Владимирычев проснулся. Похмелья не было. Это было странно, потому что вчера он выпил целых две бутылки портвейна и ни разу не ложился спать. Вчера ему позвонили все двадцать пять его тайных возлюбленных, по которым он тихо грустил, и сказали, что беременны от других. Владимирычеву стало от этого ещё более грустно, вот он и напился. Да ещё и друг приходил, Чирков, а как с другом не выпить?
Похмелья не было, но похмелиться всё равно хотелось. Поэтому Владимирычев встал и пошёл на кухню. Там в холодильнике была ещё одна бутылка. Владимирычев взял её и выпил.
И в этот момент необычайную радость почувствовал он. Всё как будто стало по-другому, по-новому. И сам он стал абсолютно другим, переменился полностью, как герой повести, которую он писал в свободное от запоев время.
«Ну всё,- подумал Владимирычев,- пора начинать новую жизнь, пора нести эту самую жизнь в массы. Вот только допью и сразу понесу».
И он допил. Допил и понёс. Понёс такую чушь, что даже его друг, поэт и поклонник всякой нелогичности, подумал: «Не пора ли сдавать Владимирычева в сумасшедший дом?»
-А, ладно, посмотрим,- решил друг.
Ладно, посмотрим.
15 апреля 2007 г.