Вруны лгут из корысти и заботятся о правдоподобии. Врали обманывают из любви к искусству, рассказывают байки. Этим баюнам дают выговориться до конца, «наврать в три короба» (а не один или два) и только потом их пытаются урезонить. Кстати, у лгунов больше шансов на успех. В их поступках есть смысл. Врали менее удачливы в жизни. Наиболее хитрые из них делают паузу, ждут реакцию аудитории. Сомнение в правдивости их истории они нейтрализуют спасительной фразой: «Шутки у меня такие». За сумасшедших держат тех, кто верит собственным выдумкам.
Ещё при коммунистах у союзных республик были министры иностранных дел. Я был знаком с грузинским министром, типичным фанфароном. Он поведал мне, как его поцеловал Великий чучхе, как арабский шейх подарил ему белого верблюда и ещё то, как он сострил по поводу этимологии названия города Тирана, находясь в самой Тиране. Его прозрачный намёк выдал полное отсутствие у него дипломатичности. Я просветил его, рассказав, зачем албанцы утыкали свою территорию бетонными или просто деревянными колами - для того, чтобы отразить нападение НАТО. По их расчётам парашютисты задницами должны были насаживаться на эти колы. Уже в более широкой компании бывший министр разглагольствовал о своей смелой шутке в албанской столице и о том, зачем албанцы обставили всю свою территорию колами.
Биография моего дядюшки Сандро не была так богата, как у того министра. Он тоже любил рассказывать о своих приключениях, делал это складно и ладно. По сей день в моей памяти его похождения в Узбекистане.
«Позвонил мне коллега в пятницу вечер. Жара страшная в гостинице, а он мне, мол, ночь перетерпи, на субботу-воскресенье ничего не планируй... Он – сын большого начальника. Едем мы полем хлопчатника. Ни конца, ни края. Чуть не заснул от однообразия. Пыль от грунтовой дороги. Вдруг остановились. Вижу люк в поле. Мой коллега постучал по люку. Он автоматически открылся.
- Спускайся, - говорят мне.
- А что там?
- Сюрприз.
Спустился и оказался в бетонном помещении. Там мужик с автоматом сидел. Показывает на люк в полу. Этажом ниже ещё было помещение с автоматчиком и люком, но пообъемнее. Где-то на четвёртом этаже вниз я оказался в подземном мавзолее, Восточная музыка, свет играет, каскады фонтанов. Моментами голубого цвета купол высвечивался. Запах благовоний. Мой коллега в ладошки хлопнул и меня девицы в шелках окружили. Ласкают и уводят меня куда-то, а хозяин подмигивает. Завели в помещение, раздели, умыли, мазями обмазали. Нарядили в шелковый халат, чалму. Я как во сне. Вижу другие гости собрались. Возлежат в халатах у фонтанов на персидских коврах. Их фруктами обносят. Некоторые к наргиле прикладываются. Никогда таких пышных персиков не видел. А тут девицы в фонтане танцуют. Понравилась мне одна. Миниатюрное создание, статуэтка Челинни, с живыми взглядом. Еще абрикосы понравились... Утром просыпаюсь в гостинице. Глаза протёр, ничего понять не могу. Но что это? На столе три ящика с абрикосами, и та самая девочка в кресле сидит и терпеливо ждёт, когда я проснусь.Она в джинсах была. Звоню я к коллеге, спрашиваю, что мне с девицей делать.
- Хочешь женись, хочешь зарежь, твоя в общем, - отвечают.
Девушку отпустил домой. Позвал дежурного по этажу, дескать, с абрикосами разберитесь. Надо же, какая чуткость со стороны хозяина. Так желания гостя подметить. Дежурная прямо на этаже торговлю открыла, в своей комнате. Через 2 часа половину выручки принесла. Я её потом в ресторане в аэропорту пропил».
По молодости я был готов поверить его байкам. Но вмешивалась моя матушка.
- Ну, не было этого, Сандрик? Признайся, - говаривала она своему двоюродному братцу с лёгкой укоризной.
- Но могло быть, - говорил он, хитро улыбаясь.
Каждую свою историю дядюшка передавал с удовольствием. Видно было, как глотал слюни. Сандро в общем был довольно безупречным. Если что вызывало сомнение, так – эта его необязательность. Он с опозданием возвращал долги, сорил деньгами в ресторане в компании друзей, которых ублажал историями о своих невероятных любовных подвигах.
Пользы от своих россказней Сандрик не имел. Неприятностей тоже. Меньше везло Фарходу, моему соседу по общаге. Из-за своей напасти «врать напропалую» этот «Тартарен» из Душанбе страдал. Он не удостаивал собеседников правдоподобием своих поступков, более того - казалось, что бредит. Бедняга оскорблялся, если кто проявлял «наглость» усомниться в правдивости его историй.
- Он входит в роль, потом из неё не выходит, - заметил один мой знакомый.
Однажды мы, земляки, пили вино в моей комнате. Я возвращался из общей кухни, нагруженный подогретой закуской, когда в коридоре набрёл на неприкаянно слонявшегося паренька. На Фархода. Я знал, что у него закончился срок аспирантуры, что он живёт на чердаке общежития, бедствует. Говорили, что по его нерадивости сгорела целая химическая лаборатория института, из-за чего будто он не смог дописать свою диссертацию. Я пригласил Фархода присоединиться к застолью. Разморенный вином гость впал в откровения. Он рассказывал о своих похождениях в Афганистане. Всё это сильно напоминало подвиги Рэмбо только в исполнении этого неказистого с виду химика.
Особенно запомнился «славный» эпизод. На мине подорвался «Мерседес –Бенц» командующего. Раненый генерал прошептал своему адъютанту:
- Фарход, сынок, спеши в аэропорт, надо встретить наших.
«... Вижу старик на осле мимо проезжает. Кричу ему слезай и автомат в его сторону направил, - рассказывает гость - Взобрался на осла и айда в сторону аэропорта. На подступах меня попытался остановить патруль, а я кричал: «Я – Фарход!» Все расступались. И вот я на взлётно-посадочной полосе верхом на осле. Садится Ан-22, а из него строем эсэсовцы в черных мундирах выходят. Другой самолёт садится. Из него мексиканцы в сомбреро повалили, третий же индейцев-апачей привёз. Стали во фронт.
Тут советский генерал обращается ко мне:
- Товарищ майор!
А я говорю, что всего лишь лейтенант и уже собрался с осла слезть. А генерал говорит:
- За выполнение особо важного задания вы произведены в майоры. Это сообщил мне командующий по телефону.
- А эти кто? – спрашиваю и глазами показываю на прибывшие «войска».
- Наши. Так надо!»
На некоторое время рассказчик замолк. Отходил от жарких речей. Очарованные его «невероятностями», мы тоже молчали. Тут последовало:
- Не верите, да! А это что?! – крикнул он вдруг. Вышел со стола и стянул с себя брюки.
На его правой ноге был след от пулевого ранения. Пока мы прикидывали, что из рассказанного и показанного могло быть правдой, в комнату ввалилась ватага земляков Фархода.
- Опять своих позоришь! Мало по морде били! – кричали таджики.
Они извинились за вторжение и за неудобства, которые нам мог доставить «этот болван». Уволокли несчастного.
Не стану кривить душой, бес и меня не раз попутал. К примеру, когда дело касалось россказней о моих ментальных особенностях. Эта тема весьма распространенная в народе. Нет такого человека, который бы не заявлял о посетившем его «прозрении». Так, в детстве в один из дней в грузинской провинции я запал на невиданное в наших краях имя Сирхан. Произнеся его раз, я чувствовал, что надо его произнести и второй раз. Для пущего эффекта, будто стрелял им. «Сирхан Сирхан». Позже узнал, что в тот день субъект с таким именем совершил покушение на сенатора Роберта Кеннеди. Нечто подобное произошло со мной во время учёбы в Москве. В моём сознании всплыло имя - Саманта Смит. Её, милую американскую девочку-миротворца принимал Брежнев, что произошло не совсем недавно. Придя в общежитие, я вслух несколько раз произнёс имя. «Так ты уже знаешь, что сегодня эта девушка погибла в авиакатастрофе?», - заметил мне один из знакомых уже на проходе в общагу. Честно, я ничего не знал о трагедии. Некоторое время я кокетничал данным обстоятельством. Дескать, у меня свои источники, сигнал получаю из астрала. Потом решил, что периферийным слухом зафиксировал факт, когда гулял по Арбату. Тоже самое относительно убийцы Роберта Кеннеди. Но тогда мальцом я не ведал о периферийном восприятии.
Но вот недавно в одном порядочном обществе я позволил себе байку. Потом во время похмелья, я запаниковал. Не исключено, что на меня будут смотреть косо. А дело было вот в чём. Как-то во время войны в Абхазии чуть не рухнул вертолёт с Эдуардом Шеварднадзе и журналистами на борту. Из всей собравшейся компании в командировки в Абхазию ездил только я. Поэтому рассказывать было мне:
- Аварию спровоцировал российский Ми-24. Он пристроился к эскорту, а потом вдруг нырнул под главный вертолёт.
Я с помощью рук показал, как это могло быть. Один раз, потом для большей убедительности второй раз, а затем и третий... Потом продолжил:
- В результате маневра под верхним вертолетом образовывается воздушная яма и останавливается верхний несущий винт. Паника была в салоне!! Только Старик сидел не шелохнувшись, вцепился обеими руками за стул, чтоб не упасть. Пилот еле удержал машину. Однако, я не исключаю, что всё это произошло из-за опасного сближения одного из вертолётов эскорта... Из салона не видно было.
- Надо полагать, ты был в вертолёте? – спросили меня.
В этот момент я ощутил невероятное по силе искушение. Моё существо раздваивалось. Желанию приврать я пытался противопоставить мой опыт, авторитет, разум. Но нечистая влекла меня. Авантюра, передряга, и в какой компании и при каких обстоятельствах! Внутренние борения могли продлиться, а мне отвечать. Цейтнот давил.
- Да, был! – выдавил наконец я.
По правде в момент аварии я прохлаждался с другими журналистами, которые не попали в вертолёт. Не хватило мест. На государственной даче мы пили французский коньяк из запасов Шеварднадзе, которым потчевал нас его личный повар. А подробности узнал от самого Шеварднадзе... Извиняюсь, от коллег-журналистов.