- Мои мечты проплачены в прошлогодних каталогах. Смирение во всеуслышание сквозь слезы. Мы не просыпаемся от выстрелов. Теснота идеи вечных машин сжата словарным голодом. Поднял и удивился: сколько еще во мне смешных привычек детства. Я боюсь узнать свое имя. Раз и навсегда сказочники уходят, оставляя незакрытой книгу детства. Я, словно крот, ползу по подземным лабиринтам своих воспоминаний. То, что за спину, забывается; то, что сбоку, то прощаю. С потоком цветов в моем сердце все меняется в противоположную сторону. Блудный сын вернулся через черный ход и застал отца молодым, а мать – гиеной.
Окна в сад, но так темнеют. Мне так хотелось угодить людям в их желании быть обличенными, но вышло все это боком: я раздавлен массой их впечатлений.
- Почти отступило ощущение присутствия в голове кого-то лишнего. И вот снова он стучит по внутренним коробкам, сбивая пульс и топчась по синхронизированным мыслям. Идиотизм, конечно, но выбирать никто не предлагал.
Это идилия, когда ты совершенно сошел с ума и просто пускаешь мыльные пузыри. Обычно всё не так радостно. Обычно ты на полпути. И приходится оборачиваться, чтобы не забыть чего. Да и смотреть вперед прямо тоже не можешь – сильно светит радостью ощущение сбывшегося идиотизма. Просто не всегда просто. А говорили: идиот.
- Водишь плавной рукой по музыкальным волнам. Моя мордочка окунулась в молоко. Грязь переиздаётся полужирным текстом. Фиолетовый тон твоего шепота как необходимое условие утренних предостережений. На ощупь воздух, словно морозные улыбки школьных фотографий. Посредственность сквозь все щели – это мои диалоги. Сновидения – выдумка мозга, якобы утомившегося в борьбе с мнимой болезнью. Образ прозрачной тебя – преследование бывших достижений.
- Только вчера ночью небо было необычайно красным. Где-то за окном совсем по-киношному завывала труба, а я погряз в своих мыслях. Бездвижный, я лежал посреди пустыни ощущений. Это тупик взаимопонимания. Это немощное наступление. Луна смеялась сквозь обледеневшие рамы, нарушая ритм музыки моих полушарий. Она издевается, она читает мои мысли. Я проваливался в холодное полуцарство тьмы, всё более налаживая диалог с умершей действительностью. Наступала новая ночь.
Сегодня луны уже нет. Сегодня буран. Я голоден свежими звуками. В моих мыслях нет и подозрения в последовательности.
- Это как иметь рассеченные брови по обе стороны. То же самое, только по-японски дружелюбно. Это твоя улыбка, уходящая дымом в открытое настежь окно. Сделаю из варенья и воды детский морс.
Мое сознание уводит меня в сторону – туда, где мне 16 и я представляю собой комок впечатлений. Весь из себя такой супермен. Начинающий любовник.
Тогда ночная трава особо мягка и пыльна, хранит в себе тепло и тоску дня, солнца и ветра.
Босыми ногами и за вишней. И вода, и случайные свидетели, и скрипучая соседская лавочка. Снова луна, такая далекая и обгрызанная. Я умел не замечать ее. Умел чувствовать ночь.
- Разрушаю всех вокруг. Подлейшая сущность привлекает своим ослепительным светом. Как мотыльки. Я – большая лампа, горящая в летнем уставшем ночном саду. А на полу хрустящие крылышки обгоревших. Не блестят их тысячелучные глазки.
Идеальные условия, когда меня не знают. Ведь удобней, если твою историю слышат впервые. Быстро руки в перчатки и за дело. Теплая мякоть, здоровые клетки. Возраст имеет значение. Мне нужны молодые. Обман – это не про меня. Я даже не обман – я хуже.
Нет, не хуже, а чище, хрустальней, прозрачней. Во мне видно каждое отражение, каждое стеклышко выдает собой мою ослепительную способность водить людей за нос. И это стало понятным только сейчас, когда стало уже противно слышать хруст позвонков под ногой. И это только сейчас, когда можно составлять список «обработанных» на новой странице. Значит, я паразит. Нет возможности исправить себя, ведь иначе погибну. Но инстинкт самосохранения во мне сильнее меня самого. Летите же!
2002 г.