Рев двигателя, визг колес по асфальту, тупой удар, столб пыли - и почти сразу тревожный лай собак. Собаки не любят шум, пыль и грохот. А кто любит? Никто. Тем более на подмосковной даче, где на тихое, безмятежное житье регулярно обрушивается такая страсть.
- Этот не проскочил, - мысленно отмечаю я, копошась в огороде. На плите варенье, - не забыть бы...
Через минуту из-за калитки тревожный шепот:
- Хозяйка! - и уже громче, - хозяйка!
Меж кустов в листве широкие плечи и всклокоченная голова.
- Хозяйка! Попить не дашь?
Иду в дом, зачерпываю кружкой воду из ведра, бросаю взгляд на кипящий таз, затем обратно к калитке, - нате!
Голова просовывается ближе, в нос ударяет сивушная вонь. Глаза мутные, рубашка вылезла из штанов. Трясущимися руками подносит кружку к воспаленным губам. Кружка прыгает, вода расплескивается. Пьет жадно, скосив глаза вовнутрь.
- Спасибо, - утирается рукавом, шатаясь, бредет к повороту. За узкой асфальтовой полоской торчит лишь зад автомобиля, - нос и весь корпус в глубоком кювете. Очередной - и пьяный. … Уж сколько их упало в эту бездну…
Когда началось строительство настоящей асфальтовой дороги, никто из жителей не хотел в это верить. Осторожничали. Стояли и смотрели, разинув рты.
- В этой глуши? Дорога? - ха-ха-ха! Здесь вам не Рублевка. И даже не Нахабино. Забудьте. Пойдемте лучше пить чай, - урезонивали скептики.
- Но роют ведь, черти! - уклончиво кусали губы оптимисты.
Народ терялся в догадках. И почему вдоль леса, а не прямо по полю, как и ездили испокон веков? Непонятно… или не к нам? Робкие попытки выяснить что-либо у строителей отскакивали, как горох от стены.
- Все вопросы к главному, - и поворачивались спинами в линялых ватниках. - У него спрашивайте.
- Шифруются, - злорадствовали скептики.
- Осторожничают, - улыбались понимающе оптимисты.
А бульдозеры упрямо драли ковшами заросшие сорняками бугры и засыпали овраги. Когда насыпь, растянувшись вдоль первого ряда домов, стала поворачивать вглубь поселка, стало очевидно - Наша. Точно наша дорога. Ура!!!
Автомобилисты воспрянули духом, - наконец-то! К черту грохочущие "Нивы" и чадящие "Уазики", - забыть, как страшный сон! Вчерашние распри и обиды улетали, как дым в трубу. До того ли теперь? Шумно обсуждались достоинства иномарок, о которых раньше, из-за отсутствия дороги, и не помышляли! Строились планы… Дождались!
Ближе к середине строительства приехал главный. Побродил, хмуро оглядывая насыпь. Притушив сигарету, подкинул ногой камешек.
- Через вас пойдет, на Федякино, - и махнул рукой на отдаленную кромку леса. - Лесоразработки там теперь затевают. Так что считайте, что повезло вам.!
…Но на повороте строительство неожиданно застопорилось. Сложившийся угол поворота - девяносто градусов, ширина полотна - три пятьдесят. Круто!
- Круто, - бубнил главный инженер и сновал взад - вперед с угломером. Стайка дачных патриотов не отставала ни на шаг. Все вместе - они сновали туда-сюда, как ищейки, потерявшие след.
- Так. Это у нас что? - вздернул голову главный и постучал ладонью по бетонной треноге опоры ЛЭП. Перевел взгляд на угол моей ограды и навел его на меня.
- Ну, уж нет! - почувствовав важность момента, я выпорхнула я за калитку с легкостью лани. - Еще по забору моему проведите! В поле окатывайте, в поле. Вооон туда, - и ткнула пальцем в противоположную сторону. Все обернулись. Вальяжный чертополох, в обнимку с бесстыжей сурепкой, дружно кланялись - сюда, сюда!
- Нет, туда никак, - сдвинул кепку на затылок главный, - частная собственность. Засудят.
Стайка понимающе вздохнула.
- Оно и видно - собственность, сорняки одни, - я твердо решила не сдаваться. - А сюда не пущу, хоть по воздуху ведите.
Сказать по-честному - могли бы сдвинуть в поле, могли бы. Несколько метров в масштабе стройки, практически в чистом поле - всегда найдутся. Но не стали. В итоге получилось то, что получилось. Неимоверно крутой на маленьком промежутке поворот. И прямо у моей ограды. Если хорошенько постараться и вобрать побольше воздуха, можно и доплюнуть. Если постараться.
И началось.
Первой жертвой предательской крутизны стала соседская дочка Наташка.
- Тамара! Тамара! - соседка кричала как на пожаре, - беги скорей, помогай, Наташка кувырнулась!
- Бегу! - побросав банки и уронив консервный ключ, понеслась за калитку. На крик сбежались соседи. Бледная, как картон, Наташка, вцепившись в руль, повисла головой вперед и не моргала глазами. Машина накренилась и, казалось, вот-вот перевернется.
И-и-и-эх! И-и-и-эх! - навалясь, как бурлаки, мужчины выталкивали оцепеневшую Наташку на дорогу. Соседка бестолково суетилась у всех под ногами, причитая и махая руками. Вытолкали. Отдуваясь, сели на асфальт. Закурили.
- Вот он, поворотик!
- А ты-то куда глядела? - соседка, всхлипывая, ощупывала наташкину грудь.
-Где болит?
Наташка упрямо сдвинула губы.
- Нигде. Нормально все. - Перевели взгляд на машину. Бампер смят, стекло треснуло, зеркало отвалилось. Кое- как завели. Чиркая и переваливаясь, как утка, машина поползла к участку.
Ладно. Постояв и посудачив, расползлись по домам.
Следующий нырок в сурепку не заставил себя долго ждать. Тяжелый, нагруженный дровами грузовик ухнулся в желтое море, как каскадер на съемочной площадке. Дрова по инерции перелетели через кабину и разложились веером. Мрачный водитель начал было собирать, потом плюнул, махнул рукой и расположился на железной подножке с сигаретой, - что толку суетится, без крана теперь не обойтись.
Машины сыпались в поле, как кошки с балконов в спальном районе. Не меньше, чем раз в неделю, кто-нибудь да загорал, торча в кювете. Поворот исправно взимал свою дань.
Выпив кружку воды у моей калитки, "очередной", заплетающимися ногами, принялся слоняться вокруг машины и оценивать потери. Бампер всмятку, лобовое стекло вылетело, передние колеса лопнули, из-под капота черный дым.
- Куда прешь? - неожиданно, сбоку возник сосед Андрюха, - отец семейства и обладатель многочисленной горластой родни. - Дети на велосипедах, люди кругом, а ты несешься, пьяный, что ли? - и сунул нос вплотную к взлохмаченной голове. Пауза длилась недолго. Голова, качнулась назад и резким выпадом хрястнула Андрюхе по носу. Растопырившись, как на танцплощадке, Андрюха попятился мелкими шажками. Провел рукой по лицу и, увидев кровь, метнулся вперед. - На! - с хрипом, от бедра, выбросил вперед правую руку. Но за долю секунды до этого Взлохмаченный оступился на кочке и качнулся в сторону. Рука описала дугу в миллиметре от его прищуренных глаз. Оба завалились в сурепку. Из высоких стеблей судорожно выскакивали и исчезали различные конечности, раздавался звериный вой и глухое рычание, временами слышались тяжелые шлепки- как удар кулаком в тесто.
- Убивают! - первой заголосила толстая мать Андрюхи. По дороге уже бежали люди: вся женская часть родни, дачные мальчишки и две Андрюхины дочки.
- Что же вы смотрите, - простирала руки Андрюхина жена. Кто-то, вцепившись в руку Взлохмаченного, неумело стал выкручивать. На мгновение почувствовав слабину, окровавленный Андрюха вскочил и грузно побежал прочь по полю. Взлохмаченный, пригнув по - бычьи башку, не отставал. Оба бежали, спотыкаясь на кочках, шумно дыша и балансируя руками. Дачники параллельно семенили по асфальту.
- В милицию звоните! В милицию! - иступлено орала мать Андрюхи, придерживая пальцами вставную челюсть. Первым, оступившись, рухнул Андрюха. Взлохмаченный на него. Вновь началось месиво.
Жена лупила Взлохмаченного по башке:
- Да помогите же!
Наконец, кому-то удалось-таки вывернуть его руку. Андрюха, размазывая кровь по лицу, ерзал в траве, нащупывая сорванную золотую цепочку.
- Сволочь! Цепочку порвал. - Ты! - и в исступлении опять кинулся на Взлохмаченного, но был встречен точным ударом в челюсть. Обхватив лицо руками, спотыкаясь, вновь побежал. Прикрывая, все метнулись за ним. Взлохмаченный, сделав пару шагов, остановился.
- У вас тут вся деревня против меня, ха-ха-ха! - грудь ходила ходуном, глаза сузились, лицо побледнело.
- Сам деревня! - крикнули из толпы, - полегче тут, развоевался! Повезло тебе, что мужиков - то нет, бабы одни да дети. Здоровый, что ли?
Постояв, Взлохмаченный развернулся циркулем и, шатаясь, побрел по дороге на выход, в сторону поселка.
Возбужденная публика сгрудилась возле разбитой машины
- Сжечь! - взвизгнул Андрюха и с размаху пнул ногой искореженное крыло.
- Сжечь, сжечь! - запрыгали мальчишки.
- Успеем, - мамаша хищно сузила глаза. - Попить дайте! Тамара, у тебя что ли, ближе всех вода?
- Милиция! - все разом повернулись. Из сине-белой девятки уже вылезали трое в форме:
грузный, широкомордый капитан и двое щуплых сержантиков.
- Так! Ну и что тут у вас?
Все загалдели разом, размахивая руками как на базаре.
- Убили!
- Пьяный!
- Чуть не сбил детей!
- Сбежал!
Чуть не сбил, чуть не сбил, - мальчишки, захлебываясь от восторга, прыгали и махали в сторону искореженной машины.
- Тихо! - капитан, сняв фуражку, вытер потную лысину носовым платком. - По одному.
- Вот он! - первым заорал Андрюха, вскинув руку и округлив глаза
. Из остановившегося в трех метрах от сборища старенького "Москвича", уже слезал с пассажирского сиденья Взлохмаченный.
Разглядев в толпе Андрюху с указующим перстом, ломанулся к нему. Еще удар – и опять по носу. Толпа завыла…
- Взять его! - капитан зло и нетерпеливо взмахнул рукой, как Абдула из Белого солнца пустыни. Сержантики, повиснув на плечах Взлохмаченного, пытались скрутить его, но тот не давался.
- Вот! Видите!? Видите!? - торжествующе орала мамаша, тыча в багровую квашню андрюхиного носа.
- Моя милиция меня бережет! - истерично взвился Андрюха, отпихивая мамашу.
- Ну! Что же вы? Милиция – говно!
Сцепившаяся разномастная куча прогрохотала вдоль сине-белой девятки, снеся боковое зеркало, и рухнула в кювет.
- Наручники! - прохрипел капитан. - Наручники, идиоты!
- Трах! - Трах! - Трах! - выстрелы прозвучали резко и страшно. Схватившись обеими руками за живот, Взлохмаченный складывался пополам, с каждым выстрелом наклоняя голову все ниже и ниже, пока не сложился окончательно. Сержантик нервно убрал пистолет в кобуру, сдвинул фуражку на затылок.
- Давай! - вдвоем с напарником они выволокли сложенное пополам туловище на обочину и, развернув спиной, защелкнули наручники.
- Чего уж теперь-то, - неуверенно подал голос кто-то из притихшей толпы.
- Травматический, пули-то резиновые, - сержантик вывернул из кармана смятую в борьбе пачку Л.М. - оклемается, - и щелкнул зажигалкой. Толпа выдохнула. Напарник, оглядев дыру с торчащими от бывшего зеркала штырями и побагровев лицом, со всего маху заехал ботинком лежащего по голове.
- Чмошники, бл+, чини теперь! - подобрав с земли осколки, повертев в руке, отшвырнул.
- Пид+ас, - и, резко развернувшись, бухнул еще два раза.
- Хорош! - капитан вынул из папки чистые листы, разложив их на капоте.
- Свидетели, подходите, - и попить дайте кто-нибудь.
Варенье остыло, снова кипятить!..
Провела рукой по сверкающим чистотой банкам. Наткнулась на кружку. Повертев в руке, сунула ее под горячую воду, плеснула в ладонь жидкость. Задумалась… А зачем? Постояв, неуверенно отложила в сторону.
- Впереди обманчивый лед, впереди крутой поворот, - бухало радио из распахнутого где-то слева окна.
Вздохнув, подхватила ведро с водой до краев и потащила к калитке. Поставила на скамейку
- Выезжайте за ворота и не бойтесь поворота... - вторило с другой стороны. Стерео. Почти.
И, помедлив, опустила кружку на скамейку. Рядом с ведром.