В Тридевятом царстве наступили удивительные времена. Собственно, это было давно уже не царство, а самая обыкновенная республика со всеми вытекающими последствиями. Поскольку у руля власти, несмотря на смену государственного строя, стоял все тот же Иван Дурак, а зарубежье давило со всех сторон, настаивая на развитии демократических ценностей, в экс-тридевятом царстве был в срочном порядке образован Парламент-Дурак, состоявший из пожизненного председателя К. Бессмертного и единогласно избранных народом трех депутатов в лице одного З. Горыныча.
Выборы в соответствии с требованиями заграницы проходили строго раз в три года, когда З. Горыныч облетал Тридевятую республику, и ненавязчиво дыша в сторону, осведомлялся, не надо ли кому огоньку. Народ все понимал правильно, и дисциплинированно тянулся к избирательной урне.
Урна всегда находилась в одном и том же месте – на посадочной площадке Бабы Яги, и представляла собой модернизированную ступу с дистанционным управлением. По окончании голосования она плавно взмывала в воздух и улетала в неведомые края.
Впрочем, неведомыми края были только для народа, поскольку тайным распоряжением И. Дурака ступа направлялась аккуратно к нейтральной полосе, где опорожнялась рядом с замаскированными коврами-самолетами. Угрюмые джинны, давно захваченные в заложники вечно молодым султаном Х. Насреддином, упаковывали избирательные бюллетени в мешки и переносили к дальним границам султанского государства, где с выгодой обменивали на черном рынке добытую макулатуру на журналы фривольного содержания. Х. Насреддин толкал их обратно И. Дураку вполовину рыночной стоимости, а сам И. Дурак перепродавал их уже на своем внутреннем черном рынке по баснословным ценам. Полученная прибыль шла, разумеется, мимо государственной казны, а сам И. Дурак после каждой такой провернутой аферы прибывал на заседания парламента в новых сапогах-скороходах, каждый из которых тянул минимум на табун Коньков-Горбунков.
Народ все понимал, но благоразумно молчал, а если даже и находились индивидуумы, возмущавшиеся сложившейся ситуацией, то на этот случай И. Дурак вызывал местного бритоголового авторитета Колобка.
Колобок отличался редким садизмом. Его коронным номером был заученный речитатив, от кого, когда и сколько раз он уходил. Поскольку криминальное прошлое Колобка терялось где-то на рассвете эпохи Тридевятого царства, редкая жертва могла дослушать этот душераздирающий монолог до середины. Единственным достойным собеседником Колобку мог стать разве что председатель парламента, да и то потому, что был бессмертным, и времени у него было достаточно.
Впрочем, конкуренцию Колобку могли составить законные силовые структуры в лице Соловья-Разбойника, занимавшего в начале своей карьеры должность начальника дорожно-транспортной инспекции. Останавливать свистом конных путников ему было не впервой, а поскольку экспериментальным путем было доказано, что разгонять демонстрации свистом гораздо дешевле, чем слезоточивым газом, то Соловья автоматически назначили и начальником ОМОНа, преобразованного из ООО "Два алкоголика" (бывшее АО "Три Богатыря", распавшегося ввиду выхода из него мажоритарного акционера И. Муромца).
Соловей вместе с А. Поповичем и Д. Никитичем успешно держал восемьдесят процентов рынков Тридевятой республики, благоразумно не замахиваясь на часть, контролируемую Колобком, на которого свист не действовал по причине отсутствия ушей.
После того, как И. Муромец вышел из состава акционерного общества, он поначалу занялся рэкетом, но вовремя встретил на своем пути монахов монастыря Шао-Линь, принял буддизм и отправился постигать науку кунг-фу в Гималаи, где намеревался провести как минимум три столетия, необходимых для полного изучения курса восточной борьбы. Следом за ним на поиски признания за рубеж устремилась и В. Премудрая, вынужденная последние годы существовать на мизерную профессорскую пенсию.
С этого момента началась массовая эмиграция. Уехала за бугор Царевна Лягушка, возглавившая где-то в далекой стране региональное отделение "Гринписа". Не вернулся с гастролей цирк "Семеро Козлят". Но самым обидным для республики стал внезапный отъезд Ученого Кота - директора Национального музея им. Живой Воды, прихватившего с собой такие уникальные экспонаты, как шапка-невидимка и меч кладенец. Через некоторое время в зарубежных газетах прошла серия публикаций о неуловимом маньяке, рубившем в капусту сторожевых псов, но в Тридевятой республике эти заметки никто не прочел, потому что иностранную прессу не пропускала в страну цензура во избежание вражеской пропаганды.
Поначалу наш президент И. Дурак несколько нервничал из-за эмигрантов, а потом принял поистине мудрое царское решение. Для того, чтобы искоренить эмиграцию как таковую, он постановил объявить зарубежье колониями Тридевятой республики.
На днях с дружественным визитом в дальнее зарубежье отбыл Колобок. Говорят, после продолжительной беседы он успел найти понимание у глав иностранных государств. По этому поводу парламент всем составом сел переписывать конституцию. Народ с нетерпением ждет результатов, а в купеческих лавках наметился острый дефицит мыла и бечевы. И. Дурак в своем обращении к народу отметил этот факт как позитивное явление и призвал активно поддержать отечественного производителя веревок и парфюмерии.
Ответом ему была тишина.