ДН
Частному лицу требуется специалист по реставрации
древних печатей. Тел. 322 223 322.
Вообще-то я не Бог весть что. В плане "специалиста". Во всяком случае, так думал о себе до этого дела. Реставрацией, в полном смысле слова, никогда не занимался, а самая древняя печать, которую я изготовил, была "Уплочено. ВЛКСМ”. Для друга сделал. Были у него какие-то сложности со взносами.
Раньше, лет 5-7 назад было, конечно, ничего. Фирмы всякие плодились, как комары на болоте, и работы было невпроворот. А сейчас хватаешь все, что под руку подвернется. Лишь бы платили. Я и клюнул.
Заказчицей дама оказалась. Голос по телефону приятный, но какой-то слегка напряженный. Ну да мало ли почему человек напрягаться может, не моя это печаль. Условились, что приду прямо к ней домой ознакомиться с работой. И на заказчицу глянуть. Кстати сказать - было на что посмотреть. Правда, халатик жеваный какой-то, и сама она выглядела так, как будто только что из Москвы прискакала. В качестве лошади. Запуганная, пуговицу халата теребит и смотрит с надеждой.
- У вас нервы крепкие? – спрашивает.
Я уж подумал, что она прямо сейчас халатик скинет.
- Выдержу! - уверенно так сказал.
Она меня на кухню повела. Вот тут я понял - поторопился я с заявлением.
На столе бутылка какая-то стояла, грязная, а за столом лицом к двери мужик сидел голый по пояс. Здо-о-ровый! Как бегемот. Сине-красно-зеленый. Лысый. Волосатый. И улыбался. Крокодил по сравнению с ним – беззубый младенец.
- Муж? - спросил я севшим голосом.
- Джинн… - выдавила она из себя и зарыдала.
А мужик поковырял длиннющим ногтем в зубах да как рявкнет:
- Заткнись, идиотка!
Она вздрогнула, но команду выполнила четко. А вот я завелся:
- Ты что на женщину орешь?! Сам идиот расписной! И место твое в бутылке!
Как уж последняя фраза вырвалась, и не знаю. Бредятина какая-то. Какая бутылка? Какой Джинн?
Мужик равнодушно посмотрел на меня, грудь волосатую почесал и вежливо так сказал:
- Цыц, козел безрогий. Я тут специально задержался. На тебя посмотреть. Теперь вижу - зря время потерял. Но раз уж ты влез в это дело, я тобой отдельно займусь. Потом. А осталось у вас, голубчики вы мои, четыре часа с минутами. Так что рекомендую времени зря не терять. - Джинн пошленько хихикнул. - А у меня дела есть.
Зевнул он (у меня аж сердце захолонуло) и исчез. Только на стене кухни, над столом, цифры вспыхнули и начали мигать. На манер электронных часов с обратным отсчетом. И запах серы остался.
Разозлился я. "Ну, гад, - думаю, - за "козла" - ответишь!" На даму посмотрел. Вижу - сейчас истерика будет.
- Как зовут тебя, милая?
- Таня... - и отчего-то покраснела.
Взял я бутылку в руки. Тяжелая, темного стекла посуда. Пробка с сургучной печатью. По всей поверхности печати ряды букв (арабских что ли?), значки какие-то… И тонкая трещина почти по самой середине.
- Чем клеила-то?
- "Моментом".
- Не помогло?
- Нет...
И тут ее понесло. Откуда у нее бутылка - я потом узнал. А если отбросить ее самобичевание, то выяснилось следующее. Джинна-то она вызвала просто. Как у Высоцкого: "...бутылку взял - открыл"... А вот с желаниями у них, женщин, последние 40 тысяч лет определенное однообразие. "Прынца" ей подавай! Ну, Джинн, не будь дураком, заявился к ней в виде интеллигентного молодого "принца". За неделю так ей мозги запудрил, голову заморочил охами да ахами, цветами и конфетами, что надумали они, счастливые (Татьяна с принцем-Джинном), печать сломать и выпустить несчастного Джинна на свободу.
У Тани слово с делом не разошлось. Оказалось, что молоток печать не берет, зато, по подсказке "прынца", она легко сломала ее руками. И, как водится, "принц" мягко перетек в Джинна со всеми вытекающими...
...Кому-нибудь неумному может показаться, что вот я такой всезнающий и хладнокровный... Это сейчас я что прочел, что Татьяна рассказала... А тогда я сидел у нее на кухне и держал челюсть обеими руками, чтобы по столу не хлопала. Я бы, может, и смеяться начал, но на столе стояла бутылка со сломанной печатью Соломона, а на стене лихо менялись светящиеся цифры. И все дело шло к концу света. Натурально.
Джинн, как я понял, является чистой воды злом. Во всяком случае для нас. И стремится свести наш порядок к первоначальному состоянию материи. То есть, к хаосу. Но в свое время царь Соломон решил, что зла в мире накопилось слишком много, а порядка становится всё меньше и меньше. Собрал он магов, и все вместе намудрили они какую-то ловушку для зла, запустили ее, а потом...
То ли у них там что не заладилось с финансированием, то ли так и было задумано, но получилось, что Джинн может время от времени покидать бутылку и "выполнять" желания “хозяина” этой самой бутылки. Ему как бы пар выпускать надо. Правда, все это очковтирательство. Про эти пресловутые "три желания" весь мир знает, а вот то, что время власти над бутылкой ограничено, я услышал от Татьяны впервые.
Джинн ей многое выложил после того, как она печать сломала. Издевался, гад! Очень он горд был тем, что на Востоке даже специальная наука была когда-то. Джиннов изучала, как явление. А самое интересное, что Джинн существовал как бы в двух частях. Одна не могла покинуть бутылку и, как якорь, держала вторую. Коснуться заговоренных стенок бутылки и пробки с печатью Соломона Джинн не мог. Поэтому пробка и бутылка работали подобно гильотине. Не успел втянуться - пополам. А Джинну по каким-то причинам страшно не хотелось надвое делиться. Только вот нож у гильотины теперь, стараниями Татьяны, был сломан. Плюс эти дъявольские часы на стене кухни. А так - никаких проблем.
- Значит так, - подвел я баланс. - Джинн через три с небольшим часа освободится от бутылки, обретёт полную свободу, и начнется форменный бардак. А сейчас он отправился на рекогносцировку…
- Куда? - спросила Татьяна.
- Неважно. Ты вот что. Пойди отдохни немного. Мне подумать надо.
- Я тоже могу... - начала было она.
- Сгинь!
Да! Что ни говори, а отдрессировал ее Джинн любо-дорого!
Расстелил я на кухонном столе газетку, поставил на нее свою сумку и принялся через мощную лупу печать разглядывать. Умели раньше красивые вещи делать. Работа тонкая. Печать я аккуратно разломил по шву и клей убрал. Сложил половинки. Красота! Трещины почти не видать. Тут мне мысль в голову шибанула. Сургуч-то, конечно, магический, но ведь - сургуч! А нам главное что? Чтобы печать была цела! Да и, честно говоря, другого выхода я все равно не видел.
Остальное просто было. Вытащил я из сумки пакетик с гипсом, отмерил сколько надо, развел водичкой, добавил еще кой-чего и залил этой кашей печать. Поставил на плиту кастрюльку с водой. Пока возился да закуривал - гипс схватился. Я весь этот ком в кастрюльку и кинул. Туда-сюда - водичка в кастрюле закипела. Тогда я кастрюлю под кран с холодной водой сунул и пошел за Татьяной. Уже при ней, под струей воды, гипс разбил и протянул пробку с целехонькой печатью Татьяне:
- Пробуй!
Таня зажмурилась, всхлипнула и попыталась заткнуть бутылку. Но тут появился Джинн, втянулся наполовину в бутылку и выкрикнул какое-то заклинание. Что-то вроде: "Тайм-аут"!
Часы на стене остановились, а у окна возник интеллигентного вида бородатый мужичок с куском бутерброда в одной руке и стаканом чая в другой. Он внимательно осмотрел нас, сунул бутерброд в рот, неторопливо разжевал, запил чаем. Потом поставил стакан на стол, вытряхнул крошки из бороды и обратился к Джинну:
- Ну?
- Да вот они, Господин Судья… - захныкал Джинн. - Печать... - и вдруг заорал, как фанат на стадионе: - Нечестно! Несправедливо!..
- Понятно, - прервал мужичок Джинна взмахом руки. - Ты сомневаешься в целостности печати Великого царя Соломона?
- Да, о Господин Судья! У меня сомнения... - Джинн был сама покорность.
И тут мужик с язвительной улыбкой в точности повторил то, что я недавно сказал:
- Пробуй! - и добавил что-то очень похожее на: "Брэк"!
Джинн взвизгнул и исчез в бутылке, пробка заткнула горлышко, а цифры на стене угасли.
Мужичок взял бутылку из рук Татьяны, долго рассматривал печать на пробке, потом хмыкнул и пробурчал себе в бороду:
- Ну, ты крендель!
Он забрал со стола свой стакан.
- Лучше об этом не вспоминать. Никогда! - и посмотрел мне прямо в глаза.
Н-да уж! Глазенки у Джинна были желтые, противные, с вертикальными черточками зрачков. Как у моего кота Пакемона. У судьи зрачки были крестообразные и в них билось багровое пламя…
… Сейчас Татьяна уже не вздрагивает от резких звуков, да и вообще после рождения нашего первенца она стала еще красивее, расцвела. А меня, в интимной обстановке, когда глазки ее уже закатываются, называет не иначе как: «Мой Соломончик»…