Моим друзьям
Я ИДУ
Я иду по нашему городу.
Здороваюсь со всеми, и все машут мне руками, или приветствуют шляпами, просто улыбаются.
Собаки виляют хвостами. Ни одна не лает.
Старики не нудят.
Дети украшают деревья своим присутствием на ветках. Вороны на мальчишек не огрызаются. Каркают в пространство.
Солнце светит. Тучка – одна, и та – у горизонта.
Деревья и кустарники не вымерзли за зиму. Цветут.
Дорожки выметены, шоссе блестит и отдаёт вымытым асфальтом.
Автомобили бесшумно исчезают за поворотом. Что такое запах бензина? Я и не помню...
Дворник не пьян.
– Добрый день, дорогой! – нежно произносит дворник.
– Добрый день, дорогой! – нежно отвечаю я.
От дворника не несёт перегаром. Он в фартуке. Не спеша, подстригает кусты шиповника.
– С юности мечтал заняться этим благообразным занятием, дорогой! – всё так же нежно сообщает дворник.
– Прекрасное дело! Я рад за тебя, дорогой! – отвечаю я и вхожу в подъезд.
Здесь прохладно и пахнет лепестками роз.
Я возношусь в сверкающем лифте к себе на девятый этаж.
Дверной замок поддаётся без помех.
Все дома. Исключительно все. Даже друг, исчезнувший из моей и своей жизни много лет назад. Много лет назад...
– Привет, – говорит он.
– Привет, – говорю я.
Мы обнимаемся.
Это город моей мечты.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Сегодня у одной нашей старой приятельницы день рождения.
Для меня она – соседка с седьмого этажа, для Марины – старшая подруга по турбазе в Литве, среди озёр и ягод.
Сегодня мы никуда не пойдём...
...А начиналось всё так задушевно, ещё в советское время, со слайдами о родине кенгуру, с посиделками за шторами, запахнутыми от блудливых глаз, чтобы глушить родимую и никого не страшиться – к примеру, вездесущего лика одного из вождей, заглядывающего в окна: «А кто тут балуется алкогольчиком?! Что же я напрасно повырубал молдавские виноградники?!.»
...А потом – узбекский плов, приготовленный по особому узбекскому рецепту, секрет которого был передан нашей старой приятельнице в далёком городе Ташкенте одним из узбекских коллег-физиков...
...А потом – ни к чему не обязывающие беседы на мягком диване о тёплых островах, на которых так здорово проводить двухнедельный отпуск, спасаясь от ежевесенней аллергической реакции супруга нашей старой приятельницы, реакции на какую-то мерзкую травку, что цветёт в болотах родного подмосковного городка...
...А потом – странные взгляды на меня самого и на Маринку тоже, а просто потому что мы ведём не похожий на других образ жизни, а я даже и суюсь, куда не следует, и получаю по шапке – стоило ли? стоило ли впаривать пьяной швали какие-то правила этикета и морали, чтобы тебя потом отметелили, как последнего забулдыгу – может, я таковым и являюсь?..
...А потом – холодок, пробежавший между нами...
...А потом – Маринка, всё ещё из приличия, заскочившая на часок-другой, чтобы натужно радуясь расцеловать и поздравить, и всего-всего, чмоки-мяуки...
...А потом – сегодняшний день. Звонок. Поздравления. Пожелания...
И задушевный вечер втроём: Маринка, наш талантливый сын и я.
И жалеть ни о чём и не стоит. О чём жалеть? Слайды можно посмотреть и свои. О далёких южных лесах.
Ведь верно?
ТРУБА МОЕЙ МЕЧТЫ
Однажды в городе моей мечты я играл на трубе.
Я не умею играть на этом духовом инструменте. В детстве я пробовал выдувать осмысленные звуки из губной гармошки. Говорили, будто она трофейная, то есть немецкая, привезённая с фронта. Если бы я мог понять тогда, что это такое – трофейная губная гармошка, я бы, конечно, отложил её в сторону и никогда больше не прикасался бы к ней...
Есть ли правнуки у владельца этой игрушки – Герхарда фон Шницеля?..
Ведь она могла принадлежать одному из потомков павшего нибелунга...
Но она попала ко мне...
Время отзвучало бархатным перебором.
Мне нравилось смотреть сквозь дырочки трофейной гармоники.
Я так и не выучился играть на ней. Наверное, этому воспрепятствовал дух Герхарда... Ну что ж. Понятно. Так и должно было быть.
Так и должно было быть.
А в городе своей мечты я играл на трубе.
Ах, как же пел мой, сверкающий золотом духовой дружище!..
Никто и никогда так не играл. Ни до, ни после. Ни в какие времена.
Только мы: я и труба города моей мечты.
ЧТО МЕШАЕТ НАМ?
Что мешает нам отправиться за сардельками и картошечкой, наливочкой или «Медвежьей кровью» и устроить Праздник Сердца или Пикник Души?
– Что нам мешает? – спрашиваю я.
– Что? – отзывается Марина.
– Артрит? – спрашиваю я. – Подагра?
– Тройничный нерв? – отзывается Марина. – Мигрень?
– Ветерок?
– Тучки?
– Вечерняя перебранка?
– Тощий кошелёк?..
В городе моей мечты, выйдя из нашей уютной кирпичной девятиэтажки, мы поворачиваем к магазину, где продавец Миша приветливо интересуется:
– Как всегда?
– Да, Миша! – улыбаемся мы. – Как всегда!
Миша укладывает земные радости этого дня в плетёную корзину и мы направляемся к опушке.
Наш пёс прыгает рядом, переполненный чувствами и ожиданием. Скоро, ах, скоро ему достанется отменный кусок молочной колбасы и большущая плитка шоколада с орехами и изюмом! Конечно! Обязательно! Всенепременно! Как же иначе?!.
...Что мешает нашему псу устроить Пикник Урчащего От Наполненности Живота?
– Почечная недостаточность?
21.34. ВРЕМЯ ГОРОДА МОЕЙ МЕЧТЫ
В это самое время я усаживаюсь за стол, заставленный влажными кружками с тёмным ирландским пивом.
Сухарики ржаные солёные и чесночные заполняют ароматом нашу просторную кухню.
Я зову друга. Он возвращается с балкона, пропахший дымом сигары, и мы принимаемся за дело.
Речь наша нетороплива.
Весенние сумерки лишь вносят в беседу оттенки благодушия и разумного самосозерцания.
– Вторая кружка, – замечает друг, – должна выпиваться не как первая.
– Это точно, – соглашаюсь я.
– В отличие от первой, кружка опорожняется постепенно, в три этапа. Причём первый глоток длиннее последнего ровно в три раза.
– Разумеется, – соглашаюсь я.
– Соль же на ржаных сухарях и, конечно же, чеснок, это толчок к осмыслению происходящего...
– Один мой приятель, Лакеев Андрей... – перед взором моим всплывает сосредоточенно-ласковая физиономия Андрюхи. – Так вот Лакеев Андрюха пиво ничем не заедал.
– Ну?! – удивляется друг.
– Да! – киваю я. – Он посыпал край кружки щепоткой соли и... блямс!
– Ну что ж... – друг мой наклоняет голову к плечу и смотрит в окно.
Над городом моей мечты плывут пивные облака, тёмные, словно пена ирландского эля...
– Ну что ж... – повторяет друг.
Затем он берётся за третью кружку. Я следую его примеру.
ПРАЗДНИК ГОРОДА МОЕЙ МЕЧТЫ
Я подошёл к старику и сказал:
– Что Вам сыграть? У меня труба.
– А вот... песню эту... Не помню, сынок... названия... Нам сержант её пел... перед атакой... Ну вот слова ещё...
Старик напел мотив и два–три слова.
Я не знал этой песни.
Старик смотрел на меня. Напряжённо улыбался. Ждал.
«Чёрт... – подумал я. – Нехорошо получается...»
...И тут меня прорвало!
Слова сложились в куплет. Куплеты в песню. И мелодию я угадал.
Попросили бы меня повторить, не смог бы.
А тут... Я пел, красиво, строго, словно сам должен был пойти в тяжёлую, последнюю беспросветную атаку... Словно должен был упасть перед дотом...
– Спасибо, – сказал старик и блеснул орденом «Славы», кажется, «Славы», стыдно, я в них не очень–то разбираюсь...
– Спасибо, сынок, – повторил старик.
К нам подтянулась парочка ветеранов.
– А вот... – начал второй старик. – У нас ведь тоже... песня была.
НОЧЬ ГОРОДА МОЕЙ МЕЧТЫ
Ночь.
Она такая же, как и всегда.
Мысли – огоньками. Желания – тишиной.
– Ну и как ты?
– Да так...
– Понятно...
– Понятно...
– И ничего нового?
– Переезжаю вот...
– Куда?
– Собираюсь...
– Серьёзно?
– Ну да... К морю...
– Да ты что? Когда?
– Не скоро ещё...
– Через неделю?
– Да нет...
– Через месяц?
– Нет-нет...
– Летом? Осенью?
– Я ещё не знаю... Может, к зиме...
– К зиме? Ну тогда ещё поживём.
– Поживём...
– Вот и хорошо. Ну пока?
– Уходишь?
– Да. Пора.
– Ладно. До завтра.
– Ну да...
А, вообще-то, никого и нет.
Никто и не уходил.
Мысли – тишиной. Желания?..
УТРЕННИЙ КОФЕ ГОРОДА МОЕЙ МЕЧТЫ
И снова в чашке пар.
За дымкой – я с тобой.
Конечно, это дар –
напиток мой парной.
Я требую любви.
Нет. Может, молока...
Храм Спаса на Крови
виднеется слегка.
И паром утолив
печаль с ночной мечтой,
ни капли не пролив,
прощаюсь я с тобой.
Напиток с молоком.
Кофейная рука.
Ты не гадаешь сном
на гуще чудака.
ДЛИННЮЩИЕ НОГИ ГОРОДА МОЕЙ МЕЧТЫ
У неё были ноги такой длины, что она переплела их, по-моему, раза три, а они всё-таки мешали, и инвалид на коляске с величайшей осторожностью проследовал мимо, забыв собрать протянутое ему подаяние.
«Странно, – думал я, – с такими ногами, с такими длинными ногами, с такими потрясающими ногами она сидит в этом ужасном вагоне, она спустилась в подземку, она едет куда-то, она занята какими-то делами, а ей бы нежиться на песочке где-нибудь на чудном острове под пальмами с плаката...»
Инвалид испарился, я вышел из метро, а она осталась там, внизу. С длиннющими ногами, милым лицом и глазами формы миндаля...
Ничего я в этой жизни не понимаю.
Честное слово.
НАДЕЖДА ГОРОДА МОЕЙ МЕЧТЫ
Когда я не слышу песню человека, брошенного Фортуной, когда я не вглядываюсь в лицо, женщины, обманутой судьбой, когда я отворачиваюсь от телевизионной крови, когда я не вслушиваюсь в вой незнакомого пса, когда я подбираю тусклую монету с земли и не отдаю её никчемной бомжихе, я наполняюсь надеждой. Всё ещё впереди.
Точно. Всё впереди.
Бабулька у аптеки рассказывала подтянутому старичку:
– Пять месяцев от меня бегал. Всё бегал и бегал. Увидела его. Говорю: «Гоша! Ты когда пять рублей вернёшь?» Вернул.
– Ага, ага, – с уважением поддакивал аккуратный старичок.
Я представил Гошу, наверняка – дальше некуда опустившегося алкаша.
Вот он прячется за урнами, передвигается неуверенными перебежками...
Не помогло!
Пришлось пятак вернуть! Пришлось...
Надеждой жив человек.
Америку открываю. Кому? Себе?
Ну да – я живу в городе моей мечты! Здесь всё происходит впервые.
Всё.
НЕПРИЯТЕЛЬ ГОРОДА МОЕЙ МЕЧТЫ
Я бы сказал ему:
– ЗдорОво, Серёга!
Он бы прошёл мимо.
Я бы крикнул вслед:
– Эй, парень!
Он бы не оглянулся.
– Ну и катись! – заорал бы я.
Он бы скрылся за углом.
Я бы подумал: «Да нет. Это не Серёга. Серёга всегда появлялся неожиданно. Поболтать по душам. В смысле – припугнуть. Или врезать для приличия. По носу, например...»
А ещё у его отца был карабин девятнадцатого века. Серёга из него по сосенкам палил.
Вот дурачок. Разве можно палить по сосенкам? Им же больно.
СОН ГОРОДА МОЕЙ МЕЧТЫ
Словно в прошлом всё. Странно.
Печально.
За окном огоньки и темно.
Ночь. А мысли звучат тривиально,
значит, мыслям моим всё равно.
Всё равно, что звезда не мерцает,
всё равно – голова не болит,
всё равно, что прохожий не знает,
спит жена, или, может, не спит?
Пёс храпит мой, простой и бесценный.
Пусть храпит, что мне, Господи, а?
С бедолагой мечтою нетленной
мы шагаем по берегу Сна.
Волны плещутся в лапах, и следом,
пропадая в песчинках святых,
шепчет пена под призрачным светом
о мечтах небольших и больших.
ИГРЫ ГОРОДА МОЕЙ МЕЧТЫ
– Пас! Па-аас!!!
Женька навешивает.
Я пытаюсь дотянуться в прыжке головой! Нет, плечом!.. Рукой! Рукой нельзя! Плечом? Всё-таки головой!!!
Мяч скользит вдоль лба, я чувствую его липкий бок, я втягиваю в себя аромат пыли, кожи, травы, ещё мгновение – он унесётся, умчится прочь, и всё-таки я успеваю ударить! Я ударяю...
Планетой микромира, гигантским небесным телом мой мяч летит в систему, именуемую Воротами. Он устремляется туда – в чёрную дыру сиюсекундного или вечного(?) мироздания, и всасывается в неё Желанием и Роком – для кого–то поражением, для нас – безумством победы, без которой не стоит жить.
– Молоток!.. – шлёпает меня по загривку Женька. – Молоток!..
Да! Здорово я в девяточку! Здорово, да?!.
ВОР ГОРОДА МОЕЙ МЕЧТЫ
Он мне сказал:
– Она мне нравится.
Я опешил.
– Ну? – спросил он. – Ты понял?
У меня перехватило дыхание.
– Она тебя пошлёт, а меня нет! – сказал он. – Всё равно ты её не трахнешь.
Я ничего не отвечал.
Он повернулся и вошёл в комнату.
Я остался на веранде.
В квартире орали, разрывался магнитофон, я вмазал по стенке. Правым кулаком. Аж, в глазах потемнело.
Сустав на мизинце у меня до сих пор какой-то деформированный, опухший. Лет двадцать прошло.
Он украл у меня нормальный сустав.
Вор.
Вор.
Вор!
СКАЗКА ГОРОДА МОЕЙ МЕЧТЫ
Жил-был мальчик...
Все мы когда-то были мальчиками.
И звали этого мальчика, ну... к примеру... Викинг К.
Однажды мальчик Викинг К. сел на свой корабль и поплыл в Швецию, потому что никакой иной страны мальчик видеть не желал и грезил фьордами, бесчисленными островками, уютными домиками, мшистыми деревьями, черепичными крышами, и даже кирхами.
Викинг К. плыл на корабле и думал: «Вот доплыву я до далёкой Швеции, и сначала отправлюсь к фьордам. Они такие узкие, такие неповторимые!.. А затем я проплыву мимо бесчисленных островков и высажусь на каждом, чтобы взобраться на валуны, но в домики, эти самые уютные домики, я заходить не стану. Даже не так, конечно же не так – я загляну в один из них, с черепичной крышой, да... в домик, окружённый мшистыми дубами, над которыми торчит шпиль самой высокой кирхи в мире, я постучусь в дверь и скажу:
– А вот и я.
И мне откроет Она и бросится мне на шею, и расцелует, и крикнет:
– Ты приехал! Какая радость!..»
...По дороге Викингу К. повстречался дэв – восточный Дракула о семи головах.
Ну... Викинг К. с ним расправился...
Затем я приплыл в Швецию и сказал:
– А вот и я...