Ангелы были довольны тем, что они заставили забыть Дага и Ника о существовании друг друга. Благодаря сочетанию врождённых экстрасенсорных способностей и техническим достижениям, ангелам удалось довольно легко проникнуть в мысли астронавтов.
Но, несмотря на то, что ангелы вторглись в самые глубины подсознания находящихся у них людей, многое для хозяев пятой планеты оставалось непостижимым. Их гости были очень похожи на нецивилизованных обитателей третьей планеты, да и их воспоминания подтверждали, что они родились именно там, но космический корабль, уровень их развития говорили совсем об иной эпохе, а не той, которая сейчас господствовала на родине людей. Ангелам был непонятен порядок их летоисчисления, и, возможно, на третьей планете когда-то была высокоразвитая цивилизация, которая посылала людей в космос. На планете людей были загадочные сооружения, сохранившиеся с незапамятных времён, но к посадочным площадкам космических кораблей они не имели никакого отношения. А свои посадочные площадки ангелы прятали среди джунглей южной части длинного материка, где обитали немногочисленные племена диких плосколицых людей. Эти дикие люди пока ещё даже не владели элементарной логикой и поэтому принимали все действия ангелов за волю богов.
Наверное, миновало немало столетий, пока человечество снова одичало, так как по воспоминаниям астронавтов планета была довольно высокоразвита, хотя не изжила многие социальные пережитки, исходящие из более древних времён, и поэтому грозила сама себе самоуничтожением. Возможно, человеческая агрессия, с которой ангелы так безуспешно боролись уже несколько тысячелетий, имела более древние истоки.
Ангелам было непонятно, каким образом, пробыв в космосе такое длительное время, астронавты остались живы и даже остались молодыми. Имея рациональное мышление, ангелы даже не догадывались о временном парадоксе.
Ангелов удивляла нелогичность поведения астронавтов: ангелы подстраивали для них иллюзии-ловушки, а люди находили в себе силы не поддаваться на уловки ангелов. Но ведь ловушки были сами по себе так правдоподобны, что только людская нерациональность не позволяла соглашаться с очевидными для них фактами. И лучше всего это удавалось людям в содружестве, и поэтому ангелы разлучили Дага и Ника и увидели, что наедине люди легче погружаются в мир иллюзий, а в группе даже из двух человек находится несогласный с мнением товарища, и в этом своём несогласии люди ищут истину. А истина такая простая: надо просто мыслить в одном направлении и суммировать свои мысли. Из этой суммы одинаковых мыслей, которые несколько дополняют друг друга, и появляется истина. Мысли ангелов прозрачны и доступны каждому, кроме разве сокровенных моментов. И любое достижение на пятой планете вызывает гордость у всех: победил коллективный разум, нет никакой зависти и никакой агрессии. Как умно и хорошо общество ангелов и как хорош и умён каждый из ангелов!
Ник пробудился оттого, что на лицо упали лучи довольно высоко поднявшегося зимнего солнца. «Как долго я спал, наверное, уже далеко за полдень, - подумал Раймер, - и никто меня не поднял. А кто же должен был меня разбудить? Где дедушка? Какой дедушка? Он же давно умер. Я же помню, как незадолго до его смерти я совершил со своими родителями долгий путь из Австралии на Аляску, как некоторое время мы гостили у дедушки. Уже тогда он был сильно болен, но никогда мне об этом не говорил, старался быть весёлым и бодрым, и поэтому для меня его уход из жизни был неожиданным. А потом, простившись с ним, мы долго ехали, а затем плыли назад в Австралию. Так кто же должен был меня разбудить?».
В комнате было также уютно не той сверхчистотой, с которой у отдельных людей ассоциируется уют, а именно домашним теплом, милой разбросанностью вещей, говорящей о том, что здесь обитают живые и непосредственные люди. На столе стояли тарелка с тёплыми гренками и кружка с горячим молоком. Рядом со столом стоял диван, на который неизвестно кто заботливо положил новый разноцветный журнал. Николас с радостью погрузился в чтение, журнал сильно увлек Раймера своими незатейливыми и в тоже время интересными историями, он читал до поздней ночи, а когда он закончил читать, он подошёл к столу и увидел, что на столе стоит еда, накрытая матерчатой салфеткой. Кто-то опять незаметно поставил перед ним еду, и астронавт вновь и вновь удивлялся деликатности хозяина этого дома и не мог понять, почему он ничего не заметил. Но и в детстве Николас так бывал порой увлечен чтением, что ничего не видел и не слышал вокруг. На столе стояли горячий бульон и пирожки, Николас с аппетитом поужинал, а затем подошёл к окну. За окном уже была ночь с её мохнатыми звёздами. Астронавт с радостью смотрел на знакомые созвездия, и где-то внутри его было смутное воспоминание, что недавно непонятно где и почему он тщетно искал эти звёзды. Неожиданно для себя Раймер захотел спать, подошёл к знакомой постели за занавеской, стоящей недалеко от печки, и, не успев раздеться, упал на кровать и заснул крепким сном.
На утро Николаса опять ждали гренки и тёплое молоко, но на этот раз на столе стояло и вкусное варенье из крыжовника. Астронавт по-детски порадовался своей незатейливой и уютной жизни и после завтрака снова направился к дивану, чтобы погрузиться в увлекательное чтение.
Так проходил день за днём, Нику не хотелось прерывать череду этих приятных дней, его одиночество, которого он так долго желал. Он даже не хотел разгадывать загадку нахождения в своём доме таинственного невидимки, который так хорошо обеспечивал времяпровождение Раймера. Но в один прекрасный во всех отношениях день Николас снова захотел погрузиться в чтение, но тут его внимание привлёкли цифры номера на обложке. Эти цифры для любого журнала были совершенно фантастическими: сто пятьдесят миллионов - ни один журнал не мог так длительно выпускаться. Ник посмотрел на дату выпуска и не увидел никакой даты. Ник заинтересовался названием журнала и увидел, что там написано: «Земля».
«Что-то я не припомню журнала с таким названием, - подумал Ник,- Странно то, что я раньше не интересовался названием. А ведь всё из-за того, что было крайне интересно читать этот журнал. А о чём я собственно читал? Как странно, я ничего не помню! И это странное название…».
Ник снова посмотрел на обложку и увидел новое название: «Фаэтон». Раймер с досадой отшвырнул журнал и принялся за еду. Но пища показалась ему безвкусной, да и солнце надоедливо светило ему в лицо. И до Раймера, наконец, дошло: сейчас на Аляске полярная ночь, не может зимой солнце так высоко стоять над горизонтом. И ещё Ник осознал, что он почему-то ни разу на этот раз не побывал во дворе дедушкиного дома. Астронавт осознал нереальность происходящего и осознал, что он не на Земле. А всё, что с ним происходит, всего лишь проделки ангелов.
«Что бы сказал по этому поводу Даг?» - подумал астронавт. И тут до него дошло, что он давно не вспоминал о Риммере, и это чрезвычайно поразило Ника.
«Наверное, это новые проделки ангелов, я в очередной ловушке, да и Риммер, наверное, тоже. Догадывается ли он, что с ним происходит, и в каком иллюзорном мире Даг пребывает? А мне надо выйти из помещения, посмотреть, что находится за моей дверью, да так, чтобы эти чёртовы куклы не догадались о моих намерениях», - размышлял Ник.
- Что-то я давно не гулял, не дышал свежим воздухом, - громко сказал Раймер, - да и с собачками надо поиграть, размять мышцы.
Он шагнул к двери, толкнул её, но дверь не поддавалась его усилиям. Раймер закрыл глаза, глубоко вдохнул в себя воздух и снова толкнул дверь. Дверь легко распахнулась, и Николас почувствовал кожей своего лица свежесть морозного утра. Ник открыл глаза и увидел себя во дворе дедушкиного дома; ощущался свежий запах недавно выпавшего снега и только что распиленных брёвен.
«Что за чепуха пришла мне в голову, - подумал Ник, - всё так реально и говорит мне о том, что я на Земле. А космический полёт и мои товарищи - это и есть иллюзия».
Ник радостно рассмеялся и подбежал к лайкам, протянул руки, чтобы погладить их. Но собаки вдруг злобно зарычали, их глаза загорелись огнём бешенства, шерсть поднялась на загривке. Раймер со страхом отступил: это были не обычные ласковые собачки, а волки, и даже не волки, а оборотни. Ужас парализовал волю и тело астролётчика, таких жутких существ Раймер не встречал в реальности, а видел лишь в триллерах.
Но погружение в ужас внезапно оборвалось оттого, что как бы внутри головы астронавт услышал: «Посмотрите, как изощрённы эти люди! Даже в одиночку он сумел вырваться из нашего плена. Сумеет ли он преодолеть и этот барьер?».
- Ну, чёртовы куклы, достали! - яростно закричал Раймер, даже не осознавая, что он прочел чужие мысли. - Я больше не поддамся вам, не поверю ни одному вашему ухищрению, и нечего вам копаться в моей голове! Я свободный гражданин свободного государства и свободной планеты, поэтому я требую свободы для себя и своего друга!
….Пропало всё: зимний пейзаж, рычащие собаки, ощущение холода, и Раймер увидел, что он сидит в какой-то лаборатории и голова его опутана проводами, а рядом в такой же позе сидит Риммер и глаза его закрыты. Ник рванул провода со своей головы и хотел броситься на помощь другу.
- Не надо этого делать! - услышал Ник странный голос, больше напоминающий клёкот птиц. - Этим ты убьёшь его, ведь он ещё не вышел из мира грёз и там ему хорошо. Он имеет в своём иллюзорном мире то, к чему он стремился всю жизнь подсознательно.
Рядом с Ником стоял ангел, своим видом напоминающий большую птицу, но передняя часть головы, несмотря на нос, напоминающий клюв, была похожа на человеческое лицо.
Шли дни, а в жизни Дага ничего не менялось. Да если бы кто-то заикнулся, что он должен что-то изменить в своей жизни, он бы удивился бы тому, что жизнь может быть какой-то иной. В новой жизни он ни разу не захотел выпить, он ощущал себя нужным и совершенным человеком. Хозяйка дома, где он остановился, принимала его со всеми его достоинствами и недостатками, никогда не спорила с ним, а словно бы дополняла его собственные мысли и рассуждения. Дага окружали любимые вещи и любимые книги, и ему даже в голову не пришло, что за долгие месяцы пребывания здесь их ни разу никто не посетил.
Но однажды, читая какую-то захватывающую книгу, Риммер вдруг заметил, что сюжет этих книг подчиняется его воле и воображению. Книги почему-то всегда открывались на нужной странице, так что не нужны были никакие закладки. И Риммер решил проверить свои смутные догадки. Он взял лист бумаги и записал прочитанный текст. На следующий день Даг взял этот лист и сверил содержание книги с написанным на нём текстом. Слова в книге расплывались, не хотели принимать законченную форму и были совсем иные, чем слова в записях астронавта.
Через пару дней Риммер проделал тот же опыт, а на другой день обнаружил, что записи нет, лист абсолютно чистый. И в его мозгу всплыло полузабытое слово: иллюзия.
Женщина, у которой он проживал, неожиданно для Риммера стала предъявлять к нему претензии, заключающиеся в том, что он мало уделяет ей внимания, а зато большое внимание уделяет бездушным книгам. Даг неожиданно для себя взорвался и сказал о том, что у его книг больше души, чем у неё. Если бы Даг знал, как он недалёк от истины! На вопрос, почему он до сих пор не знает её имени, женщина очень удивилась и сказала, что даже и не знала, что людям нужны имена, ведь личность человека и так видна без всяких имён. На это Даг возразил, что невозможно идентифицировать без имени миллиарды людей. Женщина возразила ему, что он преувеличивает, так как на их планете, которую они называют именем своей почвы - Земля, всего несколько сотен тысяч людей. Они разделены на малочисленные группы, люди разных групп очень отличаются внешне и поэтому для идентификации достаточно знать номер группы, ареал её обитания, внешние и личностные особенности каждого члена группы. Люди почему-то дают друг другу названия, вместо того чтобы запомнить номер каждого человека.
- Чудно ты говоришь, как будто бы ты не человек. И ведь ты ни разу не поинтересовалась, какое у меня имя. Возможно, ты знаешь, какой же у меня номер, а я об этом ничего и не подозреваю.
- Ты можешь считать меня человеком, - ответила женщина, - и можешь дать мне то имя, какое тебе понравится, а заодно назовёшь мне своё имя. Номер тебе недавно присвоили, но объём твоей памяти всё равно не позволит тебе его запомнить.
- Я хочу назвать тебя Ксения, так как я почувствовал к тебе отчуждение. А ты можешь называть меня Дагом.
- Ты что-то преувеличиваешь, я совсем не понимаю, откуда у тебя появились сомнения по поводу моих поступков, - произнесла Ксения, - я стараюсь сделать твою жизнь максимально приятной, а ты не ценишь моих усилий и этим обижаешь меня.
- Ты делаешь мою жизнь столь приятной, что мне становится тошно, как будто бы мне в кружку с чаем положили несколько лишних ложек сахара, - закричал Даг.
- Не пойму тебя, о чём ты говоришь, о каком чае, о каком сахаре? Я всё стараюсь делать рационально, исходя из твоих вкусовых пристрастий и научных разработок, - недоумённо сказала Ксения.
- Не сердись на меня, - неожиданно для себя ответил Даг, - я ценю твою заботу и не могу понять причину своего раздражения. Просто у меня создалось впечатление, что мы одни в этом мире и очень одиноки поэтому.
- Но нас же двое и поэтому мы не одиноки, - возразила Ксения.
Что-то подсказало Дагу, что пора прекратить этот спор, и он поспешил согласиться с Ксенией.