«Армения – это вертикальное путешествие ввысь…»
Тонино Гуэрра
«Армения маленькая. Время здесь создает пространство».
Осип Мандельштам
Вот, наконец, и сбылась моя давняя мечта – я лечу в Армению, страну загадочную и непостижимую, чтобы надышаться ее горным воздухом, прикоснуться к ее священным камням, окунуться в ее историю…
Как она меня встретит? Уже конец октября, пограничное время между теплом и холодом, и успеем ли мы выехать в горы до закрытия сезона?
Ранее утро 31 октября, 4.30, под крылом зеленого, как огурчик, боинга 737 в темноте засветились огни Еревана и аэропорта Звартноц. Нас встретил менеджер турфирмы «Фруктус Армениякус» Хайк Тиратурян, что было для нас приятной неожиданностью. Дело в том, что накануне за два дня до вылета я отправила по Интернету запрос к ним, и в результате переписки мы не пришли к полной договоренности о времени прилета: (Дима отвечал на письмо и перепутал время прилета – вместо 4.30 назвал 16.30). Когда же он нас встретил и отвез в гостиницу, в уютный номер с балконом и видом на Арарат (это мы увидели позже), радости моей не было предела: все начиналось удачно. Сходу я влепилась лбом в балконную дверь. Это был хороший знак.
Гостиница «Режинэ», в которой мы жили, находится в горной части Еревана, в районе Норк Мараш (улица Норк Айгинер, 235/1) Это район бывших дачных участков ереванцев, сейчас процветающих частных домов. «Режинэ» расположена на склоне горы, спускается террасами вниз и занимает большую площадь, хотя со стороны улицы этого не видно. Холл с зимним садом и фонтанчиком в центре, роялем и баром, кожаные кресла и канапе, бронзовые бюсты жены хозяина отеля – она умерла несколько лет назад, ее звали Режинэ . На Reception висит фотография, сделанная лет 30 тому назад: хозяин с женой и трое их детей. Все вокруг отделано светло-серым мрамором, много цветов - очень уютно и гармонично. Сам номер и балкон примерно равны по площади – летом на балконе можно устраивать танцы. Было начало шестого утра, нужно было отдохнуть, а утром отправляться в офис.
Офис фирмы «Фруктус Армениякус» находится на ул. Вагаршян, в северной части города, а наш отель – на восточной. Нашли мы их не сразу, пришлось звонить, чтобы встретили. В офисе провели около трех часов – пока все рассчитали, обсудили программу, поменяли и заплатили деньги. Армянская валюта – драм, один наш рубль равен примерно 13 драмам.
После этой официальной части мы решили не возвращаться домой и поехали в центр Еревана. Гуляли, пялились на прохожих и витрины магазинов. Поели мороженого (вкусное, кстати!), прокатились на метро. Метро - всего одна ветка, 10 станций, поезда состоят из двух вагончиков, народу немного. Почему-то очень слабое освещение. Вышли на станции «Площадь республики», гуляли по улицам, примыкающим к площади: Амиряна, Абовяна, Налбандяна. Названия улиц на домах написаны по-армянски и по-английски, но кое-где остались еще русские названия. В центре очень много представительств различных авиалиний - от скандинавских до башкирских. Понятно, так как Армения связана со всем миром только воздушными трассами. В 7 часов вечера на Площади республики включались поющие фонтаны – каскад подсвеченных разными цветами струй. Только петь они начинали в 11 вечера, а у нас не было сил после бессонной ночи, шел дождь, и мы взяли такси за 1000 драм и поехали домой. Как приятно вспоминать этот первый вечер в Ереване – все еще впереди, предвкушение открытия целого мира, - но это завтра, а пока – тепло уютного дома в дождливый вечер, горячий душ, чай, мерцание огней большого города за окном и – счастье.
Утром мы не торопились. Позавтракали в ресторане (завтрак включен в проживание, евровариант), поехали на холм Киликия (запад Еревана) искать предприятие «Арев» - солнце. Ехали с пересадкой. Сначала на одной маршрутке до рынка, потом на другой до улицы Аданаи на какой-то очень реликтовой машинке: довоенном варианте Gelandewagen. Водитель был подстать машине: хмурый и небритый. Доехали, наконец. Потом шли пешком по довольно заброшенной местности – пустырю со свалками и собаками, как по нашему пригороду. Само предприятие «Арев» раньше (в советское время) занималось производством солнечных батарей. Теперь все связи нарушены, часть территории у них отняли. Научные разработки не ведутся, все в запустении. Выживают благодаря мелким производствам, например хим. очистке оксида алюминия, оксида молибдена и.т.д.
После беседы и небольшой экскурсии по предприятию мы вернулись в город. Официальная часть нашей поездки была завершена.
Матенадаран. Величественное здание из серого туфа построено в 1945 году (архитектор Григорян). Как храм и крепость одновременно оно торжественно возвышается над городом. Стрелой через весь город уходит от него главная магистраль Еревана – проспект Месропа Маштоца. Сначала подъем к Матенадарану идет по широкой фронтальной лестнице до первой площадки. На первой площадке – сидящая статуя Месропа Маштоца с поднятыми вверх руками. У его ног сидит ученик Корюн. Далее лестницы расходятся направо и налево – как бы обнимая композицию. Строгий фасад украшают шесть статуй – (по три – справа и слева от входа) - ученых и просветителей Армении. Слева направо: Торос Рослин, Григор Татеваци, Анания Ширакаци, Мовсес Хоренаци, Мхитар Гош, Фрик. Они встречают нас у входа и ведут в храм. Создается настроение восторженного благоговения и преклонения перед величием науки и просвещения. Вообще такого трогательного и трепетного отношения к своему культурному наследию, как у армян, я не встречала. Каждый камушек, каждый обрывочек какого-нибудь документа-свидетеля истории они лелеют и обожествляют. Он может быть и не такой значительный и достоверный, но их вера и отношение поневоле передаются и мне, неармянке. Наш замечательный гид Давид Бадалян прививал нам это отношение, как прививают благородные сорта яблок к дичку.
Мы не торопились в Матенадаране. Мы вообще никуда не торопились в Армении – мы наслаждались, мы дегустировали ее как дорогое вино, прислушиваясь к каждому ощущению и оттенку. Подолгу стояли у каждого стенда в музеях, читали, задавали вопросы и старались получить свое чистое впечатление, не навязанное формальной программой. Только один раз, позже, в этнографическом музее в Сардарапате нам пришлось участвовать в марафоне по залам, когда экскурсовод отрабатывала сокращенный вариант программы. При этом наш первый вопрос об исторических границах Великой Армении привел ее в такое смятение, что бедная женщина не могла опомниться до конца экскурсии, словно ждала от нас подвоха. Было забавно. Но в Матенадаране, я повторюсь, мы были один на один с древними рукописями в небольшом круглом зале.
Потом, насытившись духовной пищей, мы пошли вкушать материальную: «самые вкусные хинкали в Ереване» на ул. Туманяна. Хинкали были, действительно вкусные, мы ели их с салатиком и запивали пивом «Киликия». Пива оказалось многовато. После ужина мы еще немного прогулялись по ночному Еревану, дошли по пр. Маштоца до стоянки маршруток, ждали свою около часа и, не выдержав, взяли опять такси. На следующий день у нас была запланирована самая большая по времени экскурсия (на целый день) и нужно было хорошо отдохнуть.
2 ноября 2007 года. В 10 часов утра в холле гостиницы нас ждали двое интересных мужчин – наш гид Давид Бадалян и водитель Сергей. Мы сели в «ауди» белого цвета и поехали на юго-восток Армении, к самому подножью Арарата.
Монастырь Хор-Вирап, в переводе - «глубокая яма», расположен в 35 км юго-восточнее Еревана, на территории древней столицы Армении – Арташата ( 176г. до н.э.). Ранее здесь была темница с подземельем гл. 6м, куда по приказу царя Трдата III был заточен один из его сподвижников – Григорий, за то, что исповедовал христианство. Он провел в подземелье долгое время, в летописях фигурирует цифра 13 (дней, месяцев, но – не лет). Мы спустились в этот каменный колодец по отвесной лестнице, и я сразу почувствовала признаки кессоновой болезни. Если поднять голову, то видно маленькое, узкое отверстие в потолке – щель, через которую, по преданию, некая женщина спускала еду Григорию и поддерживала ему жизнь. Вскоре после заточения Григория царь Трдат III заболел кожной болезнью, поразившей его лицо ужасными язвами. Царю предсказали, что язвы излечатся, если он освободит узника и пойдет за ним. Царь освободил Григория, болезнь прошла, христианство стало государственной религией, а Григорий – первым католикосом Армянской церкви. В 642 г католикос Нерсес III воздвиг на месте темницы часовню, а в XVII веке был построен монастырь Хор-Вирап. Когда мы поднимались к монастырю, мальчики подходили и протягивали нам в руках белых голубей. Рядом, на земле лежали сетки с живыми голубями. Я сначала не поняла, думала – предлагают фотографироваться , потом узнала, что голуби – для обряда «матах» - жертвоприношения, принятого в Армянской церкви. Голубям раньше сворачивали шею, теперь просто отпускают на волю – это гуманнее. Павлик рассказывал, что сам видел около 30 лет назад в Эчмиадзине, как привозили мальчиков, и с ними барашков для этого обряда. Причем барашки росли с детьми, дети ухаживали за ними и любили их. На глазах ребенка животное убивали и жертвенной кровью мазали детский лобик. Этот дикий обычай никак не вяжется с христианством, скорее – с язычеством. Сейчас «матах» совершают по воскресениям в монастыре Гегард. Барана режут на семь частей, тут же стоят жаровни, и хозяева должны отдать одну седьмую часть туши монастырю, остальное можно съесть самим.
Короче, голубей мы не купили, спустились в яму, потом постояли на крепостной стене и полюбовались Араратом с самой близкой точки на территории Армении, рассмотрели турецкие погранпосты и американские военные базы на склоне горы, и поехали в Нораванк.
Дорога в Нораванк проходит в равнинной части по границе четырех государств - Армении, Турции, Ирана и Азербайджана. Часть пути мы ехали по Нахичеванской территории, потом свернули налево, на сев-восток и пошли на подъем к Гегамскому хребту. Какая изумительная по красоте и величию картина открылась нам! От быстрого подъема закладывало уши, от красоты захватывало дух. Ноябрь месяц растушевал контрастные цвета, горы предстали перед нами в нежных теплых песочно-лиловых тонах. Они напомнили мне киммерийские акварели Максимилиана Волошина, которые я обожаю. Только эти горы были суровее и могущественнее.
За перевалом Тух-Манук начинается Вайодзорская долина – долина стонов. («вай» -стон), названная так после землетрясения в 735 г., длившегося 40 дней и унесшего жизни тысяч людей. Само название оплакивает их гибель. По пути встречались небольшие селения, и Давид с гордостью сказал, что в таких маленьких деревнях есть по-нескольку школ.
Проехали село Арени, которое славится одноименным вином. На холме стоит одиноко церковь сурб Мариам Аствацацин – Марии Богородицы, построенная знаменитым Момиком в 1223г. Церковь из песочного цвета туфа сливается с ландшафтом. Мария очень почитается в Армении, как, впрочем, и у нас, и в большинстве европейских стран.
С основной дороги мы свернули в ущелье реки Гнишик. Здесь горы смыкаются над нами, образуя местами отрицательный уклон. Горные породы здесь рыхлые, много причудливых пещер, вымоин, карманов, вдоль дороги шумит горная речка Гнишик. В одном из таких каменных карманов местный житель Барткес сделал кафе для усталых путников. Под нависшей скалой уютно устроилось это заведение, в нем есть даже несколько комнат, служебное помещение с холодильником, VIP зал на четыре персоны (стулья для этих персон – с гербом СССР), табуретки в зале сделаны хозяином из узловатых стволов местных деревьев, столы – плоские каменные глыбы. В стене – ниши, используются как полки для всякой утвари, к потолку привязана люлька (« для ребенка усталых путников»). Вход закрывается решеткой размером, равным всей пещере по высоте и ширине. Сам хозяин живет в селе Арени, у него большой дом, но жены пока нет.
На обратном пути из Нораванка мы остановились отдохнуть в кафе и выпили по чашечке кофе с гатой (лепешка с начинкой из масла и сахара).
Нораванк. «Новый монастырь», находится в 122 км от Еревана, в окружении красных скал, поражая своей красотой уже более 10 веков. В монастыре две церкви - сурб Карапет 1221-27гг, и более поздняя – сурб Аствацацин 1339. К церкви сурб Карапет пристроена усыпальница князей Орбелянов, вокруг много хачкаров, надгробные плиты у входа в храм. Над входной дверью редкое для христианства барельефное изображение Бога Отца, благословляющего распятие Христа. Сурб Аствацацин потрясающе красива – ее формы строги и совершенны, она словно взлетает горящим факелом с горного уступа. Эта церковь – последняя работа, лебединая песня зодчего Момика.
Армянские церкви не украшены изнутри иконами, золотом, в них нет роскоши, присущей православным храмам, их византийского наследия. Только на алтаре, на возвышении стоит одна икона, чаще всего это Богородица с младенцем. И это мне кажется правильным: люди приходят молиться, искать защиты от врагов, очищаться духом, и ничто не должно отвлекать и смущать их. Здесь нет места злато- и сребролюбию, восхищения мирским богатством, здесь только Бог и ты, и истина, снисходящая на тебя. Мне хочется думать, что после посещения армянских древних храмов я стала ближе к Богу. Тем более, что в таком величии, в окружении гор, храмы наделены особой силой: здесь нет городской суеты, сюда не зайдешь походя, между делом. Путь к храму здесь долог и не всегда прост из-за расстояния и погодных условий. Я счастлива, что побывала в Нораванке. На прощание настоятель монастыря подарил нам диск с чудесными фотографиями в сопровождении музыки Альбинони, сделанными им самим в разные времена года.
В Ереван мы вернулись уже в шестом часу вечера. Нас привезли прямо к ресторану «Кавказ» на улицу Анрапетутян и порекомендовали нам попробовать несколько национальных блюд. Мы заказали суп «Спас» и толму с мясом. Суп делается из кисломолочного продукта тана и пшена, туда добавлено много специй и зелени, и все это подается в горячем виде. Ну, вобщем, мы пожадничали: нужно было заказать по полпорции. Последствия длились несколько дней. Толмы тоже оказалось много, и мы взяли ее с собой, и ели еще на следующий день. В конце концов, как говорится в детских сочинениях: усталые, но довольные мы возвратились домой, в наш уютный номер в «Режине».
3 ноября мы посвятили свою жизнь изобразительному искусству. Утром, после завтрака, мы поехали на воскресный вернисаж (В Ереване – два вернисажа: один – вернисаж в полном смысле этого слова - художественный - проводится по выходным. Другой – собственно, барахолка, где можно купить все – каждый день. Мы посетили оба.)
Я выбрала две картины одного автора – Акопа Дадаяна. На обеих изображен Арарат – весной и осенью. Мне понравились эти работы – в них много воздуха и нежности. Арарат парит над Землей, как мираж, и это мы, действительно, наблюдали по утрам с нашего балкона. И сам автор показался мне очень приятным человеком – его улыбка излучала тепло. Мы, конечно, поторговались, как нам наказывал Давид, и художник немного уступил.
Много было интересных натюрмортов в этническом стиле, повсюду – гранаты и виноград. В Армении гранаты изображаются, где только можно: на фасадах древних монастырей, на хачкарах, в ювелирных изделиях, в кондитерских, на картинах и панно. Даже есть вариант – сувенир из какого-то мягкого синтетического материала, с оторванной корочкой, а там такие живые ягодки! Но стоит дорого, я не купила. В общем, гранат – это бренд.
Потом мы посетили музей Мартироса Сарьяна. Современный трехэтажный особняк, построенный по проекту самого Туманяна (главного архитектора советского периода, Сарьян мог себе это позволить) расположен на улице Сарьяна (кольцевая улица, продолжение Московской). Экспозиция представлена в нескольких залах, но самое интересное спрятано. Пока мы живо обсуждали картины на третьем этаже, к нам подошла миловидная девушка и предложила показать мастерскую художника. Это очень большое квадратное помещение с высокими потолками и окнами наверху, стены все увешаны лучшими работами художника. Я узнала многие картины по репродукциям. Портрет поэтессы Марии Петровых я увидела впервые. Раньше знала его по обложке ее поэтического сборника, который получила в подарок на двадцатилетие от В.Г. Майрановского. Я не знала, что у нее есть прекрасные переводы армянских поэтов. Очень много известных людей, ученых, музыкантов, поэтов гостили в этом доме и Сарьян писал их портреты. Наверное, он был очень добрым и мудрым человеком, умел приспособиться к советской власти, не потерять свое лицо, помогал друзьям. Девушка-экскурсовод оказалась двоюродной внучкой художника. Вся его многочисленная родня живет в этом доме. После музея Сарьяна мы попытались еще попасть в музей С.Параджанова, нашли его не без труда, но пришли за 15 минут до закрытия. Вернулись по ул. Пароняна до пересечения с пр. Маштоца, в самом его начале. Зашли на центральный крытый рынок и накупили там разных засахаренных фруктов – с орехами и без. Особенно интересно – засахаренные помидоры. К моей великой радости, в Ереване – если продавец говорит – «с орехами», это значит – с настоящими (грецкими) орехами, без обмана. У нас, в Москве, даже если на этикетках написано «орех», то это почти наверняка арахис. Который я ненавижу. Это бесит меня дико. Я практически перестала покупать все, в чем есть эти «орехи» - торты, пахлаву, щербет.
В одной кондитерской на ул. Амиряна продается сладкая выпечка всех видов и немыслимых форм. За прилавком стоит хорошенькая девчушка лет 17-ти.
Я спрашиваю - «С чем рулетики?» – Она- «С орехом и медом» - Я- «Наверное с арахисом?» - Она - «Нет, с орехом» - Я - «С каким орехом, с грецким?» - Она (возмущенно) - «Почему с грецким? С нашим орехом, армянским! Он растет на дереве в моем дворе!» - Мы смеемся. Павлик - «Да, это грецкий орех» - Продавщица (с вызовом, по-детски) - «Я - армянка и орех этот наш, армянский!» Мы потом еще заходили к девушке с армянскими орехами и покупали ее очень сладкие, но полные настоящих орехов пирожные.
Продавец сладостей на рынке нам тоже понравился. Мы три раза приходили к нему и он нам радовался, узнавал нас и улыбался издали.
Был еще один прикол, связанный с орехами. В первый день мы гуляли по проспекту Маштоца и проходили мимо уличных торговцев разными семечками и орешками. У нас в Москве тоже такие есть на каждом углу. Среди всех известных видов у них были незнакомые мне тетраэдрической формы то ли семечки, то ли орешки. Я спросила, что это за орех? – «Орех» -ответил продавец многозначительно. Я – «Какой орех?», он – «Очень полезный орех, как раз для Вас и для Вашего мужчины» (показывает на Павлика). Я – «Как он называется, на каком дереве растет?» - он (начинает злиться) – «На большом дереве, вот таком!»(широко разводит руками). В конце концов, мы ушли, не купили, а потом Давид мне объяснил, что это были плоды какой-то разновидности туи.
Несмотря на классическую армянскую внешность Павлика и мою, достаточно приближенную сразу ко всем восточным типам, люди выделяли нас в толпе и пристально рассматривали. Это было и в транспорте, и на рынке, в ресторане и просто на улице. Продавцы, если мы заходили не в первый раз, сразу нас узнавали. Может быть, мы одеты были необычно, или как-то не так себя вели? Вроде, нормально, скромно, а там кто знает… Во всяком случае, все без исключения относились дружелюбно и, видя наш искренний интерес ко всему, сами очень искренне радовались. Меня поразило и то, что ни разу за все время нашего пребывания в Ереване, я не услышала ни одного грубого слова или признака недовольства в переполненном городском транспорте: и молодежь и люди среднего возраста очень терпеливы и приветливы друг с другом. Стариков я в транспорте не видела: или сидят дома или их возят дети и внуки. А по улицам часто гуляют очень старенькие дедушки с маленькими детьми.
Вечер мы провели дома, попировали остатками вчерашнего обеда и попили чай с восточными сладостями с рынка. Назавтра планировалась поездка в Эчмиадзин, и нужно было к ней подготовиться.
Воскресное утро 4 ноября было солнечным. В 10 часов утра мы выехали в Эчмиадзин. Город находится в 20 км западнее Еревана. Первый город на этом месте был основан в 117 году и назывался Вардгесаван, потом переименован в Вагаршапат, в честь основателя царя Армении Вагаршака. После разрушения римлянами Арташата в 163 году стал новой столицей Армении и на несколько веков ее политическим, культурным, а затем и религиозным центром. Нынешнее название он получил в 1945 году , оно переводится с грапара как «Сошествие Единородного», то есть сына Бога. Видение сошествия Христа явилось Григорию Просветителю, и по указанию царя Трдата в 303 году на месте, указанном Мессией, был заложен кафедральный собор. Прежде на этом месте стоял языческий храм. Позже, в 483 году собор был перестроен и в этом виде (только купол вместо деревянного был заменен на каменный) он дошел до сегодняшних дней. В XIX веке интерьер храма был расписан художниками семьи Овтананян.(что вообще не характерно для армянских храмов). Работу художников финансировала русская княгиня Лидия Дурново из знаменитой семьи, близких друзей А.С. Пушкина. Вокруг собора возник монастырь с различными постройками: кельями монахов, духовной академией, резиденцией католикоса, библиотекой и т.д.
Мы попали на воскресную службу в кафедральный собор Эчмиадзина с участием католикоса Гарегина II. Католикос в сопровождении свиты выходит из своей резиденции и через ворота Трдата направляется к храму. На пути его встречают люди и подходят к нему за благословением. Мы тоже удостоилась этой великой чести – рука Святейшего коснулась наших голов. Могу сказать честно, что это произвело на меня сильное впечатление, даже слезы потекли из глаз.
В храме католикос занимает свое место, похожее на трон – лицом к алтарю. На алтаре, как на сцене, епископ в окружении монахов проводит службу. Великолепный хор, как я узнала, это хор Ереванской филармонии, сопровождает службу. В музее сурб Эчмиадзин хранятся святыни Армянской церкви. Это наконечник копья – гегард, которым был пронзен Иисус на кресте ( этот наконечник принес, по преданию, апостол Фаддей в монастырь Айриванк, переименованный потом в Гегард) и кусок дерева – частица Ноева ковчега. В IV веке епископ Акоп Мцбнеци поднялся на Арарат, чтобы добыть эту реликвию, и ангел во сне подал ему ее. Проснувшись, он увидел на снегу кусок окаменевшего дерева и принес его в храм. В музее хранятся мощи св. Иоанна Крестителя, св. апостолов Фаддея и Варфоломея – покровителей Армении, и даже частица тернового венца с головы Спасителя. Хочется верить, что они подлинные. Хочется верить, как верят и как бережно хранят свои реликвии армянские христиане.
В храме терпимо и дружелюбно относятся друг к другу. Много женщин с непокрытой головой, в брюках, и это ни у кого не вызывает протеста. После службы принято обниматься и целоваться с незнакомыми людьми, как у нас на пасху. Мы тоже облобызались с какими-то старушками.
Мы недолго находились на территории монастыря. Давид очень хотел показать нам еще одно сокровище – сурб Рипсимэ. Этот храм находится тоже в Эчмиадзине, при въезде в город. Построен в 618 году и назван по имени римлянки, бежавшей со своими подругами из Рима в Армению. Девушки были знатного рода. Рипси(мэ) – окончание армянское , отказала в Риме жениху-язычнику – императору Диоклетиану и просила защиты у Армянской церкви. Царь Трдат III, тогда еще не принявший христианство, тоже был отвергнут прекрасной девой, и за это ее и всех подруг (их было 28) забили до смерти камнями. Неподалеку от храма были найдены останки 28 молодых женщин с пробитыми черепами – это факт. Мощи святой Рипсимэ покоятся в подземной усыпальнице храма, куда ведет узкий проход слева от алтаря. Во время службы мы осторожно спустились туда и увидели душераздирающую картину: женщина плакала в голос и обнимала саркофаг с мощами святой. Давид объяснил потом, в этом храме оплакивают молодых женщин и девушек. Наверное, эта женщина плакала о своей безвременно ушедшей дочери… Хор в этой церкви тоже потряс меня. Такие изумительно чистые голоса и такие же прекрасные произведения!
Сам храм великолепен строгостью и монументальностью своих форм. Он стоит на холме, им любуешься уже издали. Интерьер, как я уже отмечала в Нораванке, прост и лаконичен – одна икона Богоматери с младенцем на алтаре.
Дальше путь наш лежал в Араратскую долину, в Сардарапатский мемориальный комплекс. Мемориал посвящен Сардарапатской битве 1918 года и победе армян над турками. Это было очередное коварное и подлое нападение со стороны турков, в этой битве погибло много защитников Армении. Вся композиция поражает своим размахом - огромная территория, величественные скульптуры быков на входе. Быки из красного туфа. Дальше, вдоль аллеи, ведущей в этнографический музей, стоят, как стражи, гигантские орлы из черного базальта, повсюду розы – траур и торжество победы…Сам музей очень интересен в архитектурном отношении: двухуровневая панорама из стекла и бетона, но с экскурсоводом нам не повезло.
На обратном пути из Сардарапата мы посетили руины замка Звартноц. Собор был заложен католикосом Нерсесом III (Строителем) с честь Григория Просветителя в 641-652 гг и позже в 659-661гг. Само название «Звартноц» переводится как «Храм Небесных Бдящих Сил». Если вдуматься в это название, в его короткое, жесткое, энергичное звучание, можно сделать интересные умозаключения: Дух единый и всепроникающий господствует над всеми. Емкий смысл для одного короткого слова - «Звартноц». Вот она – великая музыка слова.
Позже я написала стихотворение
Звартноц
Как звуки в этом слове сочетались!
В нем грохот камнепада, вздох печали…
В нем больше смысла, чем в иных трактатах,
И больше глубины, чем в океане…
«Звартноц» - и сотни крыльев в небо взмыли,
«Звартноц» - звенит клинок на поле брани,
«Звартноц» - так озаряет вспышка мысли
«Звартноц» - журчит река в густом тумане…
«Звартноц» - я повторяю, как молитву,
И дух мой слабый воскресает снова
Взгляд обретает остроту и силу,
Как будто проникает в тайну слова…
Архитектурный замысел был также грандиозен, как и смысл этого названия (мне хочется произносить его еще и еще раз). Здесь был обобщен многовековой строительный и художественный опыт армянского народа. Зодчий Иоанн, исполнитель воли Нерсеса III завершил строительство за год до смерти католикоса. Три с половиной столетия простоял храм, слава об этом чуде из цветных туфов распространилась далеко за пределы страны, но потом он рухнул. По мнению ученых, причиной гибели храма было чудовищное землетрясение. Восстановлен макет храма, т.к. аналогичный, но меньшего размера был построен Нерсесом III на своей Родине в селе Ишхан (область Тайк), и свидетельства этого сохранились. Храм Звартноц представлял собой три поставленных друг на друга и уменьшающихся в диаметре и по высоте многогранника. Их венчал конус купола. Стены всех ярусов были богато декорированы изнутри и снаружи разнообразными резными орнаментами, росписью, мозаикой. Это было нечто фантастическое…
На протяжении девяти веков он лежал в развалинах и был карьером для добычи туфа, лишь в 1890 году в этом засыпанном карьере были обнаружены капители с монограммами Нерсеса III. Это было сенсацией, ведь о храме не было никакой информации…Реставрируется он медленно уже на протяжении 120 лет.
Мы торопились, чтобы успеть на вернисаж (барахолку). Успели и не пожалели об этом. Там можно найти все: посуду (любую, даже химическую), ювелирные изделия, одежду, картины, сувениры. Один продавал портреты Ленина, керосиновые лампы, старые утюги (чугунные и на углях). Я думаю, что такие барахолки – находка для декораторов театров, для интерьеров музеев. Купили небольшой этюд – сурб Ованес (храм Иоанна Крестителя) в Ереване. Продавец не уступил ни драма – в отличие от вернисажа художников. Еще купили глиняные солонки – в виде языческой богини Анаит (богини плодородия) и барана. Соль насыпается в лоно и черпается оттуда глиняной ложечкой. Практически во всех кафе и ресторанах, где мы были, стоят такие солонки. Есть очень красивые, расписные - дорогие, но идея везде одна – круглая дырка спереди для соли. На очень многих сувенирах, картинах, текстиле – главный символ – плод граната с оторванной корочкой.
Этот день был очень долгий и полный впечатлений. Завершили мы его в ресторане «Кавказ», где наелись досыта и отдохнули. На этот раз мы не экспериментировали и положились на собственную интуицию. Она нас не подвела: и харчо было вкусное, и свинина, и печеные баклажаны с помидорами. И не было чувства тяжести потом.
Этот день 4 ноября был нашим праздником, очень важным для нас днем в году и мы его потрясающе отметили. Мы тогда не говорили об этом – слишком много впечатлений было в этот день, но я думаю, что в воспоминаниях мы не раз вернемся в него, и еще глубже осмыслим события этого особенного дня – дня Благословения.
Утром 5 ноября у нас были назначены встречи у отеля «Мариотт» на площади Республики. Мы встречались с дочерью Ашхен Минасян, чтобы передать ей переводы стихов. Потом мы посетили музей С.Параджанова и застряли там почти на три часа, но об этом отдельный рассказ.
В доме, где находится музей С.Параджанова, сам мастер не жил ни одного дня – не успел, умер безвременно, сгорел от рака легких в 1990 году. С. Параджанов был человеком необыкновенных, разносторонних талантов и очень непростого, неуживчивого характера. Он был мятежным гением с душой ребенка. Не удалось ему прожить спокойную, размеренную жизнь, полную творческих и семейных радостей. С самого начала все в его жизни было непросто: отношения между родителями, его первый брак, окончившийся трагедией (С.П. женился в студенческие годы на татарке, и через несколько месяцев его жена была убита своими братьями: они не простили ей брак с христианином). Уже завоевавший мировую славу своими фильмами «Тени забытых предков» и «Цвет граната», С.П. был неудобен властям, его обвинили во всех грехах, в гомосексуализме (Суслов старался) дали 5 лет на Украине колонии строгого режима. Потом еще один арест - и еще 11 месяцев в Тбилисской тюрьме.
Лилия Юрьевна Брик, муза В.Маяковского, сыграла в жизни С.П. значительную роль. Они встречались всего дважды, но она была покорена талантом С.П., в самые трудные для него годы она переписывалась с ним и, главное, помогла при помощи Луи Арагона, мужа ее сестры Эльзы Триоле, досрочно освободиться из заключения. Луи Арагон, объявивший
бойкот Кремлю после ввода советских войск в Чехословакию, в Москву приехал не по случаю получения ордена Дружбы народов, а ради встречи
с Брежневым, чтобы попросить об освобождении Параджанова. Это, безусловно, тогда спасло ему жизнь.
Многие известные деятели культуры пытались заступиться за него, писали, просили, посылали деньги. Среди них – Антониони, Феллини, Гуэрра, наши кинорежиссеры - А. Тарковский, С. Чухрай, С.Герасимов. В.Высоцкий спас его буквально своим авторитетом от унижений на зоне. Во время тбилисской отсидки С.П. Тонино Гуэрра приехал с женой в цековский санаторий близ Боржоми к Эдуарду Шеварднадзе просить за своего друга и, глядя прямо ему в глаза, спросил: «Зачем вам, грузинам, своими руками вершить грязные дела Москвы?» На следующий день С.П. освободили. Поскольку Тонино настаивал на том, что у Параджанова нет работы, после освобождения ему сразу предложили снимать «Сурамскую крепость».
Белла Ахмадулина написала письмо Шеварднадзе с просьбой об освобождении Сергея Параджанова. Там есть строчка: «он был виноват в том, что свободен». В этих словах - самый точный диагноз всем приговорам Сергея Параджанова.
Потом ему не давали возможности работать, творить, и он находил выход – создавал коллажи, кукол, декорации, костюмы к своим задуманным фильмам. Материал собирал повсюду – битая посуда, сломанные игрушки и механизмы, куски ткани, бижутерия, засушенные растения. Словом, все, что попадало под руку, оживало в его композициях – трогательных, волшебных, непостижимо глубоких. Он говорил, что его коллажи – это его неснятые фильмы, его немые шедевры. «Детство Тамерлана», «Рэм и Ромул», «Эхо войны», «Тайная вечеря Джоконды», «Оплакивание кинорежиссера», «Перчатка», «Ирисы», «Слон из старого чемодана»…
В зоне С.П. не переставал творить: рисовал игральные карты для зеков, делал талеры из крышечек от кефирных бутылок. Все оживало в его руках – и в каждом произведении кричала его раненая душа.
Во время перестройки официальное отношение к С.П. стало меняться к лучшему. Он успел поставить два исторических фильма – «Легенду о Сурамской крепости» и «Ашик–Кериб», а вот «Исповедь» - не успел…Он уже был тяжело болен, когда создавался этот музей. Похоронен Сергей Параджанов в пантеоне Еревана.
Я никогда не видела такого музея. Можно вообще сказать, что это не музей – это целый мир, в который придешь однажды и не забудешь его. И прийти туда надо не один раз – сразу всего не охватишь. В то время, пока мы находились в музее, мимо прошелестела группа танцовщиц из Кореи – красивых, как куклы и поразительно похожих друг на друга. У них было немного времени, экскурсовод объяснял им по-корейски, они дружно смеялись над грустными коллажами С.П. Я тогда подумала: а поняли они хоть чуточку из всего этого? Зачем их привели сюда? Посмеяться? Мне было обидно, но потом я утешила себя мыслью: Может быть сегодня хоть запомнят что-то, а потом с годами и поймут…
Потрясенные увиденным, мы пошли пешком по ул. Пароняна, через рынок, через центр, прямо в наш «Stammlokal» - ресторан «Кавказ». На этот раз мы решили попробовать суп «Чхртма» (самый вкусный суп , который я пробовала в Ереване – на основе куриного бульона, с мукой ,зеленью и куриным мясом), свиной шашлык с печеными овощами и неизменный «Джермук». Было все , и потом мы еще долго гуляли по вечернему Еревану.
6 ноября в Ереване шел сильный дождь и не собирался прекращаться в ближайшие часы. У нас в этот день планировалась поездка по маршруту Гарни – Гегард.
Почти в 30 км на восток от Еревана расположено большое село Гарни, а на холме крепость и языческий храм, похожий на греческий Парфенон. Храм посвящен богу Солнца – Митре. В VIII веке до н.э. крепость была завоевана урартским царем Аргишти I. Многие века потом крепость была резиденцией царей и местом дислокации их войск. Храм, построен при царе Трдате I во второй половине I века из базальтовых «квадров» - квадратных блоков, скрепленных железными и бронзовыми штырями и скобами. Щели и отверстия были залиты свинцом. В течение времени свинец постепенно выковыривался для всяческих нужд и каменные блоки разрушались. Землетрясение в 1679 году полностью обрушило храм, и он реставрировался недавно в 1970 году. Можно сравнить базальтовые «квадры» I и XX веков в основании: они почти неотличимы друг от друга.
Давид показал нам бани III века. Бани состоят из пяти помещений, Полы купален обогревались горячим воздухом из топки. Пол предбанника выложен мозаикой из кубиков местных пород и представляющей богов моря и морских животных. Эта мозаика – единственный памятник монументальной живописи дохристианской Армении.
Необыкновенной красоты вид открывается из крепости вниз, в долину реки Азат. На плато, как на ладонях лежат виноградники и сады, потом склоны круто обрываются, образуя каньон в речной долине.
От Гарни до Гегарда около 12 км. Монастырь Гегард (раньше он назывался Айриванк – скальный монастырь) находится в верховьях реки Азат, на склоне амфитеатра отвесных скал. Гегард – это наконечник копья. Римский стражник пронзил им распятого Христа. Апостол Фаддей передал его на хранение в монастырь, но теперь он занял свое место среди святынь Армянской церкви в Эчмиадзине. Монастырский комплекс относится к XII- XIII векам, когда его владельцами были братья Закариды. Они и построили главный храм - Катогике и часовню сурб Григор. Но Гегард уникален своими пещерными храмами, которые строились позже. Сначала – сурб Авазан (водоем) – церковь, высеченная на месте пещеры с родником. Давид отметил, что храмы, стоящие на источниках, не имеют названия – они посвящаются этому источнику. Позже, во второй половине XIII века, когда Гегард принадлежал уже князьям Прошьянам, были построены пещерная церковь Аствацацин, усыпальница Прошьянов и усыпальница Папака и его супруги).
К западу от главного храма находится притвор (гавит), одна из стен которого является естественной скалой. При строительстве притвора были сделаны ниши вглубь скалы и в них высечены помещения в два яруса. Сам гавит использовался для обучения и собраний, а также приема паломников и защиты от врагов.
Через северо-западную дверь притвора мы входим в небольшую церковь Авазан. Над головой – сталактитовый купол с окном в вершине, с великолепной тонкой резьбой. В церкви прямо из пола бьет родничок, образуя бассейн, и этот родник обладает целительной силой для бесплодных женщин.
Вход в усыпальницу Прошьянов (Жаматун) и через нее во вторую скальную церковь – в восточной части сурб Авазан . Здесь интересен барельеф, изображающий двух львов , соединенных цепью, продетой через кольцо в носу быка. Под цепью – орел, держащий в когтях ягненка – герб князей Прошьянов. Узкий проход под аркой с барельефом ведет в Сурб Аствацацин, расположенную на несколько ступеней выше усыпальницы.
На втором уровне высечены усыпальница Папака и Рузакан. Войти туда можно с внешней стороны, поднявшись по лестнице. Помещение очень большое, повторяет форму гавита и обладает совершенно потрясающей акустикой. Голос, многократно отражающийся от куполообразных стен из монолитного камня, усиливается и приобретает мистическое звучание. В нижнем правом углу есть отверстие, через которое видна нижняя усыпальница.
Часовня Сурб Григор находится над дорогой в монастырь недалеко от входа в монастырь и тоже частично высечена в скале. Мы не заходили в нее, любовались издали. Многочисленные хачкары вставлены и вырезаны в каменном основании часовни.
Я видела эти уникальные сооружения своими глазами и не верила им (своим глазам). Один вопрос: «Как это можно сделать человеческими руками?» - не давал мне покоя. Как, выдалбливая породу внутри каменного мешка и поднимая ее через верх, в темноте и пыли, можно рассчитать опоры, выровнять стены, вырезать тончайшие узоры с неповторяющимися сюжетами? Как сложнейшая многоуровневая конструкция с системой ирригации могла выдержать бесконечные землетрясения? - Нет, все можно рассчитать, измерить и построить, когда это перед тобой, на ладони, на поверхности. А здесь то все практически вслепую, наощупь…Это осталось для меня загадкой…
Пока я думала над этим, закончился дождь и наша последняя поездка в горы. Наши спутники – Давид и Сергей – привезли нас в центр Еревана, прямо на выставку «Святая Армения», где и завершился исторический экскурс – путешествие в прошлое этой удивительной страны. Мы еще раз полюбовались на древние хачкары, редчайшие рукописи и других свидетелей древности, но уже не в горах, а в залах исторического музея на площади Республики. Мне было немного грустно.
Ужинали мы в интересном месте – этническом кафе «Мер гюх» - наша деревня ( второе название –«our village») на проспекте Саят- Новы, 5. Его нам посоветовал Давид. Место оказалось знаменитое: на стене были вывешены фотографии гостей и посетителей «Мер гюх»: Азнавур, Ростропович с женой, Спиваков с Кочаряном, Джигарханян, Н.Михалков, Пресняков-мл., и многие другие публичные люди. Интерьер сделан интересно, но в нем видно было такое нагромождение эпох и стилей! Там была не совсем деревня, скорее репроспектива всего двадцатого века, отраженная в быту. Собраны старые вещи: книги, посуда, бутылки, проигрыватель- магнитола «Мир» 50-60х годов (у нас дома был такой «Мелодия» - мой папа слушал по нему БиБиСи и немецкую волну), коврики, оленьи рога, какие-то бочки, глиняные сосуды, колеса от телеги, музыкальные инструменты и много еще всякой всячины – разложенной, расставленной по полкам и развешанной под потолком. Все это составляло общую композицию и должно было символизировать деревню. Вобщем, довольно уютно мы устоились за деревянным столом и заказали суп «Авелук», шашлык из ягненка, салат и цыпленка «Табака». Цены здесь были несколько выше, чем в «Кавказе». Суп «Авелук» напоминает наш щавелевый суп, шашлык и цыпленок оказались жестковатыми. Зато кофе был необыкновенно вкусный – немного пряный, жгучий и волшебный, как поцелуй. Павлик заказал себе чай из чабреца – урх (так называется травяной чай). После такого экзотического ужина мы еще долго сидели в кафе и листали книгу «40 лет Советской Армении». Так подошел к концу еще один день нашего путешествия. Вечерний Ереван одарил нас своей прохладой, мы прошлись, не торопясь, по центру, вышли на Маштоца и поехали домой.
Следующий день был днем нашего прощания с Арменией. Фотографии, покупки, подарки… Еще раз зашли на рынок, накупили сладостей для детей и взрослых, погуляли по центру, пообедали в последний раз в ресторане «Кавказ». Заказали уже наши любимые блюда – чхртму, свинину и цыпленка табака. А цыпленок –то здесь вкуснее, чем в знаменитом «Мер гюх»…
Я улетала из Еревана с таким ощущением, словно получила огромное богатство, и еще не до конца осознала это. Более того, у меня появилось чувство уверенности, что я вернусь сюда. Не раз за эту неделю слышала фразу: «В Армению один раз не ездят. Она уже не отпустит…».
Недавно меня спросили: «Что тебя больше всего поразило в Армении?» Я, не задумываясь, ответила: «Патриотизм армян». Никогда не предполагала, что это слово, ставшее в нашей жизни безликим штампом, слово, обесцененное всей нашей системой, приобретет для меня смысл, объем, реальность. Я видела и слышала, как они любят свою Армению, я чувствовала это каждый день. Еще раз хочу сказать о потрясающем человеке и патриоте Давиде Бадаляне (он не профессиональный гид и историк, он – учитель музыки, пианист). Когда мы были на развалинах замка Звартноц и он рассказывал лично нам двоим, туда приехал автобус со школьниками. Их сопровождали две учительницы, которые стояли вдвоем в сторонке, беседовали, а дети просто бегали по развалинам. Давид попросил у нас разрешения уделить им немного времени и провел им экскурсию на армянском языке. Ему было не безразлично, что дети не узнают ничего об этом памятнике, а ведь это были не его дети. С какой любовью и гордостью он рассказывал нам о своей стране, причем он начал свой рассказ словами: «Я буду говорить об Армении и хорошее, и плохое». Плохое – это беды его страны, его личная боль. Он очень сожалел, что мы не съездили в Нагорный Карабах. Когда мы проезжали по улицам Еревана, он показывал нам много объектов – архитектурных сооружений, памятников, социальных учреждений, подаренных Еревану известными и богатыми армянами – иностранцами: Шарлем Азнавуром, Кирком Кркоряном, Джералдом Гафесчьяном и др. В Ереване есть площадь Шарля Азнавура с фонтаном в виде зодиакального круга и скульптурой быка, сделанной из металлоконструкций. Вот так выражено уважение ереванцев к знаменитому шансонье, который каждый год дарит своей Армении огромные деньги. На его деньги реставрируются все театры Еревана. Да, безусловно, можно говорить о славе, о честолюбии, о пиар-акциях, но ведь делаются реальные дела!
А сколько случайных людей, встреченных нами на улице, объясняли, показывали, как пройти, рассказывали, давали советы. Меня удивила приветливость и вежливость подростков, казалось бы, вообще не свойственная такому возрасту. Выходит, вежливость и уважение к гостям это тоже часть их великой культуры. Есть чему поучиться. Я не разу не почувствовала неприязни к моей русской речи. Наоборот, мне было неловко, что я, приехала в страну и не могу объясниться на ее языке. Но первый шаг сделала – купила большой словарь и самоучитель.
В конце моего повествования я хочу сказать, что встреча моя с Арменией состоялась, все, что задумывалось – удалось. Мне было тепло в этой стране. я дарю ей эти строки:
Армения
Есть место на Земле
Как точка завихрения времени,
Оно здесь будто скручено в спираль.
Как на ладони у меня
Века твои, Армения,
Неисчерпаемый, таинственный Грааль.
Вот я держу его,
И, вглядываясь пристально,
Хочу из этой чаши пригубить.
Я чувствую,
Что приближаюсь к истине.
Нельзя постичь тебя, нельзя не полюбить.
Здесь чистота и свет.
Здесь розовато-млечный
как парус над ковчегом – Арарат.
И камни…Нет, не камни,
а ступени в вечность
твой каждый вдох в безмолвии хранят.
По тем камням
оплаканным, Армения
к монастырям твоим – как золото на синем,
я не иду,
я совершаю восхождение
и припадаю к их святыням.
Окт –ноябрь 2007, Ереван