от коллег.
Дверь приоткрылась и в щели между косяком и приоткрытой дверью показалась круглая коротко стриженная голова в меру упитанного и довольного своей жизнью человека, добродушно спросившая:
- Можно?
- Да, разумеется, - повторил разрешение Вадим Петрович.
В комнату, мягко ступая, слегка сутулясь, вошел плотный добродушный мужчина лет так тридцати -тридцатипяти в немного мятой милицейской форме, в звании старшего прапорщика, но не очень сильно похожий на строго стража порядка, скорее всего он напоминал хозяина неболь-шой фермы или председателя небольшого колхоза.
- Старший прапорщик Симонык, - представился он, улыбаясь слегка хитроватой крестьян-ской улыбкой, -меня к Вам начальник прислал доложить, что машина готова.
Вадим Петрович посмотрел на часы:
- Так быстро, уже заклеили колеса и заменили масло?
- Да кто их там клеил, я поменялся на исправную машину, на “Тайгу”. А на той пусть дру-гие катаются, отремонтируют и катаются.
- А как же она же в угоне числится?
- Много чего в угоне числится да мало кто об этом знает, а нам на чем-то ездить надо - мы ж с преступностью боремся, - милиционер говорил все это так, как что-то само собой разумеющееся.
- Оно то да, - Вадим Петрович умом понимал, что что-то в этой жизни изменилось, а душа как-то все это не воспринимала, - так мы можем сейчас прямо ехать.
- Прямо сейчас, машина почти новая, бак полный, я ж ее не у кого-нибудь взял - самого Ка-рена, - глаза старшего прапорщика Симоныка светились гордостью, как у ребенка сделавшего хороший поступок и жаждущего похвалы.
- Тогда мы должны будем съездить на улицу Коминтерна и улицу Кирова, Вы знаете где это?
- Да знаю, а Вам к кому?
- Нужно повидать гражданок Цветоху Марину Аркадьевну и Юрченко Лилию Сергеевну.
- Это что Марью и Лильку? - улыбаючись спросил старший прапорщик Симонык.
- Вы их знаете?
- Да кто их не знает, - снисходительно ответил милиционер, - шалавы подзаборные - их каж-дый кобель знает. И че это к ним ехать - они после обеда будут в баре с ребятами Карена сидеть. Так что лучше их там и отловить, потому, что вечером их не найти - будут на расхват, - и старший прапорщик похотливо захихикал.
- А Карен это кто? - спросил Вадим Петрович, ему не хотелось выслушивать истории из жизни провинциальных жриц любви.
- Он здесь трассу держит, две заправки, кафе по трассе.
- Рэкетир?
- Ну так получается.
- А мне говорили, что Гопра главный на трассе.
- Это раньше он был. Сейчас он уже бизнесмен: у него свои две заправки, казино, бар. Карен заплатил ему отступное и ребят с его бригады пристроил - на том и порешили.
- А милиция как на это смотрит?
- А че милиция, - старший прапорщик насторожился, он понял что взболтнул чего-то лиш-него представителю из области, - милиция на месте, у нас все схвачено, все под контролем, чуть что так мы сразу.
- Это хорошо, что под контролем, - сделав вид, что его эти дела не интерересуют, Вадим Петрович сказал, - поедем к Цветохе и Юрченко.
- Хорошо, - уже безропотно согласился милиционер.
В машине Вадим Петрович опять задумался о сути происходящего вокруг и о своем месте в этих событиях. “Странно получается, - размышлял он, - бандитские группировки в открытую про-мышляют рэкетом, грабежом, милиция об этом знает и практически ничего не делает или не мо-жет сделать - они, по всей видимости, даже сотрудничают друг с другом. Вот я сейчас еду выпол-нять задание по поиску следов предполагаемого преступления на ворованной или отобранной у кого-то машине, то что она не весьма законна видно по старым. еще советским, номерам - не мо-гут на новой машине быть старые номера...”
А старший прапорщик Симонык опять старался показать “важняку” свои обширнейшие знания и давать рекомендации, как лучше поступать:
- ... Да что к ним ехать, повестку передать и завтра с утра будут, как штык - им не впервой, процедуры такие уже проходил...
- А что они были под следствием?
- Да нет, но как свидетелей их часто вызывали.
- Почему? Члены шайки?
- Это в шайке их члены, - и милиционер опять похотливо захихикал, - они шалавы ребят Карена и чуть что случись их сразу тащат на допрос.
- И что польза была от этих частых допросов? - спросил Вадим Петрович, думая о том, как трудно разговаривать с теми, кто часто имел дело с милицией - у них тяжело получить правдивую информацию. Он с удовлетворением отметил, что поступил правильно, решив ехать домой к сви-детельницам - домашняя обстановка делает человека храбрее, в родных стенах человек чувствует себя защищеннее и он не так следит за своими мыслями, а сели ему еще и подыграть чуть-чуть, то можно узнать, то на что он и сам не обращал внимание - именно на это надеялся Вадим Петрович.
- Какая там польза. Эт, дороги, чтоб им, - машину сильно тряхануло, - мы часто вызываем подозрительный контингент, чтобы знали - за ними следят и все на контроле, все схвачено. У нас должно быть все схвачено...
Основное население Харитонова жило в одноэтажных домах, так называемого частного сек-тора. Но в наше время, когда вся жилплощадь была приватизирована, практически весь город был большим частным сектором. А так как доходы граждан начали резко отличаться друг от друга то и в частном секторе наметились большие перемены: в одном небольшом микрорайоне выросли красавцы коттеджи бывшей и нынешней номенклатуры и наиболее удачливых в бизнесе, но большинство, как и прежде, ютилось в тесных хрущевках с низкими потолками, да еще в неболь-ших частных домах, требующих постоянного ухода, ремонта и работы на маленьких приусадеб-ных участках с ведением скудного хозяйства, дававшего возможность выжить в условиях про-грессирующего капитализма и товарно-денежных отношений. К одному из таких домов на окраи-не городка Харитонов, окруженного небольшим, но запущенным садом, подъехала машина стар-шего прапорщика Симоныка и следователя Борошко. Во дворе этого дома стояла пожилая жен-щина самой невзрачной наружности и вытряхивала какие-то вещи. Увидев остановившуюся ма-шину она громко, сиплым голосом закричала:
- Лилька, твои приехали!
Через минуту на крыльце дома появилась миловидная девушка лет семнадцати-восемнадцати в скромном ситцевом платье: худенькая, стройная, отлично сложена, с хорошо обо-значенной девичьей грудью - разве может быть девушка в ее возрасте не такой. Ее белокурые. слегка вьющиеся волосы, зачесанные на пробор, были собраны на затылке в тяжелый узел. “Кра-сива, - подумал Вадим Петрович, - жаль, если в действительности она окажется той, как ее харак-теризуют местные товарищи.” Вадим Петрович никогда не доверял чужому мнению касающегося людей.
Увидев вышедших с машины, девушка удивленно, а скорее всего слегка испуганно, смотре-ла на них своими большими серыми глазами. Вадим Петрович решил первым начать процедуру знакомства. Он, как светский лев, сделал небольшой кивок головой и не привычным для молодой девушки тоном спросил:
- Имею честь видеть Юрченко Лилию Сергеевну?
- Да-а, - тихо ответила девушка, при этом выражение страха в ее глазах начало постепенно гаснуть.
- Я следователь Борошко Вадим Петрович. Лилия Сергеевна, если позволите, я задам Вам несколько вопросов в частном порядке.
То что этот седоватый галантный мужчина из милиции Лилия поняла сразу, а нагловатого милиционера Васю она знала и раньше. Эти двое приехали на машине ребят Карена, приехали к ней не понятно зачем - обычно на очередной допрос ее вызывали. Лилия знала, что вчера ночью ребята Карена на этой машине выезжали выбивать долг с одного бизнесмена по просьбе другого - это была обычная практика времени стихийных рыночных отношений, но больше она ничего не знала и врядли такое обычное дело могло интересовать такого солидного и элегантного мужчину, каким в представлении Лилии предстал следователь Борошко, тем более, что Лилия в операциях Карена никогда не участвовала. Ну, занималась любовью с ребятами Карена по очереди или с теми с кем они прикажут, ну получала от них подарки и даже деньги, а деньги от клиентов, если таковы случались, всегда были ее. Чтоже здесь противозаконного: она ни к кому не приставала - скорее к ней, а отказать никому не могла. Почему? Если спросят то скажет, что очень влюбчивая, но все ее обманывают - вот такая себе невинная девушка, кстати, совершеннолетняя. Но что-то Лилии подсказывало, что прибывшего незнакомца ее личная жизнь не будет интересовать - уж как-то он вел себя не агрессивно, как остальные милиционеры. И действительно, своим обраще-нием Вадим Петрович удивил не только Лилию, но и стоящего рядом старшего прапорщика Си-моныка.
- Здравствуйте, - вежливо и улыбаясь поздоровался Вадим Петрович.
- Здрасьте, - ответила Лилия, поначалу насторожившись от столь необычного к ней обраще-ния, она даже подумала, что Карен прислал какого-то нужно человека, которого она должна об-служить, но рядом стоял милиционер...
- Извините нас за неожиданный визит, - продолжал любезничать следователь Борошко, - Вы Юрченко Лилия Сергеевна?
- Да, - ответила Лилия при этом ее красивые серые глаза расширились и приобрели вид глаз удивленного ребенка, на мой взгляд это один из самых соблазнительных женских взглядов, но Лилия никого не собиралась соблазнять - она еще не овладела всеми тонкостями любовной игры, позволяющей управлять мужчинами.
- Я следователь по особо важным делам Борошко Вадим Петрович, - и Вадим Петрович слегка кивнул головой, - если позволите, Лилия Сергеевна, я задам Вам несколько вопросов?
- Ага, - Лилию представители власти обычно называли Лилькой, добавляя при этом разные эпитеты типа “стерва” или еще более грубо, называли и по имени, отчеству, но угрожающе или официально сухо да и то на допросах, поэтому от мягкого тона она слегка опешила и не могла понять - это вызов на допрос или еще что-то похуже... - Мне одеваться, я поеду с вами?
- Если позволите, мы поговорим у Вас дома буквально несколько минут, - Вадим Петрович посмотрел на Лилию, как отец на слегка пошалившую дочь и после короткой паузы добавил, - нам нужна Ваша помощь, Лилия Сергеевна.
- Да-да, заходите, я счас, - и она юркнула за дверь дома.
Вадим Петрович расценил такое поведение, как приглашение и обернувшись к старшему прапорщику Симоныку, делавшему вид, что его это не касается, попросил:
- Василий э-э Кондратьевич...
- Можно просто Вася, - разрешил милиционер, подумав о излишествах различных любезно-стей, хотя ему нравилось, когда к нему обращаются по имени и отчеству.
- Хорошо, - согласился Вадим Петрович с упрощенной процедурой знакомства, не предло-жив такого от себя - субординация всегда должна быть, - Вася, побудьте здесь с полчаса, я думаю мне этого времени будет достаточно.
- Как прикажите, - ответил старший прапорщик Симонык, подумав, что ему времени для рандеву с этой шалавой понадобилось бы больше...
Вадим Петрович, постояв с полминуты у приоткрытой двери в дом, решил зайти. Он открыл дверь и почти нос к носу столкнулся с Лилией. За столь короткое время она успела переодеться в более нарядное и более короткое платье, еще больше подчеркивающее все прелести ее фигуры и дающее возможность оценить стройность загорелых ног.
- Ой, - тихо вскрикнула она и опустив глаза также тихо сказала, - проходите пожалуйста.
Как понял Вадим Петрович, они зашли в ее комнату. Мягкие игрушки на старой очень узкой кровати, большая кукла на небольшом платяном шкафу, на стенке большие фотографии каких-то красавцев мужчин, по всей видимости артистов, икона в углу комнаты (явно дань моде), какие-то побрякушки на небольшом письменном столе, с царапинами и чернильными пятнами, запах де-шевой косметики - это часть мира человека, молодой красивой женщины, в котором она должна чувствовать себя более уверенно чем в давно не беленных стенах казенного учреждения.
- Присаживайтесь, пожалуйста, - на правах хозяйки она указала на старое, низкое и крайне неудобное кресло сама садясь на стул стоящий перед письменным столом.
Теперь Вадим Петрович мог изучать ее великолепные ноги до самого что ни на есть места начала их произрастания, замечая при этом некоторые элементы интимного туалета. Было сделано ли это преднамеренно с целью притупить внимание следователя, отвлечь его, соблазнить? Врядли - человек во многих случаях жизни поступает интуитивно и Вадим Петрович знал это.
- Лилия Сергеевна, - стараясь не затягивать тревожную для хозяйки паузу, начал говорить Вадим Петрович, - я расследую дело о пропаже старшего лейтенанта Крепак Игоря Михайловича. Вы, конечно же. наслышаны о нем. И мне нужна Ваша помощь, - Вадим Петрович специально хотел дать понять девушке, что от нее очень много зависит и что она не просто “стерва”, а госу-дарственный человек - человек помогающий государству или служащий ему, - Вы бы не могли очень подробно описать последние часы времени.
- Но я уже говорила Олегу, - как то неуверенно сказала она, - я все ему рассказала.
- Я читал Ваши показания, они достаточно подробны, - улыбаясь говорил Вадим Петрович, но он лукавил - одна страница небрежно заполненного протокола не могла полностью отобразить последние три часа из жизни сотрудника ОБОП, когда его еще видели много людей, - но я хотел бы услышать все сам, может какие-то мелкие детали, подробности. Будьте так любезны расскажи-те все что можете вспомнить с момента встречи со старшим лейтенантом Крепак до того как он Вас покинул. Это мне нужно для восстановления картины событий того дня, я даже ничего не буду записывать. Поймите правильно: это не допрос - это просьба о помощи. Пропал человек на государственной службе. Плох он был или хорош - это один вопрос, нам главное выяснить что случилось. Я обращаюсь к Вам как к гражданину государства.
Следователи для подследственных, подозреваемых и так просто привлекаемых по делу, бы-вают “плохие” и “хорошие”: “плохие” - угрожают, подстраивают подлоги, ловушки, бывает, что и применяют физические методы выбивания нужных сведений; “хорошие” - стараются все делать по закону по закону, они выстраивают свои ловушки, делают свои подлоги без видимой агрессии, улыбаясь, стараясь доказать вину или добиться признания логическим путем или сломав своего противника в сложной психологической борьбе. И те и другие следователи получают удовольст-вие от своей работы, а особенно от результатов своего труда, что не всегда означает защиту за-конности - и “плохие” и “хорошие” могут пребывать во власти обстоятельств сильнее побуди-тельных благородных мотивов их деятельности. Вадим Петрович был “хорошим” следователем, не то что он был против силовых методов воздействия на подследственного, порою даже очень сильно хочется применить некоторые методы из арсенала инквизиции, и по молодости, в начале его оперативной работы, он не раз грешил простыми способами развязывания языка упорствую-щим. Но после того дела с финансовыми аферами, когда такие методы применять было не то что нельзя, а очень опасно, за ним закрепилось амплуа интеллектуала, да и должность уже не позво-ляла его менять. Для жестких методов воздействия оставались все теже оперативники и в основ-ном низшего служебного звена. Все как в обычной жизни: “хорошими” имеют быть право те, кто достаточно побыл “плохим”.
Лилия еще не знала деления на “хороших” и “плохих” следователей, но она, слушая не-обычное для нее обращение представителя той организации от которой всегда исходили только неприятности, по крайней мере для нее, сразу подумала, что этот седоватый мужчина с благород-ными чертами лица достоин ее благосклонности и оказания ею помощи, а еще она подумала о том, какой он в постели... Каждый профессионал оценивает человека с позиций своей профессии: врач видит в каждом больного; милиционер - в каждом преступника - так что не будем так уж строги к Лилии.
- Мы тогда сидели в баре... - начала говорить она.
- Извините, Лилия Сергеевна, не могли бы Вы уточнить кто это “мы” и в каком баре? - пере-бил ее Вадим Петрович, - Поймите правильно - очень важны детали.
- В баре у Карена, это в бывшем клубе, Харитоновском районном клубе. Там был бармен Толик, водитель Карена Гевор я и Марина. Потом зашел Игорь, ну значит Крепак, Гевор его уго-стил пивом...
- Они не ссорились?
- Да что Вы, - миловидное личико Лилии приобрело выражение все знающей матроны, - Игорь никогда не ссорился с ребятами Карена, он же сцыкун... Ой!
- Ничего, ничего, - немножко натянуто улыбнулся Вадим Петрович, подумав о том, что уже ниже милиции опускаться в общественном мнении некуда, когда потаскухи дают такие характе-ристики сотрудникам ОБОП и притом открытым текстом, - насколько я понял, старший лейтенант Крепак никогда не ссорился с ребятами Карена. А на Ваш взгляд какие между ними были отно-шения?
- Какие отношения? - насторожилась Лилия.
- Ну так скажем дружеские, товарищеские, просто знакомые, пили пиво вместе, болтали о политике о женщинах, ну как все нормальные мужики, - предлагал варианты ответа Вадим Петро-вич.
- Да нет, ребята с ним не связывались, они говорили, что он дешевка и ничего не решает. Ну пивом угощали, ну так болтали о всем...
- Спорили, ругались? - все пытался найти нити конфликта Вадим Петрович.
- Нет, никогда. Он ребят боялся, а ребята его не трогали. Карен приказал, чтобы его не тро-гали и ... Но это только между нами, - она перешла на шепот.
- Честное слово, - также понизив голос подыграл ей Вадим Петрович, - абсолютно конфиде-циально.
Лилии очень понравилось слово “конфидециально”.
- Карен приказал Толику всегда угощать этого опера пивом, но не больше одного бокала и рюмкой коньяка в счет заведения. А Толик это делал не всегда и с нами делился, - она улыбну-лась.
- Так что, он часто захаживал в бар?
- Да почти каждый день, он же рядом живет.
- Значит в тот день он зашел, выпил бокал пива и?...
- И предложил нам с Маринкой поехать в Верхнюю Балку.
- Зачем?
- Он сказал, что нужно провести операцию по изъятию скрываемой от налоговой службы прибыли у бесчестных предпринимателей, - она хихикнула.
- Это у кого?
- Да у Генки.
- Какого Генки?
- У Генки Гончара, у него кафе в Верхней Балке.
- И часто вы туда ездили на такие операции? - Вадим Петрович тоже улыбался, делая вид, что шутка опера, как предлог к не скрываемому дешевому милицейскому рэкету, ему понрави-лась.
- Да не очень часто - может раз в месяц, может два.
- Ну, хорошо, - продолжал свой импровизированный допрос Вадим Петрович, - приехали в Верхнею Балку, а там?...
- А что там? - не поняла Лилия, что нужно просто продолжать свой рассказ.
- Кого вы там встретили в кафе у Генки Гончара?
- Никого, - недоумевала Лилия.
- Так уж и никого. А хозяин кафе или кто там обслуживает клиентов, посетители...
- Ну так бы и сказали. Я же раньше говорила. Значит так. У Генки четыре кабинки и четыре стульчика, знаете, такие вращающиеся. На одном стульчике сидел какой-то алкаш и пил пиво. В первой кабинке возле двери никого не было. Во второй сидела какая-то парочка пили кофе и ку-рили, третья кабинка была пустая ее заняли мы, а в четвертой сидел Генка, потом Могила и еще какой-то мужик. Игорь с ними поздоровался и они сразу ушли.
- Что за мужик и кто такой Могила? Извините, я не местный так что всех не знаю.
- Ну-у, мужика того я не знаю, слышала краем уха что какой-то военный или бывший воен-ный, а Могила это кликуха Валеры... я не знаю его фамилии, но менты знают - он отсидел лет два-дцать.
Сведения о воре-рецидивисте Валерии Могилеве у следователя Борошко были и были его показания, подтверждающие рассказ Лилии. И были такие же короткие показания бывшего де-сантника, воевавшего в Афганистане некого майора запаса Столярова Захара Григорьевича. Никто из них ничего о пропаже сотрудника ОБОП сказать не мог. Эти двое ушли сразу, как только кафе посетил милиционер. Вроде бы ни какой логической связи между этими событиями не должно быть, но все ли в нашей жизни подчинено логике. А еще о чем подумал следователь Борошко, какая связь может быть между вором рецидивистом и офицером фронтовиком - а ведь такие связи в криминальной среде в последнее время отмечались и не раз. “Неужели в таком маленьком по-селке творится тоже, что и в большой столице, в стране, - думал Вадим Петрович слушая Лилию и сопоставляя с ее ответами известные ему факты.
- Хорошо, Лилия Сергеевна, продолжим наш рассказ. Значит так, те двое ушли и вы сделали заказ - так я понимаю. Что было дальше? - Вадим Петрович видел, что разговор затягивается и ожидаемой пользы от него пока никакой, хотя расстановку криминальных сил в районе он посте-пенно начал понимать.
- А что дальше. Дальше ничего. Сидели, пили шампанское, кофе, болтали... - Лилия сдвину-ла плечи, давая понять, что ничего существенного не происходило.
- А потом Крепак вдруг ни с того ни сего вскочил и побежал с кем-то разбираться, - Вадим Петрович улыбнулся и покрутил пальцем у виска, - может он того, был сдвинутый?
- Да нет, нормальный.
- А может он платить не хотел?
- Вы что, - девушка снисходительно шморгнула носом, - менты никогда не платят по мело-чам.
- Это мелочь: две бутылки шампанского, две шоколадки, 250 граммов водки, кофе. сигаре-ты?... - Вадим Петрович перечислял то, что ему было известно из материалов предоставленных Дебанюком.
- Не так уж много, были случаи. когда он заряжал и на больше.
- “Заряжал”, - повторил Вадим Петрович, - жаргончик, как у рэкета. Веселенькая картинка - милиция вместо того, чтобы защищать от поборов ими и занимается. - он специально ругал кол-лег, хотя знал, что это не правильно, но ему нужно было во чтобы то не стало расположить к себе эту девчонку, по всем понятиям, стоящую гораздо ниже его в социальных рангах.
- Ой, с этих торгашей не убудет. Они знаете сколько дерут с клиентов.
- Может оттого и дерут, что все дерут с них: ваш Карен, Крепак, пожарники, санэпидем-станция, налоговая.
- Карен у него не берет, - резко ответила Лилия, - у него другая крыша.
- Кто?
- Не скажу.
- Меня это и не интересует, те кому нужно это знают.
- Ничего в милиции вы не знаете, - девушка изобразила таинственную осведомленность.
- То что нужно знаем, а то что не знаем ищем, спрашиваем.
- А я знаю, что Вы хотите у меня спросить, - как-то неожиданно серьезным тоном сказала она.
- Что? - все также стараясь мило улыбаться, спросил Вадим Петрович.
- С кем поехал разбираться Игорь, - как будто с вызовом бросила эту фразу Лилия.
- Так с кем? - спросил Вадим Петрович, даже не надеясь на достоверный ответ - он явно на-чал ощущать теряемое время на бессмысленную игру в вопросы и ответы. Он даже подумал, что не плохо будет попросить оперативников Харитоновского отдела вызвать ее на дополнительный допрос и провести его немного по другой методике - если не для пользы, то для страху, чтобы милицию больше уважала.
- А с тем военным.
- Почему Вы так решили? Вы же сами говорили, что тот бывший военный и бывший зек вышли сразу после того, как вы вошли в кафе.
- Я сама слышала, как при выходе из кафешки он спросил у Могилы: “Это что за чмо?” И Игорь это слышал. Он тогда даже психанул и пошел спрашивать у Генки кто этот военный, чем занимается и где он живет.
- Хорошо, - Вадим Петрович вдруг почувствовал, как ему стало жарко, - а почему он так спросил, между ними был конфликт, сора?
- Нет.
- Тогда почему, как Вы думаете?
- Не знаю...
- И еще. У Игоря тогда было с собой оружие?
- Да, пистолет, большой такой, черный. Он всегда его с собой таскает. У него и кобура спе-циальная есть к нему пристегивающаяся, как приклад. Он показывал.
- А где он носил его тот раз?
- Как всегда, под курткой.
- Так лето, жарко.
- А у него легкая курточка такая и он всегда ее носит открытой, чтоб пистолет все видели.
- И тогда он тоже его всем показывал?
- Нет, что Вы, - Лилия игриво свернула губки трубочкой, видно было, что ей этот разговор становился не интересным, как то не так она представляла свою помощь государству. Вот если бы как-то Карена и его ребят подставить, да так, чтоб они не узнали... Но эту шальную и опасную мысль она сразу отбросила, хотя ей очень хотелось рассказать и о выбывании долгов, и о наездах, и о грабежах треллеров... И она продолжала отвечать, меняя свой тон с делового на игриво-сексуальный, - я же говорю Вам, он всегда носит его так, чтобы все видели какой он крутой.
И Вадим Петрович представил картину: сидят, по всей видимости, хорошие знакомые, мо-жет о чем-то говорят и тут появляется мужик с пистолетом... В таком случае очень важны детали...
- Когда вы вошли тот военный, Могила и Гена они что делали? - начал уточнять детали Бо-рошко
- Как что делали? Ничего не делали?
- Может пили водку, пиво или что там еще делают в этих кафе?
- Ничего не делали. Столик был чист. Да, я еще внимание обратила, я всегда внимание об-ращаю на чужие столики - сразу видно солидных людей. У этих ничего не было. Только пепель-ница, а курил только Могила.
- И что сказал им Крепак?
- “Вас приветствует ОБОП - отдел по борьбе с бандитизмом, - он так всегда говорит”.
Вадим Петрович задумался. Ситуация получалась похожая на правду. Он представил себя на месте человека привыкшего к другим ценностям, к другому образу жизни, испытавшему войну, победившего в себе многие страхи - для такого человека неожиданно появившийся нагловатый тип, демонстрирующий свой огромный пистолет, громогласно без какого-либо повода предста-вившийся сотрудником отдела по борьбе с бандитизмом, мог быть только чем-то презираемым, тем же “чмо”, например.
- А почему Вы это не сказали следователю Дебанюку Олегу Ивановичу? Ведь он Вас спра-шивал об этом.
- А я говорила да он и не слушал, - лицо ее вдруг исказила гримаса злобы, - он только обзы-вался, оскорблял. говорил, что я хочу честного человека подвести, а еще намеки грязные делал. А я, между прочим, порядочная девушка и ребята Карена мои друзья. А эти только и норовят в ка-меру затащить, менты -с-сволочи.
И тут Вадим Петрович заметил, как глаза ее испуганно забегали и мимика лица изображала страх.
- Но это все между нами, Вы пообещайте мне, - она схватила его за руку, - ничего не говори-те Дебанюку: ни про него, ни про военного - он меня убьет, - ее глаза наполнились слезами.
- Я же Вам обещал, Лилия Сергеевна, это совершенно частный разговор и Вы уж пожалуй-ста о нем никому.
- Что я враг себе, - Лилия шморгнула носом и рукой вытерла глаза.
- Тогда еще вопрос, что Марина тоже обо всем знала и ничего не сказала?
- Я за Марину не в ответе - она сама по себе, я сама по себе...
- Даже так. А мне говорили, что вы дружите.
- Людям нечего говорить, вот они говорят всякое...
Но Марина через час практически подтвердила все сказанное Лилией, в том, что не было факта предварительного сговора, Вадим Петрович не сомневался - его опыта вести допрос было достаточно для того, чтобы убедиться в этом. Что интересно, она тоже просила ничего не гово-рить Дебанюку, но без истерики - она, вообще, показалась Вадиму Петровичу более благоразум-ной и сдержанной.
И стало ясно следователю по особо важным делам Борошко, что о данном подозрении знали многие, уж “ребята Карена” да и сам главарь одной из местных группировок должны были осве-домлены в первую очередь и, судя по всему, сие не было тайной и для местных оперативников. Какой-то отставной военный афганец, если верить фактам, впервые увидевший Крепака, бывший зек, отсидевший двадцать два года по различным статьям, включая и поножовщину, правда без смертельного исхода, анонимная записка, указывающая на группировку Карена, как исполнитель-ницу убийства, а главное сокрытие многих фактов местными товарищами и понятная причина неприязни к пропавшему оперу ОБОП - сколько всего намешано в этом исчезновении, было над чем поразмыслить “важняку” из области...
- Узнали что-нибудь новенького? - вроде бы не принужденно спросил у него старший пра-порщик Симонык, когда Вадим Петрович, погруженный в свои раздумья вышел из подъезда ста-рого двухэтажного кирпичного дома, где с родителями жила Цветоха Марина.
- Нет, ничего нового - все тоже самое, что было в материалах ваших товарищей, - намерено солгал Вадим Петрович, он хорошо усвоил, что лагерное правило: “Не верь. Не проси. Не бойся.” - распространяется и по ту сторону заграждений. В данной ситуации этот хитроватый прапорщик может быть приставлен к нему в виде соглядая, а не помощника.
- То-то-же оно, я же говорил вам, что у нас здесь все схвачено, - самодовольно заметил Ва-силий, включая зажигание, - куда сейчас ехать?
В поездках и допросах прошел почти весь рабочий день - Вадим Петрович почувствовал жуткий голод.
- Где здесь у вас можно дешево и сытно пообедать и заодно поужинать? - спросил он смотря на часы.
- Тогда это у меня дома. Сытно и задаром. Борщ, картошку и яичницу с салом я Вам гаран-тирую. А моя Ганнуся важнецкий борщ варит.
Практика следователя подсказывала Вадиму Петровичу, что в подобной ситуации, когда есть подозрение в сокрытии служебной информации его коллегами из района, пользоваться их гостеприимством не то чтобы не прилично, но в некоторых случаях может рассматриваться, как использование служебного положения или прием взятки - смотря, конечно, как все повернуть. Но голод не тетка, а свой кошелек всегда тощее чем у соседа и Вадим Петрович принял предложение, мотивируя свой поступок решением побольше разузнать о взаимоотношениях в коллективе рай-отдела и заодно прощупать связь его с этим таинственным, пока, офицером - фронтовиком в запа-се - как известно, за столом люди говорят о наболевшем и не скрывая ничего, особенно если после рюмашки водки... ну может и не одной...
...Махнул рукой Вадим Петрович на запреты врачей, в интересах дела, разумеется, и выпили они тогда вдвоем целую бутылку отличнейшего самогона, правда, Ганнуся немного помогла, но лишь немного - рюмашечу или две. А под водочку была картошечка со шкварочками и лучком, была домашняя свиная колбаска так аппетитно пахнущая чесноком, был салатик из свежих ран-них огурчиков и помидор и холодный домашний квас. Они и не заметили когда полностью пере-шли на ты, но прапорщик Вася, памятуя правила субординации, обращался к Вадиму Петровичу хотя и на ты но по отчеству, только лишь по отчеству. И начал говорить, вернее показывать пра-порщик Вася самое дорогое что у него есть, чем он больше всего дорожит и за что душой радеет - хозяйство свое. А хозяйство у Васи было знатное... Отлично оборудованный, отапливаемый пар-ник, летом, что естественно, бездействующий и выполняющий роль розария, по словам Васи к 8-му Марта дающий центнер помидоров и столько же огурцов и еще розы - розы круглый год. А еще у Васи был сарай, а в нем четыре розовых кабанчика смачно жующих свой корм и жиреющих на радость хозяевам, были куры, утки и кролики, а по двору бесстрашно на свободе летал попугай. А еще вишни, черешни и яблони... Идиллия какая-то...
- Вася и когда ты с этим всем справляешься? - поинтересовался сытый и немного захмелев-ший Вадим Петрович.
- Петрович, я не сам, - сытое лицо Васи расплывалось в довольной улыбке, - у меня есть женка, теща...
- А корма, а все эти рассады, ну все это народное хозяйство, - Вадим Петрович не скрывая восторга разводил руками.
- Петрович, что ты, дорогой, - Вася даже как-то снисходительно похлопывал его по плечу, - это у вас там у городе все тяжко, а у нас здесь все схвачено: все председатели, все частники - все у кого рыло в пуху, а других сейчас не имеется. Чтобы выжить нужно закон нарушать, а чтобы его нарушать, нужно отмазаться - ну что мы в милиции звери не понимаем чтоли. Да ты, Петрович, бросай свой город и к нам - здесь, знаешь, как толковые мужики нужны, а продуктом питания и всем чем нужно для жизни мы тебя обеспечим...

 3.
Утром, принимая холодный душ, Вадим Петрович испытывал что-то сродни раскаиванью, за то что дал слабинку в своем поведении и нарушил некий неписаный и ни кем не установленный порядок во взаимоотношениях людей, называемых еще служебными. Но когда холодная вода пе-ревела все его тело в состояние непрерывной дрожи, когда он растерся полотенцем до красноты и ощутил прилив бодрости, когда ожидаемых болей в сердце он не обнаружил и когда он вспомнил о пакете с продуктами в холодильнике, насильно всученном ему Васей, среди которых была трех-литровая банка холодного кваса - он понял, что ничего особенного не произошло, что жизнь про-должается и она по-прежнему полна различных приятных и неприятных моментов. Для Вадима Петровича холодный квас и предстоящее расследование было как раз этими приятными момента-ми. А неприятные - да что о них вспоминать...
С величайшим удовольствием выпив квасу, он опять все мысли свои повернул в сторону расследования. После первого дня работы в командировке, на основании представленных и добы-тых данных уже можно разрабатывать некоторые рабочие версии. Убийство связанное со служеб-ной деятельностью - следов никаких, но есть анонимка. Акция возмездия сослуживцев - прими-тивно, но возможно, на эту версию наталкивает открытое негативное отношение к личности Кре-пака сослуживцев, редкое явление в органах, и явное сокрытие некоторой информации, касаю-щейся дела. Инсценировка исчезновения самим Крепаком - версия довольно таки слабая и не вы-держивающая критики, фактов в ее пользу практически нет, хотя человек в своих поступках не предсказуем до конца. Случайный конфликт, повлекший за собой случайную трагедию - ввиду складывающегося стереотипа поведения Крепака, такое возможно и на это указывает след с быв-шим афганцем, ведь все сходится к тому, что Крепак хотел разобраться именно с ним. Офицер-афганец, находящий общие интересы с рецидивистом и которому покровительствует начальник оперотдела... Вадим Петрович знал, что в не все так просто в жизни, что в каждом ограниченном социуме, у каждого есть своя роль: у кого какая - ключевая или вспомогательная. Ключевые фи-гуры трогать опасно, может начаться грызня или бойня в которой, чаще всего, страдают невин-ные. Но и пешки не всегда так безопасны, как кажется - они всегда стремятся стать ферзями. Его долг разобраться со всем этим. но его святая обязанность - не пострадать при этом самому, а что если этот Крепак кому-то из королей перешел дорогу и кто гарантирует, что также не исчезнет следователь Борошко, пусть он даже из областной прокуратуры, пусть он даже следователь по особо важным делам - сейчас убивают куда более значимых фигур. Осторожен был “важняк” Борошко, осторожен, но не труслив - ему нравилось считать, что своей работой он выполняет ве-ликую миссию или исполняет свой гражданский долг, а иначе зачем было всем этим заниматься столько лет, жить...
Значит предстояло ему очень осторожно проверить версию участия в этом деле офицера-афганца и заодно рецидивиста - с чем черт не шутит. Для этого нужно было ехать в Верхнюю Бал-ку ни у кого такая поездка не могла вызвать подозрения - там последний раз видели Крепака, там жило большинство свидетелей последних часов до его исчезновения. Вадим Петрович посмотрел на часы было 8.20 утра, с Васей они договаривались на 9-ть, в запасе было 40 минут и была среда - рыночный день. И решил Вадим Петрович пойти прогуляться по Харитоновскому рынку - раз-влечение как ни как да и на народ поближе посмотреть не мешало бы.
Харитоновский рынок был, как все рынки области, да и, наверное, страны: польские, турец-кие и китайские промышленные товары, не имеющие никакого качества, кроме доступной цены, продукты выращенные крестьянами на своих небольших приусадебных хозяйствах и много разно-го старья еще советского производства, которое очень часто считалось качеством гораздо выше своих красивых современных импортных собратьев. Опытным глазом бывшего оперативника Ва-дим Петрович заметил шныряющих цыганских детишек, старающихся взять то, что плохо лежит на прилавках или в карманах зевак, увидел, как обвешивают покупателей продавцы дурнопахну-щей селедки и дешевой кильки. А валютные менялы и кидалы те и вовсе работали в открытую, хотя 83-ю никто не отменял. И что еще бросалось в глаза - это много сотрудников милиции на рынке, складывалось впечатление, что весь райотдел находился в этот момент времени среди тор-гующего и покупающего люда. Но, что самое парадоксальное - этот личный состав не вмешивался в рыночные процессы и различные правонарушения, связанные с ними. Но это лишь так казалось - здесь у каждого была своя роль, ведь в театре также бывают роли слепых, глухих и глупых, кста-ти, не думайте, что это такие уж простые роли, спросите у театралов. Каждая роль оплачивается по своему: сложные роли деньгами, а те что попроще - спокойствием. Не будет же, к примеру, сержант Коля задерживать своего соседа Петю лишь за то, что тот, оставшись без работы, вынуж-ден спекулировать валютой. И зачем проверять сертификат на право продажи кормовой рыбы и так известно, что его нет, но в тоже время все знают, что только ее и могут купить обедневшие жители Харитонова. Можно все запретить, можно всех пересажать, но кому от этого будет лучше? Пусть люди сами решают, как им жить. Конечно, если что случится, то милиция вмешается, но ничего не случится - иначе бы они здесь в открытую не стояли.
- Здравствуйте, - в общем рыночном шуме услышал Вадим Петрович, ему показались, что окликали именно его. Он оглянулся на голос и увидел Ганнусю, жену старшего прапорщика Си-моныка. Она стояла за рыночным прилавком и торговала товаром который врядли произрастает в их домашнем хозяйстве - вопреки запрещающему Указу Президента она торговала вином и вод-кой в не отведенном и не оборудованном для этого месте, разумеется без других “формальностей” такой торговли - отсутствие того же кассового аппарата. Но это было не единственное нарушение, Вадиму Петровичу достаточно было одного взгляда на бутылки и акцызные марки на них чтобы понять - это подделки контрабандного производства. “Важняки” в новых экономических условиях занимались и такими делами. В данном месте и в настоящее время контрабандой и незаконной торговлей он не занимался - он должен был найти пропавшего опера и его не должны интересо-вать поддельные и контрабандные товары, тем паче что недалеко от жены стоял сам старший пра-порщик Симонык и оперативник которого он знал лишь по имени и отчеству - Николай Генадье-вич. Возможно это была специальная операция, но как бы там нибыло мужчина должен отвечать на приветствие женщины.
- Здравствуйте, Ганнуся, - радостно заулыбался Вадим Петрович, хотя эта встреча совсем его не радовала - ему было не ловко от того, что вчера в присутствии этой женщины он выпил лишнего, - как идет торговля.
- Ой, скажите еще, - Ганнуся покраснела от удовольствия общения с областным начальством и от спровоцированного внимания его к себе, - какая там торговля - слезы одни.
- Будем надеяться на лучшее, - сказал Вадим Петрович, с трудом представляя что это такое “наступление лучших времен”. Может это тогда, когда и он сможет также спокойно стоять за прилавком, безбоязненно торгуя всякой ерундой...
- Здравия желаем, Вадим Петрович, - а это уже подошел Вася, он и не мог не подойти к вре-менному своему начальнику.
Вместе с ним подошел и оперативник Николай Генадьевич, он лишь молча кивнул головой и также молча протянул руку. Разительный контраст являл собой пышущий здоровой сытостью, загоревший старший прапорщик и бледный, с большими синими кругами под глазами оператив-ник.
- Мы с Вами на девять договаривались, - начал как-будто бы оправдываться Симонык, выра-зительно стуча толстым ногтем по циферблату блестящих часов производства Гонконга. До на-значенного времени оставалось меньше десяти минут и Вадим Петрович вдруг представил, как прапорщик Вася срывается с места и бежит к назначенному времени к гостинице - он улыбнулся своим мыслям и сделал вид, что принял оправдание Васи в еще не совершенном маленьком про-ступке.
- Ничего Василий Кондратьевич, сейчас поедем, - сказал Вадим Петрович.
- Куда?
- В Верхнюю Балку.
- Что-нибудь нашли? - это спросил Николай, раскуривая сигарету, Вадим Петрович заметил, что он насторожился, узнав о поездке областного следователя в Верхнюю Балку.
- Да нет. Хочу ознакомиться с обстановкой, поговорить с людьми сам.
- А-а, это нужно.
- С кем Вы посоветуете начать знакомство?
- Да черт его знает, мы вроде бы всех обшманали, - Николай затянулся сигаретой, прикрыв глаза толи от удовольствия толи думая, что посоветовать Борошко.
- А что Вы скажите о Могилеве?
- Могила... - Николай задумался, - Могила завязал. После двух десятков лет отсидки вроде бы поумнел. Бывает, что блотота привлекает его на свои разборняки в качестве независимого, так сказать, эксперта, но не больше.
- А за счет чего живет?
- Он сапожник и шорник не плохой. Некоторые сделки помогает прокручивать, не задаром разумеется. Деньги в рост дает, в картишки поигрывает... Все в рамках закона. Придраться и поса-дить можно, но не зачем - на свободе от него пользы больше. Бывает, что он шпану слегка сдер-живает да на отморозков наводку даст - не стукач, а в пределах его понятий.
- А то кафе, под чьей оно крышей?
- Там все под Быком.
- Угу, спасибо, - поблагодарил Вадим Петрович оперативника за не очень оперативную ин-формацию, об этом ему могла рассказать любая торговка на рынке, но в устах работника милиции она приобретала официальный статус.
- Не за что, обращайтесь коли что не нужно, - пробовал шутить оперативник.
- Я вчера карту просил, километровку, не знаете, Анатолий Борисович достал? - спросил Ва-дим Петрович оперативника.
Но на этот вопрос поспешил ответить старший прапорщик Симонык:
- Конечно, есть такая карта. И не зачем было начальника беспокоить - все, что есть в районе я могу достать - у нас здесь все схвачено.
- Ну, Василий Кондратьевич, ты не заменимый человек, - сыграл роль приятно удивленного Вадим Петрович, - а скажи план Верхней Балки и Ложбинки можно достать?
- Без проблем. У меня есть планы всех населенных пунктов, когда-то по просьбе Олега Ива-новича я сделал с десяток копий, одну на всяк случай оставил себе.
- Ну, Кондратьевич, ну ты даешь! Тогда, что же мы стоим? Поехали.
- Куда?
- Я же говорил, что в Верхнюю Балку.
- Туда и без карты можно, - старший прапорщик развел руками, мол чудит это областное на-чальство...
Поселок Верхняя Балка находился в шести километрах от Харитонова, ехать туда было от силы минут десять. По дороге Вадим Петрович спросил у всезнающего Васи:
- Василий, у вас в райотделе бывшие афганцы есть?
- А то как же, много. Наш начальник оперативного отделения Дебанюк Олег Иванович сам воевал и всех афганцев к себе тянет. Вот и Николай Генадьевич Железняк тоже афганец.
- Это кто?
- Ну Вы с ним на рынке разговаривали.
- Ну, да. - Сделав вид, что думал о чем-нибудь другом, Вадим Петрович опять спросил, - а Олег Иванович, как он мужик?
- О, Олег Иванович настоящий, он крутой, - восторженно сказал старший прапорщик Симо-нык.
- Покруче этих Быков, Каренов?
- Да куда там, - Симонык презрительно хмыкнул, - он, если захочет, то в один миг их всех сметет в отбросы.
- А почему не сбрасывает?
- Так новые появятся. А так все под контролем, все схвачено. Олег Иванович говорит, что скоро прийдет время и мусорами будут называть действительно человеческий мусор, а милиция станет пользоваться настоящим авторитетом.
- Ты думаешь так будет? - это действительно заинтересовало Вадима Петровича.
- Если Олег Иванович сказал, значит будет...
Первым кого посетил Вадим Петрович в селе Верхняя Балка, вопреки ожидаемой логике, было не маленькое частное кафе, где в последний раз видели Крепака - он попросил подвезти его к дому бывшего зека Валерия Могилева по кличке Могила.
- А зачем он Вам, - спросил старший прапорщик Симонык, - все что он сказал, он сказал и больше не скажет?
Не любил Вадим Петрович, когда младший состав вмешивается в ход расследования и не только младший, а кто это любит, но виду не подал в этом и лишь, как бы нехотя ответил:
- Познакомится хочу поближе с местным криминальным миром, может что-нибудь полезно-го подчерпну. Сейчас кто хорошо живет - они, значит и учиться нужно жить у них.
- Не знаю, ой не знаю. Я живу честно и не жалуюсь. Мне достаточно.
Вадим Петрович вспомнил крепкое подсобное хозяйство Василия, незаконную торговлю его жены спиртным, его постоянные заявления, что у него все схвачено и подумал, что это ведь не вся часть честной жизни Василия. Дорогая мебель в его квартире, импортная бытовая техника, два импортных телевизора, гараж на мощных засовах...
- Вася, а машина у тебя есть?
- Да, без машины сейчас нельзя. Для хозяйства микроавтобус LT31, а так куда съездить то и “девятки” достаточно.
- А вот у меня машины нет, - вздохнул следователь по особо важным делам Борошко, выхо-дя из машины возле небольшого частного, но аккуратного домика Могилева.
У рецидивиста Могилы машины тоже не было и жил он на удивление скромно, по крайней мере на удивление тех, кто привык каждого старого зека считать “новым русским”. Смею вас за-верить среди новоявленных богачей, имевших длительную отсидку по зонам очень мало, как и мало тех, кто достиг своего благополучия тем, что мы относительно можем называть честным трудом. Читайте “Капитал” Карла Маркса там ясно написано, что все значительные состояния нажиты преступным путем, но от себя лишь добавлю - преступным и на свободе...
Проживал Виктор Могилев вместе со своими старыми родителями и действительно старался не нарушать закон. Когда-то в пятнадцать лет он начал свою тюремно-лагерную биографию и, вот выйдя после четвертого срока в сорок пять лет на свободу, он завязал веревочку от своего изно-шенного тюремного башмака и закинул ее в болото возле ворот своей последней зоны. Не то что Виктор Могилев “осознал”, “перевоспитался” или проникся благородным, а может и философ-ским чувством о никчемности своей преступной жизни - он всего лишь устал выживать. В тюрь-мах и лагерях жизнь не сахар - романтики ни какой и законы волчьи жизни человечей там дейст-вуют более жестче, что мало радости приносит жизни этой. Устал бороться Виктор Могилев тем более, что борьба та была бессмысленной: воровские понятия и законы на самом деле оказались блефом - правили балом за колючкой теже самые что и на свободе, и плевали они на все законы, как тюремные, так и свободные во имя выгоды своей. И не раз смотрел Виктор в зеркало на свое быстро стареющее красивое лицо говоря сам себе: “Сколько девок перепорчено не тобой, сколько твоей водки и пива выпито другими, сколько пищи вкусной есть в мире кроме тюремной баланды и лагерных серых макарон...” Как часто навязчивая мысль о прожитой зря жизни все настойчивей бредила мозги, но если он и раскаивался в чем-нибудь то не в совершенных преступлениях, а в том что рисковал по глупому из-за мелочей и попадался, как дурак, на мелочах. О, если бы вер-нуть жизнь назад, то не эти соплестоны разъезжали на своих джипах. Но сейчас начинать уже силы не те, да и на крючке у ментов он висит постоянно.
Поэтому без особой радости он встретил незнакомого ему пока “важняка”, хотя ему сооб-щили о его приезде в район и он понимал, что мимо его дома этот областной “бугор” не пройдет. В деле пропажи гнилого опера он был чище любого самого чистого стекла. Но другой опер, из местных - Дебанюк, приказал ему заболеть потерей памяти о том дне или поиметь болезнь слуха - этого опера ослушаться было нельзя. Знал Могила, кто правит балом в районе в котором он хотел жить спокойно.
Конечно же, ничего не узнал от старого зека Вадим Петрович, такого разжалобить, подло-вить на оплошности или запугать “дачей ложных свидетельств” очень сложно - привыкший жить в страхе, атрофируется к страху. И, естественно, ничего он не узнал о офицере-афганце Столяро-ве. кроме того, что это “нормальный мужик”. Но и не надеялся следователь Борошко узнать от рецидивиста Могилы новые факты, подтверждающие добытые им раньше, его молчание или при-дуривание с потерей слуха, памяти по своему является фактом, наводящим на размышления и подтверждающие догадки.
- Куда сейчас, может в кафе, на место так сказать? - спросил скучающий старший прапор-щик Симонык, когда Вадим Петрович снова сел в раскаленную машину. Василий Кондратьевич считал себя человеком практичным и поэтому он не понимал зачем нужно трепаться с каким-то зеком два часа вместо того, чтобы снимать эти самые показания в тени кафе, охлажденной к тому же кондиционером.
- На какое место, а Василий? - почти шутливым тоном спросил Вадим Петрович. Он умел шутя разговаривать с собеседником, думая о своем.
- На место, где его видели в последний раз, - удивленно ответил Симонык, - в кафе его виде-ли в последний раз.
- Я не думаю так Вася, не думаю. Мне кажется, что его видели в последний раз в другом месте. А вот где?... - Вадим Петрович развернул карту.
Адреса всех опрашиваемых у Вадима Петровича были выписаны на отдельную бумажку, в данный момент времени его интересовал только адрес майора запаса Столярова Захара Григорье-вича. Найдя его дом на плане поселка, отметив это место на подробной топографической карте, он начал тонким кончиком, хорошо отточенного карандаша, осторожно, почти не оставляя следа, водить по карте. Затем развернул карту так чтобы ее было видно хорошо видно Симоныку.
- Скажи, Василий, что это за водоемы, обозначенные за Большой Балкой? - Вадим Петрович кончиком карандаша указал на место на карте.
Василий не очень хорошо умел читать топографические карты, поэтому возникла некоторая заминка. Наконец он, восстановив по памяти рельеф местности, радостно воскликнул:
- Да это же и есть Нижние Балки или их еще называют здесь Ярами! Пруды небольшие. Раньше колхоз ими занимался: чистил, зарыбливал и все такое. Потом несколько лет фермеры. А сейчас там ничего не ловится, зарастают пруды, если уже не заросли. Я там давно не был.
- А вот здесь, Вася, обозначены полевые дороги, - Вадим Петрович пояснял обозначения на карте, - как ты думаешь мы по ним проедем?
- Да они раньше хорошо накатаны были - это самый короткий путь к фермам, да и к Лож-бинке, если на прямую, через поля. После дождя, конечно, не проедешь, но сейчас должны.
- Так съездим.
- Поехали, если надо, - Вася огорчился от перспективы ездить по полям в жару вместо того, чтобы посидеть в кафе, но Дебанюк строго приказал выполнять все распоряжения “важняка”, в пререкания не вступать, советов, когда не спрашивают, не давать, а вечером докладывать о проде-ланной работе.
- Очень нужно, Василий, очень нужно.
Вадимом Петровичем опять овладело то захватывающее чувство охотника близкого к своей самой главной добыче. Нетерпеливое ожидание близости к разгадке бодрило кровь, возбуждало жизненные силы сильнее чем женщины, алкоголь, страх...
- Вась, а Вась. Ты знаешь все обо всех в этом районе, - непринужденно льстил и спрашивал во время движения Вадим Петрович немного раздосадованного старшего прапорщика Симоныка, - что ты можешь сказать о неком майоре запаса Столярове Захаре Григорьевиче?
- Да классный мужик, герой, два ордена, ранен был несколько раз, контужен. Он когда-то входил в областной совет ветеранов Афганистана, но потом все это дело развалилось. Как я пони-маю, под тем советом, как под крышей начал работать преступный элемент, а Григорич правиль-ный мужик - послал их к черту.
- А почему он в милицию не пошел, если он такой правильный?
- Да его по здоровью не пропустили бы, говорю же Вам, раненный он был и контуженный. Но здоровья ему не занимать. Вроде небольшой такой, худенький, но бегает каждое утро, купает-ся, с детишками самбо и боевыми искусствами занимался. Даже с нами занятия проводил, но у нас, сами знаете, какая служба - не до этих карате...
- А чем он сейчас занимается?
- Картины рисует, фигурки с дерева вырезает, мебель разную, продает все это.
- И как нормально получается?
- Да я откуда знаю, видел пару раз на рынке, а берут ли не знаю, врать не буду.
- А Вам нравится, как он это делает?
- Красиво. Но у него картины все о горах и все такое другое не понятное. Иконы еще делает, кафе, бары оформляет. Когда заедем в Верхнюю Балку, зайдем в кафе - это он делал. Нет нор-мально. А зачем он Вам?
- Просто спросил, он ведь тоже тогда Крепака видел, а его видели с Могилой.
- Григорич мужчина правильный он ни с уголовным элементом, ни с другим, не надежным, не связывается. А Могила, что Могила - он завязал, по нашей линии за ним ничего, как говорить-ся, стал на путь исправления...
Грунтовая полевая дорога к прудам, расположенным в глубоких ложбинах, или по местному диалекту в ярах, за селом, была довольно таки хорошо укатанная, любая легковая машина легко проехала бы по ней. Пруды, их было два, действительно были сильно заросшие камышом, речны-ми лилиями и водорослями. Вадим Петрович попросил Симоныка остановиться возле первого из них. Выйдя из машины, он поднялся на крутой склон ложбины и начал рассуждать так, как рассу-ждал бы герой его еще не написанной книги - он рассуждал о том куда мог бы преступник сбро-сить труп ночью. Был сделан вывод, что второй пруд для этой цели годился больше - он был ме-нее заметным, более заросшим и его окружали большие и густые ивы. Вадим Петрович снял туф-ли, носки, закатил брюки и начал внимательно осматривать берег этого пруда, при том, он выде-лил небольшой, наиболее вероятный участок. Старший прапорщик Симонык внимательно наблю-дал за действиями чудаковатого следователя из области.
- Вадим Петрович, может мне Вам чем - нибудь помочь? - предложил он, снимая свои туф-ли, свои носки и закатывая свои форменные брюки.
- Пока ничем, но помощь может и понадобиться, - тихо ответил Вадим Петрович, как охот-ник или рыбак, находящийся на промысле и возле самой добычи.
Возле подозрительного участка берега он остановился, улыбнулся. Сбежал на верх высокого берега и быстро спустился вниз. Разделся до трусов и острожно ступил в тягучий ил. Продвинув-шись несколько метров по прямой и погрузившись в воду по грудь, он резко развернулся на 90 градусов и сделал еще несколько шагов. Поскользнулся, начал ощупывать ногами дно, как-будто там лежал какой-то предмет. Затем набрал в грудь воздуха и нырнул в грязную болотистую жижу. Через секунд десять, похожий на мифического водяного, фыркая и сплевывая, он вынырнул и радостно закричал:
- Есть! Вася, есть! Давай вызывай по рации опергруппу, судмедэксперта! Говори им - есть труп Крепака!
Очумелый Вася побежал к машине, дрожащими руками еле настроил рацию на нужную волну и несколько минут объяснял дежурному, что его не разыгрывают.
Вадим Петрович ждал опергруппу не одеваясь. Приехала не только опергруппа: приехал почти весь свободный личный состав, приехал начальник райотдела, машина скорой помощи. Мутные воды пруда еще никогда не отражали столько техники и взволнованных глаз.
Из тины было извлечено разбухшее от долгого пребывания в воде, немного подпорченное обитателями болота тело, в котором все опознали уже бывшего оперуполномоченного ОБОП Крепака Игоря Михайловича. Закрутилась привычная для этих людей работа, может не столь при-вычная в смысле убийства так как такие преступления были большой редкостью в этой местности - привычная в смысле самой работы. Дежурный врач скорой медицинской помощи, выполняющий в данном случае роль судмедэксперта, ощущая важность момента и свою значимость в нем, диаг-ноз ставить на месте отказался, ссылаясь на отсутствие необходимого оборудования и присутст-вие громадного количества гнойных мух, появившихся не понятно откуда.
А довольный Вадим Петрович пыхтел, как морж под большими порциями относительно чистой воды, которую на него лил сам начальник райотдела Славин Анатолий Борисович.
- ... Я так думаю, что у него должно быть перебито горло или может быть прекрасная череп-но-мозговая с попаданием осколка кости в мозг - он не мучился, - высказывал свою версию о при-чине смерти Вадим Петрович. Не нужно быть тонким знатоком человеческих душ, чтобы понять - Вадим Петрович был доволен собой. Ну и что из того, что человек погиб, что совершено преступ-ление - это не его трагедия. Но всего лишь за два дня работы он нашел главную улику - он нашел труп. Без технических средств, путем размышлений, ссылаясь только на свои знания и жизненный опыт и веря своему чувству - чувству удачи. Он был почти уверен, что найти исполнителя этого убийства будет не сложно -это теперь дело времени и техники в сборе улик, доказательств. И ему казалось - он знает кто это, иначе так быстро не нашел бы труп. Мотивы, правда, не совсем ясны, но если допустить, что все это случайность тогда и мотив ясен - у случайности нет мотивов, на то она и случайность, хотя как знать, что в этом мире происходит случайно. Где-то он читал или слышал, что случайность - это всего лишь проявление не понятной закономерности...
- Ты молодец - за два дня, в незнакомом месте нашел главную улику, - с некоторым разоча-рованием в голосе пытался выразить восхищение начальник райотдела, поливая водой из ведра Вадима Петровича, он даже не заметил, что говорит на “ты”.
- Это все благодаря материалам твоих ребят и их помощи - у них за текучкой руки не дохо-дили. Я думаю, что через день-два, разгрузись они немного, сами нашли и труп и исполнителя.
- У тебя уже есть подозрения? - насторожено спрашивал Анатолий Борисович. Больше всего он боялся внутренних разборок - тогда прощай его отпуск и планы на счет вытаскивания сына из наркотического болота. А в карьере могло быть похуже чем у Сороки. Да черт с ней карьерой - она всеравно загублена, главное - это спасти мальчика.
- Есть некоторые версии, но нужно проверять. Сейчас, если ты не против, я возьму Васю с машиной и поеду в Ложбинку, нужно выяснить кое-что.
- Бери все что нужно. А в область когда будешь докладывать?
- Что мне докладывать - это вам нужно докладывать, что найден труп и открывать дело об убийстве, а не о пропаже. А может они там все переиграют, может ОБОП своих пришлет. Докла-дывать всеравно нужно, - Вадим Петрович перешел на шепот, - я думаю, что уже кое-кто спешит доложить пораньше.
- Мои?
- Есть еще и другие ребята. Мы должны быть готовы ко всяким неожиданностям. Поэтому я быстро смотаюсь в Ложбинку. Кто там участковый?
- Вася знает. У него все участковые если не кумовья, то подельники в каком-нибудь бизнесе.
- Ну, да - все схвачено, - улыбнулся Вадим Петрович, вспомнив любимую Васину поговор-ку...

 4.
Через два часа в кабинете начальника райотдела милиции шел разговор двух мужчин: на-чальника и подчиненного. Такие разговоры принято называть мужскими или еще выяснением отношений...
- ...Олег, что за херня, - громко с оттенками негодования говорил подполковник Славин, стоящему напротив начальнику оперативного отделения майору Дебанюк, - он нашел труп и ты заявляешь, что знал об этом раньше и даже знаешь кто это сделал.
- Ну и что. Я и сейчас это утверждаю, - спокойно отвечал оперативник, смотря прямо в гла-за своему начальнику, - что этот “важняк” самый умный, чтоли. И без него все давно мы раскопа-ли - это несчастный случай, случайность, на которую этот придурок Крепак нарывался каждый день. Я бы назвал этот случай естественной чисткой рядов.
- Да ты что, Олег, ты в своем уме! Убит опер ОБОПа, а ты говоришь, что все нормально, что все это случайность! И еще заявляешь, что знаешь кто это сделал! Да ты что... - Анатолий Борисо-вич даже немного охрип от волнения.
- Толик, не ори - услышат еще через стены. Его предупреждали и не раз, что нарвется когда-нибудь: эти его приставания к людям со шпалером, бряцание наручниками, размахивание дубин-кой, понты дешевые - все это не могло нормально закончится. Ты забыл скольким он насрал своими доносами, как он жену свою дубасил - он гавно и хер с ним.
- Ты знал где был труп?
- И даже не пытался узнать, хотя догадывался.
- Кто это сделал?
- Нормальный человек который защищался ночью от пьяного придурка с пистолетом.
- Кто это?
- Толик, зачем тебе все это у тебя что дома проблем мало... Тебе с сыном нужно разбирать-ся... Ты решил ехать в Белоруссию и там его лечить едь...
- Что-о-о, а ты... - Анатолий Борисович, даже не знал как реагировать - он не понимал - это шантаж, угроза или сочувствие...
- Я, Толик, начальник оперотдела и мне положено все знать. А за Борошко не волнуйся, замнем и это дело, если им нужна жертва - будет жертва. Конченных валяется под заборами сколько угодно, за пару широк каждый из них с радостью повесит на себя не только убийство опера. Для многих тюрьма дом родной. А ты не дури - делай то, что считаешь более нужным для себя и своей семьи. Крепак мертв и хрен с ним - нам нужно думать о живых.
- А я знаю кто это сделал - это тот афганец, - Анатолий Борисович пристально посмотрел в глаза Дебанюку. - Ты ведь тоже воевал там. Ты своих покрываешь. А! Угадал?!
- Толя, успокойся. Человек умер, плохой человек умер, что бывает довольно таки редко - не стоит портить жизнь из-за плохого хорошему, - спокойно отвечал майор, без труда выдерживая взгляд своего начальника.
- А закон...
- Закон, что дышло - куда повернешь туда вышло. Когда о законе говорит мент я начинаю сомневаться в его порядочности или психическом здоровье, - скулы майора Дебанюк заострились, возле глаз появилась сеть хищных морщин, в голосе появились угрожающие нотки.
- Может ты и прав... Скорее всего ты прав. Меня эта жизнь понемногу сделала язвенником и шизофреником...
- Толик, тебе всего лишь нужно отдохнуть и вылечить сына - и все станет на свои места, - голос Дебанюка стал немного мягче, взгляд добрее. - Можешь мне поверить. У меня все материа-лы готовы, есть здесь один алкаш и наркоша, он сам у меня просил дело для него. Я ему устрою дело - ему всеравно жить недолго осталось. Не выйдет с ним еще есть несколько вариантов - в нашей работе безвыходных ситуаций быть не должно, ведь мы последняя инстанция между наро-дом и справедливостью. А с Борошко мы договоримся, мне кажется он нормальный мужик.
- А если не договоримся.
- Толик, нет таких людей на земле с которыми нельзя договориться. Их просто нет, ты по-нимаешь...
- Жестокий ты человек, Олег, - Анатолий Борисович побледнел, сильно закололо в желудке.
- Черт, Толик, ты своими переживаниями себя в гроб загонишь, - майор Дебанюк снял труб-ку телефона, набрал 03, - скорая, черт вас подери, срочно к райотделу милиции... Твою мать, какая вам разница. Начальнику плохо! Язва!
- Может не нужно, Олег, а? - простонал Анатолий Борисович обессиленно садясь на стул.
- Надо Толик, надо. Главное жизнь, а со смертью как-нибудь разберемся.
- Я знаю - ты прав. Ну скажи, как все это было.
- Наш славный опер Крепак, выпив на шару бокал пива и рюмку водки у Карена и ему пока-залось мало. Он берет Лильку с Мариной и едет в Верхнюю Балку к Генке Гончару. Влетает в кафе, куртка на распашку, Стечкин болтается на подмышечной кобуре и начал там орать, что ОБОП приехал и требует девушкам шампаского и шоколаду, разумеется за бесплатно. В кафе сидели спокойные люди, беседовали, так уж получилось, что не все знали славного опера ОБОП старшего лейтенанта Крепак Игоря Михайловича, поведение которого говорило том, что он ско-рее всего тупой бандит или пьяный ханурик. Спокойные люди вышли, им было не приятно лице-зреть хама, чтобы не поскандалить с ним. Поинтересовались, конечно же, не нужна ли помощь и что это за чмо с пистолетом. Тот это услышал и затаил злобу. А так как был малость трусоват, то выяснение отношений оставил до определенной степени опьянения. Когда эта степень наступила, а было уже очень темно, пьяный и очень храбрый опер поехал делать разборняк. Оторвал челове-ка от творческой работы, пистолет ему в зубы, но человек воевал, он был немного нервный, сам понимаешь, контузия, ранения. Но владел определенными навыками, доведенными до рефлексов - поэтому и остался жив, как тогда так и сейчас. Один удар по слабому горлу и все... Что было дальше легко догадаться.
- Улик никаких?
- Никаких, можно только строить догадки, а их к делу не подошьешь. Так что мы с важня-ком договоримся, - послышался звук сирены “скорой помощи”, - выздоравливай начальник. А вернешься - мы займемся здесь некоторыми кадровыми перестановками - пора постепенно огра-ничивать эту бандитскую власть...
Вечером Вадим Петрович возвращался в гостиницу уставший, но довольный - сегодня был один из самых удачных дней в его профессиональной работе. Практически за два дня он подошел к разгадке не простого дела. Вот после находки затопленного тела, в селе Ложбинка он нашел свидетелей, видевших поздно ночью, после появления зарницы от горевшего автомобиля Крепака, бегущего по полевой дороге в сторону Большой Балки незнакомого “спортсмена” (люди “про-мышляли” не очень законным выловом рыбы - сетями). Нашел он старушку-пенсионерку, соседку Столярова, видевшей, как в тот злополучный вечер к Захару Григорьевичу приезжала машина и она даже слышала, как какой-то пьяный ругался и угрожал убить Захара Григорьевича. Все схо-дилось к версии о случайном убийстве. Вадим Петрович еще раз повторил условный хронометраж событий - получалось, что само убийство и захоронение трупа нужно было от силы час. За такое время можно было использовать только естественную могилу - рыть ночью, в густо населенном районе опасно - всегда можно случайно встретиться с рыбаком, охотником или влюбленной па-рочкой, да мало кто ночью может появиться на полевой дороге. Самая естественная природная могила - водоем, заросшие пруды как нельзя кстати подходили для этих целей. Обследуя берега, Вадим Петрович заметил в густом прибрежном иле глубокие впадины, которые не могли принад-лежать животным - это был след человека. несущего большую ношу. И характерные повреждения камыша говоили о том, что кто-то и что-то нес в губину пруда. Этот кто-то прошел метров десять прямо и свернул несколько метров в сторону, чтобы прибрежные камыши скрыли от чьих-то слишком заинтересованных глаз большую проталину - это хорошо было видно с верху крутых берегов. В лес убийца поехал для отвода глаз, сжег там машину вместе с предполагаемыми следа-ми. А назад пешком, опять же по тем полевым дорогам - на центральной могли случайно заме-тить. Но и на полевых дорогах ночью был замечен бегущий человек: странно все это - бежать но-чью да еще в сельской местности. И заметить его могли те, кто сам боялся попасть на глаза. Уча-стковый села Ложбинка, только после разговора с Васей один на один, соизволил поговорить с теми, кто мог в эту пору находиться возле прудов - не то что браконьеры, скорее всего любители свежей рыбы и рыбной ловли бреднем. А бабка-соседка “попалась” почти случайно - Вадим Пет-рович, на всякий случай решил опросить несколько соседей Столярова из тех, кто по его мнению чутко спит и любит прислушиваться к тому, что творится ночью. Ну, чем не работа для дедуктив-ного метода знаменитого сыщика... Но это были не улики и не доказательства, а всего лишь ма-ленькие догадки, зацепки за которые нужно было ухватиться и раскрутить все дело до логическо-го конца. Теперь завтра нужно было решить вопрос с допросом Столярова, Вадиму Петровичу казалось, что по этому вопросу могли возникнуть некоторые трения с местными коллегами, но больших препятствий он не предвидел - закон был на его стороне.
У окошка дежурного администратора сидела его, можно сказать, что хорошая, нет - хоро-шенькая знакомая, Ксения Ивановна. “Она прелесть, - подумал Вадим Петрович, глядя на ее пре-красно сохранившееся тело под легким ситцевым халатом”. Ксения Ивановна читала, на этот раз это был не детектив - это был любовный роман.
- Здравствуйте, Ксения Ивановна, - поздоровался Вадим Петрович, - Вы выглядите превос-ходно!
- Здравствуйте, Вадим Петрович, - и Ксения Ивановна опустила свои большие серые глаза, ее щеки покрыл легкий румянец, - Вас сегодня целый день не было.
- Работа, Ксения Ивановна, работа. Знаете, это как в песне: “...Работа наша такая - жила бы страна родная и нету других забот...”
- Да ну ее эту страну - о себе думать надо.
- И еще о таких прекрасных женщинах, как Вы, - Вадим Петрович про себя отметил, что уже очень давно не делал женщинам комплименты и ... очень давно не испытывал чувства возжеления, которое неожиданно испытал к Ксении Ивановне.
- Что Вы, - Ксения Ивановна покраснела, она испытала подобное...
- Мы еще с Вами поговорим, хорошо?
- Да, - таинственно и многообещающе прошептала женщина...
Вадим Петрович легкой юношеской походкой поднялся к себе в номер. Ксения Ивановна сняла трубку телефона. Только Вадим Петрович вышел из душа, как в дверь его номера постуча-ли.
- Входите, не заперто, - разрешил он, надеясь увидеть дежурного администратора.
Но видел Вадим Петрович майора Дебанюк и вместе с ним среднего роста, сухощавого, спортивного телосложения мужчину, седого, коротко стриженного - он понял это Столяров.
- Вадим Петрович, поговорить нужно, - все также спокойно и немного устало сказал Олег Иванович.
- Заходите, чего уж там, сейчас чай поставлю, - немного растеряно предложил Вадим Петро-вич.
- У нас все с собой, - Дебанюк приподнял внушительных размеров сумку...
Не больше двух часов длился разговор мужчин. О чем они говорили пусть это останется тайной - это плохо, когда нет тайн. Уходя из гостиницы Олег Иванович подошел к Ксении Ива-новне, взял ее руку и нежно поцеловал:
- Ксения, душечка, сходи к нему. Развей человеку последние сомнения в том, что жизнь прекрасна. Я знаю - он ждет...
 * * * *
Вадим Петрович отказался от услуг Васи по доставке его на автомобиле домой - он поехал дизель-поездом. Но две огромные сумки с продуктами настырный Вася всеже заставил его взять. Он сидел на жеском деревянном сидении, прикрыв глаза и пытался думать о своей не написанной книге, рассказывающей о правдивой работе следователя. Он вспоминал свои прежние дела, запу-танность людских судеб и почему-то не хотел вспоминать о деле о погибшем старшем лейтенанте Крепак. Все случилось, как предполагал не он, а как решил майор Дебанюк - посадили и подвели под расстрельную статью невинного наркомана и алкоголика, больного, в общем-то, человека. И хотя страна вступила в Европейский Союз и смертная казнь вот-вот должна быть отменена, Вадим Петрович понимал, что невиновному в убийстве милиционера долго не жить - его убьют, чтобы исключить вероятность утечки информации. Да, Крепак был дерьмом и убийство свое он спрово-цировал сам. Да, это убийство случайность. Но пострадал невинный и все из-за того, чтобы не было не раскрытого ЧП. Жестокий и страшный человек майор Дебанюк, откажись Вадим Петро-вич от сделки с ним и со своей совестью еще не известно чем могло все это закончится - его труп уже могли бы не найти. А может он не жестокий, может это время такое и работа такая - раковой опухолью называл Дебанюк преступность, утверждая, что рак не заговаривают и не упрашивают - его вырезают...
Уже потом, когда они с Ксенией поехал отдыхать на озера, он узнал, что миловидные де-вушки Лилия и Марина дорого заплатили за то что ослушались своего сутенера Карена и взблот-нули лишнего: их зверски изнасиловали, избили и даже изуродовали их красивые девичьи лица. Да и сам Карен был “смещен с поста” и посажен за вымогательство - оказывается Дебанюк запре-тил всем владельцам питейных заведений в рабочее время за бесплатно спаивать сотрудников милиции, в особенности когда те были за рулем. Карен ослушался и теперь бригадой дорожных грабителей заправляет другой. Никто не делал большой тайны из этих перипетий и интриг район-ного масштаба - здесь все и все друг о друге знали. И не было это тайной для следователя по осо-бо важным делам из областной прокуратуры Борошко - ему эту информацию доносили в первую очередь прекрасные уста Ксении. Он понимал откуда она исходит...
Нет, лучше не думать о книге, о работе - лучше думать о Ксении. Кстати, то анонимное письмо написала она сама левой рукой по собственной инициативе. После прочтения детектива ей показалось, что такое гнусное преступление мог совершить только Карен - не нравились ей его ребята. А еще она обещала приехать в областной центр, нужно что-то придумать с местом для встреч...
По прибытию в родную прокуратуру, после доклада и принятия очередных похвал с благо-дарностями, Вадима Петровича опять вызвал к себе заместитель облпрокурора, он появился в прокуратуре недавно и о нем не было почти ничего известно.
- Отдохнул, а, Петрович, - такими словами вместо приветствия встретил его начальник, - вижу, что отдохнул, посвежел, загорел. Так что выручай, братан, опять ЧП районного масштаба, опять один мент в морге, другой в реанимации. Свидетели утверждают, что они были пьяны и занимались мелким вымогательством на дорогах - шалили ребята малость. Поедь, разберись. Здо-рово у тебя это получается...
“Что за жаргон, откуда он, и почему он так смотрит, может он что-то уже знает о деле Кре-пака... - подумал Вадим Петрович, ощущая, как опять начинает ныть позвоночник, а ведь тогда с Ксенией он ничего не чувствовал...”
 5.02.1999