Футбольное поле, где мальчишки обычно гоняли мяч, представляло обыкновенную большую поляну с двумя самодельными воротами, расположенную за поселком.
Во время игры сюда сбегалась вся поселковая ребятня, каждый поболеть за свою команду.
В выбоинах и неровностях, она имела множество неудобств, но это не смущало ни игроков ни болельщиков.
Сегодня здесь было особенно людно: играли улица на улицу.
— Ты, Рыжик, становись на ворота, – распорядился судья Петька Мухин, долговязый подросток с жиденьким снопиком светлых волос на голове и игрушечно-детским личиком. — Мишка Резников заболел, а подменить его некому. Может попробуешь, а? – уже просительно закончил он.
— Мне все равно, – пожала она плечиком и пошла на свое место.
Конечно, поноситься наравне с мальчишками, показать им свою быстроту и ловкость представляло больше удовольствия, чем неподвижно торчать в воротах и ждать своего момента.
Но ее пригласили в игру впервые и надо было мириться со всеми условиями.
— Фьюр-р-р! – просвистел Петькин свисток и игра началась.
Команда противника сразу пошла в атаку.
Со стороны было смешно видеть как игроки сбились в кучу, как переплелись в поединке их ноги, как они сами отлетали и падали, подскальзываясь на влажной траве.
«Они меня недооценивают. Надеются на легкую победу, – подумала она, глядя как противние рвется к воротам. – Думают, девчонка так и слабая. Ну я им покажу…»
— А вот вам!., – отбила она ловким ударом мяч. — А вот вам еще!.. что – слабая?..
— Гу-у! – заревели от восторга болельщики.
— Рыжик!.. Молодчина, Рыжик!.. Вот тебе и девчонка! – неслось над поляной.
А Рыжик, разрумянившаяся, с распущенными волосами, в своем ораньжевом трико, металась в воротах быстрая, как пламя.
Шла семнадцатая минута, а она не пропустила ни одного мяча.
— Рыжик, да ты молодчина! – подскочил к ней Петька, выбрав удобную минуту. — Четыре – ноль в нашу пользу. Здорово!.. Талант!..
И он побежал наводить порядок, так как игра приняла ожесточенный характер.
— Нервничает Бражников, – думала она, видя как тот, что-то горячо доказывает Петьке. — Еще бы!.. Им хоть размочить… Ага! Это тебе не в Риммочку влюбляться, Торжествовала она.
— Шурка!.. Шурик!.. Давай! – вдруг зашумели болельщики.
Откинув со лба набежавшую прядку, она увидела приближающегося к ней Бражникова.
Он обошел одного, второго игрока и быстрый, решительный, смелый, мчался на нее, поддавая ногой мяч.
Что-то горячее ударило ей в грудь, перехватило дыхание.
На кого же он похож?.. Конечно на сказочного оленя.
Вот он несется красивый, стремительный, гордо подняв голову и она боиться как бы он не промчался мимо и не исчез из глаз навсегда.
Она инстинктивно протянула навстречу ему руки, чтобы задержать его…
Удар!.. Мяч попал ей в колено, отскочил и покатился Шурику под ноги.
Еще удар… Но Таня уже успела опомниться и отбила его так неловко, что он со всего размаху влепился грязным комом Шурику в лицо.
Потеряв равновесие, тот упал.
— Ха-а! – заревели от удовольствия болельщики. — Ловко она его!..
Фью, Фью! – заливались свистки.
А она не слышала ни криков, ни свистков.
Перед ней был только Шурик.
С грязным месивом вместо лица сидел он жалкий и растерянный и машинально ощупывал вокруг себя осклизлую от влаги траву.
— Шурик, тебе больно? – бросилась она к нему и столько боли прозвучало в ее голосе, словно мяч попал не в него, а в нее, в самую ее душу.
Петька остановил игру. Болельщики оживленно загалдели.
— Н-нет… Ничего… Глаза вот только, – произнес он заметным усилием. — Промыть бы где…
Она повела его к дождевой лужице.
— Здесь вот… Чистенькая…
Он умылся, промыл глаза, но продолжал как-то странно смаргивать Потом сделал неуверенный шаг, второй, как-то странно вытянул впереди себя руки и вдруг повернулся к ней.
— Что за ерунда?.. Почему темно?.. Где солнце? – спросил он в недоумении.
Еще не зная, что ему ответить, она схватила его за плечи и повернула его лицом к солнцу.
— Вот же оно, Шурик… Вот оно… Солнце-то…
— Не вижу!.. Ничего не вижу! – с отчаянием произнес он. — Кажется… Кажется я ослеп…
— Ну, вы чего? – подбежал к ним Петька.
— Петя, он ослеп, – дрогнувшим голосом произнесла она.
— Кто ослеп? – не понял Петька.
— Шурик ослеп.
— Да ты что? – опешил он от неожиданности. — Шурка, ты чего?.. На самом деле что ли? – схватил он за руку товарища и только увидев бледное растерянное лицо Шурика, все понял.
— Эй, ребята! Кончай игру! С Шуркой что-то плохо! – закричал он, придя в себя, и все ребята – и игроки и болельщики, перемешавшись, окружили товарища.
Игра так и закончилась счетом – 4 : 0.
Солнце воспаленным оком коснулось горизонта. От домов и деревьев потянулись на дорогу лиловые тени.
Они мягко ложились под ноги, но Таня их не замечала.
Потрясенная, брела она по поселку домой, вновь и вновь переживая картину чужого горя.
— Ой, Шурка осле-еп! – звучало в ушах и она видела перед собой залитое слезами лицо Евдокии Ивановны.
Исчезло оно и появилась маслаковатая фигура Федора Панкратовича, прибежавшего на шум из баньки и суетливо разыскивающего сапоги, чтобы бежать к поселковому фельдшеру и совершенно забывшему, что он в одних подштанниках.
Затем она видела растерянно толпившихся ребят, Шурика, утешавшего мать: «Ну, мам! Ну, успокойся. Все, может быть пройдет…»
Наконец Петьку, топтавшегося у порога, с каким-то виноватым видом, хотя вины тут его никакой не было, а виновата была только она, Рыжик.
Ввязалась же в эту игру!.. Все хотела мальчишкам доказать…
От этих мыслей в душе ее росло напряжение. Оно давило ей грудь, наполняя тяжестью и от этого становилось трудно дышать.
Резкий гудок вдруг прозвучал совсем рядом.
Она вздрогнула. В проулок въезжала грузовая машина.
Шофер, молодой парень, высунулся из кабины смуглым лицом:
— Девочка, смотреть нужно внимательнее! – сверкнул он ей белозубой улыбкой.
Тогда она закрыла лицо руками и бросилась бежать, не разбирая дороги.
— Это я… Только я виновата… Только я и никто больше… – давилась она слезами.
Бурей ворвалась она в дом и изумленная мать только руками всплеснула:
— Батюшки! А на кого же ты похожа!..
Не обращая внимания на ее причитания, Таня бросилась к себе в комнату, и рухнула на кровать.
Она стонала, извивалась в рыданиях и ее худенькие плечики ходили ходуном.
— Дочушка, да что же это такое? – вбежала насмерть перепуганная Варвара Петровна. — Что приключилось с тобой?.. Обидел кто?..
Но Таня не могла произнести ни слова и мать растерянно топталась на месте, теребя кончик съехавшей на шею косынки, не зная чем ей помочь.
Наконец она осторожно присела на кровать и положила на плечи дочери свою сухую морщинистую руку.
— Ну, будет, дочка. Расскажи лучше, что приключилось, а то я никак в тол не возьму… Мальчишки что ли обидели?..
Таня отрицательно помотала головой.
— Шурик… Шурик ослеп, – еле выговорила она.
— Бог мой!.. Да как же это? – отшатнулась Варвара Петровна.
— Потом, мама… Не сейчас…
Ошеломленная, Варвара Петровна вышла из комнаты, решив дать дочери спокойно выплакаться.
— Поди ж ты… Кто бы мог подумать? – рассуждала она промеж себя, скребя ножом сковородку. — Сегодня утром здоровехонек был…
Таня еще всхлиповала, когда она снова вошла в комнату, и присела рядом на край постели.
— Ну расскажи, дочка… Как это получились? – попросила она.
— Играли в футбол… Ну и попали в него мячом… В лицо…
Губы ее снова покривились, но она спраилась с собой.
— Ну?..
— Ну и ослеп он от этого.
Она снова всхлипнула.
Варвара Петровна смахнула слезинку, скатившуюся по щеке в уголок рта, помолчала.
— Ну, чтож, – вздохнула она. — Беда время не выбирает. Она с неба сваливается… Жалко, конечно, парнишку, но чтож поделаешь?.. В больницу, может положат… Может вылечат… Врачи сейчас хорошо лечат…
— Это я виновата! – с ожесточением воскликнула Таня.
— Ты? – удивленно проговорила мать. — Но как же так?..
— Я в него мячом попала!..
— Но ты же, наверное, нечаянно. – робко заметила мать. — Ты же не нарочно. Чего тебе переживать?..
— Как ты не понимаешь, мама! – всхлипнула она. — Слепой же он будет. Вдруг врачи не вылечат…
Только тут Варвара Петровна до конца поняла трагедию происшедшего.
— Что я тебе могу сказать, дочка? – вздохнула она. — Слов-то таких не найдешь. — Может все обойдется?..
Она поднялась и пошла готовить ужин, а Таня уткнулась лицом в подушку и ушла в забытье.
Пришел с работы отец, заглянул в комнату, протопал сапогами на кухню.
— А что Танюха – заболела что ли? —прогудел оттуда его голос.
— Не тревожь ее. Расстроенная она, – проговорила мать, и о чем-то оживленно заговорила.
— Ну!? – воскликнул тот удивленно. — Ах, жаль пацана!..
Стукнула пододвинутая табуретка, чиркнула спичка и в комнату пополз запах табачного дыма.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.