Седьмое тысячелетие. Часть2. Глава1

Карит Цинна
 Глава 1. Море и Хетепхерес

Карит напряженно вглядывается в искрящуюся даль моря. Луна вышла из-за облака и все море мерцает и рябит, как чешуя. Среди мерцающих волн показалось черное пятно. Оно приближается. Это голова плывущего человека. Там, где отмель, человек встает во весь рост. Это женщина. Она идет по мелководью, ее одежда искрится и переливается в лунном свете, как поверхность моря.
Она приближается. Карит отводит взгляд. Когда она снова поднимает голову, женщина стоит рядом. Она смотрит на Карит огромными черными зрачками. Ее лицо бело, как лунный свет на снегу, а полные темные губы кривятся в усмешке.
Карит опять отворачивается. Женщина садится рядом на песок. Они молчат.
– Проблемы? — спрашивает незнакомка. Ее голос чист и звонок и говорит она по-арциански без акцента.
– Проблемы, - кивает Карит. - Там, в проливе, в глубине, огромная самка кальмара.
Женщина смотрит на нее с интересом:
– И долго ты можешь под водой?
– Нет. Но могу.
Женщина встает:
– Пойдем, я тебя проведу.
Карит проделывает все обреченно, но терпеливо. Она вбирает в легкие морскую воду и начинает дышать, но видно, как ей тяжело. В черной глубине что-то шевелится, пульсирует. Незнакомка тянет Карит за руку, ее рука под водой сильна, но чувствуется, что женщина сама немного трусит. Потом начинаются скалы, за ними - береговой склон. Женщина вытаскивает Карит на берег совсем обессилевшую, она падает на отмель и зарывается головой в тину: к воздуху после воды тоже следует сначала привыкнуть.
– Я бы не советовала тебе этим заниматься, - заявляет женщина твердо , безапелляционно.
Карит тяжело встает и отвешивает поклон до земли:
– Приветствую древнейшую из цариц Земли, мать фараона Хеопса, инопланетянку Хетепхерес.
– Ну, надо же! Здорово, коли не шутишь.
* * * * *
Дальнейшая судьба и карьера Карит должны были подчиняться строгому плану: учеба, служба, замужество. Первый пункт был очень важен, второй необязателен, третий необходим. В самом деле, для девушки из знатной арцианской семьи было чрезвычайно престижно получить именно юридическое образование и научиться владеть оружием. В дальнейшем ей было бы неплохо найти себе мужа в служебно-административных кругах Арция. Сами женщины составляли ничтожно малый процент среди членов Сената Арция и в работе Народного собрания они участия не принимали (хотя им, в принципе, было позволено).
Карит с отвращением ходила на лекции, с отвращением сдавала экзамены. Хотя сдавала, в общем, неплохо. Сказывался ее природный ум и великолепная память. А, кроме того, малейшее отклонение от намеченной установки вызывало обострение отношений с семьей, Антоний был крут. И чем взрослее Карит становилась, тем суровей к ней относились оба - и Антоний, и Каска. Это объяснялось вообще их методами обращения с противоположным полом. Оба были признанными покорителями женских сердец и губителями женщин, но никак не дамскими угодниками. Люди суровые и сильные, они ценили больше всего на свете мужскую дружбу.
Карит так и не смогла отказаться от своего увлечения биологией. Ей, собственно, никто и не препятствовал. Все смотрели на это как на невинное увлечение молодости, а Карит постепенно, под шумок, превращалась в серьезного ученого. Это было опасно. Но о серьезности и глубине ее познаний никто не подозревал.
Карит любила одиночество. Возможно, сказывался тяжелый опыт первых лет ее жизни. Стремление к покою и уединению, не свойственное ее возрасту, было непреодолимо. При этом Карит, человек чрезвычайно беспокойный по натуре, внутренне всегда пребывала в напряжении.
Карит оборудовала лабораторию в сарае за виллой, в овраге. Она устроила здесь библиотеку научной литературы и виварий. Клетки с лабораторными крысами. Крысы были лабораторными только но названию. На самом деле это были самые обыкновенные серые крысы, которых Карит наловила на черт знает каких помойках. Каске было сказано, что требуются животные со «стерильным» генотипом. Что это такое, он не стал допытываться. Не стал он выяснять также, каким образом Карит додумалась выскоблить из-под планок на стенах сарая акустическую краску. Эта краска, изобретения и производства Аотеры, употреблялась рабовладельцами для прослушивания на расстоянии домов и помещений рабов. Стоило только включить особый электронный аппаратик, и все становилось слышно, как будто происходило рядом. Карит, таким образом, уничтожив краску, изолировала себя полностью.
* * * * *
В общении с сестрой Карит постоянно ощущала какое-то странное превосходство над нею, наполнявшее ее тревогой и, одновременно, удовлетворением. Это была внутренняя свобода Карит, ее духовное мужество. Она жертвовала, многим ради своего увлечения и относилась по-рыцарски к ничем не занятой, кроме своей внешности, красивой, но живущей в подчинении Ливии. А с Каской у Карит сложились чисто мужские дружеские отношения, Ливии совершенно непонятные. Красавица Ливия постепенно приходила к выводу, что ее младшая сестренка - жертва какой-то мутации. Мутантов вокруг было много. От обычных людей они отличались не только внешностью, но и поведением.
В самом деле, разве может нормальная женщина в возрасте Карит (17 лет) по ночам быть занята химическими опытами? Жечь керосинку, вонять аммиаком и ацетоном? Постепенно отношения между сестрами становились все более натянутыми. Горячо любящая Ливию Карит пришла к неутешительному выводу: все дело в ее, Карит, неполноценности. Это добавило еще один комплекс в и так отягощенную нестандартным воспитанием душу Карит.
Вместе с тем сестра вызывала в Карит странное, томительное чувство. Ливия была, рослой, мускулистой, с тонкой талией и широкими бедрами. Она была женщиной в полном смысле этого слова. Ее лицо, при всем его аристократизме, сохраняло черты какой-то здоровой мужественности и внутренней полноценности. Несокрушимое здоровье и прекрасный аппетит (который Ливии приходилось сдерживать ради сохранения фигуры). Большие карие глаза - умные и насмешливые. В них светилось вежливое равнодушие ко всему внешнему и уверенность во внутреннем. Роскошная женщина. Карит невольно сравнивала ее с собою и приходила к печальным выводам. Вообще, Карит была, недовольна собою. Успеха у противоположного пола (сотоварищей по академии) она не имела. Вид ее, угрюмый и замкнутый, не располагал к общению. Осознание того, что ты не являешься собственным идеалом - еще полдела. Но Карит, изо всех сил пытавшаяся найти идеал вовне: в подругах, сестре, прочих, также не находила удовлетворения. Что-то сугубо бабское, низменное проглядывало сквозь блестящую внешность и благородный (тоже чисто внешне) ум знакомых ей особ женского пола. А вместе с тем, глядя на мужчин, Карит невольно восхищалась. Мужская грация. Сколько в ней, однако, подлинной женственности. Подлинной мягкости, непринужденности. Соединить бы это: женскую внешность и мужскую суть. Но зачем? Это была ее, Карит, мечта, ее задача. И решала она ее своими собственными методами.
Как всякий ученый, имеющий определенную цель, она все подчиняла этой цели. Создать биоробота. Женщину. Карит много читала запрещенной в ойкумене литературы по биоробототехнике, издания Пирамид.
У нее буквально слюнки текли от мысли, что там, в катакомбах и компьютерных камерах древнего научного центра можно было бы попробовать свои силы в создании новых людей. Но как попасть туда? Ясно, что арцианке благородного происхождения и думать об этом не приходится. А молодой (и уже довольно прихотливый) ум Карит искал применения. Она металась и тыкалась, как слепой котенок в поисках выхода. Но постепенно успокаивалась и огладывалась вокруг. Окружающий мир сулил молодому творческому уму большое поле для открытий. Нет, сейчас это нереально. Зато теория... В теории Карит проникала все глубже и глубже. И врожденная смелость и наплевательское отношение к самой себе позволяли ей совершать рискованные открытия. Она была прирожденным биологом, с тонким биологическим чутьем. Но многолетнее сидение за книгами по математике и физике приучило ее понимать труднодоступные места и вникать в суть своих собственных биологических проблем гораздо глубже.
В один очень неприятный момент Карит осознала, что вселенная, окружающий мир, резонирует в ответ на ее Дарит, мыслительную деятельность. Либо сам мозг Карит резонировал - трудно сказать. В моменты высокого напряжения мысли острый, привыкший к наблюдениям взгляд Карит начинал замечать явления, выходящие из обычного, естественного порядка вещей. Это ее пугало. Вселенная как бы говорила мыслителю: «Не тронь меня!» А что же дальше? И ум, очевидно, рискуя собственным здоровьем, продолжал мыслить. Он на основе именно этих откровений приходил к особенно важным выводам. Карит поняла например, что радиация, воздействуя на живую природу, очень изменила обычные, привычные всем организмы, например, лягушек, Внешне это были самые обыкновенные, озерные и прудовые лягушки, которых в пруду за виллой Каски водилось множество. Но если подействовать на них сильным биополем, возникающим, например, в руках человека, возбужденного чтением книг и бессонницей, то они начинают интересоваться разумным млекопитающим и стремиться к контакту с ним. Карит пришло на ум вскрыть одну такую лягушку и исследовать ее яичники. Они, как и положено в весеннее время, были полны икры. Но Карит сразу стало ясно, что эта икра необыкновенная. Она не нуждалась в оплодотворении. Яйцеклетки были готовы к развитию и, исследовав хромосомный набор икринок, Карит обнаружила, что они диплоидные. Значит, им самцы не нужны? Возможно, что же тут особенного? Есть в природе и партеногенетические виды. Но эта самая икра напомнила Карит другое.
Карит часто надолго пропадала из дому, уходя по берегу залива и занимаясь размышлениями и сбором коллекций. Иногда она тайком уплывала одна на остров в южной части залива, на побережье которого располагался Кирик. Остров был пустынен и дик и для нормальных людей абсолютно непривлекателен, так как для поселения слишком мал и окружен мелями. Однажды здесь на отмели Карит обнаружила труп женщины. Вернее - молодой девушки. Мертвых тел она вообще не боялась. Но эти останки повергли Карит в трепет. Что-то сразу показалось ей странным. Во-первых - арцианка. Ну, а труп арцианки найти в море непросто. Если бы гречанки - другое дело. Карит вытащила тело на песчаную косу и достала скальпель. Кровь. Свежая, чистая. Невозможно ошибиться. Тело было абсолютно свежим. Более того, последующий анализ показал, что клетки его живые. Значит - не труп. Что же это такое? Может, биоробот? Но и на биоробота это не похоже. Нет, это не искусственное. По всему видно, что нет. И Карит догадалась вскрыть череп. Гладко выскобленный изнутри, белый, блестящий, костяной, он был пуст. В нем не было мозга. Только в глубине черепа, продолжая нервные пути живого (как проверила Карит) спинного мозга - клубок тонкой капроновой ленты. Программа. Для чего?
Карит вскрыла живот мумии. Он оказался заполнен разбухшей от оплодотворенных яйцеклеток маткой. Интересно, кто это так обильно оплодотворил прекрасную русалку? И почему она вдруг выбыла из строя? Но худшее ждало Карит впереди. Она поспешила избавиться от останков, затащив их подальше в море. А икру и соскобы тканей русалки Карит собрала в пробирки, которые всегда носила с собой. Дома, у себя в сарае Карит попробовала воздействовать на икру известными ей методами. Да, этому зародышу имплантация не нужна. Вот - бластоциста. Никакого хориона, а он развивается. Вот типичная гаструляция, вот жаберные щели. Стоп! Что это? Рыбка, просится наружу. Она проклюнулась! Она живет и питается. И вырастает в малька древней, допотопной акулы. Карит внутренним чутьем поняла, что то, что ей открылось, неизвестно никому на Земле. Кто-то (хотя понятно, кто – Ноmo Sapiens) вредит сам себе, заколачивает гвоздь в собственный гроб. И один из этих гвоздей - вот эти русалки, предмет ужаса и страшных легенд ойкумены. Кто-то заставляет эту девушку жить под водой, а она там рожает акул. Хотя, возможно, это тоже программа. Кто знает?
Было совершенно ясно (судя по программной ленте, которую Карит также забрала с собой), что эти русалки - продукт человеческого преступного искусства. Но последствия его, скорее всего, не ясны самому конструктору биоробота, тело которого (очень давно, судя по строению черепа) было живым телом женщины. Чудовищно!
* * * * *
Холодное майское утро. Карит умывается у крокодильника, наклонясь с закраины и опустив голову в воду целиком. На плече у нее белое махровое полотенце. Крокодилы сбились в кучу в противоположном углу бассейна. Они смотрят уважительно, но с интересом. В окне первого этажа, где библиотека, появляется Цернт:
– Цинна. Почему не работает главный кабель?
– Это переход количества в качество, - убежденно заявляет она.
Цернт у окна в замешательстве. Потом морщит лоб:
– А суть концепции в чем?
– А он искрит, — отвечает Карит, погружая лицо в пушистую ткань. Кивает головой в сторону клумбы с розами: - Вон под той клумбой.
Цернт с ловкостью кошки, опираясь ладонью на подоконник, спрыгивает во двор. Подходит к клумбе, смотрит:
– Цинна. Подключаешься потихоньку?
Карит уже встала с закраины, направляется к своему сараю внизу, в овраге. На вопрос Цернта она отрицательно мотает головой:
Что я, еб-я, что ли? - с деланным самодовольством: - У меня экзамены скоро.
– Тебе крокодил раньше голову откусит, чем ты экзамены сдашь, - Цернт добродушно ухмыляется,
– Мне - не откусит, - отвечает Карит убежденно. - Гегелем подавится.
* * * * *
В Кирике Карит свела знакомство с одной особой со старшего курса. Звали ее Лин, по мужу - Маркмон. Лин была незаконнорожденной дочерью одного очень знатного арцианца. И сама имела незаконнорожденных детей. Первый - от мужа, остальные два - от любовников.
В Кирике ходили слухи, что Лин была любовницей Каски. Ее младший малыш в самом деле походил на Каску: русоволосый, кареглазый, очень добрый к болезненный. Карит любила с ним играть. Сама Лин относилась к Карит снисходительно. Той нужна была подруга для общения, ее вообще тянуло к женщинам. Лин это заметила. Относительно кареглазого малыша, когда Карит завела речь об этом, Лин ничего не сказала. Только потом, однажды, у них зашел разговор о Каске.
– Я удивляюсь, как вообще он выжил (Лин имела в виду малыша). Каска поил меня таблетками.
– Зачем?
– А это чтоб я не мешала. Чтоб спала и не доставала его разговорами, - объяснила Лин кратко.
Каска наплодил детей по всей ойкумене. Но никогда ими не интересовался. Однажды Карит завела речь об этом. Каска поднял голову от книг:
– Тебя интересует мое потомство? - спросил он. Причем таким тоном, что Карит опустила голову. Почему? - задавала она себе невольный вопрос. Каска не был жесток. Он был равнодушен. И к женщинам, и к детям. Он любил того черноглазого, Криса, Цернта и еще, пожалуй, Эфиопа.
Вообще Каска задавал загадку. Человек сильный, красивый, всеми любимый, он не терпел никого рядом с собой. Даже на кухне предпочитал справляться сам, без повара.
Карит зашла на кухню исключительно потому, что весь нижний этаж в левом крыле дома заполнял какой-то странный запах. Здесь, на кухне, она обнаружила полиэтиленовое ведро, которое плавилось и дымило на конфорке. Из него на огонь сочились щи. Карит все убрала, но долго потом не могла вспоминать об этом происшествии без смеха.
* * * * *
Окном в светлый мир, прохладной ладонью на разгоряченном лбу были ее отношения с инопланетянкой. Хетепхерес не рассказывала о себе. Она вообще мало говорила. Карит могла часами рассуждать об открытиях и теориях, об экспериментах и практических изысканиях. Хет внимательно слушала. Только изредка вставляла замечания. Но ее замечания в корне переворачивали представления Карит о мире и жизни. Она встретила на своем пути энциклопедию науки и вселенной. Но почерпать оттуда стеснялась. Если Хет считает нужным - она сама все скажет и все объяснит.
Хетепхерес была выдающимся ученым у себя на родине (планета Люк, система Соса). Ее сгубило несогласие с политической системой этой планеты.
– Но, послушай, Хет, ведь они должны тебе помочь, - возмущалась Карит.
Хет пожимала плечами:
– Я их не прошу об этом.
Не просит. Вот уже 13 тысячелетий! Одна в чужом холодном море, уже больная, уже умирающая.
Однажды Хет с юмором рассказала Карит, что произошло, когда она ночью убила своего мужа, фараона Снофру, чтоб посадить на престол Хеопса, нынешнего Элвера, главного жреца и руководителя научного центра Пирамид:
Толпа жрецов вошла в спальню.
– О, царица наша! - возопил в ужасе верховный жрец. - Что ты сделала с господином нашим (у того из горла торчал кинжал)?!
– Разве я это сделала? - возразила Хетепхерес спокойно. - Спросите, кто провел сегодня ночь с господином нашим.
– Кто же?
– А вот эта рабыня, - Хет кивнула в сторону стоящей у стены девушки.
Жрец махнул рукой — рабыню вывели. Он поклонился Хетепхерес:
– О, царица наша! Что же делать нам дальше?
– Сын наследует отцу, - отвечала Хет.
– Кто из сыновей твоих наследует отцу?
– Хеопс.
Так он воцарился на престоле.
* * * * *
Неизлечимой ступенью в высокой лестнице ее внутреннего мира была сестра. Карит знала о ней все. Причем, сильно подозревала, что об отношениях; с Цернтом Каска, ничего не знает. И о ее пристрастии к человеческому мясу - тоже. Карит вообще думала, что Ливия давно справилась с этим своим недугом. Поэтому, когда она весной, в 17 лет, бродила по парку и наткнулась на труп явно зарезанного, а не загрызенного волками мальчика, это произвело на нее тягчайшее впечатление.
Карит дружила с волками, сама выла в парке и однажды принимала роды у волчицы. Каска все это знал. В доме гостил Церион и спросил однажды насчет воя. Каска признался, что это упражняется его свояченица. У Цериона глаза полезли на лоб.
Но роковая находка вызвала шок. Ночью у нее началась горячка. Она шептала в бреду о Ливии, мече и зарезанном мальчике. Каска ухаживал за ней, а когда она выздоровела, спросил:
– Что за чепуха? Насчет трупа?
И тогда Карит все ему рассказала. Каска внимательно слушал. Потом сказал:
– Тебя надо лечить, Цинна.
Он ушел и вернулся с ампулой и шприцом. Так Карит впервые отведала галоперидола.
– Пока не перестанешь бредить, - спокойно и жестко заявил Каска. И привязал ее холщовыми вязками к постели.
Когда он вернулся через 2 часа, она бродила по комнате. Вязки лежали заброшенные в угол. Каска опять ее прификсировал. Пригрозил, если еще раз развяжешься - изнасилую. Но когда он явился вечером, она снова бродила, глаза уставлены в пространство, движения - механические. Каска, с проклятиями, опять ее привязал.
– Лежи. Тебе необходимо лежать.
На другое утро он застал Карит все в том же состоянии. Но вязки были ею перегрызены. Зубами.
Все. Каска вернулся к себе и принес ампулу с румпексом - препаратом, применяемым при постельных отношениях (для расслабления пассивного партнера).
Карит спокойно села. Каска нашел вену и выжал шприц. И тогда она бросилась на него. Вцепилась в руку. Каска заорал и стряхнул ее, она укусила его в горло. Вгрызлась зубами в кадык. Каска с трудом оторвал ее от себя и выбежал из комнаты.
Вечером в залу, где все сидели, вошла Карит. Ее лицо излучало нежность, почтение, спокойствие, умиротворенность. Любовь. Она принялась выбирать себе книги на стеллаже. Каска первый нарушил молчание:
– Цинна. В следующий раз я прификсирую тебя на пластиковые вязки.
– Что вы сделали с холщовыми вязками, мадам? - осведомился один из присутствующих, Дентр.
– Ничего, - ответила, Карит. - Я в жизни не видела холщовых вязок. Тогда Каска взвился. Он выскочил из-за стола и подошел к ней:
– Да?! Ты их перегрызла» Ты чуть не загрызла - меня! - он прижал ладонь к своему распухшему, залепленному пластырем горлу.
– Кроме того, ты украла у меня таблетки, — добавил он, уже спокойно, садясь на свое место.
– Мне по закону полагается корректор, - объяснила Карит, по-прежнему миролюбиво.
– Целых тринадцать таблеток циклодола, - не унимался Каска. Все молчали. Карит, взяв книгу, все так же тихо, смиренно, вышла из зала. Могучий мужчина с курчавыми, как у негра волосами и желтыми глазами, Кассий, посмотрел ей вслед:
– На земле мир и в человецах благоволение, - констатировал он.
Зеленоглазый Оквинт тихо смеялся.
* * * * *
Когда Карит было 15 лет, она попросила Каску купить ей скрипку.
– Какую? Концертную, камерную, учебную? - осведомился Каска.
– Концертную.
Каска, ничего не сказал и снова опустил голову в бумаги. Через неделю у Карит была чудесная, старинная, очень дорогая скрипка. Больше Каска ни о чем не спрашивал. Она училась сама, И вовсе не потому, что ему было бы жаль денег на такого же первоклассного учителя музыки, просто она его об этом не попросила.
Теперь иногда в особенно тихие проникновенные вечера над взморьем, парком и виллой поднималась мелодия. Мастерство исполнения, классический репертуар. Больше всего поражало, что на скрипке исполнялись целые симфонии, для которых потребен оркестр. Предпочтение отдавалось Бетховену, но иногда исполнялся и Моцарт (40-я симфония). А иногда звучали совершенно неизвестные, впервые слышимые друзьями и знакомыми Каски вещи.
Оквинт, голый, закутанный в одеяло, стоял у окна каскиной спальни. Сам Каска, тоже голый (они перед этим занимались любовью), лежал, вытянувшись, на кровати, заложив руки за голову. Оквинт слушал. Сначала звучала всем известная древняя «Тальянка», потом что-то совершенно незнакомое. При последних тактах Оквинт прошептал:
– «Вот столько, Лесбия, ты поцелуев дай мне, чтоб на земле никто не сглазил нас!» - имея в виду мелодию.
Каска повернул голову:
– Ты что, спятил?
– Точно тебе говорю, - заверил его Оквинт.
Он ждал у раскрытого настежь окна и смотрел в парк, залитый лунным светом. Но ничего больше не прозвучало и он лег в постель.
Вообще же Карит не стеснялась. Когда Каска был один дома, он не обращал на это внимания. Но однажды вечером в библиотеке собралось множество сенаторов из Арция. Внизу, на взморье, ясно и четко прозвучал «Интернационал».
На другое Карит поднялась на первый этаж виллы за книгой. В библиотеке было полно народа, все сидели и читали. Каска поднял голову:
– Цинна. Если тебе еще раз придет на ум сыграть в окрестностях моей виллы «Интернационал», ты сядешь в пыточное кресло, - он кивнул в угол, где стоял упомянутый предмет.
Карит посмотрела на. Каску вопросительно.
– Тебе что-нибудь неясно? - в его голосе прозвучали звериные нотки.
Карит помотала головой и вышла из зала.
* * * * *
Карит росла на свободе, плавала, ныряла, умела хорошо управляться с лошадью. Тело у нее было мускулистое, стройное, очень белое. То, что она, в принципе, может представлять соблазн для окружающих, не являлось для нее секретом. Но она не любила, когда мужчины обращали на нее внимание и выработала в себе манеру держаться скромно, с достоинством. Этому учат в патрицианских семьях, Карит пришла к этому сама.
На втором этаже была ванная комната, прекрасно оборудованная. Карит вообще предпочитала, мыться в роднике в лесу, далеко от виллы. Но на этот раз ей захотелось попариться в горячей воде. Она разделась и села на мраморную закраину бассейна с книгой. Халат висел тут же, на крючке. Дверь осталась незапертой и в нее вошел Каска. Он внимательно оглядел ее всю с ног до головы веселым и одобрительным взглядом. Карит подняла голову, посмотрела на висящий халат, решила, что не стоит за ним тянуться, и снова опустила голову в книгу. Каска вышел.
Карит любила одиночество. Академия - лекции, семинары, занятия - тяготили ее. Она знала, что в Кирике есть муниципальная психиатрическая больница, доступная всем, и арцианцам, и местным. Почему не попробовать лечь туда и отдохнуть месяц-другой? От семьи, от учебы? Карит, в особенно жаркий и душный майский день, перед второй сессией первого курса, отправилась туда. В приемном покое было прохладно. Официозно. Она жаловалась на утомление и головную боль, на необоснованные страхи. Ее взяли. Пролежала она всего неделю. Каска забрал ее оттуда и учинил ей дома взбучку. Но в конце лета она опять легла в больницу. На этот раз Каска махнул рукой. Он принес продуктов на неделю, посидел с нею в мужской комнате свиданий (от женской отказался наотрез), холодный, корректный, в перстнях и шелку. Многие из присутствовавших там молодых греков смотрели на него со страхом и любопытством.
Здесь Карит с удовольствием познакомилась с простыми людьми. Женщинами-гречанками из плебейских семей. Говорили о тайном, глубинном, о ведовстве. О том, как отомстить мужу за измену.
– Разотри, разотри таракана с обоями!
– И что будет? - поинтересовалась Карит.
– Заболеет. Дочь жива, останется, мать, свекровь, а он умрет. Карит много потом думала, об этом. Во вселенной много вирусов.
Некоторые - не отсюда, из космоса. А информация о некоторых заложена в человеческом теле. Белковый вирус. Из клеток растения и насекомого. Из клопа, например, и листа, на котором он сидит и пьет сок. Из осы и цветка, с которого она получает нектар. «Разотри таракана с обоями!»
Мужчины. Привилегированный пол. Хозяева жизни. Истязатели. Ей самой когда-нибудь придется подчиниться их требованиям и выйти замуж. Уже сейчас они оскорбляют ее своими взглядами. А что они сделали с ее матерью! Карит очень хорошо помнила, о том, что сказала ей Корнелия тогда, в ту ночь, когда они стояли над ее могилой.
Хетепхерес. Холодная, гордая. Никем не любимая. Чужая на этой планете. В ее мире властвуют женщины, мужчины употребляются только для удовольствия. Почему и здесь не попробовать устроить что-либо подобное? А для начала уничтожить всех мужчин по всей ойкумене?
В самом деле, В Y-хромосоме есть области, которые можно включить вирусом. Карит подумала о белках, рассеянных по биосфере, в составе организмов, для которых они необходимы, а для других, возможно, смертельны. И у растений есть белки, на которые найдутся рецепторы в организме человека, и у насекомых. Так Карит пришла, к идее эпидемического вируса.
Белки подобного рода можно достать. У беспозвоночного, скажем, улитки и у растения. Например, ламинарии. Карит, работая в одиночестве в своей лаборатории, потратила уйму времени, чтоб сделать по пробирке того и другого типа. Но чтобы соединить глобулы в нужной конформации, необходимо было еще нечто. Колдунья из кирикской психушки знала об этом. Именно, что ее собственные руки в момент растирания таракана с обоями обладают энергией и силой, чтоб получить желаемое. У Карит этого не было. И негде было взять.
Мысль о таракане с обоями вернулась к Карит, когда она мрачным декабрьским вечером при свете керосинки просматривала результаты своих экспериментов. В это время она почувствовала опять присутствие зомби. Ее мать регулярно посещала ее, не каждый год, правда, но всегда осенью. И каждый раз являлась все страшнее и отвратительней. Она гнила, а ее мозг продолжал работать. Но умнее она не становилась, и потому Карит с успехом справлялась с этой проблемой. Важно только не испугаться в первый момент, надо быть готовым. Но в этот раз что-то странное. Декабрь месяц, осень прошла, а она ощущает присутствие потустороннего. Это, очевидно, было не то. Карит сидела перед окном в своем сарае. Форточка открыта. Над оврагом с христианскими крестами (поставленными Эфиопом), над могилами каскиных рабов, раскинулось звездное небо. Внезапно Карит почувствовала, что одна из звезд угрожает ей. «Не тронь меня!» - предупреждала вселенная. Но Карит уже привыкла к таким предупреждениям. Ока была на грани открытия и продолжала мыслить. В это время черная точка возникла в окне на фоне серо-синего неба. Она летела со скоростью мухи (муха в декабре!) и ворвалась в форточку. Карит вовремя наклонила голову, иначе «это» бы ее убило. Но дело было сделано: Карит подняла голову и посланец звезды шлепнулся ей на стол. Это был кубик.
Карит взяла его в руки. Как всякий нормальный ученый, Карит была реалисткой. По древней Земле издревле бродят легенды об инопланетянах. В ойкумене седьмого тысячелетия после крушения Великой Цивилизации подобные сказки носили специфическую окраску научных предположений. Ученые Аотеры знали, что во Вселенной есть некая населенная планета (она имела кодовое название «Люк»), которая враждебна Земле и по вине которой происходят многие события, губящие земное человечество. Якобы причина в том, что разумные существа, населяющие Люк - женщины. Амазонки, некогда избавившиеся от своих мужчин и развившие свою, женскую науку. И враждебность их к Земле (вражда эта, по мнению ученых, существовала еще во времена первых цивилизаций Египта и Шумера) была основана на том, что на Земле сформировался патриархат. Мудрые инопланетянки смертельно боялись земной науки, создаваемой мужчинами, и поэтому превратили Землю в гигантскую помойку. Хотя было совершенно очевидно, что человечество гибнет по собственной вине, некоторые факты подтверждали подобные предположения. Карит в задумчивости смотрела на кубик. Он был черного цвета и блестел. Она покрутила его пальцами так, чтобы открыть. После двух-трех попыток использовать в качестве предполагаемой крышки одну из вершин куба, а корпуса - другую, он начал развинчиваться. Внутри - круглая резьба, сферическая полость. А в полости характерное поблескивание генераторов магнитных волн. Под прозрачной пленкой на поверхности полости - паутина микросхем. Аотера, конечно. Ничего хорошего. Кубик влетел в самый подходящий момент, когда Карит пришла в голову очередная опасная мысль. А это значит, что за нею следят. Вообще, имеют ли аотерцы возможность подслушивать мысли на расстоянии - вопрос проблематический. Но с какой стати они послали ей кубик?
И в то же время что-то в этом явном творении рук человеческих наводило на мысль об инопланетном происхождении. Что-то такое, что исключало возможность возникновения этой вещи на Земле. Что же именно? Вещество. Это же углерод. Но разве может он так блестеть? Значит - модификация. На основе чего? Сердце подсказало Карит, что этого нельзя показывать никому, даже Хет. Семиуглеродка, вот что это такое, - догадалась она. Теперь она уже не сомневалась, что это не Аотера. А когда, знаешь, что искать, и искать легче. Исследования при помощи рассеяния света (осуществленные на керосинке системой кривых зеркал) подтвердили предположения Карит. Да, это семивалентный углерод. Но искусственный. Как же это возможно? Значит, и она может это синтезировать? Мало того, ведь совершенно ясно, что кубик влетел в лабораторию именно в тот момент, когда ей было необходимо подручное средство для создания эпидемического вируса. Вот оно. Карит сразу стало ясно, как им воспользоваться. В ее руках было страшное средство. «Разотри, разотри таракана с обоями». Разотри любое насекомое с любым зеленым листом и поверни кубик вот так и вот так над маленькой пробирочной с суспензией. И через двадцать лет ни один мужчина не будет ходить по земле, не исключая и аотерцев.
Что-то унизительное крылось в том факте, что инопланетяне помогли ей добиться успеха. Возможно, они всегда так действуют. На таком вот уровне вредят человечеству. Но до человечества Карит не было дела. Если она и воспользуется кубиком, то не сейчас, а потом, когда будет настроение. Она хорошо понимала, что его никогда не будет. Уничтожить Каску, Антония. Уничтожить культуру. Уничтожить будущее. Дело не в этом. Дело в семиуглеродке. Ей захотелось самой синтезировать вещество, из которого сделан кубик. А потом, для самоутверждения, сработать дубликат, пригодный для ее целей, для создания эпидемического вируса.
Если воздействовать на орбитали атома сильным полем, то можно добиться успеха. У Карит не было даже элементарного медицинского оборудования, не говоря уже о таких вещах, как лазер, усилители и тому подобное. Работать приходилось методом топора и лопаты. Зато Карит все чаще и чаще лезли в голову воспоминания о сумасшедших бабах в кирикской психушке и об архивах процессов ведьм, которые ей удалось откопать в каскиной библиотеке и тайком прочесть. Запах пепла сожженной ведьмы ни на что не похож. При этом он имеет характерный оттенок гнили. Карит пожертвовала несколькими соскобами из крышки кубика и спалила их в пламени свечи. Да, есть такой запах. Но, позвольте. Значит, это вещество, которое Карит считала искусственным, встречается в естественном виде? То, что между ними должна быть разница, Карит подсказывала интуиция. Но откуда вообще в теле женщины (а значит, принципиально, в любом другом теле) очутился семивалентный углерод? Может, он - продукт облучения организма радиацией? Тогда его должно быть много вокруг. А его нет. Почему?
Карит предпочитала заниматься теорией. На практическую деятельность ее могло соблазнить только нечто экстраординарное, вроде этого вот кубика. Некоторое, совсем небольшое количество искусственной семиуглеродки ей все же задалось получить при помощи кривых зеркал и лунного света. Этого количества никак не хватило бы на создание нового кубика. Старый она постоянно носила с собой, боялась оставить в сарае. Потом, однажды, после очередной ссоры с Каской, она всерьез задумалась над своими возможностями. Да, она вполне могущественна. Она может. Она может... Нет!
Карит вскочила со своего ложа, обливаясь холодным потом. Она надела теплый халат и вышла из сарая. На побережье светила холодная, ясная, белая луна. Ветра не было и море было спокойным. На берегу лежал плоский камень, рядом валялась крупная галька. Карит дрожащими пальцами достала из-за пазухи кубик. Положив его на камень, принялась яростно бить по нему галькой. Он сопротивлялся и крошился медленно. Она продолжала свою работу терпеливо, скрупулезно, не теряя; при этом чувства затаенной ярости. Вдруг она почувствовала, что кто-то следит за нею. Она обернулась и увидела Хет. Та стояла сзади и из-за спины с интересом наблюдала за ее работой. Карит вскочила, сжимая кулаки:
– Ты... это - твои послали сюда! А ты живешь здесь, в нашем мире, и молчишь. Почему ты не скажешь им? Почему? - она имела в виду Аотеру.
Хет стояла и смотрела, совершенно спокойно. Карит продолжала сжимать в руках камень. И только потому, что ее смутило спокойствие Хетепхерес, Карит не бросилась на нее. Но Хет, впервые за долгие годы, была на волосок от гибели. Потому что именно Цинна знала, как ее убить.
После этого случая Хет прониклась к Карит б;льшим уважением. Дело не в научных потенциях, дело в характере. Крутом, мужском, настоящем. Цинна, безусловно, настоящий человек, если не воспользовалась страшным оружием, данным ей в руки. Она так и сказала, ей об этом. Карит молчала.
– Послушай, - продолжала. Хет. - Ты никогда не думала о своей дальнейшей судьбе?
– Ничего хорошего, - заверила ее Хет. - Тебя выдадут замуж. Ты будешь отдаваться и рожать, никакой науки. А если продолжишь свое опасное дело, тебя казнят. Как ведьму. Ученую женщину и не могут иначе воспринять в этом мире.
Хет помолчала. Потом произнесла веско:
– Я предлагаю тебе другое. Я помогу тебе. Если ты и не встретишь там любви, по крайнем мере работа твоя найдет признание и применение.
Карит отрицательно помотала головой.
– Подумай.
Но Карит уже давно решила для себя этот вопрос. Вовсе не потому, что ей не хотелось признания, она отказывалась улететь на Люк. Просто «бороться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться». А в том, что Люк - зло, она не сомневалась.
Однажды, еще летом, они с Хет бродили по побережью. И встретили старуху. Желтоглазую толстую инопланетянку. У женщины были безумные глаза и очень большой, красивый череп. Хет с нею не говорила. Та могла только лопотать и кудахтать, совсем по-куриному. Инопланетянка была идиоткой. Хет объяснила, что она здесь давно, аотерцы зовут ее Тетис и позволяют жить в ойкумене.
– Но как свои отпустили ее в таком состоянии?
Хет пожала плечами. У себя на родине Тетис была знаменитым ученым. Мозг ее изработался на пользу обществу, и общество не позаботилось о ней. Ей дали «бессрочный отпуск». Улететь в космическую бездну и прозябать на чужой планете. А сама Хет? Чем люканки воздали ей за ее труды? Нет, в мире бездушных баб она жить не хочет. Она так и сказала Хет об этом. Хет холодно улыбнулась:
– Ты думаешь, что мужчины этой планеты подарят тебе больше тепла? Наш мир слишком холоден, а ваш - слишком горяч для разумного существования.
Несмотря на все разногласия, дружба Карит и Хетепхерес крепла и перерастала в настоящее доверие друг к другу.