Мистер Пибоди и телескоп
Англия. Начало XX века
С некоторых пор режим дня мистера Пибоди коренным образом изменился. Теперь он вел преимущественно ночной образ жизни, и, как следствие, до полудня не вылезал из постели.
Ночному существованию имелось самое прямое и разумное объяснение – мистер Пибоди увлекся астрономией.
Теперь он, как это и было сказано, до полудня спал, завтракал, совершал моцион со своим догом Гаспаром по набережной, а если день выдавался ветренный, то по аллее, обедал, затем прочитывал дневную прессу (наиболее интересное он зачитывал вслух – неважно кто услышит), и после этого устраивал небольшой вечерний дрём до появления первых звезд. В это время никому в доме шуметь не позволялось.
Обстановка тоже поменялась. С низеньких журнальных столиков исчезли журналы, посвященные оружию и верховой охоте, хотя мистер Пибоди ни разу в жизни не стрелял из ружья и уж тем более не сидел верхом.
Охота и всё, что с ней связано, прежде была его хобби, была комильфо его общественного статуса. Мистер Пибоди посещал общество охотников на лис, где спокойно мог повествовать, наравне со всеми, как он провел прошедшую субботу в погоне за трофеем. Ведь для того чтобы рассказывать, вовсе не обязательно таскаться по болотам, мокнуть под дождём или трястись на лошади по пустынному летнему полю.
Да и товарищи рантье по данному клубу, все как один, были чистейшими сибаритами, которые скачке и оглушительному лаю собак предпочитали уютное кресло у камина и графинчик хереса на вечер.
Несмотря на это, в зале весь вечер звучали истории, самые, что ни на есть захватывающие, вокруг все знали, что рассказ - чистейшая выдумка. Но прелесть охоты от этого не уменьшалась.
Теперь место охотничьих журналов в доме занимали астрологические карты. Энциклопедии, раскрытые на нужных страницах и листы бумаги под старину с созвездиями, где название каждой звезды прописывалось на латыни и в английском переводе.
Само - собой, мистер Пибоди купил и телескоп. Большой, длинный, орехового цвета, с внешней линзой примерно полтора фута. Телескоп был пододвинут к окну и направлен вверх. Подсматривать за чужими домами владелец считал ниже собственного достоинства.
Возле телескопа стояло удобное плетеное кресло, в котором аристократ воскрешал в памяти красоту увиденных панорам, и просто размышлял о разном.
В это время Гаспар обычно лежал рядом, и они оба создавали себе спокойствие и джентльменское невмешательство в мысли друг друга.
В 23 – 48, когда вечерние звезды уже ярко горели в хорошо стемневшем небе, мистер Пибоди как обычно, примерно в это время в июне, прильнул к окуляру телескопа.
Сегодня он хотел подтвердить себе одну вещь. То, что он увидел вчера, позавчера, по- позавчера, по– по- позавчера.
Так и есть. Мистер Пибоди уселся в кресло.
Дело было в том, что в созвездии Кита, одном из любимых, среди всех созвездий северного полушария, с некоторых пор, а точнее вот уже пять дней кряду, одна из звезд светила тусклее остальных.
Это заключение и не давало мистеру Пибоди покоя.
Он находился в растерянном непонимании. Хотелось бы ответить себе на произошедший факт, но зацепиться было не за что. Даже намека на познания в этой области не было.
Гаспар громко зевал, клал голову на пол между передними лапами и глядел снизу вверх, как хозяин с сосредоточенным и удрученным лицом меряет комнату шагами: от коридора до окна и обратно, а значит, завтра он, возможно, опять будет нерасположен к прогулке.
Шестой день. Гаспар стал свидетелем, как хозяин листает книги, составлявшие ранее лишь предмет интерьера, в надежде найти объяснение там – может, это сезонное угасание, связанное с приливами в Бразилии?
Но книги о зависимости одного от другого не говорили ничего.
Озадаченный, мистер Пибоди лег спать. Но сон не шел, мистер Пибоди три раза просыпался и к исходу ночи не мог внятно сказать, что выспался.
Утром он позавтракал без аппетита, чего с ним долгое время, начиная с молодости, не случалось. Главное – завтракать с аппетитом. От этого зависел весь день.
И действительно, день таким и выдался – скучным, серым, еле текущим.
Мистер Пибоди до самых сумерек провалялся на диване. Два раза выходил в столовую: пообедать и выпить чаю. Остальное же время он непривычно бездельничал, изучая потолок. К газетам едва притронулся, на листы звездных карт даже не взглянул. Вернее, покосился, но тут же отвел глаза, стараясь не напоминать себе, лишний раз о том, что ему не давало покоя.
Единственное, что аристократ сделал полезного за вечер, это в едва наступающих сумерках погулял с Гаспаром. Полезного, разумеется, для Гаспара.
Вечером, ближе к ночи, мистер Пибоди лишь глянул в окуляр и тотчас отошел прочь. Постоял на месте неподвижно, удивленно. Затем досадливо махнул рукой и вышел из кабинета.
Наутро мистер Пибоди, свистнув дога, отправился из дому. Куда, он пока не знал.
Измерили шагами набережную. Оказалось, от одной лестницы, ведущей вверх, до другой - ровно сто двенадцать шагов средней величины.
Затем оба отправились к ближайшему парку. Рантье выглядел вяловато, но жизнью интересовался достаточно.
Посетил врачей. Те определили, что слышит мистер Пибоди хорошо, а дышит еще лучше. Окулист же сказал, что проблем со зрением тоже не наблюдается. Самооценка повысилась. Все хорошо и нет повода для волнений и неприятностей. В крайнем случае, можно будет опять вернуться к охоте на лис.
Жизнь постепенно входила в своё прежнее русло. Чтобы не расстраиваться, мистер Пибоди закрыл все книги по звездному делу, свернул, что сворачивалось в рулон, и запер всё в чулан.
Гуляя однажды опрометчиво вечером, мистер Пибоди увидел падающую звезду. Это решило дело.
Он не был склонен забивать себе голову ипохондрическими мыслями. Однако его спокойствие, спокойствие английского джентльмена, его мерный уклад жизни пошатнулся, причем не по собственной воле.
Подданный его величества нагрянул к дверям королевской академии астрономии с утра, к десяти часам, к самому открытию.
Учреждение только приступало к работе, посетителей еще не было, и лишь одинокий силуэт джентльмена появился в пустынном коридоре, по-утреннему плохо освещенном солнцем.
Он все время попадал не туда. То в отдел по переписке с аргентинскими астрономами, то в кружок любителей фантастики, официально снимающего здесь пару кабинетов. И всюду посетителя отправляли дальше, не в силах дать вразумительного ответа, кто же ему нужен.
Наконец, после больше чем получасового скитания по этажам и коридорам, мистер Пибоди оказался у двери с надписью
Мистер Благхаунг, Мистер Рубивайе
северное полушарие, южное полушарие
Оба, и мистер Благхаунг, и мистер Рубивайе, сидели по разные стороны кабинета, действительно, как два полушария, лицом к дверям.
Оба располагались за деревянными, видно, что казенными столами, столешница которых была запружена бумагами и папками, так что при определенном ракурсе, лица специалистов по звёздам можно было увидеть лишь в просвет.
- Доброе утро. Мистер Благхаунг? – поинтересовался мистер Пибоди, переводя взгляд с одного чиновника на другого. Казалось, если бы не разница в фамилиях, они вполне бы могли показаться близнецами. Наверно каждая работа рано или поздно заводит служителя под определенное лекало.
И тот и другой были среднего роста, в коричневых твидовых костюмах по зарплате, волосы начинающие редеть седоватого оттенка. Только у одного была небольшая борода, а второй был гладко выбрит. Насколько это позволяла морщинистая кожа.
Мистер Благхаунг, бородатый, кивнул, давая понять, что это он, сосед же, потеряв к посетителю интерес, погрузился в лежащие на руках листы бумаги.
- Мистер Благхаунг? Звезды северного полушария?
- Нет. Звездами северного полушария занимается мистер Рубивайе.
Теперь уже мистер Рубивайе смотрел на мистера Пибоди, а мистер Благхаунг потерял к нему всякий интерес.
Посетитель сел на чип-н-дейловский стул. Как правильнее выразиться, чтоб не выглядеть глупо, он не знал.
- Понимаете, в чем дело? – начал повествование мистер Пибоди. – дело в том, что в созвездии Кита одна из звезд, гамма,.. ну, та, вторая, если считать слева, в последние полмесяца тускло светит. Тусклее, чем обычно. Я считаю, это ненормально.
Ученые переглянулись. Сталкиваться с подобными заявлениями им явно до этого не приходилось. И тут выяснился еще один факт. Астрономы говорили и отвечали одновременно, не перебивая друг друга, но фразы их следовали сразу же одна после другой без всяческой паузы.
- С чего вы взяли, что она тусклее?
- То есть, на каком основании сделано такое утверждение?
- Я увлекался… увлекаюсь астрономией и у меня мощный телескоп.
- Что у вас мощный?
- Телескоп.
- Действительно…
- И вот, господа, представьте, - сказал мистер Пибоди, все более оживляясь для беседы, - я смотрю в телескоп, а одна звезда будто замылилась. И никаких туманностей вокруг. Ну, может, туман и был, но не неделю же кряду в одно и то же время.
- Может, у вас линза на телескопе заляпана?
- Случайно или преднамеренно задели пальцем.
- Тогда бы мутным было бы все небо.
- Действительно.
- А может, был задет не окуляр, а большая линза?
- Натоптали мухи, упала пылинка.
- Нет, я протираю линзу.
- Насколько часто вы протираете ее?
- То есть, не могло ли быть такого, что вы удаляете пыль реже, чем раз в неделю?
- Нет.
- Тогда может ли такое случиться, что вы линзу не тампонируете, …
- … не протираете осторожными движениями мягкой тряпочки…
- …а драите, как металлический чайник?
- Нет.
Астрономы переглянулись. Лица их были серьезны и сосредоточены. В глазах ни капли иронии.
- Обследовались ли вы в последнее время у офтальмолога?
- У врача, который обследует глаза.
- Да.
Астрономы переглянулись. Похоже, между ними существовало какое-то невербальное общение.
- Что он вам сказал?
- Какой диагноз он вам поставил?
- Всё в порядке.
Наконец, мистер Рубивайе, с резковатым для своего возраста вдохом поднялся из-за стола и подошел к стене. Развернул, потянув вниз как штору, висящий тубус с подробнейшей картой звездного неба. Помимо общего расположения галактических объектов, выполненного на прекрасной веленевой бумаге, там были даже траектории движения, говоря проще, орбиты метеоритов и комет.
С вынужденной для подобного случая обстоятельностью, словно стоя за кафедрой, мистер Рубивайе стал выдвигать допустимые вероятности происшедшего.
- Сам я в телескопы в последнее время не смотрел. Но из того, что вы сказали, можно сделать некий вывод и допустить, конечно, чисто теоретически…. – мистер Рубивайе заскользил указательным и средним пальцами одной руки по карте в области названного созвездия. Пальца следовали порой в разных направлениях, но слишком далеко не разъезжались.
- Неочевидные фузиоционные потоки, неким образом связанные со светом, посылаемым солнцем в некой точке могут взаимодействовать с другим светом от объектов, находящихся в другом месте…планет, звезд. Таким образом, происходит световое явление, преломляющее видимость интересующего вас объекта из-за отражения света и попаданием его в ваш телескоп под неправильным углом, что и вызывает некую затуманенность в определенной части. Вы не смотрите, что пальцы расположены так далеко. На самом деле здесь всего лишь несколько миллионов световых лет.
Все это время мистер Благхаунг кивал головой, соглашаясь про себя с гипотетической вероятностью предположения коллеги.
- Можно предположить и еще один феномен, связанный со светом. Каждый из Леонидов, находящийся при этом все вместе – сейчас, примерно вот здесь, имеет за собой яркий хвост. При прохождении отчетной точки, хвостовая яркость сохраняется некоторое время в пространстве константно, делая находящиеся на одной прямой вещи более тусклыми. Как, знаете, глядя на лампу, периферическое зрение все остальное воспринимает в более темных тонах. Вот и здесь так же. И всё это создает также не объективную, а субъективную видимость.
Значит, в первом случае «виновато» расположение трех, а то и более объектов, вкупе со светом, во втором – исключительно свет.
- И еще можно упомянуть персоляцию, - добавил мистер Благхаунг.
- Персоляция научно не доказана.
- Ну, в качестве теории.
- В качестве теории, согласен. Однако объяснение этого явления изобилует непонятными для непосвященного ума терминами и понятиями, так что, думаю, не стоит ее рассматривать. Тем более, что она маловероятна даже теоретически.
- Таким образом. Подводя итог сказанному, ничего страшного и катастрофичного с солнечной системой, а уж тем более на уровне вселенной не происходит. Можете нам, как ученым поверить. – Подвел черту мистер Благхаунг.
- Совершенно верно. – Отозвался мистер Рубивайе. Он свернул карту в исходное положение и направился к своему столу.
- Но мне кажется, здесь что-то не то, – как бы извиняясь за причиняемое неудобство, но настойчиво сказал мистер Пибоди.
- Это симптоматично.
- На уровне мгновенного неверия. Пройдет немного времени, и вы сами поймете состоятельность наших идей.
- А долго ждать, чтобы убедиться?
- Как только эффект пройдет, вы это увидите сразу.
Из здания королевской астрологической академии мистер Пибоди вышел не убежденным. Вернее, головой он понимал всю весомость представленных доводов, но все же внутри что-то ему подсказывало, что здесь не все так просто. «А все-таки она тусклая».
Как бы обо всем узнать и убедиться наверняка…. Ведь слова – это всего лишь слова. Вновь внимательно проштудировать все имеющиеся книги? почитать труды по физике, посвященные свету? А если ничего дельного не отыщется? Тогда время будет упущено.
Заворачивать обратно у выхода, да и вообще беспокоить ученых в этот же день, показалось мистеру Пибоди некорректным. Поэтому он стоически выдержал пару дней, прежде чем вновь наведался в знакомый кабинет.
Мистер Пибоди дважды стукнул костяшками согнутого пальца по двери и вошел.
- Доброе утро, господа.
Мистер Благхаунг и мистер Рубивайе переглянулись.
- Здравствуйте, коллега.
- Все еще интересуетесь астрономией?
- С чем на этот раз?
- Какая-то звезда не на своем месте?
- Обнаружили новые пятна на Венере?
- Говорите. Мы проверим.
- Если это так, то мы с вашей подачи потрясем весь научный мир. И в этом будет ваша заслуга.
- Нет, нет. Я все по тому же вопросу.
- То есть?
- Вы не поняли те разъяснения или вас все-таки заинтересовала персоляция?
- Приятно иметь дело с умным человеком.
- Я бы хотел узнать, где можно посмотреть то, о чем вы говорили.
- Вас интересуют источники?
- Да.
- Работы, наблюдения, компиляции других ученых?
- Да.
- Если вы достанете соответствующее переиздание Птолемея, то на 211-й странице, начиная с восемнадцатой строки снизу, косвенно упоминается один из этих эффектов. Это самое раннее упоминание в литературе.
Правда, телескопов тогда еще не было. Не было и специальной терминологии. Поэтому Птолемей часто выражается своими словами. Такими, как «эта кандебобь», «туда идтить» - в транскрипции, разумеется, и так далее.
Пабло Каррейро - старший заикается,.. извините, это грубо, но по делу,.. заикается об этом в одной из своих глав. Но так неявственно, что рекомендовать ее к прочтению, значило бы навредить чистому в этом отношении разуму. Очень слабо, полно неточностей. Жаль.
Господин Митроманек из Чехии в свое время, вроде бы тоже открылся по этому вопросу. Но, если честно, у меня руки не дошли до той статьи. Да, думаю, и не напрасно. Есть вещи, которые уже заранее не вызывают интереса.
Мистер Благхаунг (мистер Благхаунг, будто представляясь, наклонил голову) лет двадцать назад собрал некоторые, кажущиеся наиболее резонными работы по данному вопросу, обработал их, сделал некоторые расчеты и указал на возможную допустимость наиболее вероятных светопространственных явлений.
Снабженный такими подробными сведениями, мистер Пибоди приободрился. Гаспар, дожидавшийся у крыльца в тени дерева, вопросительно посмотрел на вышедшего из дверей хозяина. Тот обнадеживающе кивнул, и пес заключил, что посещение этого заведения, не было напрасным.
Возможно, даже, скорее всего, мистер Рубивайе не лгал насчет источников. Только почему-то мистеру Пибоди ни одного из них увидеть так и не довелось.
Оказалось, что переиздание Птолемея, даже самое последнее, очень редкое, и увидеть его можно лишь, будучи вхожим, в определенные круги. И круги узкие, специфические.
О господине Митроманеке, даже самые сведущие знакомцы мистера Пибоди и слыхом не слыхивали.
С работой мистера Благхаунга дело обстояло проще. В национальной Лондонской библиотеке, конечно, один экземпляр имелся наверняка, и взять его было хоть и просто, но пока невозможно.
Архивы работали по заявкам. А заявок скопилось столько, что раньше, чем через три месяца ничего не обещали.
На этом научные расследования и изыскания, напичканные умными словами, закончились. Мистер Пибоди остался один на один с неисчезающим фактом и вопросами.
Выход нашелся, как часто это бывает, случайно, сам собой.
Как-то мистер Пибоди пил чай. Разумеется, одновременно с этим, он читал и газету. Отставать от событий в мире, даже живя в престижном районе Лондона никак нельзя.
Параллельно мистер Пибоди думал о том самом.
«Конечно, идеально было бы попасть на эту самую звезду и протереть поверхность тряпкой, или, как это называется, шваброй. Но, к сожалению, осуществить этот план было невозможно.
Во-первых (и это мистер Пибоди считал наиболее важным), он должен был появляться в клубе за обедами. Пусть не каждый день, но все же, несколько раз в неделю, как это делали его предки.
И если он отправится со своей миссией, то нарушит привычку, более того, традицию, которая существовала долгие годы, с тех самых пор, как дед мистера Пибоди впервые переступил порог Чаттльдотского клуба.
В принципе, можно было бы отправить миссис Хаббл, но мистер Пибоди дорожил ею, как хорошей домоправительницей. К тому же она пекла прекрасный шоколадный пудинг.
И, во-вторых, гамма (;) – это не Девоншир, и туда, скажем на паровозе, не добраться.
Остается только все действия производить с Земли. Но как?»
Мистер Пибоди только что собирался намазать утренним маслом разрезанную надвое булочку, да так и замер с ножом в руках.
В газете, внизу полосы в рамке было объявлено:
«Городской тир приглашает своих посетителей.»
Чуть выше слева:
«В этом году только в нашем издании вышло сочинение мсье Жюля Верна – «Путешествие на Луну. Спешите приобретать!!».
И уж совсем лаконичное: «C начала осени по второстепенным улицам Лондона планируется пустить дополнительные конки. Городское правительство, таким образом, пытается разрешить трудности передвижения лондонцев в часы пик… ».
Сопоставив, вернее даже связав воедино все эти случайные факты, мистер Пибоди
наткнулся в своей голове на гениальный план.
Ну, конечно! Это же так просто. Так просто! Ему нужно купить пушку, вот что! Большую, огромную, какую только себе можно представить пушку!
И уже загораясь своей идеей, едва сдерживая нетерпение, мистер Пибоди позвал в раскрытую дверь столовой:
- Миссис Хаббл!
Послышался звук немолодых женских шагов.
- Миссис Хаббл, скажите, чем вы моете окна?
- Мыльной водой.
- Напишите мне на бумаге рецепт и пропорции.
Миссис Хаббл посмотрела с удивлением, будто домохозяин и вправду сам собирался мыть свои окна.
- Хорошо, - все же ответила женщина.
Мистер Пибоди тем временем продолжал размышлять. Представим, если в грязное стекло бросать мокрую мыльную тряпку, стекло рано или поздно очистится…. Но, тряпки может разорвать при выстреле. Значит нужно что-то подобное, но что-то другое. Что-то поувесистей и поплотней…. Придумаю.
Оставив на столе и нож, и масло, и булку, и развернутую на третьей странице газету, мистер Пибоди направился к выходу.
Пиджак застегивал на ходу, оставив позади восклицание миссис Хаббл: «Мистер Пибоди, куда вы?».
Гаспар трусил рядом, с недоумением поглядывая на лицо хозяина: «Откуда такая прыть?».
Но мистер Пибоди не собирался отвечать ни на тот, ни на другой вопрос. Он остановил проезжающий кэб, залез в него и жестом приказал залезать и Гаспару. Гаспар кэбов не боялся, поэтому в один прыжок оказался внутри.
Мистер Пибоди назвал кэбмену адрес.
Внутреннее возбуждение, нетерпение от пришедшей затеи, от томления - возможно ли ее осуществить или нет, и ждущей быстрой ясности этого, все это заставляло мистера Пибоди мять в руках перчатку, трепать Гаспара за ухом.
На полпути, непонятно почему, пассажир внезапно попросил поворачивать назад. К своему особняку.
Дома мистер Пибоди прошел в свою комнату на втором этаже, пробыл там минут десять и вышел уже с кожаным саквояжем в руках.
Проходя в парадное мимо столовой, он отметил, что посуда к этому времени была убрана, а вместо нее на столе лежал лист бумаги с выведенной карандашной надписью.
На этот раз он доехал до вокзала. Сквозь стеклянную дверь, мистер Пибоди увидел, как освободившееся место в кэбе занял какой-то господин в цилиндре и укатил.
У касс был куплен билет и, теперь уже пассажиром поезда, Мистер Пибоди проследовал к платформе.
Потомок известной древней фамилии не желал поднимать слухов в Лондоне (а таковые, несомненно, появились бы). Поэтому он, на всякий случай, и не стал ничего говорить миссис Хаббл о своем отъезде, надеясь, что вернется сегодня к вечеру, ну, в крайнем случае, припозднится. Он направлялся в Ливерпуль.
Мистер Пибоди обратился в большой старый оружейный магазин с весомой репутацией. Когда-то его основатели начинали с продажи арбалетов и пращей для войны Алой и Белой Розы, а теперь этот магазин был крупнейшим, с сетью представительств по всей Британии, в колониях и ближнем зарубежье.
За прилавком стоял молодой человек в коричневом костюме – тройке, с идеальным пробором на голове и ведший себя не по возрасту солидно.
В последнее время он увлекался рассказами сэра Конан-Дойля о Шерлоке Холмсе. Поэтому он постарался нарисовать про себя портрет вошедшего: англичанин, не женат, держит собаку. Определить наличие последнего, было совсем нетрудно, так как Гаспар не желал оставаться на улице и последовал за хозяином внутрь.
Служащий хотел указать посетителю, что собакам вход воспрещен, но, зацепив глазами достоинство, с каким тот держался, а главное, внушительный саквояж в руках, решил от замечания воздержаться.
- Могу ли я чем-то быть Вам полезен?
- Мне нужен глава местного представительства.
На удивленный взгляд, посетитель добавил:
- У меня крупный заказ.
- Крупный?
- Очень крупный.
Интуиция молодого человека не подвела.
Мистер вынул из внутреннего кармана бумажник, из него визитную карточку и положил ее на конторку.
Продавец исчез в кулуарах, и на время, пока он отсутствовал, его заменил другой.
Служитель Ареса отсутствовал минуты три. За это время мистер Пибоди успел осмотреть всё оружие, развешанное на стенах, и неотъемлемые для подобных магазинов чучельные головы диких зверей.
- Сэр, прошу Вас. – Послышалось за спиной.
Продавец провел мистера Пибоди через дверь, к лестнице, увлекая на второй этаж, где, вероятнее всего и размещался офис компании. Среди прочих дверей, с матовыми стеклянными вставками в верхней части, сопровождающий указал на единственную цельнодубовую, в конце коридора и ретировался.
Благодаря визитке, мистера Пибоди ждали.
- Good da. – сказал мистер Пай на австралийский манер. По долгу службы он бывал в этой южной стране, где в первый же день научился коренному приветствию. И теперь оно, на истинно английской земле изредка проскальзывало.
- Good day, - ответил мистер Пибоди, по иностранному не манерничая.
- Мистер Пибоди. – сказал мистер Пай, глядя на визитку сквозь сложенные домиком перед собой пальцы.
Мистер Пибоди приподнял шляпу и оставил ее на вешалке. Прошел к столу. Сел в предложенное кресло.
- Что вам угодно, мистер Пибоди?
- Добрый день. Не буду отбирать у вас ваше время…
- Очень любезно с вашей стороны.
- Мне нужна пушка.
- Какая? – Поинтересовался глава представительства.
Ответить на простой вопрос, оказывается, было непросто. И действительно, какая?
- Чтобы стрелять.
- Понятно. Размер? Калибр? Баллистические характеристики?
Так мистер Пибоди впервые услышал слово «баллистический».
- А какие есть?
Следующие минут двадцать звучала подробная вежливая речь о всех имеющихся единицах, которые можно было бы предложить к продаже.
Мистер Пибоди отвлекся уже после пятой минуты и, воспринимая лишь разговорный гул собеседника, стал рассуждать самостоятельно. Ведь иногда мнение специалиста очень мешает жить.
«Так», - начал думать мистер Пибоди, - «Мне нужна пушка. Большая или маленькая? Как я уже решил, большая, потому, что расстояние большое. А из маленькой, я до конца ограды только дострельну. Стальная. Бронзовая или медная – это прошлый век. Выстрел далекий, значит, скорость огромна, значит нагревание высокое. Термостойкость. Значит, большая и стальная. Оптика. Да. Оснащена должна быть, чтобы оптически целиться. Калибр…ну, наверно такой, средний. Что еще? Что-то, наверно, еще».
- …пороховая модель… количество пороха в заряде, - услышал он сквозь пелену своих мыслей, на секунду зайдя в тупик в размышлениях.
«Да. Порох. Это так громко.»
И тут мистер Пибоди неожиданно подумал, что, купив обычную пушку, он будет будить выстрелами весь город и ближайшие села. Вернее, будить он будет один раз, только заснуть больше никому не даст, потому, что по плану канонада будет постоянной и еженощной.
Правда, в этом случае, от разъяренных соседей будет спасать высокий прочный кованый забор.
Быстро посчитав его стоимость, а также стоимость выбиваемых каждую ночь стекол, пока не ворвались для расправы, мистер Пибоди, как ему показалось благоразумно:
А) выбрал беззвучный вариант. Пневматическое орудие, хотя оно, без сомнения, должно было быть дороже.
Б) решил, что выбор сделал правильный.
И тогда мистер Пибоди подвел итог.
- Мне нужна большая длинная стальная пушка.
Глава представительства уже несколько минут как молчал.
- Насколько большую и длинную? Боюсь, сэр, наш максимум – это войсковой стандарт. Какую военную дивизию вы представляете?
- Никакую. Мне просто нужна пушка.
- Так просто?
- Ну, могу в Скотланд-Ярде разрешение получить.
- Какое разрешение?
- Не знаю, временное или постоянное. Но не меньше чем на год.
- Видите ли, мистер Пибоди, думаю, я не смогу вот так, взять и продать вам пушку. Это не батон колбасы.
Конечно, если бы вы представляли министерство обороны, тогда другое дело. Соответствующий приказ министра за подписью и дело в шляпе. А так. Прийти просто…, - мистер Пай откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с зеленой от дневного света александритовой запонки гостя.
Истолковав некое молчание главы представительства по-своему, мистер Пибоди поднялся с кресла.
- Бюрократия. – Сказал он. - Простую пневматическую пушку купить – такие препоны.
- Так вам нужна пневматическая пушка? – сразу оживился мистер Пай – Что же вы сразу не сказали?
- Конечно пневматику.
- Если так, то никакой лицензии не нужно. Ни из Скотланд-Ярда, ни из какого другого ярда.
Мистер Пай обрадовался, что заказ не сорвался, и деньги снова текут к нему в руки.
Он с неподдельным интересом смотрел на рисунок, начерченный (по дороге в Ливерпуль) далеко не профессиональной рукой. Помимо этого, чертеж сопровождали надписи вроде: «ну, где-то примерно, 11-15» и т.п.
Прежде всего, мистер Пай вызвал инженера, который лишь около двух часов спустя, после серии эскизов, сделал окончательный чертеж начисто.
- Такое только под заказ. – Заявил глава представительства. - Придется подождать. Месяца три.
- И хорошо бы заручиться предоплатой. Скажем двадцать процентов. – Господин директор, хоть и занимал такую высокую должность, все равно в душе оставался быть торгашом. - Я думаю, это в самый раз – добавил мистер Пай.
Мистер Пибоди не стал качать права приобретателя и расстегнул свой «мешок для путешествий».
Хозяин офиса стал смотреть, как мистер на том конце стола начал выкладывать из саквояжа пачки купюр с королевским анфасом на бумаге.
- До свидания.
- Всего доброго.
Мистер Пибоди вышел и закрыл за собой дверь. Направился уже знакомым путем к лестнице.
В этот момент в кабинете на столе зазвонил телефон. Трубку не брали. «Наверно, -подумал мистер Пибоди, - пересчитывает пачки.»
По мере того как он удалялся, телефонный звонок становился все тише.
Мистер Пай телефонный звонок игнорировал.
Он еще несколько секунд смотрел на выстроенные аккуратным блоком пачки, а затем сложил этот денежный брикет в сейф.
Позвонил в колокольчик.
- Мистер Нюхерс, готовьте телеграфный аппарат, будем телеграфировать.
И в ожидании, пока в кабинет приволокут телеграф, откинулся на спинку кожаного кресла.
Мистер Пай сегодняшним днем был доволен.
Встал материальный вопрос.
Мистер Пибоди был обеспечен, но не настолько. Аванс, конечно, был уплачен, но это всего лишь двадцать процентов. Поэтому он решил найти помощи в клубе, у товарищей – истинных джентльменов.
Он застал их в клубном ресторане, где все они часто собирались пообедать. На этот раз мистер Пибоди пришел с небольшим опозданием.
В отдельном кабинете как и всегда, сидели трое. Мистер Фоггинс, обладавший самым хорошим аппетитом, уже приступил к десерту, и перед ним стояла корзинка с фруктами и красным вином. Мистер Плаутт кушал еще основное блюдо, размахивая куриной ножкой, как дирижерской палочкой – кистью арию Риголетто.
Перед мистером О’Диглом стояла тарелка с эскалопом, тонущим в соусе и каше. Сам же мистер О’Дигл читал утреннюю газету, до которой добрался только что.
За столом не было лишь мистера Строберзена, которого сегодня не было в городе вовсе.
- Мистер Пибоди, - воскликнул мистер Фоггинс. Десерт ему приелся, и он жаждал вокруг себя чего-то нового.
Вошедший, чуть запыхавшийся, уселся на свое место.
- Добрый день, джентльмены.
И заказал себе отбивную у подошедшего официанта. Без гарнира, но с порезанным пластиками огурцом, таким же образом томатом и зеленью.
- Мистер Пибоди, что с вами? Вы устало выглядите. И чуть ли вроде, не похудели. – спросил мистер Плаутт. Ария Вердиевского героя закончилась, и в руке осталась только куриная косточка.
- Суета последних недель. Но об этом после, после. - Мистер Пибоди наткнул на вилку отрезанный кусочек от принесенной телятины и зажевал с видом человека, соскучившегося по сочному мясу.
Наконец, перешли к завершающим атрибутам обеда. Принесли кофе, бутылку древнего коньяка и сигары. И в процессе такого умиротворенного времяпрепровождения мистер Пибоди неспешно рассказал своим товарищам всё.
Те, оценив исключительно джентльменское хобби своего друга, приняли единодушное решение оказать посильное финансовое содействие равными долями. Но только на счет покупки пушки. И не пенсом больше!
Спустя условленное контрактом время, мистер Пай вновь стал свидетелем того, как заказчик выкладывает из знакомого саквояжа, оставшуюся сумму.
Прошло три месяца, и мистер Пибоди мог бы получить по заявке в лондонской национальной библиотеке работу мистера Благхаунга, но он уже купил пушку, и нужды в этом не было.
Доставка предполагалась и входила в счет, как сопроводительный сервис.
Мистер Пибоди распорядился доставить ящики поздно вечером, когда уже совсем стемнеет, чтобы избежать ненужных расспросов и любопытства соседей, а также праздного зевачества случайных прохожих. Что сказал бы чопорный Лондон?
Пушка прибыла в разобранном состоянии, и ящики заняли почти половину отведенной для этого дела комнаты.
Само орудие предполагалось разместить в большом, длинном, просторном холле. Для дула специально разобрали часть крыши, но так, что оно, дуло, не вылезало за пределы дома, ну разве что чуть-чуть. И снаружи в глаза не бросалось.
На монтаж ушли еще сутки, и это притом, что работали грамотные опытные специалисты. Затем они провели подробный инструктаж, произвели сжатым воздухом пробный выстрел и отбыли.
Вот она и стояла здесь - махина с длинным – предлинным стволом. Со множеством колесиков, рычажков и втулок.
Несмотря на общий внушительный вид, орудие воинственных чувств не внушало.
Мистер Пибоди взялся за шпунтик, подержался, отпустил. Потрогал прохладный бок плоской детали.
Пролистал тоненькую тетрадь, в которую на скорую руку записывал указания и советы инженера установки. Но стрелять в эту ночь так и не решился.
Весь следующий день владелец изучал способы наведения, прицеливание. Работал над освоением. Этот день вырос в целую неделю.
Наконец, «Дженни», как назвал ее мистер Пибоди, была освоена почти в совершенстве. Если бы «маэстро» находился на открытом пространстве, скажем в поле, он бы лихо вертел стволом в какую пожелал бы сторону. Но нужно еще было и вести огонь. А с этим выходила загвоздка. Причем сразу по нескольким пунктам.
- Чем стрелять. Здесь ответ был, но чисто теоретическим и требовал практического внедрения.
- Как «снаряд» будет вести себя в высших слоях атмосферы, а главное, за ее пределами? Это был настолько большая пустота, что британец над ней даже не пробовал размышлять.
- Просчет траектории полета до ;. Выстроить в расчетах максимально точный курс, да еще так, чтобы по дороге снаряд не задел ничего лишнего.
Подумав, мистер Пибоди пришел к выводу, что без помощника не обойтись.
Из всех вариантов, мистер Пибоди выбрал кандидатуру наводчика, в совершенстве знающего баллистику и не растерявшегося бы, когда дело пойдет о космосе.
«Как стрелять, учитывать ли ветер, траекторию, как выбирать место цели….» - чтобы не забыть эти пункты, мистер Пибоди постоянно перечислял и проговаривал их у себя в голове. Чтобы заполнить пробелы, вернее даже было бы сказать, белое полотно, мистер Пибоди на этот раз появился в национальном баллистическом обществе.
Не в пример королевской академии астрономии, нужный кабинет председателя отыскался весьма быстро.
Окна выходили в сад. Мистер Пибоди отметил это, пока разговаривал с секретаршей – молодой девушкой в очках. Она и сказала, что господина председателя нет, что у него отпуск, что он уехал кататься на яхте во Францию, последний раз в этом году, и что по всем имеющимся вопросам можно обращаться к заместителю.
Как оказалось, в указанном кабинете заместителя, мистер Пибоди прервал какую-то беседу, очень важную, потому, что все молчали. Заместитель оказался само дружелюбие, отчего мистер Пибоди догадался, что он должно быть в чем-то отчитывался. Зам находился в присутствии полудюжины лысых, высушенных как анчоусы господ.
Мистер Пибоди счел возможным не обращать на них внимания, лишь кратко известив о своем приветствии:
- Джентльмены…
- Что вам угодно? – осведомилось второе лицо учреждения, на которого легла вся ответственность на время отпуска патрона.
Не использовать такую любезность было бы просто глупо.
- Глупо. Глупо было приходить сюда, - сетовал мистер Пибоди на улице, надевая перчатки. А ветер подметал листья, и те кружились у его ног в брюках прекрасной шерсти и телячьей кожи туфлях.
Как только мистер Пибоди объяснил, ради чего он здесь, на некоторое время тишина стала еще напряженнее. Однако такая идиллия не могла продолжаться долго.
Когда в кабинет просунулась половина туловища и лицо секретаря заместителя (остальное находилось еще за дверью), чтобы спросить, не пора ли подавать чай, то ему предстал немного растерянного вида джентльмен, вошедший внутрь пару минут назад, как будто он спросил что-то глупое или непристойное. А напротив – фигура заместителя, выражавшая всё как раз наоборот.
Едва сдерживая спокойствие, она проговорила:
- Извольте выйти.
Лица «анчоусов» тоже были неприветливы. И их можно было понять. Страдать подагрой, а вдобавок, еще и тяготиться странными вопросами.
- Ну, хотя бы скажите, чем можно стрелять в космосе? – спросил напоследок посетитель уже у открытых дверей.
Лысина господина, замещающего председателя побагровела. Все же совладав с собой, зам попросил удалиться в еще более нервных нотах, решив, что над обществом просто издеваются.
Мистер Пибоди вернулся к «Дженни» и, не снимая пальто, просидел возле нее в кресле несколько часов. Просто так, без особых мыслей.
Сделал вывод, что раз никто не может, и, главное, не хочет ему помогать из официальных лиц, а отступать он не намерен, остается только один выход: делать все самому.
Он отправился в букинистический магазин и вернулся оттуда с книгами по баллистике, физике, астрофизике, математике. Порывшись на чердаке, извлек оттуда свои университетские конспекты, которые лежали там уже больше десятилетия, и все еще оказались не выброшенными.
И мистер Пибоди засел за учебники.
Погружаться заново в пучину знаний не хотелось, поэтому даже нужные листы он просматривал «по диагонали», С книгами дело обстояло еще проще, буквы в них были печатными, и поиск необходимого материала происходил быстрее некуда.
В учебнике же по баллистике мистер Пибоди и вовсе оставил без внимания все главы, кроме траектории полета снаряда. Однако этот раздел он изучил более чем внимательно.
Нужные и особо важные места, мистер Пибоди жирно обводил карандашом, чтобы потом быстро найти. Со временем таких обводов стало много, и для удобства они стали разноцветными.
Конкретный расчет имел примерные выкладки, точные же вряд ли бы смогли дать даже мировые светила науки. Так англичанин думал лично. Движение в космосе не изучено. И если можно так выразиться, мистер Пибоди стал первооткрывателем в этом деле.
На следующий день мистер Пибоди отправился в одежный магазин для бедняков, чтобы найти материю что надо.
В лавке он обошел все стеллажи. Трогал, мял товар руками. Посетители, да и хозяин заведения с удивлением только догадывались, что такой хорошо одетый джентльмен мог здесь купить.
В итоге, после почти часового изучения, мистер Пибоди заключил, что, самым идеальным (в теории) будет снаряд, свернутый и связанный в тугой кокон из двух пальто. Тех, что подешевле, грубых, из плохого драпа. Таковых он и купил полсотни пар на первое время.
Достал бумажник и расплатился бумажками по пять фунтов. Оставил адрес, куда нужно будет доставить купленный товар, и немедленно.
Спустя час груз прибыл, мальчишки - носильщики получили на всех пять шиллингов (довольно щедрое вознаграждение) и поплелись в обратную сторону.
Хозяин сложил все пакеты в угол холла и стал ждать наступления сумерек.
Прислугу отправил домой и с тех пор всегда отсылал ее на ночь.
Мистер Пибоди принес из кухни большой медный таз и налил в него воды на три - четверти. Дождался, пока вода остынет примерно до тридцати градусов, и, согласно инструкции миссис Хаббл, наскоблил туда на овощной терке два куска мыла. Все это он принялся медленными ритмичными движениями размешивать.
Когда жидкость полностью потеряла прозрачность, когда на ощупь она стала скользкой, а мыльные стружки растворились до крохотных кусочков, величиною с полногтя, мистер Пибоди решил, что средство готово.
Затем он свернул пару пальто, как представлял себе ранее, так, что конструкция стала похожей на полено, и опустил в таз. Снаряд впитал в себя сразу половину, включая пену, и мистер отметил на будущее, что нужна емкость много больше.
Он заложил во внутренности орудия пальто, с которого, пока не донесли, ручьями на пол стекала вода.
Дернул рычаг, грянул выстрел, и мистер Пибоди припал к окуляру. Ждать пришлось долго. За это время стала ныть поясница и затекла шея, но джентльмен был тверд в своем ожидании.
Прошло полтора часа, и мистер Пибоди, наконец, сдался, так и не увидев – попал он или нет.
Угодить в цель с такого расстояния было очень сложно. Ведь звезда такая маленькая. Как говорили ранее некоторые ученые, звезды – это серебряные гвозди, которыми приколочено ночное небо. Попробуй, попади по шляпке.
Сжатый воздух посылал снаряды практически беззвучно, разве что по особняку раздавалось резкое и короткое «ПШШШшшшшшшшшшшшш». Так вот, «ПШШШ» - это был выстрел, а «шшшшшшшшшшшш» - небольшой доход поршня до правильного положения.
В это время Гаспар недоуменно косился на хозяина, как он в наушниках и шлеме крутит ручки, сверяясь с расчетами. Ему не нравилась ни сама пушка, ни звук выстрела: резкий и шипящий, и он уходил в другую, дальнюю комнату, чтоб не видеть и не слышать ни того, ни другого. Определенно, охота на лис нравилась Гаспару куда больше.
Первые триста семьдесят два выстрела были неудачными, но позволили скорректировать прицел орудия, и в целом, даром не пропали.
В расчет учитывалась примерная форма снаряда, мистер Пибоди старался сворачивать их одинаковой формы и плотности. Также значение имел вес.
Поначалу приходилось довольно часто сверяться с расчетами в тетрадке. Под рукой лежал учебник по баллистике, открытый на нужной странице. Траектория, естественно, по незнанию, пока хромала. Вот удивились бы жители где-нибудь в Каракасе, когда к ним, разбив окно, влетел намыленный, плотно свернутый шерстяной рулон.
Наконец, мистер Пибоди попал. Он был уверен, что попал. Он просто не мог не попасть! Вычисление полета было просто идеальным. Учлось всё. И, по расчетам, на пути, даже теоретически, не мог появиться никакой мешающий объект. Мистер Пибоди почти слышал, как снаряд стукнулся о поверхность ;.
Проверил несколько раз и поразил звезду снова. Но чтобы угодить в цель, приходилось потратить перед этим уйму времени. И тогда мистер Пибоди попытался перевести попадания на постоянную основу.
Днем, чтобы не терять времени, мистер Пибоди, обладая координатами объекта, скоростью его движения во вселенной, а также расстоянием до него, высчитал траекторию полета, принял во внимание движение Земли вокруг собственной оси, и ее движение по своей орбите.
Перенес весь материал на большой лист бумаги и поставил его на мольберт рядом с собой, чтобы во время работы был всегда под рукой.
А дальше он, как говорится, читал с листа.
Ночи сменялись ночами, недели неделями. К ; устремлялись настойчивые потоки снаряды, отсчитывая минуты.
Стрелять в тишине было скучно. От немногословного Гаспара толку было мало, даже когда он находился рядом.
Слуха у мистера Пибоди не было, и он не пел даже в ду’ше. Поэтому было придумано комментировать свои действия и отдавать самому себе приказы. Делалось это, что то, что другое, командным голосом.
Ручка. Координаты… Подать снаряд… Затвор… Прицел… Пли! …
Настал ноябрь. Темнело рано, и работу можно было начинать часов в восемь, но у мистера Пибоди уже выработался режим и он привычно направлялся к пушке только в одиннадцатом часу.
Утром, когда небо у горизонта начинало покрываться первыми, серыми признаками рассвета, мистер Пибоди плотно закрывал снаружи дверь в холл и перемещался, когда в гостиную на большой раскладывающийся диван, когда к себе в спальню, чтобы всхрапнуть. До того времени, пока не придет миссис Хаббл, женщина в возрасте около пятидесяти, не начнет готовить завтрак и прибираться.
Та, привыкшая к такому непонятному распорядку дня домовладельца, и даже получившая от него соответствующие распоряжения, приходила поздно, за полдень.
По пробуждение, мистер Пибоди полчаса, реже час лежал в постели. Затем облачался в халат и отправлялся в ванную – умываться, бриться (только сам) и брать душ.
Затем, перед зеркалом, с влажными волосами, мистер Пибоди стоял голышом, поджимал живот, щупал руками – не дрябловат ли, напрягал мускулы на груди, бицепсы, смотрелся в отражение и в фас и в профиль. Наконец, удовлетворившись результатом, он выходил, укутанный плечами в огромное китайское полотенце. Позади полотенце спускалось почти до икр.
Находил на стуле перед дверью свежую рубашку, постиранные и высушенные носки, скукоженные после сушки и мягкий домашний костюм.
Мистер Пибоди одевался. Затем заводил свои Patek Philippe, и день начинался.
Бывал на ипподроме, гулял, тратился на домашние хлопоты, раза три в неделю посещал магазин – пополнить запасы того или иного рода (мыла или тряпок).
Больше он не терзался в неуместных сомнениях, а успокоенно думал, что делает нужное дело и результат будет, стоит только ждать и прилагать зависящие от себя усилия к осуществлению того, что задумал.
Мистер Пибоди стал вновь посещать клуб почти каждый день, навещать старых знакомых, но как только темнело, начинал собираться домой.
Миссис Хаббл, конечно, замечала связки дешевых пальто, но думала, что мистер Пибоди занимается благотворительностью и уже, верно, обеспечил верхней одеждой не один сиротский дом или ночлежку. И даже немного негодовала, что о таком филантропическом жесте ни разу не упоминулось ни в «Times», ни в «Daily London», ни в какой другой видной столичной газете.
Ноябрь сменила зима. Холодный прозрачный воздух опустился на Лондон. Теперь джентльмен стоял в шерстяном шарфе, повязанном под отложным воротом пальто, собственно, в самом пальто, в меховых наушниках. О теплых штанах и обуви по погоде упоминать было бы излишне. Хотя холл и был домом, холод проникал внутрь из-за несколько разобранной крыши. Так, что даже отопление не спасало. Тепло выходило наружу и, карабкаясь по крыше наверх, исчезало в ночном небе.
Мистер Пибоди продолжал арт – атаку на звезду. И дело сейчас шло куда быстрее и эффективнее. За все это время приобрелись знания, опыт, и быстрота действий. Времени на заряд, корректировку прицела уходило минимум. И почти каждый «снаряд» ложился куда надо.
Некоторые из них, мистер Пибоди этого не отрицал, не долетали до цели и натыкались на метеориты, неудачно возникшие между Лондоном и Китом.
Засорить звезду или вселенную мистер Пибоди не опасался. Чистящий снаряд, как полагал мистер Пибоди, нанеся удар, будет или отскакивать от малого притяжения звезды и исчезать во вселенной, или высыхать и сметаться с поверхности космическим ветром. Куски драпа полетят в разные стороны, и будут сгорать в атмосфере, где это только будет возможно.
К вечеру аристократ почти валился с ног. С самого раннего утра сегодня пришлось то туда заскочить, то там побывать, одно слово – «день в бегах». А значит, и спать пришлось всего ничего, и отдохнуть днем не удалось.
То тишь да спокойствие, легкость бытия, а то сразу дел навалилось. Оглянуться не успел, как наступил вечер. Домой мистер Пибоди вернулся только около половины девятого. Сейчас бы покушать, да в креслице. А впереди еще почти целую ночь бодрствовать.
«Ничего», - подумал мистер Пибоди, - «Работа – лучший способ привести себя в тонус».
Переоделся в домашнее. И, наскоро поужинав оставленной на столе холодной телятиной с горошком и стаканом кларета, он привычно, даже чуть запоздало, направился в холл.
Однако не успел он сделать и пары залпов, как почувствовал такую усталость и даже разбитость, что понял - если не приляжет тотчас, станет только хуже.
Мистер Пибоди решил смириться и сделать небольшой перерыв. Он не был воспитан спартанцем и не имел решимости монаха – схимника презирать плотские желания ради духа и высшей идеи. Потому, он дошел до раскладного дивана, стащил с головы вязаную шапку и улёгся поудобнее. Накрыл себя пледом.
Гаспар, будто чувствуя неладное, появился из другой комнаты и теперь стоял рядом.
- А, Гассп… , - пробормотал мистер Пибоди, протянул к собаке ладонь, почувствовал ею короткую дожью шерсть и провалился в нехороший сон.
В верхней одежде, ботинках, взлохмаченного, мятого, каким бывает только нездоровый человек после сна – в таком состоянии утром его нашла миссис Хаббл.
Она хотела тут же послать за врачом, однако мистер Пибоди возразил, что это так, пустяки, нужно просто хорошенько выспаться.
С помощью миссис Хаббл он еле доплёлся до своей комнаты. Разделся и улёгся под теплое одеяло. Но легче не стало. Появился озноб. А может, он был уже и раньше. В висках ломило, губы, словно пересохли. Двойная порция шотландского виски, как расслабляющего и согревающего, не помогла.
Когда на вторые сутки мистеру Пибоди стало еще хуже, миссис Хаббл спешно побежала к доктору.
- Жестокая ангина. Возможность перерастания в пневмонию, - констатировал медик. – Но перелома в течении еще не наступило. Будем ждать кризиса.
Он принялся писать на листе бумаги.
- Я выпишу порошки. Сейчас я пока ничего больше сделать не могу.
Доктор протянул домоправительнице листок испещренный латынью:
- Будет изменение, зовите.
Мистер Пибоди оказался очень капризным больным. Казалось, он соблюдал постельный режим, но соблюсти который оказалось очень трудно остальным обитателям дома, а особенно миссис Хаббл.
В те два с небольшим месяца, пока болезнь крепко стояла на ногах, «мистер в своей комнате» буквально превратился в другого человека. Был раздражителен, сварлив, многим недоволен.
Пришлось даже пригласить медицинскую нянечку с ее ангельским терпением, а то одна миссис Хаббл не справилась бы точно. С таким пациентом она быстро поняла, что такое нервное истощение. И даже дважды была готова попросить расчет, однако «отходила», и, в конце концов, передумывала.
Мистер Пибоди, находясь в расцвете сил, медленно и неуклюже, но все же шел на поправку.
Апатия проходила, но сильная слабость во всем теле пока все еще подавляла все прочие чувства.
Сейчас мистер Пибоди полусидел на подушках и кушал из глубокой фарфоровой тарелки куриный бульон, который ему подал в постель муж заботливой домоправительницы.
Гаспар был тут же, радуясь наконец-то выздоравливанию хозяина.
По комнате плыл вкусный запах, но дог знал, что косточки не будет, потому, что в тарелке никакой курицы нет, а плещется только золотистая питательная водичка. К тому же он был породистым псом из хорошей семьи. Имел приличное воспитание и хорошо питался, чтобы сшибать куски по мелочи.
Тем временем, больной покончил с бульоном и отставил столик. Принял порошки, и, подмигнув напоследок собаке, попытался устроиться на дневной сон, во время которого все в доме вздыхали с облегчением.
Дверь в холл в ночной тишине едва скрипнула и в проеме показалась фигура, сжимающая в руке подсвечник с горящей свечой. В этом свете был виден шерстяной пуловер и ноги в пижамных брюках.
В холле мистер Пибоди, похудевший и небритый как Робинзон, поставил свечу на столик, закутался в свой клетчатый плед и подошел к окну. Постоял так несколько секунд, рассматривая ночную улицу. Затем отступил и направился к своему телескопу, к которому никто не прикасался уже около двух месяцев, из-за чего на ореховой поверхности лежал солидный слой пыли. Ее мистер Пибоди стер с корпуса ладонью, специальной тряпочкой вытер большую линзу, затем окуляр и склонился над ним.
Звездное небо сияло полной своей чистотой, благодаря мистера Пибоди за проявленную заботу.