КАУЧУКОВАЯ ЛЕДИ
сказка
Г л а в а п е р в а я
Начало
Жила-была на свете Каучуковая Леди. Она была женщиной независимой, и очень любила путешествовать. Бывало, сидит-сидит себе на месте, а потом как вскочит на ноги, и полетела в очередное путешествие. Этому способствовало еще и то обстоятельство, что Каучуковая Леди была сделана из каучука ровно сто двадцать лет назад, когда еще не было ни резины, ни пластмассы. Именно поэтому она называлась не Резиновой и не Пластмассовой, а Каучуковой Леди, и, кстати, выглядела совершенно, как нормальная женщина, только была легка на подъем, и могла при случае даже согнуться пополам, так как была очень гибкая и эластичная. Но она это делала редко, так как не хотела никого пугать, и все думали, что ей не сто двадцать, а гораздо меньше лет, и что она вообще обычная современная женщина. Каучуковая Леди любила яркие цветные платья, и, как уже говорилось, обожала путешествовать по разным странам. Она жила в Москве, в уютной квартирке под самой крышей одной старой высотки, стоящей на берегу заросшего осокой и лилиями пруда. Квартирка у Каучуковой Леди была однокомнатная, обставлена весьма старомодно, потому что она была женщина уже немолодая, хоть и искусно скрывала это ото всех. На стене квартиры среди старых фотографий и гравюр висел портрет одного забытого уже всеми немецкого изобретателя, который сто двадцать лет назад и вылепил из каучука Каучуковую Леди. Сама Леди, разумеется, его никогда не забывала, и всегда вспоминала о нем с особой нежностью. Она давно уже покинула Германию, и, путешествуя из одной страны в другую, очутилась в итоге в Москве. Удивительно, но все считали ее коренной москвичкой. Каучуковая Леди была рыжая, волосы у нее были жесткими, как солома, а спереди во рту сверкал золотой зуб, которым она очень гордилась. В квартире у нее, помимо старинной мебели, гравюр, пожелтевших фотографий и портрета немецкого изобретателя с огромными пушистыми усами, было еще множество горшков и кадушек, в которых росли пальмы, фикусы и другие экзотические растения. Квартирка русской дамы немецкого происхождения напоминала уголок тропических джунглей. Дама, весьма экстравагантная из-за своего возраста, ходила по ней в восточных туфлях с огромными шарами-помпонами и в некоей экзотической накидке с рюшками, бахромой, свисающей по краям, и множеством разных карманчиков, в которых у нее хранились пуговицы, иголки, леденцы, восточные сладости, а с некоторых пор, как она обосновалась в Москве, еще и семечки. Дама всегда перенимала обычаи той страны, в которой жила. Она кружилась по комнате под музыку старого венского вальса, которая лилась из допотопного граммофона, на котором крутилась старая пластинка, и в одной руке держала какую-то восточную сладость, а в другой – тряпочку, которой время от времени заботливо протирала портрет изобретателя с огромными кавалерийскими усами, которого почитала за своего родителя. Во время такого вальсирования и протирания тряпочкой портрета родителя, Каучуковая Леди обычно напевала песенку, мотив которой оставался одним и тем же, а слова постоянно менялись. Вот и сейчас она пела приятным голосом, по которому вовсе не скажешь, что ей уже сто двадцать лет:
Заперев свою квартиру,
И сегодня, и намедни,
Путешествует по миру
Каучуковая Леди.
У нее в руках конфеты,
У нее душа из меди,
Ловко скачет по паркету
Каучуковая Леди.
В этот момент в дверь позвонили. Каучуковая Леди перестала вальсировать, положила в уголок тряпочку и леденец, выключила граммофон и открыла входную дверь. Оказалось, что это пришла Инесса, ее ученица, которую Каучуковая Леди учила печатать на машинке. Вообще же наша дама занималась множеством разных вещей, немножко этим, немножко тем, она вышивала, выращивала цветы, писала мемуары о своей молодости и давала полезные советы разным современным девицам, которые нуждались в ее руководстве. Еще она по ночам расклеивала на столбах объявления, в которых сообщала, что учит печатать на пишущей машинке. Вот на одно такое объявление и пришла к ней недавно Инесса, девушка современная и взбалмошная, которую Каучуковая Леди учила на допотопном “Ремингтоне” печатать всеми десятью пальцами. Она была приверженицей классических, проверенных временем технологий, и от всей души ненавидела современные компьютеры, которые не понимала и даже боялась. “Ты, милочка, – говорила она обычно Инессе во время занятий, – должна соблюдать аккуратность и чистоту, и ни в коем случае не знакомиться первой с мужчиной. Главное для девушки – это не знакомство, а выбранная профессия, которую выбирают один раз в жизни. Лучше быть машинисткой и скромно стучать по клавишам, чем бегать по ресторанам, и знакомиться сегодня с одним, а завтра – с другим!” Инесса хихикала в ответ на эти нравоучения, и думала, какая же Матильда Павловна (так звали Каучуковую Леди) дура. Печатать на машинке ей надо было научиться для того, чтобы поступить потом на службу в какой-нибудь важный офис, и познакомиться там с солидным мужчиной. Дальше этого планы Инессы не шли. На этот раз Инесса пришла вся сияющая, и рассказала, что ее берут машинисткой в одну солидную фирму, и что она пришла к своей учительнице попрощаться. Напутствовав ученицу, и дав ей целый ворох разных старомодных наставлений, отчего Инесса чуть не прыскала со смеху, наша дама, наконец, закрыла за ней дверь, и, сев на краешек стула, глубоко задумалась. Надо было заняться каким-то новым делом, придумать что-то необычайное, но что именно, она не могла сообразить. Клеить вновь на столбах объявления о приеме учениц, ей не хотелось – знакомство с Инессой отбило у нее всю охоту делать это. По опыту (а он, согласитесь, был немалый!) Каучуковая Леди знала, что судьба никогда не оставляет человека надолго один на один с самим собой, и всегда приносит неожиданные сюрпризы. Так оно и случилось. Как только раздумья ее сделались совсем уж невыносимыми, в дверь неожиданно вновь позвонили. Каучуковая Леди вздрогнула от неожиданности, встала со своего стула, и пошла в коридор. Открыв дверь, она увидела на пороге невысокого, коренастого, старомодно одетого мужчину, держащего в руках плотно набитый дорожный саквояж. У мужчины было необыкновенно знакомое лицо и огромные кавалерийские усы, которые сейчас никто не носил. Каучуковая Леди вгляделась внимательно, и вдруг узнала в посетителе своего родителя, слепившего ее из каучу¬ка сто двадцать лет назад. Почтенная дама от неожиданности вскрикнула, и потеряла сознание, упав прямо в руки нежданному визитеру. Визитер подхватил ее, занес в коридор, и захлопнул за собой дверь.
Г л а в а в т о р а я
Визит
Надо сказать, что весила Каучуковая Леди совсем немного, потому что была сделана из каучука, материала очень легкого, и потому господину Штальбауму – а именно так звали данного визитера, – не составило никакого труда занести в квартиру почтенную даму. Кроме того, ведь недаром говорят, что своя ноша не тянет, а Каучуковая Леди как раз и была такой своей ношей господина Штальбаума, его родным детищем, потому что это именно он вылепил ее из каучука сто двадцать лет назад. Но как такое могло случиться? Ведь срок жизни людей совсем не такой, как кукол, сделанных из каучука, а также разных других, в том числе и современных материалов; известно, что куклы могут жить очень долго, особенно куклы говорящие и живые, каковой и была Каучуковая Леди, – главное чтобы за ними был надлежащий уход. Люди, к сожалению, болеют, стареют, а иногда и умирают, что очень, конечно, грустно, но веди на то они и люди! Короче говоря, ситуация возникла очень пикантная, и господину Штальбауму долго не удавалось привести в действие живую куклу, которую он сам же когда-то и изобрел, назвав ее Каучуковой леди. Собственно говоря, сначала он изобрел некий чудодейственный эликсир, способный оживлять любую куклу, пусть даже совсем невзрачную на вид, а уже потом вылепил Каучуковую Леди, и капнул на нее несколько капель этой чудесной жидкости. Но каково было самой Каучуковой Леди, которая давно уже привыкла быть живой, такой, как все остальные люди, увидеть вдруг рядом с собой господина Штальбаума?! Короче говоря, ситуация была очень напряженной, но господин Штальбаум в конце-концов сам ее разрешил, сказав ласковым голосом наконец-то очнувшейся Каучуковой Леди:
– Успокойся, дитя мое, успокойся, не надо так пугаться, ибо ничего страшного, в сущности, не случилось. Да, это я, твой создатель, Карл Теодор Иероним Штальбаум, вылепивший тебя некогда из каучука, и ожививший затем с помощью чудесного эликсира. Этот эликсир оживил впоследствии и меня, ибо я завещал своим потомкам капнуть на мой прах, хранившийся в специальной траурной урне, несколько капель чудесной жидкости. Что они в точности и исполнили, Ни на йоту не отступив от всего, что я написал им в своем завещании, подробно описав все этапы этой ответственной процедуры, а также, указав то место на чердаке нашего старинного дома, где я спрятал оной эликсир. Как видишь, все очень просто, и мой эликсир снова со мной, готовый оживить все, что угодно, хоть старую зубную щетку, хоть безмозглую и безглазую куклу, лежащую на полке галантерейного магазина. – С этими словами он открыл свой саквояж, и, порывшись в нем, вытащил пузатую склянку, на которой старинным готическим шрифтом было написано: “Оживительный эликсир”.
– О Карл! – воскликнула Каучуковая Леди, называя своего создателя этим уменьшительным именем, ибо, согласитесь, говорить Карл Теодор Иероним в данной ситуации было бы слишком длинно. – О Карл, неужели это действительно вы?! Неужели такое вообще возможно: оживить человека после долгих лет смерти, капнув чудодейственным эликсиром на его прах, давно уже оплаканный родственниками и знакомыми?
– Возможно, дитя мое, – ответил ей господин Штальбаум, – но только на очень короткое время. К сожалению, оживлять людей, в отличие от кукол, возможно только лишь на несколько дней. Ничего не попишешь, такова природа вещей, пусть даже вещей и волшебных, это не нами придумано, и не в нашей власти все это менять. Мне отпущено всего лишь несколько дней жизни, после чего я вновь стану безжизненным прахом, который ты должна в целости и сохранности вернуть в нашу старинную усыпальницу. Но за это время, пока я жив, мне предстоит выполнить важную миссию. Я должен спасти мир от моего вечного соперника, злого колдуна и чернокнижника Бартабаса, который похитил мой чудодейственный эликсир, и тоже ожил на короткое время, оставив своим родственникам аналогичное завещание. К счастью, я это предвидел, я должен теперь сразиться с этим коварным злодеем!
– Но что же он замышляет, этот ваш вечный соперник, этот колдун и злодей Бартабас? – спросила пораженная и заинтригованная Каучуковая Леди. – Неужели его планы настолько зловещи?
– О, его планы зловещи до крайности! – воскликнул Карл Штальбаум. – Ибо этот злодей планирует оживить все игрушки на свете, окропив их чудодейственным эликсиром, и, таким образом, создать новую цивилизацию, которая постепенно заме¬нит людей. Люди, согласно его замыслам, должны навсегда исчезнуть с лица планеты, уступив место ожившим гоблинам, троллям, плюшевым медведям, глупым, безмозглым куклам, оловянным солдатикам, игрушечным зверям, и прочей кукольной чехарде, неподвижно сидящей и лежащей на полках кукольных магазинов. Представляешь, дитя мое, что это будет за мир?! Мир оживших игрушек, которые будут жить вечно, и которым уже не нужны будут люди, качающие их на руках, целующие, и прижимающие в восторге к груди, ибо теперь ожившие куклы сами могут играть с кем угодно, сами могут качать на руках людей, и, поверь мне, они не преминут это сделать!
– Я сама в некотором роде ожившая кукла, – скромно потупила глаза Каучуковая Леди. – Но, поверьте мне, у меня и в мыслях не было никогда причинить вред кому-нибудь из людей!
– Ты – это другое дело! – воскликнул господин Штальбаум. – Ты – это совсем другое, потому что, во-первых, ты мое детище, и не могла получиться злой, и, во-вторых, потому, что коварный Бартабас добавил в свой эликсир специальную злую добавку, делающую оживших кукол отвратительными злыми чудовищами. Это будут уже не прежние добрые куклы, а настоящие монстры, готовые погубить все, что существует вокруг, в том числе и людей. Но я не позволю этому злодею осуществить свой страшный замысел, и ты, дитя мое, поможешь мне в этом!
– Но что я должна буду делать? – спросила испуганная Каучуковая Леди.
– А вот что, – ответил господин Штальбаум, – ты, дитя мое, должна похитить у колдуна Бартабаса злую добавку для чудодейственного эликсира, без которой все его коварные планы рассыплются в прах. Но для этого тебе, возможно, придется съездить в Берлин, и даже в Париж.
– Ах, Париж, Париж! – захлопала в ладоши каучуковая кукла. – Как давно я там не была!
Она стала кружиться по комнате, и петь свою вечную песенку, мотив которой оставался один и тот же, а слова постоянно менялись:
И Мальвина, и Елена,
Кукла Барби, и медведи, –
Всех вас вызволит из плена
Каучуковая Леди.
Я ее впервые вижу,
У нее душа из меди,
Ловко скачет по Парижу
Каучуковая Леди.
Но как только она это пропела, в квартире раздался телефонный звонок.
– Ах, чует мое сердце, что это он, злодей Бартабас, вечно идущий по моим следам! – воскликнул Штальбаум. – Возьми поскорее трубку, и выясни, кто это звонит?
Каучуковая Леди взяла трубку, поднесла ее к уху, и некоторое время внимательно слушала. Потом, вернув трубку на место, она сказала Штальбауму.
– Так и есть, вы правы, это звонил Бартабас. Нам с вами назначена встреча ровно в полночь в магазине “Детский Мир”. Если мы не придем, Бартабас грозится оживить все игрушки, которые только находятся в магазине, и сделать их такими страшными монстрами, каких еще не видывал свет.
– Ну что ж, – ответил Штальбаум, – Берлин и Париж отменя¬ются, ибо все произошло гораздо быстрее, чем я предполагал. Мы дадим бой Бартабасу в Москве, и от нашей с тобой смекалки будет зависеть судьба человечества. Готова ли ты, мое верное создание, пойти на риск, и даже на возможную смерть ради спасения всех людей на земле?
– Я готова, – ответила ему Каучуковая Леди.
Г л а в а т р е т ь я
Злые куклы
Ровно в полночь Каучуковая Леди и Штальбаум стояли у главного входа в магазин “Детский Мир”. Огромное здание, снизу доверху наполненное миллионами разных игрушек, было слабо освещено, но по всему было видно, что в нем никого, кроме разве сторожей, сейчас нет. Каучуковая Леди от страха стучала зубами, и, чтобы преодолеть его, тихонечко напевала:
Это самая большая
Изо всех больших трагедий,
Плачет, не переставая,
Каучуковая Леди.
Вновь идет Она на дело,
У нее душа из меди,
В ночь, как птица, полетела
Каучуковая Леди.
Штальбаум коснулся рукой тяжелой входной двери в магазин, и она вдруг бесшумно открылась, как бы приглашая зайти внутрь.
– Это все проделки Бартабаса! – прошептал Штальбаум. – Я знаю этого чародея, он готов открыть любую дверь и любой замок: ему известны древние египетские заклинания, которые он обнаружил, украв бесценные папирусы египетских жрецов. Впрочем, сейчас нам это только на руку. Наберемся мужества, и пройдем внутрь, надеюсь, что силы добра помогут нам одолеть это чудовище!
Они вошли внутрь огромного магазина, и сразу же увидели многочисленные секции, на полках которых стояли и лежали миллионы игрушек. Чего здесь только не было! В слабом свете, который лился из наполовину приглушенных ламп, взорам ночных гостей предстали игрушечные человечки, звери, куклы, конструкторы, разного рода механизмы, елочные украшения, игры, машинки, велосипеды, и... одним словом, целого дня не хватит, чтобы перечислить вслух все, что здесь хранилось. Как много радости, как много счастья доставляли до сегодняшнего дня все эти игрушки детям! И страшно было подумать, что бы случилось, если бы все это бесчисленное кукольное воинство вдруг стало живым и злым, исполненным ненависти к людям и детям! Без сомнения, это был бы крах всей человеческой цивилизации, ибо справиться со злыми куклами людям было бы не под силу! Внезапно взору Штальбаума и Каучуковой Леди предстал спящий охранник, мирно сидевший на стуле, и обнимающий руками большого плюшевого медведя. Потом еще один, и еще. Все, кто охранял ночью “Детский Мир” от нежелательных посетителей, мирно посапывали, усыпленные какой-то таинственной силой.
– Это тоже дела Бартабаса, – все так же тихо сказал Штальбаум, – он владеет рецептом усыпительного газа, и ему ничего не стоит усыпить десяток бдительных стражей. Впрочем, мобилизуйся, дитя мое, ибо вот и он, собственной персоной, явился, не запылился!
И действительно, перед двумя нашими друзьями из глубины одной секции, торгующей прелестными куколками в белых бальных платьях, появился одетый во все черное человек с очень злым и очень бледным лицом, держащий в руках хрустальный флакон с распылителем и резиновой грушей, какие обычно используют в парикмахерских. На флаконе можно было прочитать слова: “Оживительный эликсир”.
– Это оживительный эликсир, который негодяй Бартабас подло похитил, воспользовавшись моей оплошностью! – вскричал господин Штальбаум.
– Да, дорогой мэтр, – нагло оскалился Бартабас, – это именно он, ваш оживительный эликсир, изобретенный около ста двадцати лет назад, который позволил воскреснуть и вам, и мне, и который сейчас оживит всех кукол, и вообще все игрушки в этом огромном кукольном здании! В этом дворце игрушек, созданном, очевидно, специально для удовлетворения моих самых низких желаний. Я стану королем кукол, которые, благодаря специальной злобной добавке, – тоже, кстати, вашему изобретению, – завоюют под моим руководством сначала Москву, а потом и весь мир. И никто не посмеет встать у меня на дороге, даже вы, уважаемый мэтр, и это ваше нелепое создание из каучука, эта нелепая кукла, маскирующаяся под человека, которую я тоже превращу в монстра!
– Опомнись, безумец! – закричал господин Штальбаум, простирая вперед руки, – не делай этого, вспомни, что ты тоже когда-то был маленьким мальчиком, и в твоей душе жили чистые и невинные чувства!
– Ха-ха-ха! – засмеялся в ответ Бартабас. – Чистые и невинные чувства! Да знаете-ли вы, наивный мечтатель, что в детстве я любил мучить кошек, а игрушки ломал просто десятками, ненавидя их за доброту и скромное выражение! Вот, смотрите, что я сейчас с ними сделаю!
Он поднял свой опрыскиватель, и стал поливать жидкостью из флакона бесчисленные игрушки, которыми были уставлены полки ближайшей к нему секции. Игрушки тотчас же начинали оживать, их доброе выражение сменялось на злое, они прыгали на пол, и выстраивались в воинственные полки и дивизии, окружающие Штальбаума и Каучуковую Леди.
– Ах, мы погибли! – воскликнул господин Штальбаум. – Ах, мир станет игрушечным, и в нем станет царить злой Бартабас, сидящий на троне посреди ужасных кукольных монстров!
– Так оно и будет! – зло рассмеялся в ответ Бартабас, и, подойдя к Каучуковой Леди, обрызгал ее с ног до головы страшным раствором.
– Ах, я становлюсь злой и страшной, – воскликнула Каучуковая Леди. – Прощайте, мой милый создатель, мы не смогли спасти мир!
С этими словами лицо ее стало злым и безжалостным, и она, подойдя к Бартабасу, заняла место в строю бесчисленных злых кукол, окруживших со всех сторон несчастного господина Штальбаума. А Бартабас между тем бегал от одной секции к другой, неутомимо переходя с одного этажа на другой, и все оп¬рыскивал и опрыскивал неподвижных кукол своим страшным оживятельным раствором, пока не оживил в “Детском Мире” все игрушки, которые там только были. Плюшевые медведи и зайцы, ожившие Мальвины и Арлекино, живые конструкторы и велосипеды, целые роты живых оловянных солдатиков угрожающе надвинулись на Штальбаума, грозя вот-вот растоптать его насмерть. Какая-то обезумевшая кукла Барби со зловещим криком: “Отдайте его мне, я откушу ему ухо!”, подскочила к несчастному изобретателю, готовая привести в жизнь свою угрозу. Несчастный Штальбаум понял, что мир погиб, и он сам погиб вместе с ним.
Г л а в а ч е т в е р т а я
Победа
Последнее, что видел несчастный Штальбаум, это угрожающие ряды злых игрушек, надвинувшихся на него со всех сторон, как стена. Ему стало трудно дышать, и он потерял сознание, услышав в последний момент крик злой куклы Барби: “Расступитесь, прошу вас, отдайте мне этого человека! Я откушу ухо ему, а потом и другим маленьким детям!” И ему действительно впились в ухо острые зубки красивой куклы, а по телу забегали маленькие ножки оживших оловянных солдатиков. Штальбаум понял, что он умер, и больше уже ничего не слышал.
Но в то самое время, когда упал, умирая под ударами кукол, несчастный изобретатель, Каучуковая Леди, стоявшая сзади злого кукольного строя вместе с Бартабасом, вдруг повернулась к нему, и, выхватив у злодея хрустальный флакон с оживительным эликсиром, изо всей силы ударила его об пол. Хрустальный флакон упал, и разбился на тысячи мелких осколков. А Каучуковая Леди, которая только притворялась, что стала злой куклой, а на самом деле вовсе и не стала ей, потому что уже давно была наполовину человеком,- Каучуковая Леди подбежала к пожарному крану, который был как раз недалеко от нее, открыла его, и, схватив гибкую кишку, стала поливать водой строй злых кукол. Дело в том, что оживительный эликсир, которым опрыскал их Бартабас, действовал не сразу, а постепенно, и должен был долго впитываться в их тело, делая кукол все более и более злыми. Об этом ей еще днем рассказал господин Штальбаум. “Если бы только удалось смыть эликсир водой, – говорил изобретатель, – мы бы выиграли сражение с Бартабасом!” И вот теперь, схватив кишку с водой, и поливая из нее все новых и новых кукол, Каучуковая Леди смывала с них эликсир, и они вновь делались добрыми и неживыми, падая на пол тут же, под напором воды. Со всех этажей бежали вниз полчища злых кукол, конструкторов, велосипедов и машин, но, попадая под струю воды, бившую из пожарной кишки, тут же становились неживыми, и падали вверх тормашками на пол. Постепенно огромная гора кукол и всевозможных игрушек образовалась в проходе “Детского Мира”, загромоздив его до самого потолка. Повсюду струились потоки воды, и некоторые куклы, с которых еще не полностью был смыт эликсир, слабо шевелили ножками и ручками, пытаясь встать на ноги, но потом падали в общую кучу, и замирали, становясь неживыми. Бартабаса, погребенного под огромной кукольной кучей, не было видно, очевидно, он был раздавлен тяжестью бесчисленных кукольных тел, свалившихся неожиданно на него. Зато вдруг где-то сбоку послышался слабый голос Штальбаума:
– Помоги мне, дитя мое, выбраться отсюда, я совсем задохнулся под этими мокрыми несчастными куклами.
Каучуковая Леди выключила пожарный кран, и вода в кишке постепенно иссякла. Затем, она вытащила из-под кукольной кучи Штальбаума, и они быстро поспешили к выходу, спеша поскорей покинуть “Детский Мир”. И вовремя, ибо со всех сторон на первый этаж спешили проснувшиеся охранники, а к магазину на полной скорости, одна за одной, подъезжали пожарные машины. Глупые, они прибыли слишком поздно!
Мокрые и счастливые приехали наши герои домой. Им даже не верилось, что они участвовали в таком потрясающем приключении!
– Дитя мое, – воскликнул Штальбаум, протягивая руки к Каучуковой Леди, – ты настолько привыкла быть человеком, что не смогла уже вновь превратиться в куклу! Жизнь среди людей очеловечила тебя, и злые чары Бартабаса стали бессильны против этого. О, как я рад, что вылепил когда-то тебя из каучука, ведь ты спасла и меня, и весь мир от страшных замыслов этого злодея. Ведь, если бы ему удалось оживить в “Детском Мире” всех кукол, он бы захватил сначала Москву, а потом и весь мир! Впрочем, радоваться рано, ибо я уверен, что этот злодей не погиб и, каким-то чудом выбравшись из-под кучи мокрых кукол, вновь вернулся в Германию. Пора и мне возвращаться туда, ибо моя борьба с этим вечным моим соперником отнюдь не закончена. Мое время кончается, через несколько минут я вновь превращусь в горстку серого праха, но мои далекие потомки, выполняя мою волю, изложенную в завещании, вновь оживят его через долгие годы. Уверен, что тогда я опять встречусь с Бартабасом, потому что он поступит точно так же. Он вечно копирует мои действия и вечно ворует мои гениальные изобретения. Прощай, дитя мое, и непременно доставь мой прах в родовую усыпальницу Штальбаумов, которую ты, конечно же, сможешь найти!
С этими словами он вдруг взорвался, взвившись в воздух облачком белого пара, и опустился затем на пол кучкой серого легкого пепла. Каучуковая Леди аккуратно подмела его, и поместила в цветочную вазу, которую вскоре и доставила в Германию, в родовую усыпальницу Штальбаумов. Возвращаясь назад на самолете, она глядела в иллюминатор на проплывающую внизу землю, и тихонько напевала:
Кто летит над облаками
По осенней гололеди?
Это пьяная стихами
Каучуковая Леди.
У нее на алых губках
Горько-сладкий вкус камеди,
Это дама в серой шубке –
Каучуковая Леди.
Этот подвиг нас украсит,
Этот подвиг не последний, –
Вновь прогонит Бартабаса
Каучуковая Леди.
Это самая смешная
Изо всех смешных комедий –
Пляшет, словно заводная,
Каучуковая Леди.
Перестаньте спорить с веком,
У нее душа из меди, –
Просто стала человеком
Каучуковая Леди!
Потом самолет пошел на посадку, и пение прекратилось. Так закончилась история про Каучуковую Леди.