k Тишина. Она могущественна, она способна пробраться в любую щель, за-полнить собой любое пространство, и властвовать безраздельно и ночью, и днем. Ее сестра, темнота, имеет примерно такую же власть, и ночь – ее без-раздельные владения. Глубокой ночью две сестры объединяются и властвуют вместе, не оставляя шансов для своих двух братьев – света и шума, которые остаются там, и только один из них никогда не может встретиться со своей младшей сестрой и имеет такую возможность – увидеться со старшей.
Девочка лет десяти сидела в проеме окна и смотрела в даль, на обложившие горизонт бурые, неподвижные тучи. Ее некогда светлые, вьющееся волосики, играли под порывами теплого ветра, кругленькое личико ничуть не портили мазки от сажи, которой было вдоволь на маленьких ладошках. Девочка сиде-ла, положив подбородок на грязные коленки, которые плотно притянула к животу, так, что кончики пальцев босых ног почти свисали над уровнем чет-вертого этажа.
Но девочка не боялась. Она привыкла к тому, что приходится жить. Прихо-дится жить вообще. Раньше мысли как черные птицы появились в ее голове, но друг по имени Детство научился их прогонять прочь, и теперь осталась только непосредственность и заинтересованность во всем том, что происхо-дит в мире вокруг нее. Далеко впереди пустошь, серая, исполненная компо-зицией из блоков и прочего хлама, о значении которого девочка только не-много догадывалась: вот кукла, слишком большая, чтобы в нее можно было играть; вот ручка еще одной – она торчит из –под земле и словно прощается с ней, маленькой. Мимо в почти ощутимых движениях практически осязаемого ветра проносятся обрывки фраз, шепота людей, которые разговаривают друг с другом там, далеко-далеко, в стране, которую отсюда не видно.
Cейчас все было тихо. К такой тиштне можно привыкнуть, если слушать ее постоянно. Девочка привыкла. Бывают ситуации в существовании человека, когда иной альтернативы к ее проведению практически нет, или вариантов критически мало. У девочки их не было совсем – она жила и жила, просто существовала, резвлекая себя тем, что происходит вокруг. Ее занимало все: шорох шорох отслаивающейся штукатурки на ветру с северной стороны зда-ния; игра солнечных лучей на поверхности куска битого стекла, торчащего вверху оконного проема, в котором она так любила сидеть, часами смотря вдаль, в небо; шаги Отцов за ее спиной; игра маленького плешивого зверька, так любящего пропадать где-то в огромном доме.
Иногда на горизонте грохотали Чужие. Девочка всегда пугалась и прята-лась, трясясь всем маленьким тельцем от ужаса. Грохот обычно приближал-ся, и тогда взрослые начинали вести себя странно, еще больше пугая малень-кую девочку. Ей хотелось закрыть глаза, заткнуть ладошками уши и сидеть так до тех пор, пока не будет слышно ускоренного биения сердечка в груди. Может быть, она не знала, чем это называется, но когда взрослые успокаива-лись и подходили к ней, кладя руку на плечо, чтобы успокоить, она срыва-лась на крик и с плачем бросалась, чтобы обнять сильные, пропахшие гарью крепкие ноги своих отцов, своих спасителей и единственных защитников та-кие дикие моменты, невообразимо кошмарные для маленького ребенка.
Ей не давали гулять по дому. Много раз она видела, как взрослые уходят куда-то с тем, чтобы не так скоро вернуться обратно, как ей того хотелось. Девочка уже перестала бояться их отсутствия. Теперь она повзрослела, стала гораздо более зрелой, чем была раньше, и подсознательно готовилась к но-вым житейским испытаниям, к которым появляется нужда привыкнуть и с которыми приходится мириться. Одной ей не было плохо – всегда находи-лось что-то, что ее отвлекало от той действительности, с которой она, как и все другие, что жили рядом с ней, слились в единое целое, стали неотъемли-мой частью всего окружающего.
Позади послышались шаги. Мягкие и осторожные, с боязнью поднять лиш-ний шум в тишине, что мало нарушалась ветерком, залетающим сквозь тре-щины и дыры.
- Ядвига, - позвал девушку строгий, но мягкий мужской голос. Девчушка обернулась и быстренько спустила босые ножки с подоконника. Она не спо-рила и никогда не ослушивалась, когда к ней обращались взрослые. – Иди поиграй, пожалуйста.
Игра. Она сводилась к возне с деревянным человечком, собранном из раз-личных частей кукол, которые не повредило при Большом Буме. Ядвига сама часами лазала по развалинам, когда Взрослые отсутствовали. Они, разумеет-ся, не знали, что их маленькая дочь выходит из дома одна, хотя прекрасно понимала – они станут ругаться, если узнают об этом. Скрепляла их сама найденными примерно там же предметами – скобочками и кусочками прово-локи. То, что из этого у нее получилось, лежало сейчас на паре уложенных один на другой матрасов; к резкому запаху гари, давно пропитавшему их, де-вочка давно успела привыкнуть; и разделяло место с плетеной лошадкой – подарком Взрослых. Ведь они всегда делали приятное маленькому ребенку, старались, чтобы она всегда занимала себя чем-нибудь и не выходила за этим из дома одна. Ядвига прерасно это знала, и ей не хотелось расстраивать взрослых. Приходилось усердно стараться делать вид, что ей этого достаточ-но. Но ее всегда тянуло наружу, серость и хмарь, преследующая ее всю ее жизнь, притягивала к себе, манила пропитанным гарью ветром, так приятно ласкающим лицо по ночам.
Девочка спрыгнула с подоконника и засеменила в свою комнату. Мужчина лет тридцати, с оранжевыми волосами и короткой бородкой колышком на волевом подбородке, проводил ее взглядом и повернулся к стоящему позади молодому человеку – тот выглядел лет на пять его моложе, имел гладкие черные волосы, зачесанные назад через пробор, и острыми голубыми глаза-ми, никак не сочетающиеся с острым носом и широкой переносицей. Как и первый, он был одет в камуфляж, но только в отличае от первого у его пояса висел не здоровенный нож с зазубренной стороной, а кабура с массивным пистолетом сорок пятого калибра. Подняв руку к лицу, он почесал кончик носа указательным пальцем и недоверчиво покосился глазами в сторону ок-на.
- Ушла, - негромко произнес Шакуров, бросив взгляд через открытый двер-ной проем на девочку, уже занимающуюся игрушечной лошадкой; при по-мощи металлической расчески с наполовину оплавленными зубцами она ста-рательно расчесывала гриву, представленную тщательно сплетенными в ко-сички кусочками мягкой, ей непонятной материи. Но ей было все равно – пусть даже волосы коняшки так сильно походили на ее собственные локоны. – Я иногда радуюсь без меры, что она еще мала и не понимает всего творя-щегося вокруг нас с тобой.
- Это да, в этом ты прав как никогда раньше. – Иванченко приблизился к ок-ну и положил ладонь на подоконник. Пошевелил пальцами, сбрасывая вниз шелуху постепенно разрушающегося камня. Уже совершенно незаинтересо-ванно проследил взглядом падение вороха пыли вниз, до самого его раство-рения там, внизу, среди скудных обломков. – В ее возрасте я бы, скорее, спрыгнул отсюда и посмотрел, что на той стороне жизни, чем продолжил жить среди всего этого хаоса.
- Вынужден с вами не согласиться. – Оба обернулись и увидели привычную широкоплечую фигуру, возникшую в дверном проеме – там, где начиналась и где заканчивалась лестничная клетка. Большой живот и широкое лицо с маленькими, опасно прищуренными глазками, вздыбленная шевелюра корот-ких волос и едва обозначенные под носом-бульбой усы – все это было в со-вокупности ни чем иным, как тем человеком, который разделял существова-ние тех двоих в огромном, но совершенно безлюдном строении. – Даже в этом хаосе можно выжить. Если уметь, на что надавить.
- Кому ты собрался надавить, Игорек? Этим, что ли? – Иванченко повернулся к оконному проему спиной и качнул головой куда-то в сторону раскинув-шихся за ним широт. – Им ты надавишь…
- А почему бы и нет? – Богатырь степенно прошелся по комнате и остано-вился напротив пары развалившихся балок, прислоненных к углу неподалеку от окна и тех двоих, что стояли возле оного. – Благо что средства на это у нас пока еще есть.
Взяв одну из балок широкой ладонью, он с поразительной легкостью ото-двинул ее от угла и свободной вынул из него АК-74М. Взвесив оружие на ла-дони, удовлетворенно ухмыльнулся, любовно разглядывая кубышку под-ствольного гранатомета.
- Ты же только что вернулся, - напомнил ему Иванченко и спустя несколько секунд задумчиво добавил, не без опаски глядя на АК в громадной ладони Игоря: - Погодин, ты знаешь, как только вот смотрю на тебя с такой вот од-ной игрушкой в руке – так хочется проверить, не изобрели ди еще памперсы под камуфляж!..
Погодин хмыкнул и вернул балку обратно. Проверил, заряжен ли автомат, и подошел к окну. Иванченко вместе с Шакуровым послушно рсступились. Погодин занял своей громадной фигурой чуть ли не весь оконный проем. Го-няя из одного уголка рта в другой спичку, он слегка прищуренным взглядом оглядывал окрестности.
- Что-то он мне не нравится сегодня, - ничуть не стесняясь присутствия тя-желовооруженного товарища, посмотрел через его плечо на Иванченко Ша-куров.
- Мне тоже. – Иванченко провел рукой по гладкой кобуре. Это движение с некоторых пор стало спонтанным, таким же незаметным, как, например, при-курить от зажигалки сигарету. Оружие было на месте, а значит, случись чего – можно легким движением указательного пальца расклепать заклепку, и то-гда ладонь почувствует спасительную тяжесть родного ОЦ-27. «Бердыш» был с ним всегда, постоянно можно было ощущать его в своей руке или око-ло себя. Любовно вычищенный и снабженный патронами под завязку, этот пистолет был неотъемлемой частью молодого человека. – Какой-то он нерв-ный становится.
- Дураки вы оба, - совершенно буднично произнес Погодин, немного накло-няясь над оконным проемом и будто бы пытаясь получше рассмотреть что-то вдалеке. – Уже месяц почти целый мы здесь колупаемся, а все еще не можете привыкнуть, что в любой момент по нам так стебануть могут, что мало уже никому не покажется.
Такое действительно происходило. Ианченко вновь в жесте глубокой за-думчивости поскреб переносицу и выдал истину, с которой давно свыклись остальные:
- Мы их так и не смогли ни разу серьезно зацепить. Может быть, что-то не так делаем, а? – Он с надеждой получить исчерпывающий ответ посмотрел на Шакурова.
Тот покачал головой.
- Не знаю. Возможно, они только прощупывают нас.
- Да, чтобы нанести решающий удар, - не отрываясь от дали, зловеще доба-вил Погодин. – И мы не дадим сукам нас опередить.
Запищал, замигал оранжевой лампочкой передатчик. Сняв его с пояса, Иванченко зажал большим пальцем тумблер и поднес передатчик к лицу. Лицо его преобрело каменное выражение.
- Я слушаю.
Сквозь помехи на линии связи прорвался насмешливый, скрипучий голос:
- На 41-м участке… ха-ха, мы сделали их!.. все, конец связи.
Палец Иванченко отжал тумблер сразу же, как только неизвестный произ-нес последнюю фразу. Шакуров повернулся к Иванченко и спросил незаин-тересованным голосом человека, уже ничего нового не ожидавшего от какой-либо информации:
- Ну, что там опять они?
- Ты догадлив. Это «эти». Они опять кого-то загнали в свою ловушку. Или же разгромили чужую.
Шакуров понимающе покачал головой. Направив взгляд параллельно взгляду Погодина, едва заметно вздохнул и произнес:
- Это странно. Я и не думал, что на этой стороне кто-то еще способен дежать в руках оружие.
- Хе, - подал признаки жизни Погодин. – Я бы удивился, будь не так. Жаль только, что эти гандоны выдали нам по единственному оружию на руки, как в какой-нибудь долбаной видеоигре. Могли бы хоть фуру нам дать, чтобы, если чего, боезапаса надолго хватило.
- Вон, сходи в комнату складирования, - качнул головой в сторону данной комнаты Шакуров. – Твоих гранат на целый взвод с лихвой хватит.
- Сомневаюсь, - выплюнул с высоты спичку Погодин. Выглядел он донельзя недоудовлетворенным.
Комната складирования располагалась на этом же этаже. В сущности, лишь одну лестничную клетку занимали мужчины и маленькая девочка. Другая ее сторона была забронирована тяжелой металлической решеткой, на которой висел обычный амбарный замок. Там, начиная с коридора, предшествующего имеющимся на той стороне квартир, стояли ящики с находящимися внутри патронами. Ящик гранат, огромное количество патронов калибра 9\18 и со-рокамиллиметровых гранат, включая пули, предназначенные для автомата. Автомат у них был один. Так же, как и солдатский нож. То же касалось и пистолета того самого калибра 9\18 . Все трое уже привыкли к своему ору-жию – другого у них попросту не было. Им редко приходилось проходить на территорию склада, но, в основном, изъятие их сводилось к пустой трате в воздух и близлежащие предметы – за все это время ни одно из этих средств не сработало как поражающее в отношении потенциального и уже реального противника, который был слишком хитер, чтобы так просто проиграть, пусть даже понести мельчайшие потери.
- Вот они, ползут, - проворчал Погодин, поудобнее укладывая толстый указа-тельный палец на спусковой крючок. – Сейчас я вас и ебну, ребята.
Остальные замерли и синхронно повернули голову в сторону пустыря: по обломкам разрушенных зданий полз массивный бронетранспортер. Башня о трех близко друг к другу расположенных дулах медленно поворачивалась из стороны в сторону, создавая впечатление огромного коричневого жука, вы-искивающего, чем бы ему поживиться. Стрекот гусениц заполнял тишину, и кроме него в воздухе не имелось ни единого звука. Вот бронетранспортер ос-тановился, замер, как жужелица, готовая к роковому для какого-нибудь дож-девого червя прыжку.
- Друг мой, как же ты фотогеничен! – произес Погодин и приник одним гла-зом к оптическому прицелу.
- Ничего не получится. Как и обычно, - сказал Шакуров, не без затаенной опаски наблюдая за тем, как поворачивается башня с разъезжающимися и вновь съезжающимися дулами на БТРе. Он находился на слишком большом расстоянии, чтобы можно было с уверенностью сказать: да, граната, пущен-ная из-под ствола, долетит до цели.
- Ну, это еще твоя бабушка «надвое» сказала…
Однако, стрелять он не спешил. Правая рука закладывала в подствольный гранатомет снаряд, глаз, не мигая, следил за неторопливо поворачивающейся башней, пушки на которой скользили на этаж ниже того самого, на котором находились они.
- Интересно, и что они тут все время делают? – Поскольку один из них был слишком занят, свой вопрос Иванченко адресовал стоящему по другую сто-рону от «снайпера» Шакурову, который с ленивым видом наблюдал за не-подвижным БТРом. – Приезжают, уезжают… И вообще – кто это такие?
Немного помолчав, видимо, себе самому отвечая на этот вопрос, Шакуров неторопливо ответил:
- Возможно, мы так с тобой просто здесь оказались. Вспомни, как это про-изошло, и ты все поймешь. Наверное.
Иванченко наморщил лоб.
- Ну, вернулись с горячей точки… Ну, встретили какого-то болвана…
- Какого-то болвана? – мрачно усмехнулся Шакуров. Он прекрасно помнил человека. который встретил их на пустой территории, которая раньше пустой не была. Гладко выбритая голова неплохо сочиталась с очками, стекла в ко-торых казались настолько тонкими, а оправа – настолько незначительной, что непонятно было даже, как у него их с лица не сдувает порывами ветра. С гад-ливенькой и какой-то боязливой улыочкой этот человек показал им на грузо-вик и сказал: «Это все ваше. Пользуйтесь и выживайте. До новых встреч».
Вспомнив эти слова, Иванченко недоверчиво усмехнулся.
- И как ты думаешь, чем объяснить тот факт, что пока мы с тобой…
- И со мной, - требовательно ввернул Погодин, не переставая следить за БТРом сквозь прицел и явно не находя оптимальной точки для выстрела.
- Ну хорошо, и с тобой, конечно, куда же без тебя.
- То-то же.
- Я не знаю, - ответил Шакуров. Он говорил, косясь внешне спокойным взглядом в сторону вращающего своей башней БТРа. – Мне сначала показа-лось, что фургон этот из правительства. Абривеатура на нем показалась мне знакомой, до боли знакомой.
- До боли? – охотно зацепился за фразу Погодин и смешно покачал тяжелым тазом. – Сейчас кому-то будет та-ак больно!..
Грохнул выстрел, и граната понеслась в направлении БТРа. За мгновение до того, как он угодил в боковую броню, башня БТРа застыла, а дуло поднялось так, что находилось как раз на уровне окна, из которого был произведен вы-стрел.
- В стороны! – скомандовал Шакуров, и все трое отпрянули от окна, при-жавшись к стенам с одной и другой стороны от окна, Погодин же упал на ко-лено и пригнул голову, но выстрела не прозвучало – только грохот – а когда они осмелились выглянуть наружу, то БТР стоял на прежнем месте. В том месте на коричнеатой броне, куда угодил снаряд гранатомета, дымилось не-значительное отверствие.
- Есть, я его сделал.
- Молодец, что сделал, - хмыкнул Иванченко. – Не думал, что гранаты лета-ют так далеко.
- Все дело в принципе. – Осклабившись, Погодин с любовью погладил под-ствольный гранатомет. – На войне даже жопа стреляет.
В этот момент над головой грохнуло так, что комната затряслась, а с по-толка посыпалась штукатурка. Все трое, как один, сели на корточки и обхва-тили головы руками.
- Никому не высовываться! – прошипел Шакуров и овел гневным взглядом жавшихся в комок приятелей – не дай бог кто-нибудь из них поднимет голо-ву, чтобы полюбопытствовать, что это было.
- Озирается, - сквозь по-боевому сцепленные зубы произнес Погодин, кото-рому не терпелось подняться. – А броня-то у него не такая крепкая, как мне раньше казалось.
- Потому что ты раньше ни в кого из них не попадал, - ввернул истину Иван-ченко.
И тут грохнуло снова. На этот раз – куда-то сбоку. Одновременно с этим раздался звонкий детский крик.
- Ядвига! – в голос заорал Шакуров и на корточках двинулся в направлении комнаты, куда убежала девочка играть.
Часть стены наравне с окном была снесена. С пола, усыпанного обломками, поднималось облако каменной пыли. Девочка лежала в стороне, засыпанная тем, что разнесло ударом снаряда. Ее лицо было в крови.
- Ядвига. – Чуть не плача, Шакуров бросился к ней и приподнял маленькую, безвольно свисающую головку. – Ребята, она не дышит! – сквозь слезы про-кричал он.
В комнату вбежали Иванченко и Погодин. Все трое собрались на корточ-ках возле девочки, неподвижно лежащей на руках плачущего Шакурова. По-годин приложил пальцы к маленькой детской шейке и угрюмо констатиро-вал:
- Еще жива.
- Давайте отнесем ее отсюда подальше, - с округленными от переживаний глазами посмотрел на него Иванченко. Лицо его успело даже подернуться бледностью.
- Давай, - буркнул, соглашаясь, Погодин, но Шакуров уже торопился с де-вочкой на руках в направлении лестничной клетки. – Перенесите матрасы! – крикнул он уже оттуда.
Отряхивая с матраса обломки и пыль, Погодин поволок лежак вслед за ним.
- Твою-то мать!., - прошептал Иванченко и опасливо заозирался по сторонам.
Уже стоял в дверях комнаты соседней квартиры и с плохо скрываемым ужасом смотрел на окровавленного ребенка, которого Шакуров бережно ук-ладывал на лежак. Признаков жизни маленькое детское личико, перемазан-ное кровью и каменной пылью, не подавало.
- Она не выживет, - констатировал Погодин.
- Да заткнись же ты!., - сквозь слезы и сцепленные зубы рыкнул на него тот. Он склонялся над девочкой, боясь даже дотронуться до нее.
- Где – этот? – Погодин повернулся и посмотрел на неподвижно стоящего в дверном проеме Иванченко.
Когда они оба вошли в предыдущую комнату и выглянули в окно, Погодин в сердцах ударил кулаком по подоконнику:
- Уехал, гад!..
И вновь их окружала тишина. Сухой ветер шумел в пустых окнах безхоз-ных зданий.
- Подумать бы нам с вами, как и почему мы очутились в этом странном мес-те, - произнес Шакуров, неслышно приближаясь к ним.
Вечерело. Небо на горизонте постепенно окрашивалось в оранжевые и красные тона, ветер понемногу утих, стало прохладнее.
Все трое собрались в небольшой комнате, пустой, как и все остальные. Они сидели на корточках за неимением других средств для этого. Остатки мебели, найденные здесь, были свалены в кучу вощле стены и готовы были послу-жить для ночного костра, когда холод станет почти непереносимым. Все молчали, опустив головы и не глядя друг на друга.
- Как вы думаете, выживет она или нет? – с надеждой посмотрел на своих со-ратников Иванченко.
Погодин с шумом выпусил воздух из ноздрей и отвернулся, осуждающе на него зыркнув. Шакуров сидел возле него с прострационным взглядом и цара-пал кончиком ножа бетонный пол.
- Не знаю. Мы все будем надеяться. – Он понял голову, взгляд его прояснил-ся, словно вспомнил о чем-то таком необходимо важном, что обходить это стороной, зацикливаясь лишь на здоровье маленькой девочки, было просто нерационально. – Мы, кажется, хотели с вами обсудить нашу итуацию. Ни-кто не хочет задаться вопросм: зачем это все?
- Правительству? – с сарказмом усмехнулся Погодин. – Может быть, может быть. По крайней мере, они оставили нам в том фургоне оружие. И на том козлам спасибо.
- Я думаю, они не зря стали выводить нас из Бобруйска, - осиненно широко раскрыв глаза, посмотрел на него Иванченко. – Значит, наши там точно спра-вятся с ситуацией.
- С ситуацией мы и так бы справились прекрасно. – Шакуров проводил взглядом со скучающим вздохом поднявшегося и вышедшего из комнаты Погодина и в упор посмотрел на своего едиснтвенного теперь собеседника. – До сих пор, между прочим, неизвестно, каким-таким образом случилось так, что некрологическое оружие военных вышло из строя.
- А мы с тобой что – не военные? По-моему, как раз мы с тобой носим фор-му, а значит, и к этой ситуации причастны точно. Так же, как и эти умники, которые организовали целые катакомбы с этими трупаками вонючими.
- Мы с тобой военные с другой стороны. И Погодин – тоже.
- Не надо, - отозвался из своего угла тот, - я наемник. Мне похеру на ваши урегу… урегули… нахуй!..
- Насчет тебя никто не сомневается, Игорь. А ведь ты, - он кивнул бородкой на Иванченко, - Мы ведь с тобой так еще и не познакомились.
- Меня Саша зовут, - потупив взгляд, отозвался Иванченко с явной неохотой. Слова с тяжестью находили путь промеж голосовых связок. – Я этот склад охранял.
- Не удивительно, ты же и мертвого поднимешь, - хмыкнул Погодин.
- Не надо, - обиделся тот, - я исправно нес свой долг. Хоть и новичком был.
- А ты им и остался, - заключил Погодин.
- Игорь, - осуждающе покосился на него Шакуров и вновь перевел взгляд на пристыженного Иванченко. – Как же тебе удалос выжить? Ведь ты был бли-же всех к некроходам, и был там как раз тогда, когда они все вдруг полезли наружу.
Иванченко грустно пожал плечами.
- Да так же, как и вы. Просто мне хотелось выжить. Как и вам.
- Как и всем, - громко ввернул Погодин, пытаясь согнуть кусок арматуры, высовывающийся из валяющейся на полу балки.
- И ты первый запустил программу по ликвидации тогда? – не обратив на не-го совершенно никакого внимания, подался вперед Шакуров.
- Да, - едва слышно отозвался Иванченко, снова скрывая взгляд.
- Ты поступил как герой, не надо вести себя так, как-будто бы ты выпустил этих зомби на волю.
- Это были не зомби, - в глазах Иванченко отразился ужас. – Зомби бывают только в кинофильмах.
- И на Гавайских островах, - вновь ввернул Погодин оставшееся без чьего-либо внимания. Ему все-таки удалось превратить пустую арматурину в некое подобие крюка.
- Это были люди.
- Да, с этим спорить сложно, - отозвался Шакуров. Он старался не думать о прожитом, однако недавнее прошлое лезло в направлении памяти, вновь и вновь рождая в голове образы разлетающейся в клочья гниющей плоти и толпы обнаженного, синего мяса, разрывающего на части живое, не мертвое и не оживленное.
- Почему вы думаете, что нас сюда оправило правительство?
- Ну не сами же мы прилетели на эти пустоши, - буркнул Погодин. – Была бы моя воля – я бы на этом вертоле куда-нибудь в Америку мотнул, а не в этот… Как его?..
- Щелково, - подсказал Шакуров.
- А ты в Америке, кстати, уверен, что не то же самое? – повернулся к Пого-дину Иванченко.
- Вполне вероятно. – Теперь Погодин пытался при помощи богом данных мускулов отломить железный прут, который он так успешно согнул. – Но меня это мало волнует.
- А тебя вообще что-нибудь в жизни волнует? – многозначительно посмотрел на него Шакуров, на что Погодин с такой улыбкой, как-будто ожидал такого вопроса, ответил:
- Волнует. Волнует разнести кому-нибудь башку. Нахрен. – Железка отлома-лась, и он некоторое время рассматривал ее так, будто искал что-то еще, ка-кое-то новое применение свой физической силы к ней. Потом зашвырнул в пустое окно.
- Почему только троих? – в изумленно возмущении развел руками Иванчен-ко. – Или мы такие ценные, или, может быть, тамошним заводилам показа-лось, что нас уроют так быстро, вот и решили нас послать сюда, на эти пус-тоши?!.
Шакуров задумчиво покачал головой. Он не сразу нашел, что на это отве-тить.
- Возможно, не поэтому. Просто в Бобруйске ситуация уже урегулирована была почти. Вот и решила нас послать туда, где, по-видимому, еще та ситуа-ция.
- Я что-то ни разу не видел никаких других войск здесь. Похоже, все они – на дальнем рубеже.
- А нам, получается, надо их искать, да? – с вызовом поднял голову Погодин, который никак не собирался даже на немного терять участие в диалоге.
- Я такие БТРы ни разу нигде не видел, - признался Шакуров. – Такое впе-чатление, что мы с вами здесь тоже имеем дело с какими-то военными экспе-риментами наших золотых ученых. На этот раз на техническую тему.
- Только вот броня у их дурацких машин дурная, - самодовольно усмехнулся Погодин, приняшись за короткий кусок балочной арматурины. – Легче, на-верное, пальцем ее прошибить, чем гранаты на эту дуру тратить.
Где-то далеко прогремел гром взрыва. Все насторожились и прислушались.
- Это наши? – неуверенно спросил Иванченко то ли у себя, то ли у двоих, присутствующих с ним. Он поднялся и приблизился к окну, которое возмож-но было так назвать только лишь с большой натяжкой – ни рамы, ни стекла, которое могло бы ею удерживаться.
Шакуров хотел остановить его, но промолчал – в конце концов, здесь каж-дый мог делать то, что разумел.
- Сомневаюсь. Кстати, эта штука у тебя на поясе…
- Радио? Я нашел его в фургоне.
- Оно не похоже на радио, оно больше похоже на передатчик.
Иванченко снял с пояса предмет и принялся его с интересом рассматривать. Потом овел взглядом пояса остальных и убедился в отсутствии подобного у прочих.
- Прошлый раз я видел, как мигают лампочки. И потом услышал чей-то го-лос.
- Наверное, ты поймал волну переговорщиков. Не факт, что это были такие же, как и мы.
- На самом деле, вертолета отлетало два, как я помню, - со всей серьезностью сказал вдруг Погодин, который растратил все желания относительно полом-ки арматуры. – Так что вполне возможно, что мы не одни сейчас в этой жопе сидим. Есть еще какие-то такие же бедолаги.
Шакуров поднялся с корточек и приблизился к Иванченко. Но взять у него из рук передатчик не решился.
- Попробуй связаться еще раз.
- Я не знаю. Это будет сложно. Наверное.
- Лично мне плевать, - выразил свое отношение к вопросу дня Погодин. На-строение у него живо упало за неимением чего-нибудь еще, на чем бы можно было в который раз испробывать свою физическую силу. – Я без подкрепле-ния смогу этим говнюкам жару задать. Пусть только попытаются еще по нам бабахнуть.
- Ты уже бабахнул.
- И чего? Иногда ошибаются даже такие люди, как мы.
- Гении, что ли? Игорь, по-моему, ты себя не меньше чем Наполеоном посчи-тал.
- Наполеон – говнюк. Мелкий карлик. Я бы всю его армию одной гранатой уложил.
- Ты хоть бы полководца покойного не трогал.
- А что он мне сделает?
- Ничего, Игорек, ничего не сделает никто тебе, забыли эту тему. Давай оп-робум это радио, Саша.
Едва он поднес руку к передатчику, как тот включился, и из встроенного внутрь динамика донесся смешанный с помехами голос; большой падец Иванченко уже лежал на тумблере.
- Они приближаются… опять прут к нам… нет, это невозможно… ха-ха, гов-но… мне кажется, всего один… не может быть… у меня такое чувство, что я слышу ваше дыхание, ребята… кто-нибудь есть там?..
- Это нас. – Шакуров выхватил рацию из рук Иванченко и приложил к губам переговорное устройство, в которое, торопясь, заговорил:
- Алло, алло, на связи! Как слышите нас?
Некоторое время все слышали только помехи. Даже Погодин начал при-слушиваться, хотя при этом старательно делал вид, что вовсе не участвует в обсуждении вопроса о их положении. Наконец потом неуверенный голос от-ветил:
- Это кто? Нас правда кто-нибудь слышит?
- Да, мы слышим вас! Мы в заброшенном доме!
- А мы около заброшенного дома. Только не думаю, что вы где-то рядом: что-то я не слышу выстрелов по этому железному гробу, который движется на нас.
- Движется на вас? Сколько их, их много? Как далеко вы, где вы вообще на-ходитесь?
Связь перекрыл грохот, сопровождаемый сыплющимся звуком. Кто-то не-громко выругался.
- Мы понятия не имеем. И нас, кажется, хотят в жопу разметать тут.
Сразу вслед за этим страшный грохот перекрыл весь эфир. Шакуров даже отвел рацию от уха и посмотрел на нее так, как-будто та плюнула ему в лицо. Иванченко стоял рядом и выглядел как человек, очень ожидающий своей очереди в туалет.
- Алло! – не терял надежды вновь услышать голос на линии Шакуров. Он по-вторил это слово два раза, прежде чем получил, наконец, ответ:
- Все нормально, он по нам не попал. Пока еще. Ребята, назовите ваши коор-динаты, мы идем к вам.
- Координаты? – Шакуров нахмурился. Он дейсвтиетельно затруднялся с от-ветом – кругом были одни развалины. Даже там, вдалеке, в туманной дымке проступали очертания мертвых многоэтажных исполинов, и точно преде-лить, в каком месте города они сейчас находятся, было проблематично. – К сожалению.
- Жалко, - сокрушенно заметил голос. – Выгляните тогда, кто-нибудь, в окно – быть может, увидите нас. Город то маленький. Сколько примерно этажей в вашем здании?
- Это девятиэтажка стандартного типа.
- Все, тогда мы рядом. Не отключайтесь.
- Сюда кто-то бежит! – крикнул Шакуров и замахал рукой; он уже стоял воз-ле окна. – Двое. Кажется, на них такая же форма, как и на нас.
Шакуров подошел к нему и увидел двух мужчин, перебежками направ-ляющихся в сторону их здания. Откуда-то из дымки по ним велся огонь - ще-бень и пыль так и взметались в опасной близости от них.
- Что-то мне не кажется, что они сюда доберутся, - внес свое решение не-слышно подошедший к ним Погодин.
- Мы вас видим, - сообщил Шакуров в рацию и заметил, как бежавший впе-реди остановился и приложил рацию к лицу.
- Ладно, мы идем к вам. В каком вы подъезде?
- В середином. Мы на шестом этаже.
- Спасибо за информацию, друг. Мы идем уже.
Снаряд вздыбил землю прямо позади него. Человек едва не упал, но рацию удержал и пропал из поля видимости наблюдающих из окна. Тот, кто следо-вал за ним, обеспокоенно оглядываясь, исчез вслед за ним.
- Все, теперь будем ждать, - как-то грустно сказал Шакуров. Его палец, во-преки воле хозяина, нажал, отключая кнопку тумблера.
- Надеюсь, что тот, кто по ним так дико стрелял, не вздумает бомбить наши хоромы, - нуверенно произнес Иванченко.
- Маловероятно, - недоверчиво выдавил сарказм Погодин, сразу теряя всякий интерес к тому, что происходит за окном. – Готовьтесь, дурачье: сейчас нам всем, возможно, будет жопа.
Но ничего такого не произошло. Только топот в коридоре, на который По-годин сразу же вскинул автомат, неизвестно как вдруг появившийся у него в руках.
- Стойте, ребята! Вот так вы встреаете? – Лицо с пересекающим его глубо-ким, давным-давно зарубцевавшимся шрамом выдавило неумелую, но дру-жественную улыбку. – Вообще не думал, что мы с Максом сумеем до вас до-браться – так шмаляет этот гад!..
То лицо, с которым опустил автомат Погодин, говорило со всей красноре-чивостью о том, что надежды, все-таки, рушатся чаще, чем восстанавливают-ся. Наверное, в качестве компенсации этому он проворчал, делая вид, что не очень-то хочет видеть «дорогих» гостей:
-Н-да? А мы-то думали, что вы мимо пробежите…
Из-за плеча шрамированного выглядывали два испуганных глаза; остальная часть лица была скрыта под черным платком, сверху которого сидела такого же цвета шапочка с донельзя подвернутыми краями. В тоних руках он дер-жал такой же автомат, как был у Погодина, но только не оснащенный под-ствольным гранатометом. Видимо, это прерогатива была свойственна только одному типу людей, к которому и относился обладатель укрупненной версии.
- Проходите, располагайтесь, - шагнул к нему Шакуров, протягивая привет-ственно руку. – Из еды только консервы – все то, что было в наших вещмеш-ках.
- Ты забыл про немного сыра, - напомнил ему Погодин и тут же исправился: - А, нет. Я, кажется, его еще вчера дожрал.
- Это – Игорь, это – Саша, - как всегда пропустив его теплые слова мимо ушей, произнес Шакуров, переводя руку с одного представителя команды на другого. – Меня зовут Роман. Нас высадили сюда на вертолете несколько не-дель…
- Месяцев.
- Месяцев. Назад.
- С нами – та же фигня! – весело махнул рукой шрамированный. – А что, у вас даже лечь здесь негде?
- На полу полежишь, - гостерпреимно предложил ему Погодин.
- Я – Роберт, с Максом вы уже знакомы. Макс, проходи, мы уже в безопасно-сти.
- Да, Макс, не задерживайся. Эти Чужаки – такие гомофилы…
- Игорь, - повернулся к нему Шакуров, - это наши гости. Может, ты лучше помолчишь?
- А ты мне чего рот закрываешь? – стрельнул на него металлическим взгля-дом Погодин, замерев как тигр перед прыжком. – Я не под твоим командова-нием, ты это запомни.
- Я гляжу, вы здесь дружно живете, ребята, - потирая скрытые в беспалых перчатках ладони, попытался разрядить положение своей улыбкой Роберт, на что тотчас же получил от Погодина:
- Очень. Ты поаккуратней со словами. Не дома. Чай.
- Чай? Чай я люблю! А где у вас чай?
- Я щас тебя… - Погодин сделал недвусмысленное движение в направлении молодого человека, но Шакуров спас ситуацию, встав между ними и сказав:
- Ладно, достаточно на сегодня распрей. Мы на войне, и мы не враги друг другу.
- Надо же, в нашем строю появился дипломат!
Шакуров сконцентрировал все свое внимание на гостях, которым и сказал:
- Приглашаем всех к столу. Друзья, проходите без стеснения.
Не прошло и получаса, как в большой комнате горел разожжеенный на по-лу костер. Это помещение получилось путем разрушения межкомнатной сте-ны, и оно уже было таким, когда троица нашла это убежище. Все сидели воз-ле костра и ужинали тем, что было в наличии – консервами.
Тут отличился Макс. Он брал в руку банку, проворачивал по окружности ножом, и крышка буквально отскакивала, а края после этого выглядели слов-но бы абсолютно нетронутыми. Таким образом и в течении нескольких се-кунд он снабдил съестным содержимым этих банок каждого из присутст-вующих. Теперь он спустил платок с лица, открыв всем на обозрение остро-носое, веснугчатое лицо. На вид ему было лет восемнадцать, но он был высок и хороше сложен. За исключением кистей рук, тонких, как у девушки, и длинных, вертких пальцев.
- Мастерски ты с банками, - запуская погнутую ложку в свою банку, сказал Погодин. – А глотки Чужакам не пробывал этим самым перерезать? Этим, вообще-то, только это и делается.
- Отстань ты от парня, Погодин, - осек его Шакуров и повернулся к нетороп-ливо уплетающему говядину Роберту. – Роберт, а вы давно здесь?
- Примерно так же по времени, как и вы. Если верить вашим словам.
- Нашим словам можно верить. Вы тоже участвовали в ликвидации конфлик-та в Бобруйске?
- Может быть.
- Здесь нет военных тайн.
- А это и не военная тайна вовсе. Я просто не люблю распространяться о том, через чего уже успел пройти. Вот и все.
Шакурво очень внимательно смотрел на Роберта. Человек лет сорока, если ему еще успело стукнуть столько, выдубленное ветром лицо с начавшими уже проглядывать глубокими морщинами. Взгляд стовно притягивал к шра-му, что пересекал лицо, и не мог дать себе ответ на вопрос, кто сделал ему эту рану, теперь старую и потому зарубцевавшуюся. Несомненно, за этими плечами много километров, пройденных в пыли разрушенными снарядами построек, быть может много больше, чем у него самого. И, тем не менее, этот человек держится столь уверенно и переполнен жизненными силами так, словно бы и нет никакой войны кругом – обычная рутина, преследующая че-ловека на той середине его жизни, когда он уже не молод, но и не стар до та-кой степени, чтобы утратить всякий интерес к происходящему в мире.
- Вы в курсе, что здесь вооще происходит?
Не отрываясь от пищи, которую с удовольствием поглощал, Роберт помо-тал головой.
- Мы их даже не видели практически. Одного только видели. Который стал по нам потом палить. На силу ноги унесли. Ни гранаты – ничего гада не бе-рет.
На что Погодин поспешил выразить свое несогласие:
- А АК-ашку никто из вас не пробывал использовать? Попробуйте, рекомен-дую.
- У нас нет таких мощных наворотов, - спокойно отвечал ему Роберт, одно-временно с этим отвечая на возможные вопросы остальных. – У нас гранат-то уже не осталось, все на этого потратили.
Погодин вновь усмехнулся сардонически.
- Глупости. Моя граната все-таки ему шкуру пробила…
Роберт посмотрел на него с нескрываемым удивлением. Он даже перестал есть, настолько был поражен услышанным.
- Говорите – пробили ему броню?..
- А что тут в этом такого? Оружие, между прочим, оно для того и создано, чтобы гадов всяких портить. И мое сработало, как всегда.
- Значит, мы видели того же самого.
- И вы его не добили. ОЧЕНЬ хорошо!..
- Погодин, перестань утрировать. Если тебе повезло раз – так почему тебе не выступить против целого взвода?
Погодин замолчал и угрюмо глянул на Шакурова.
- Не уверен, что там их целый взвод, - с сомнением произнес Роберт, отстав-ляя в сторону пустую банку тушенки. – До сих пор нам казалось, что мы имеем дело только с одним.
В комнате повисла пауза. Было только слышно, как ревет ветер, гоняясь за собственным хвостам по бескрайним просторам пустоши.
- Вы уже пробывали с нами связаться? Одному из нас показалось, что вы устроили на кого-то засаду.
- Это были не мы. Мы впервые сегодня только с вами связались.
- Значит, кроме нас есть еще одна группа.
- Кто-нибудь должен их разыскать, - посмотрел на всех по очереди Макс.
- Вот ты и ищи, - грозно глянул на него Погодин. – А нам и вас достаточно вполне.
- Нет, - отрезал Шакуров. – Завтра с утра мы отправимся на их поиски. Рацию все время держать включенной. У вас есть рация?
- Считайте, что нет. Мы и без нее с вами свяжемся.
- Если только у вас есть сигнальная ракета, - угрюмо вставил Погодин.
Ночь наступила внезапно. Снаружи было черным-черно. Черно до такой степени, что выгляни наружу – и не сможешь увидеть ничего, даже собст-венной ладони, поднеси ты ее к лицу прямо к глазам.
Костер давно потух. Все, кроме Шакурова, спали ногами к пепелищу. Ша-куров же находился с Ядвигой. Прижимая к себе слабое девичье тело, в ко-тором уже практически не теплилась жизнь, он тихо плакал в темноте.
Иванченко проснулся и самым первым делом ухватился за кобуру пистоле-та. Все было спокойно. Тишина снаружи только настораживала, и юноша, неслышно поднявшись с пола, приблизился к окну.
Луна светила на чистом, беззвездном небе. Бледно-мертвенный диск казался серебряной монетой, вставленной в проделанный кем-то паз на небоводе. Вдали темнели силуэты домов, которые так же, как и этот, все еще стояли на тех местах, куда их решили поставить далекие проектировщики.
Иванченко некоторое время простоял у окна, потом прошелся по комнате вдоль и вновь остановился в оконном проеме. И тут словно его громом пора-зило: он совершенно отчетливо разглядел силуэт БТРа, который неподвижно стоял, развернутый к нему всем сонмом своих дул. Издалека он казался кар-тонной выдумкой, которую кто-то спешненько поставил как раз в тот мо-мент, когда молодой человек на несколько секунд отвлекся от того, что нахо-дится за окном. Иванченко замер. Он просто смотрел на БТР, а БТР смотрел на него. Наконец рука Иванченко извлекла сама собой из кобуры пистолет, указательный палец замер в позиции готовности на спусковом крючке. И путсь будет бесполезно использовать это никчемное в данной ситуации ору-жие – сработал древний инстинкт воина, готового бороться с противником даже при помощи обычной пращи.
Иванченко поймал себя на мысли, что БТР спорит с ним. Смотрит на него и как бы вызывает: «Выйди. Или, может быть, боишься?»
Эти переглядки длились больше минуты. В конце концов Иванченко не вы-держал. Бегом сбежав по лестнице и выскочив из подъезда, он сразу же при-крыл глаза от холодного ветра, на мгновение ослепившего его каменной пы-лью, что метнул в лицо. Свободной рукой Иванченко быстренько протер гла-за, и как только смог хоть что-нибудь увидеть, снаряд, выпущенный из одно-го из дул, врезался ему в живот и, пронеся вместе с собой не опомнившегося солдата в проем подъезда, разорвался, разворочив стену лифтовой шахты.
- Что это? – Погодин вскочил первый. Правая ладонь уже сжимала верный АКМ.
Шакуров услышал страшный грохот и поднял голову, пытаясь понять, что это было. Осторожно положив маленькую головку на сложенный ввиде по-душки лежак, осторожно прошел в большую комнату, в которой все уже си-дели на корточках и озирались, боясь показать свои головы из оконного про-ема.
- Нас атаковали, - понял и немедленно оделился этим с остальными Шакуров. – Где Саша?
- Здесь его нет, - внимательно оглядев весь пол в помещении, отвечал Роберт.
- Пошли, - качнув головой в сторону выхода, Шакуров первым бросился вниз по лестнице.
Едва они спустились на первый этаж, как их глазам предстала разворочен-ная лифтовая шахта, возле которой лежал, весь седой от пыли, Иванченко. Макс как единственный среди них человек в головном уборе стянул с головы шапку, разглядев среди валяющихся в том, что было раньше шахтой, то, что осталось от бывшего сотоварища. Остальные последовали его примеру.
- Кто мог это сделать? – почти требовательно произнес Шакуров, с ненави-стью глядя на Иванченко и представляя стальной БТР, давший залп по несча-стному.
- Чужаки – ясное дело. – Быстро потеряв всякий интерес к несчастью, Пого-дин в развалочку вышел из подъезда и констатировал уже снаружи: - Здесь никого нет. Трусы. Вылазками работают!..
- Дождемся утра, и завтра мы его похороним, - негромко сказал Шакуров. – Завтра с утра отправимся искать тех, кто мог еще сюда быть распределен-ным.
С этими словами он зашагал по лестнице на шестой этаж. Последним от-правился вслед за остальными Погодин, на всякий случай мстительно проце-див сквозь зубы в адрес скрытого во тьме противника:
- Только попадись мне еще раз, собака – кишки выпущу и в жопу запихаю, бля буду!..
Утро они встретили в напряженном ожидании новых нападений. Погодин так и сидел на подоконнике, прислоняя к щеке холодный металл своего род-ного АК. Впрочем, и у прочих лица выглядели невыспавшимися - осунувши-мися и с провалившимися глазами.
- С чего начнем? – подошел к Шакурову Роберт; его лицо было исполнено решимости, позади него, как всегда, маячил Макс. Парень в открытую нерв-ничал и то и дело бросал косые взгляды куда-то в сторону, будто в углу мог притаиться коварный противник. – Я предлагаю не разбиваться на группы. Пока еще мы видели одного или двух, но у этих ребят могут быть еще и снайперы.
- Что-то я сомневаюсь, - устало процедил Погодин. – Всю ночь жопу себе на этом окне морожу, а ни одна сволочь по мне так и не пальнула.
- Такое впечатление, что это вас обижает, - заметил Макс.
- Ты еще… - Погодин округлил глаза и пригрозил выскочке гнездом под-ствольного гранатомета.
- Не время сейчас кого-то пугать, Игорь, - сказал ему в назидание Шакуров. – Вчера один из нас уже погиб из-за чего-то подобного.
- А я предлагаю Сашку вообще не трогать, - понимая, о чем может идти речь в дальнейшем, быстро сориентировался с личностным мнением тот же Пого-дин. – Только время с ним потеряем.
- Он в чем-то прав, - поддержал выскочку Роберт. – Пока мы будем заняты его похоронами, мы будем легкой целью для противника. Сперва надо разве-дать обстановку. Всем вместе.
- А про фургончик ты ничего не задыл сказать?
- Что за фургончик? – с искренним удивлением посмотрел на Погодина Ро-берт.
- Вас что, лысый очкарик не снабдил фургончиком?! Ну, отсто-о-ой!..
- Никакого фургончика не было у нас. – В глазах Роберта проскользнул ис-пуг, но Шакуров положил ему руку на плечо и сказал:
- Успокойся, никто не собирается вас ни в чем обвинять. У нас есть боепри-пасы. Я предлагаю навестить склад и выдвигаться прямо сейчас.
- Н-да, - буркнул Погодин, но все-таки поднялся, - кучка героически настро-енных идиотов отправляется в свой последний поход. Чудненько, бля!..
Они шли по территории, сплошь усеянной большими и малыми обломками того, что некогда было жилым массивом. Не осталось даже деревьев, кото-рые когда-то росли во дворах – все было буквально сровнено с землей и по-хоронено под неживыми, молчащими обломками. Они проходили мимо подъемного крана, стрела которого напоминала застывшего, грязного и ист-левшего аиста-исполина. Рельсы под ним были скрыты горой обломков, сре-ди которых угадывались и сами рельсы, искореженные и изогнутые в замы-словатые коленца. Пару раз им встречалось то, что осталось от автомобилей; некоторые из вполне удобоваримых транспортных средств были похоронены под балками и упавшими на них высоковольтными столбами, а уж то, что лежало в салоне и было некогда живыми людьми, и вовсе вынуждало каждый раз отводить взгляд.
- Постапокалипсис, - задумчиво проговорил Роберт. – Кажется, так это назы-вается?
- Да, - отозвался Шакуров, провожая взглядом разинувший рот припорошен-ный пылью человеческий скелет, высунувший руку из окна искореженной иномарки. – В некоторых регионах он явно предположения всех ученых умов.
- Странно все это, что вокруг, - мрачно сообщил шедший позади всех и явно угнетенный увиденным Макс. – Что так сильно взорвалось, что все теперь – такое?
- А мне кажется, что на взрыв это не похоже, - вывел свою теорию относи-тельно этого Роберт. – Больше похоже на гигантский экскаватор, которым подвели подчистую этот несчастный город. Я даже боюсь подумать о том, как выглядит всеми любимая Америка.
- Да Америке уже давно ****ец пришел, - явно не без удовольствия хмыкнул Погодин. – Она всегда в жопе была, вот в ней сейчас и оказалась. Давно по-ра.
А пустошь все не кончалась. Лишь вдалеке виднелись очертания жилых построек – того немногого, что в силу каких-то причин продолжало стоять так, как и полагалось волею строителей. Все небо было серое, затянутое словно дымкой голубовато-серого цвета, и солнце, не в силах протиснуть сквозь эту пелену живительные лучи, просто отражалось под ним, точно лампочка, обернутая полупрозрачной пленкой.
- Не нравится мне это затишье, - возможно, озвучил мнение всех присутст-вующих Погодин, взбираясь на наклонный уступ, образованный падением едва уцелевшей плиты блочного дома, что торчал из обломков тех, что от удара о землю не сохранили своего первоначального варианта конструкции. – Где у них войска?!
- Пока ни одного не видно, - оглядевшись по сторонам и даже остановившись для этого, ответствовал Роберт.
- Это я и сам вижу, - рыкнул Погодин. Он спрыгнул с плиты, подняв армей-скими ботинками облако серой каменной пыли. – Наверное, они на другой фронт перешли.
- Какой другой фронт?! – поморщился Роберт, показав, что он тоже может быть нелюбезным. – Здесь на сто киллометров нет никого, наверное. Мертвое место, одним словом.
- А нам лишних слов и не надо. – Погодин протянул руку и похлопал Шаку-рова по плечу, не сводя взгляда с чего-то вдалеке. – Тихо, мужики – кажется, на ловца и зверь бежит…
Все спрятались за развалины, к которым как раз подошли. Никто из них, кроме Погодина, ничего не видел в серой дымке из так и не осевшей пыли.
- Где? – не выдержал Роберт. – Я ничего не вижу.
- Значит, ты слепой, - процедил сквозь зубы Погодин. – Не зря у тебя шрам во всю рожу…
Роберт возмущенно посмотрел на нахала.
- Я потом тебе расскажу, откуда у меня этот шрам.
- Расскажешь, расскажешь. Если время такое найдешь.
- Не беспокойся, найду.
Теперь и Шакуров видел темный силуэт направляющегося к ним БТРа. Сколько он ни вглядывался в пространство вокруг приближающейся маши-ны, ему не удалось увидеть еще.
- Такое впечатление, что они ходят поодиночке, - пробормотал он, прикиды-вая, поможет ли ему в предстоящей схватке армейский нож в купе с «Берды-шом» покойного Иванченко.
- Возможно, и так, - кивнул Роберт. – У вас есть граната?
- Нет.
- У меня тоже.
- Значит, будем брать голыми руками.
Они спрятались за то, что осталось от стены здания, и БТР прогрохотал ми-мо них. Шакуров не успел ничего сделать, как вдруг Погодин, повернувшись спиной к развалинам, с криком:
- Пошел в жопу, мразь! – высадил гранату вслед удаляющемуся противнику.
Грохот заставил всех пасть на землю. БТР остановился метрах в пятнадцати от того места, где они находились. Даже с такого расстояния было видно раз-вороченный зад.
- Ты его только разозлил, идиот, - выразил свое мнение о таком поступке Ро-берт, уверенно беря на перевес свой стопятый АК. – Теперь он наверняка уже понял, откуда по нему бомбанули.
- Ты заткнись, трус паршивый! – сцепив зубы, толкнул его прикладом авто-мата Погодин. – Сейчас увидишь, как действует настоящий профессионал, у которого цыпленок не застрял в заднице!..
Но БТР стоял и не двигался с места. Но вот он поехал дальше и совсем уже скоро исчез в неугасающей дымке каменной пыли.
Глаза Погодина округлились.
- Это че такое?! – вскочил в полном неверии относительно происходящего он. – Ты куда поехал, ты, клоун железный?!.
Как только последовал этот исполненный недовольства выкрик, прозвучала длинная и грохочущая очередь. Огромное тело Погодина содрогнулось, взрыхленное выстрелами, он спиной ударился о стену и осел по ней. В един-ственном глазе, не развороченном пулей, застыло откровенное удивление.
- За стену! – скомандовал Шакуров.
Все трое спрятались за единственное прекрытие. Спотыкаясь и расшвыри-вая ботинками попадающиеся под ноги осколки разрушенного дома, они за-мерли, сжимая в руках оружие.
- Вот сволочь! – фыркнул Роберт.
- Надо выждать, - заключил Шакуров, осторожно выглядывая из-за укрытия. – С таким оружием, какое у нас, нам с ним не справиться.
- А вдруг это пехота? – Глаза Макса были испуганно округлены, но руки на-пряглись на автомате с полной готовностью вступить в бой.
- Нет. Это крупный калибр. Стреляли из крупнокалиберного пулемета. Отой-дите от стены!
Грохот обрушил стену на место, с которого все успели отскочить. Теперь в огромном проеме в стене был виден развернувшийся к ним БТР. Широкая гуеница застрекотала как кузнечик – БТР двинулся прямо на развалины.
- Бежим! – скомандовал Шакуров. – Держаться развалин, держаться разва-лин!!!
Все трое опрометью бросились наутек. Развалины закончились, и пришлось дальше пересекать пустующую местность. Стрекот преследующего их БТРа постепенно оставался позади, но оглядываться никто не решался – все смот-рели только вперед и себе под ноги, то и дело спотыкаясь о осколки стен близлежащих домов, за которыми был наглухо похоронен асфальт как было благо цивилизации.
- Сюда! – крикнул Шакуров, указывая рукой в направлении косо уходящего под землю перехода; полукруглый навес над ним совершенно не сохранился, а в глубине мрак перемеживался с пылью, что стояла в нем стеной. Вслед за ним, едва не падая на раскрошенных каменных ступеньках, Роберт и Макс прыгнули, словно два молодых горных козла, и как раз в этот момент над их головами пронесся снаряд и исчез вдалеке, возможно, полуразрушив по-стройку там, впереди, которая сумела выстоять перед обрушившейся на го-род таинственной разрушительной катастрофой.
- Все, здесь мы в безопасности, - констатировал Шакуров, бросая насторо-женный взгляд на затянутое серой хмарью небо в прямоугольном, наклонном проеме прохода в подземный переход. – Слава богу, техника сюда не прой-дет.
- Зато против пехоты придется попотеть, - разумно добавил Роберт.
Гусница БТР прогрохотала над ними и исчезла уже вдалеке. Все вздохнули с облегчением.
В переходе было темно, было только видно, как блестят глаза присутст-вующих в нем.
- И что мы будем делать? – это был Макс.
- Осмотримся здесь. – Шакуров чиркнул спичкой. – Переждем и станем воз-вращаться.
Внутри переход был не менее захломлен, чем все снаружи. Потолок осел и опасно зиял сетью разнокалиберных трещин, пересекающих площадь на всем его протяжении. Шакуров двинулся со спичкой, внимательно осматриваясь. Вот он остановился, и Макс следовавший за ним, остановился тоже, в ужасе уставившись на крест-накрест вертикально поставленные рельсы, на кото-рых, раскинув руки по ним, с откинутой назад головой и навеки застывшим взглядом полусидел-полулежал одетый в форму мужчина лет тридцати. От-крытый рот полнился темной, запекшейся кровью, руки его чуть ниже запяс-тий были примотаны к рельсам при помощи толстой и ржавой от крови ко-лючей проволоки. В ногах мертвеца валялось то, что осталось от передатчи-ка, выглядевшего так, словно на него наступили и долго ездили туда-сюда тяжелой подошвой армейского сапога. Через грудь мертвеца так же прости-лалась охватывающая ее и глубоко вонзающаяся в тело колючая проволока.
- Похоже, это и есть тот человек, который вызывал нас тогда по рации, - при-помнил Шакуров, опускаясь на корточки возле раскуроченного переговорно-го устройства, пользоваться которым было, разумеется, уже невозможно. – Чужаки жестоко поступили с ним. Так же, как поступили с этим городом. У этих людей не может быть души.
- На нем форма как у нас, - заметил Роберт. Его взгляд скользил по окровав-ленной форме – единственному объекту в страшной картине, которая его зрительно интересовала. – Наверняка наши деды и прадеды не сталкивались с этим даже в Чеченскую войну.
- Да, - мрачно кивнул Шакуров, вглядываясь в остекленевший, с застывшей в нем мукой, взгляд. – И нам нужно быть настороже – это ОЧЕНЬ необычный враг.
- Не могу с вами не согласиться. – Роберт прошел в сторону и сел возле сте-ны, сложив ладони на поставленном кверху дулом автомате. – Признаюсь: мне самому уже стало страшно.
Но Шакурова сейчас беспокоило другое: он представил маленькую девоч-ку, которая осталась одна в разбомбленном доме. Ему хотелось броситься туда, побежать и обнять Ядвигу, чтобы окончательно убедиться в ее безопас-ности, но здравый смысл подсказал ему совершенно ясно: «снаружи враг, этим шагом ты подведешь себя и остальных».
- Да.
- Что? – Роберт вопросительно уставился на него.
- Нет, ничего. – Шакуров присел возле него, стараясь подавить тягостные мысли, которые просто лезли наружу, из души. – Не понимая: зачем кому-то из правительства надо было нас отправлять сюда?
На это Роберт мрачно усмехнулся.
- Ладно, расскажу тебе историю. Мы с Максиком, на самом деле, так же, как и вы, участвовали в Бобруйской ликвидации. Я даже видел тебя в одном из отрядом броска. Тебя и так же тех двоих. Ну, в общем, ты понимаешь. Мы как раз отбивали зомби, когда они так и поперли из своего подземного ком-плекса, когда нас внезапно вызвало к себе командование. На контрольный пункт. Я аж охренел, когда узнал, что правительство выдвинуло своих тол-стопузых командиров на самую безопасную точку прямо возле комплекса. Ну, кинули мы парочку гранаточек в самую их кучу…
- Так это вы устроили этот фейерверк?!
- Ну да.
- Красиво было. Упокой, господи, души тех бедолаг, которых эти ученые умы превратили в этих чудовищ.
- Да уж. В общем-то, ничего особенного ихнее командование нам, конечно, не сказало. Просто показало приказ прехидента о переводе нас на другую территорию. Более важную в плане проведения боевых действий, как сказал тот толстый идиот. Ну, нас и отправили. На вертолете. Три вертолета под-нималось, это я точно запомнил. А вон этот вон, - он указал подбородком в сторону ужасного распятия, - наверняка не один прилетел.
Пока Шакуров задумывался над тем, что стало со вторым членом экипажа третьего вертолета, в разговор вмешался Макс:
- Вообще-то, тут пустынно, даже страшно становится. Лично я не слышал еще ни разу взрывов или еще чего-нибудь. Такое у меня впечатление, что тут вообще ничего не ведется.
Роберт и Шакуров одновременно испытующе обратили на него взоры.
- Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Роберт.
- Ну, я думаю, что эти ублюдки – они, на самом деле, далеко отсюда. И сйчас всего лиш объезжают уже занятую ими территорию. Наверное, нас послали сюда как раз для этого – чтобы мы обеспечивали безопасность подхода осо-новных боевых сил федерации. Я так думаю, долго нам ждать не придется, они скоро уже будут здесь.
Роберт грустно хмыкнул.
- Что-то мне с трудом в это верится. Наверное, все давно забыли про то, что здесь даже мы есть.
Шакуров прошелся по переходу, пиная ногами разногабаритное крошево, успевшее ссыпаться с потолка. Круто развернувшись к присутствующим, кои подняли на него внимательные взгляды, сказал:
- Мы должны дать им отпор. Выполнить долг, за которым нас послали сюда. И вопрос уже не в политике. Этот гад убил уже двоих… троих из наших. Это вопрос уже воинской чести, человечности.
Роберт понимающе покачал головой и вскинул руку над плечом:
- Я с тобой, братан. Пойдем и намоем рожу этому отщепенцу от говнюков.
Один за другим они вышли на поверхность. Было тихо. Даже ветер, каза-лось, меньше гудел в мертвых постройках.
- Так, - вполголоса заключил Шакуров, быстро окидывая взглядом террито-рию, - я возвращаюсь. Один, и без разговоров.
- Нет проблем, капитан, - подмигнул с понимающей улыбкой Роберт. – Мы с Максиком вернемся где-то через час. Когда замочим эту ездюющую консер-вую банку.
Не прощаясь, они отправились по разным сторонам. А Шакуров в гордом одиночестве зашагал обратно – туда, где по-прежнему оставалась одна ма-ленькая девочка по имени Ядвига.
Огромный массив с тысячью пустых глазниц выплыл из коричневатого ту-мана перед ним. Шакуров продвигался к нему аккуратно, всегда ожидая по-явления таинственного БТР.
Поднявшись на шестой этаж и войдя в комнату Ядвиги, он тихо позвал:
- Ядвига.
Девочка лежала, ее маленькое тельце не двигалось. Шакуров приблизился к ней и похолодел.
- Ядвига…
Ноги больше не держали его. Он опутсился рядом с маленькой девочкой и закрыл ладонями глаза, силясь, но не имея возможности сдержать рвущиеся наружу слезы боли и немого отчаяния.
Злобный ветер бушевал за окном, и буря, поднятая им, ударяла в слепую прореху окна.
Макс не привыкал везде и всегда следовать за Робертом. Пусть его прово-жатый был старшего него всего на семь лет – со времен того, как его, моло-дого и желторотого бойца, отправили из военного училища прямо в гущу го-рящих событий, он уже успел свыкнуться с тем, что, возможно, рядом с ним сейчас был единственный человек, которого по праву своему можно было и должно назвать своим учителем.
- Максим, Максим, - вздохнул Роберт, неторопливо проходя мимо очередно-го убожества, бывшего некогда частью какого-то рыночного комплекса, а те-перь напоминало колизей, внутрь которого угодила атомная бомба, не мень-ше. – Кажется мне все больше и больше, что все это – гиблое дело. Не война это – так, цирк сплошной. Ведь когда этих мутантов рукотворных по Бобруй-ску гранатами раскидывали, нам ведь тогда не казалось, что все это по-настоящему.
- Да, было больше похоже на компьютерную игру, в которой по всем из вего возможного и невозможного шмаляешь, - мечтательно улыбнулся Макс. – «Дум», кажется, называется.
- «Дум»… Там думать не надо.
Роберт повернулся к Максу, и они дружно и весело рассмеялись.
- Ладно, пошли быстрей, нам еще тыл тому, новенькому, надо прикрыть. Кто знает – быть может, этот б….й БТР до сих пор за ним погони устраивает. Странно, что до сих пор – не за нами.
Тут Макс остановился и выпрямился, вглядываясь куда-то в сторону.
- Ты чего остановился? – не сразу понял, чем он так резко заинтересовался, Роберт. – Ох, мать твою!..
Впереди был виден склон реки; название, начертанное на металлической вывеске, прямо возле моста, полностью стерлось, навсегда исчезнув за косы-ми росчерками царапин, оставленных осколками. Через реку шел широкий мост, на котором стоял БТР, как всегда, замерев и уставившись на солдат всеми причитающимися башне дулами. Но вот с него спрыгнула и зашагала по мосту, размахивая чем-то, зажатым в руке, фигура человека. Заглушенный пылевым туманом голос был полон истинного желания доказать двум насто-рожившимся солдатам, что они могут не торопиться стрелять по нему.
- Он направляется к нам. – Макс дрожащими от волнения руками поднял ав-томат на уровень груди, целясь в сторону приближающегося к ним человека. – Кажется, на нем такая же форма, как и на нас.
- Не знаю. Быть может, это и так. Частично. Подойдет – увидим. Возможно, придется стрелять. Ты не торопись пока – мало ли чего.
- Не стреляйте, братва! – Теперь можно было видеть и широкую улыбку пе-реговорщика. – Я свой!
Приблизившись, молодой человек не перестал улыбаться. Оружия при нем не наблюдалось, и это внушило Роберту доверия, с некоторой толикой кото-рого он опустил автомат – правда, на уровень колен улыбчивого солдата. Единственное, что он смог рязглядеть, и что его смутило – это небольшая, синевато-серая припухлость под правым ухом, которая словно бы отбрасы-вала тень и на нос, и под глазами, и на скулы человека лет тридцати пяти.
- Здорово, молодежь! Вы как, не устали еще?
- А что тебя волнует, брат? – не скрывая своего искреннего недоверия, спро-сил у него Роберт.
- Как – что?! Вон, махнул не глядя!..
- На что ты махнул? – резко потребовал от него уточнений Роберт.
Улыбка стаяла с лица незнакомого солдата.
- Вы что, совсем ничего не знаете?!
- Ты что-нибудь знаешь? – с иронией к солдату повернулся и посмотрел на тож оторопевшего Макса Роберт. Тот затряс головой, с неподдельным инте-ресом глядя на новичка.
- Вот видишь, мой напарник ничего не знает. А ты что-нибудь знаешь?
- А что я должен знать? Ребята, вы посмотрите, какую технику я вам достал, офигеть!
- Фигеть потом будем, - ответил ему металлическим голосм Роберт, наконец направив ему в живот дуло своего автомата. – Что у тебя с лицом?
Незнакомец обиженно усмехнулся.
- Что у меня с лицом? Ха! Вы что, действительно так ничего и не слышали?!.
- Не темни. Что это у тебя за тени на роже? Ты что, косметикой, что ли, поль-зуешься? – Роберт шагнул к солдату и ткнул ему дулом в живот. Тот отсту-пил, глупо улыбаясь. – Чего ты лыбишься, клоун? Где твой отряд?
- Отряд? Остался в Бобруйске.
- Что-то я тебя не видел там, в этом Бобруйске. – Роберт продолжал просто идти на него и оттеснять к мосту, на котором так же застыл БТР. – Где твой напарник? Ни тот ли, которого кто-то распял в переходе?
- Я не знаю, о чем ты говоришь, брат! – поднимая руки над головой в полном непонимании, искренне отозвался солдат. – Нас мало, кого сюда отправили! Я – такой же наемник, как и вы, ребята! Я не понимаю, почему вы сразу так взъелись на меня?!.
Внезапно правая рука отступающего назад солдата резко спустилась к по-яснице, ноги согнулись в коленках, и рука с раскрывающейся в полете ла-донью метнулась к животу Роберта. Тот дернулся всем телом, автомат выдал длинную очередь, но все это прошло в сторону – пригнувшись, левой рукой солдат отвел его руку в сторону. Навалившись в прыжке плечом на Роберта, он ухватился за нож, торчащий из его живота, и с силой провернул его внут-ри тела. Потом отшвырнул задохнувшегося кровью Роберта прочь от себя и кинул жестокий взгляд на растерявшегося Макса, держа в руке окровавлен-ный военный нож с угрожающими зазубринами.
- Ну что, теперь ты следующий, салабончик?!.
Больше из страха Макс вскинул автомат и послал сбивчивую очередь в грудь нападавшего. От удара пуль того тряхануло, но убийца, хищно оскла-бившись, как ни в чем не бывало двинулся на перепуганного солдата.
- Помогите! – неосознанно пискнул тот, на этот раз испугавшись не на шут-ку.
- Я тебе сейчас помогу, щенок! – Занося над головой окровавленный нож, солдат подался вперед и это как раз совпало с тем, что Макс решился на по-бег из-под удара. Крепкие пальцы стиснули ему плечо, и нож глубоко вон-зился промеж лопаток. Юноша так и упал – с рукояткой, торчащей из спины. Убийца придавил его коленяи и без затруднений вытащил нож вместе с всплеском крови, окропившей серо-коричневую униформу. Поднимаясь с бездыханного тела, убийца вытер кровь с ножа о форму и повернулся к при-таившемуся на мосту БТРу. – Давай! – и махнул рукой.
Взвизгнули гусеничные траки машины, и умирающий Роберт с ужасом ус-пел увидеть гигантское полотно, которое уже дробило кости его ступней…
Шакуров не мог поверить в то, что Ядвиги больше не было. Он помнил ма-ленькую девочку, которую они обнаружили в подвале этого дома, наполови-ну убитого не то бомбежкой, не то взрывом городкого масштаба. Маленькая, она доверяла им с самого начала и ни говорила ни слова, постоянно напоми-ная о своей беззащитности наивным взглядом нежно-голубых глаз. Теперь она лежала перед ним, и кровь запеклась на нежной коже ребенка тошно-творной темной коркой, под которой скрывалось то, что невозможно воспри-нять как случающееся вообще в мире – смерть маленького, еще не выросше-го человечка.
Шакуров плакал. Плакал как отец, потерявший единственную дочь. По су-ти своей, они втроем и были ей отцами, опорой и такой ненадежной защитой, которая распалась уже на тринадцатый день после того, как военный верто-лет высадил их на эти пустоши, и они, не задавая лишних вопросов, отправи-лись в неизвестность, теперь встретившую каждого из них теневым забвени-ем смерти.
Шорох. Так шуршат мелкие камешки под ботинком, когда человек ступает по нему очень осторожно, пытаясь идти словно бы по воздуху, только лишь для того, чтобы незаметно подкрасться к тебе. Шакуров обернулся через пле-чо, и фигура тотчас застыла, почти пересеча дверной проем.
Это был высокий человек, чью стройность подчеркивал темный комбине-зон. Голову венчал танкистский шлем; в дополнении с огромными очками ночного видения голова незнакомца походила на голову мухи, увеличенной до невероятных размеров. Тонкие пальцы обтягивали кожаные перчатки, в которых матово поблескивало лезвие хромированного ножа. Лица человека не было видно – его скрывал респиратор; в полной тишине слышалось под-хриповатое, натужное дыхание. Человек постоял немного в той позе, в кото-рой его застал Шакуров, и более уверенно, уже не стараясь быть инкогнито, двинулся к нему.
Сметенные чувства овладели Шакуровым в этот момент. Какая-то часть его «я» упорствовала тому, что он должен действовать, по крайней мере, лично в свою защиту, используя все то, чему его обучили как человека, которого го-сударство желало видеть в качестве послушной марионетки в своих войсках; другая же упорно твердила с жестоким укором: «из-за тебя погиб ребенок, маленький ребенок, и он тебе доверял! ты не достоин жить после этого, ты не выполнил свой долг, возложенный на тебя страной – защищать!»
Победило первое.
Шакуров обернулся и повернулся лицом к своему потенциальному против-нику. Наверное, его равнодушно-уверенный взгляд тот попросту не ожидал, потому что человек в комбинезоне замер на полушаге и даже слегка подался в противоположном направлении от спокойно на него взирающего солдата.
Левая рука свисала вдоль тела, ощупывая пальцами рукоятку висящего на поясе ножа. Не сводя напряженного взгляда с широкой насадки прибора ноч-ного видения на верхней части лица противника, Шакуров не успел заметить, как напряглось тело под обтягивающим комбинезоном – от человека в рес-пираторе не ускользнула эта затея застать его врасплох. Следовало действо-вать четко и быстро – пальцы удобнее перехватили рукоять хромированного ножа, и Шакуров в этот же момент вынул свой нож и коротким движением руки бросил его в противника.
Он никуда конкретно не целился, и нож почти что уткнулся кончиком в живот неприятеля, однако тот небрежным движением отбил летящий в него нож; оружие отлетело к стене, ударилось о нее и упало возле, выбив из нее неплохой кусок и так болтающейся неизвестно на чем штукатурки. Лицо в респираторе склонилось набок, и Шакуров без труда определил едкую ус-мешку, скрывающуюся за ним.
Оба ринулись друг на друга. Убийца прыгнул раньше, его нога в обтяги-вающем армейском ботинке мелькнула перед глазами Шакурова вспышкой разнокалиберных окружностей – одна в одном, белых и оранжевых. Боль, ту-пая и мучительная, пронзила переносицу и отдалась в лопатках, которые встретил усыпанный каменной крошкой пол. Ошеломленный сильнейшим ударом, Шакуров весь сгруппировался и затряс головой. Как только в глазах прояснилось, он увидел прыгающего на него врага и нож, блестнувший в мо-мент заноса над ним…
###
Он переступил порог комнаты, в которой стояла мертвая тишь. На полу лежал человек, чуть в стороне – еще один, только маленький, невинный и та-кой жалкий. Ветер глухо, с паузами завывал в трещинах между комнатами как единственный персонаж, озвучивающий эту странную тишину, теперь уже ничем не нарушаемую.
На тонких губах человека заиграла улыбка. Это была улыбка долгого ожи-дания, наконец свернувшегося в ожидаемый результат.
Щелкнула и зашумела рация. Он поднес ее к губам и плавно надавил кноп-ку связи. Почти не дожидаясь, когда по ней заговорят, приглушенным голо-сом произнес:
- Отряд «Ц» не справился с положенной задачей. «Б» и «А» где-то рядом.
- Что нам делать, Лаврентий Павлович?
- Ждать.
- Но мы не можем ждать! – Голос связывающегося с ним человека то и дело перемеживался с грохочащими где-то на его переферии взрывам. – Конфликт вот-вот урегулируется!
- Сам по себе он никогда не урегулируется, капрал. Вы знаете, что делать.
Щелк! – тумблер вернулся в положение «0».