Только я игрушка,
Только я игрушка для тебя,
Я твоя игрушка,
Что прожить не может, не любя.
(Песня "Игрушка" (Аллегрова Ирина) Авторы: И.Николаев-П. Жагун)
Он был любимой плюшевой игрушкой: тигром, котом, медведем, не важно… Она - девочкой.
Сегодня в первый раз он оказался на чердаке. Тут было пыльно и темно. Казалось, будто в этом месте остановилось время. Как и в любом новом, таинственном месте, ему здесь было немножко страшно. Но он не подал виду. Ему было всё равно куда идти, где быть, лишь бы только быть рядом с ней. Поэтому он был счастливейшей игрушкой. Побродив с ним немного по чердаку, полистав попавшиеся под руку журналы, она посадила его напротив окна и, сказав - «Пока, не скучай» - ушла. Он подумал, что это такая игра, что сейчас дверь откроется, и она прибежит и заберёт его отсюда. Но за окном пролетали дни и, если это была такая игра, то она слишком затянулась. Ему стало страшно, что он остался тут совсем один. Она пришла через неделю, рассказала последние новости, попрощалась и снова ушла. Потом она приходила, когда ей было тяжело. Рассказывала про это своей игрушке. Он сочувствовал ей, возмущался такому обращению с нею. Мысленно говорил ей, что она очень хорошая, что он её любит. Она успокаивалась и уходила, оставляя его снова одного на чердаке. Она не спрашивала, как он себя здесь чувствует, ей было всё равно. Ведь он всего лишь вещь, а вещам не положено ничего чувствовать. Затем она приходила всё реже и реже, говорила с ним всё меньше и меньше, и потом совсем про него забыла.
Он сидел у окна и наблюдал за тем, как по стеклу стекали капли дождя или мороз рисовал узоры. Он смотрел, как медленно на него опускались пылинки, он пересчитал даже их количество. На чердаке под слоем пыли он всё ещё ждал, что про него вспомнят, придут, заберут… Он вспоминал о том времени, когда он был счастлив, когда он был ей нужен.
В детстве он защищал её от темноты, вместе они давали отпор страшным снам, и ночные кошмары отступали, её сны были спокойными и сладкими. Он хранил её от ночных скрипов и от шорохов за окном. Только иногда с самыми страшными снами они не могли справиться и тогда они со слезами, вместе, отступали за помощью к родителям. Но таких страшных снов было мало, работы у страшных снов было очень много, надо было пугать других детей, поэтому приходили они очень редко. Однажды ей приснился страшный сон, что она его потеряла, что он её бросил и ушёл. Она проснулась вся в слезах, долго его обнимала и не могла успокоиться и говорила ему,- лишь бы мне тебя не потерять. Он говорил ей мысленно, что никогда её не бросит, что всегда будет с ней...
Теперь на чердаке он остался один, и без неё у него не было шансов справиться в одиночку даже со средненьким по силе ночным кошмаром. А зло, в отличии от добра, не знает милосердия и жалости, оно мстит тем, кто давал ему когда-то отпор. И вот, про него вспомнили и пришли за ним. Каждую ночь кошмары мучили его. Это были не чудовища, их он не боялся. Он вообще не боялся умереть, страшнее смерти для него было расставание с ней. Кошмары это понимали, они читали мысли и находили самые болезненные моменты в памяти. Кошмары принимали во сне её образ, а потом уходили, а он кричал ей: «не уходи, не оставляй меня»... это было невыносимо. Он не мог сказать им – уйдите, т.к. во сне он видел её чаще, чем наяву. Он даже был благодарен кошмарам, что они давали ему возможность видеть её.
Он всё ещё любил ее и верил, что она скоро вернется и поможет ему, но её всё не было, пролетали дни, недели, месяцы... За что она так поступила с ним? Лучше бы она разорвала его плюшевое сердце сразу, когда решила оставить его одного на чердаке, так было бы честнее и гуманнее. Но так поступает только зло. Тогда выходит, что зло в данном случае "добрее" добра. Убить быстро лучше, чем мучить всю жизнь. Может, она этого не знала? А знала ли она, что он чувствует здесь один? Если она делает мне больно, значит она не «добро», а «зло». Он понял, что грань между добром и злом размыта. «Она предала меня. Я её за это ненавижу».
Когда остаешься один, наедине со своими кошмарами, приходится учиться жить с ними. Постепенно он начал привыкать к кошмарам и даже стал с ними дружить. Однажды, он подумал в своем очередном кошмаре, что если бы он умел говорить, он бы всё ей рассказал. Как он её любит, как ему плохо без неё, она бы всё поняла и вернулась. Тогда повелитель этого кошмара сказал, прочитав его мысли: «Ты просто стал ей не нужен, у нее теперь другая игрушка, разве ты ещё не понял, жизнь такая штука. Я ведь не только по детским кошмарам специалист, но и по взрослым. Когда один человек не любит другого, его невозможно удержать ни словами, ни мольбами, ни посулами».
Кошмарам тоже порядком поднадоело мучить его воспоминаньями о ней. Сначала они смеялись над его страхом, но постепенно им стало его жалко и интересно, как такое возможно? Ведь обидно, когда боятся не тебя, страшного, злого, свирепого, заслуженного деятеля царства кошмаров, а милую девушку, которая даже ничего не делает, а просто мучает своим отсутствием. Свирепые ночные кошмары заинтересовались таким непонятным явлением, увидев в этом очень заманчивые перспективы, и стали его изучать. Они решили, что девушка на самом деле есть самый страшный и совершенный кошмар, просто предел мечтаний для любого кошмара. Ведь не нужно бы было так трудиться каждую ночь, а достаточно было несколько раз принести хорошие сны, несущие надежды, радость, втереться в доверие, стать во сне, в мечтах лучшим другом, сказать, что будем видеться каждую ночь, даже пообещать прийти завтра и не вернуться... Они учились у добра, как можно сделать больнее, и им было чему поучиться. Их старания не пропали даром. Выводы были сделаны, и кошмары стали действовать именно так. Они приняли образ этой игрушки и, прочитав его мысли и чувства, поступали именно так со всей чистотой его чувств, а потом эти сны просто пропадали. Всю следующую ночь у детей была истерика и всю неделю тоже. Так, благодаря добру, началась новая эра ночных кошмаров. Родители были в шоке. Ночных кошмаров больше не было, они уже так привыкли бороться с ними, говоря, что этих страшных, зубастых не бывает на свете, а к такому они были не готовы.
Нет ничего мучительнее предательства друзей и любимых. Даже их потеря менее болезненна, потому что о них остаётся хорошая память, как о верных друзьях. Это касается не только игрушек, но и тем более людей.