- Там, на флоте, хорошо, - сказал мне Володя Зинченко, - кормят и еще вот это дают! Оттопыренный мизинец и задорно вздернутый большой палец не оставляли сомнений в природе и правильности выдачи «этого». В начале 1980-х годов за словом «это» прятался отнюдь не секс, которого в Советском Союзе, как всем теперь известно со слов некой юной девушки в круглых очках, не было. Володя имел в виду вино. Конечно, на выбор мною места работы повлияло не сие благоприятное обстоятельство. Оно явилось только одним из дополнительных плюсов к сонму интригующих ожиданий, роившихся вокруг меня и брызжущих на окружающих. И в этой романтической атмосфере вокруг моего предстоящего распределения там и тут возникали разнообразные обсуждения и толки.
Впрочем, с бесплатным алкоголем на судах базы научно-исследовательского флота познакомиться пришлось далеко не сразу. Оказалось, «тропическое довольствие» должно выдаваться сухим вином из расчета 200 граммов в сутки исключительно в районах плавания между тропиками Рака и Козерога. Это количество предписывалось инструкцией разводить в полулитре кипяченой воды и пить в течение суток нахождения в знойном климате. Или в литре, не помню, потому как никто из рыбаков до такого маразма не доходил. А для попадания в жаркие тропические моря нужно было еще «оправдать доверие товарищей» в северных рейсах, получить визу, оказаться зачисленным в отряд «моряков загранзаплыва». Словом, до сего светлого момента столько водки/спирту выпить, что до тропического «удовольствия» здоровья могло и не хватить.
Ревизоры (вторые помощники капитанов) судов, распределявшие тропическое довольствие, приобретали в экипаже особый статус, если и не дотягивавший до статуса наместника бога на земле, то совсем чуть-чуть. Понятное дело: даже в самом растропическом рейсе до южных широт не меньше недели ходу. А критические дни у мареманов наступают куда раньше, как только заканчивается прихваченное с берега спиртное. Критические дни даже в кавычки не беру, потому как симптомы налицо: голова болит, подташнивает, лежать хочется больше, чем работать. А тут грубый мужик домогается, на палубу или в машину со шконки пинками дa кулаками гонит. Как не побежать, не поклониться ревизору: «Серега, выручи!» Серега пожует ус, да и скажет задумчиво: «Ладно, я ж понимаю, выдам тебе сейчас… Но ты тоже пойми, оно ж потом кончится, вино. На весь рейс/переход не хватит. Так что черкани вот здесь, что получил». И ставят мужики свои закорючки, получая на руки бутылку – другую. Молодец, ревизор, вошел в положение! А что выдал пару "пузырей" вместо положенного в срок ящика, так кто это считает. Кроме самого ревизора.
Впрочем, вместо сухого вина «тропическое довольствие» можно фруктовыми соками получать, если таковые есть на борту. У нас как раз были, и весьма экзотические по тем временам, даже облепиховый и ежевичный. Вино же, напротив, не впечатляло. Продукция болгарских виноделов, замороженная на долгом железнодорожном пути через суровую Сибирь, после оттаивания частично выпадала в нерастворимый осадок ("винный камень"), отчего вкусовые качества жидкой составляющей несли невосполнимые утраты. В пользу соков склоняли и благие намерения в очередной раз заняться в рейсе спортом, подкачать мышцы и не дать набежать жиру в то место, куда у многих моряков от гиподинамии «опускается морская грудь». Товарищи поддержали, и в результате тропическое вино в нашей четырехместной каюте практически не появлялось в течение всей вьетнамской экспедиции. Даже тогда, когда оно еще официально имелось в наличии и выдавалось членам экипажа, не попавшим в кабалу к ревизору.
Однажды в середине рейса, ополоснувшись после ночной вахты забортной водичкой и изготовившись ко сну, обнаружили мы с другом Вовкой на столе в каюте заботливо закрепленную початую бутылку «Лудогорского». И записку от собратьев, как раз таки убывших на вахту: «Поздравляем с праздником. Пейте, веселитесь. Мы пошли работать». Постой-ка, что за праздник такой сегодня? Да первое ж апреля! Тогда еще этот праздник Днем дурака не величали, но подшутить не упускали случая. Шутки не отличались особым изыском, так как судовое общество в целом лишено шарма эстетства и изобретательности. Поэтому и к початой бутылке мы с напарником отнеслись весьма настороженно.
- Ну что, - спросил Вовка, - пить будем?
- Погоди, - сказал я, изучая бутылку на просвет, - что-то мне цвет этого вина подозрителен. Фиг его знает, чего они туда намешали. Хлебнешь, а потом вся толпа месяц зубоскалить будет.
- Точно, - сказал кореш, - они, видимо, надули туда. Щас пойду и Женьке на башку эту бутылку вылью!
- Не факт ведь, вдруг и взаправду вино. А ты в пузырь полезешь, драчку устроите. Будут в науку пальцем тыкать. А не дай бог, чуть что, и помполит окрысится. Визы, как осенние листья полетят.
- Да и влом, - согласился Вовка, - сейчас опять в сапоги обуваться и на палубу переть. Ну ее, эту бутылку. Пусть себе стоит.
- Знаешь что, - осенило меня, - давай сделаем так: сейчас бутылку по стаканам расплеснем. Каждый берет свой и пилит на бак [т.е. в носовую часть парохода] в умывальник. Там что угодно с вином этим делает – пьет или в гальюн сливает, и молчит. Потом что бы ни выяснилось, всегда можно сказать – вылил или выпил, чтобы без насмешек.
Сказано – сделано. Я со своим стаканом первым пошагал и без сомнений содержимое в раковину выплеснул. Не так уж мне Лудогорского хотелось. Народ в его названии еще первую букву всегда на «м» менял, видимо, в знак того, что морозом траченное. А хлебнуть растворенного слабительного или, согласно Вовкиному предположению, вовсе сторонней жидкости и подавно не улыбалось. Сполоснул стакан тут же, вернулся в каюту, завалился спать.
Перед вечерним чаем в каюту сменившиеся с вахты коллеги пожаловали. Мы на них с подозрением глядим, вдруг сейчас подначивать начнут. А парни что-то совсем про другое. Я тогда Женьку напрямую спросил про вино – откуда дровишки-то? Женька, глядя честным взором, сказал, что секретчик принес. У него у дочери как раз день рожденья первого апреля, он и проставился. Секретчик, действительно, наш дружок, любит в лаборатории к скворчащей сковородке с рыбой присоседиться. И с ревизором дружит. Так что все правдоподобно выглядит.
– Эх, - говорю, - досада! А я ведь вылил вино, сглупил! Не могли перехватить где-нибудь да по-человечески сказать, в первое апреля.
И рассказал Женьке про нашу мудреную процедуру. Вовка добавил:
- А я еще глупее с вином поступил…
- Куда уж глупее?
- А я его в рот набрал, а потом испугался и выплюнул.