Валлентайн не знал, откуда в его заведении появился этот странный человек. Об этом он даже поинтересовался у Сержанта, представлявшего в Стэнли хоть какое-то подобие власти, но Сержант только пожал плечами и невозмутимо заглотил стакан положенного ему за какие-то там заслуги бесплатного виски, делая вид, что ему и дела нет до этого типа. Но Валлентайн не был бы самим собой, если бы не заметил, как цепкие глазенки Сержанта то и дело постреливают в сторону незнакомца, который был явно не из этих мест.
Странным в этом человеке было многое, если не сказать все. Во-первых, он прибыл не пешком и не на коне. У него был древний, потрепанный, но вполне работоспособный «додж» времен еще второй мировой. А автомобиль – штука теперь редкая, раритетная. Пацаны, вон, у самого входа столпились, галдят: для них «додж» и вовсе диковинка. Все потрогать пытаются, но за руль никто не лезет. Боятся. Пожалуй, правильно делают. Неизвестно, что можно ожидать от владельца этой тачки.
Во-вторых, внешний вид. Обычно бродяги, приходящие в Стэнли из пустошей, были худо-бедно, но бронированными и вооруженными – без этого в пустошах не выжить. Да и одевались путешественники обычно по последней моде этих мест в старую военную униформу или потертую джинсу. А этот автовладелец был без оружия, без завалящей кольчужки, и прикинут был в широкие бежевые шорты ниже колен и цветастую гавайскую рубашку, надетую прямо на голый и сильно татуированный торс. А татушки-то цветные! Это ведь сейчас чертовски дорого! Ну, ни дать, ни взять, пижон с океанского пляжа! Да еще и потертый чемоданчик с пружинными застежками, который он держал в руке…Очень странно.
В-третьих, этот тип заказал…стакан молока! Не то, чтобы молоко было редким продуктом, нет! Но всякий путник в заведении Валлентайна обычно заказывал виски и чего-нибудь поесть. Этому же вдруг молоко понадобилось. Разумеется, Валлентайн у себя молока не держал, и потому он предложил своему посетителю кружку кофе.
- Кофе? – незнакомец скептически вскинул бровь, - У вас есть нормальный кофе?
- Суррогат, - не стал отпираться Валлентайн, - Но очень качественный.
- Что ж, я не сноб, - пожал плечами посетитель, - Давайте суррогат. Только, если можно, без сахара.
Валлентайн еще хмыкнул про себя: мол, сахар тебе никто и не собирался класть.
Потом незнакомец сел за дальний столик, открыл свой чемоданчик и выложил из него…пишущую машинку!
Это, собственно, в-четвертых.
- Давно он так сидит? – цыкнул зубом Сержант, качнув головой в сторону странного посетителя.
- Уже полчаса, - шепотом ответил Валлентайн.
- Ага, - непонятно, к чему сказал Сержант.
Незнакомец тем временем сосредоточенно стучал по клавишам пишущей машинки, время от времени прерываясь на то, чтобы глотнуть кофе из обшарпанной металлической кружки с подкопченным дном. По сторонам он вроде бы не смотрел, а если и отрывал взгляд от листа бумаги, стремительно покрывавшегося ровными строчками букв, взгляд его был какой-то…отсутствующий, что ли? Он смотрел куда-то в окно или на стену и, казалось, не замечал окружающего его мира, зато видел то, чего не видят остальные.
Сержант влил в себя еще одну халявную порцию виски, поморщился, громыхнул стаканом о барную стойку, потом сунул в зубы сигарету и, прикуривая от «зиппо», как бы между делом окликнул незнакомца.
- Эй, парень! Как твое имя?
- Ундервуд, - ответил парень, ни на секунду не прекращая своего занятия, и даже не взглянув на Сержанта, - Это прозвище.
- Я спросил, как твое имя, - Сержант, кажется, начал выходить из себя, что не было таким уж удивительным делом.
Он вообще был очень вспыльчивым. Валлентайн еще помнит тот день, когда пьяный Сержант пристрелил прямо в баре, при куче посетителей, одну шлюху, посмевшую вдруг посмотреть на него неодобрительно. Потом он долго пинал уже мертвое тело Мойры…шлюху звали Мойра – это Валлентайн помнил очень хорошо: девочка частенько обслуживала его бесплатно, а иногда, когда напивалась, начинала называть его папой…и трехэтажно бранился, брызжа слюной. Валлентайн тогда хотел убить Сержанта, но струсил: он никогда не стрелял в людей, и посему просто не смог спустить курок старого револьвера. Сержант это заметил и, кажется, стал трусость Валлентайна считать своей победой.
- А к чему вам знать мое имя, шериф? – даже не взглянув в сторону Сержанта, Ундервуд улыбнулся в пустоту. Нет, определенно, странный человек! У него что, с инстинктом самосохранения непорядок? Или же он просто идиот?
- Я, черт тебя подери, шериф! – рыкнул Сержант, медленно, угрожающе шагая между столиками по направлению к Ундервуду, - И я, черт тебя подери, должен знать, что это за наглая задница приперлась в мой город!
Валлентайн заметил, как пальцы Сержанта легли на рукоять меча, висящего у левого бедра, и почему-то испытал щемящее чувство… Он не мог объяснить себе, чем его так обрадовала назревающая заварушка в его баре, но это была именно радость, почти экстатическое ощущение надвигающегося кровопролития.
«Может, Ундервуд – подходящая темная лошадка, чтобы на него ставить?» - подумал Валлентайн, - «В конце концов, должен же хоть кто-нибудь преподать ублюдочному шерифу урок хороших манер».
Хотя, вряд ли этому автомобилисту светит удача. У него и оружия-то нет. Что, впрочем, странно: забраться в такую глухомань, как Стэнли, да еще и без оружия – это, как ни крути, подвиг. Нет, с этим Ундервудом не все так просто, как кажется. Он еще преподнесет сюрпризец – в этом Валлентайн был почти уверен.
- Эта, как вы выражаетесь, задница, - продолжая беззаботно улыбаться, произнес Ундервуд, - Приперлась в ваш город с одной-единственной целью: пополнить припасы, немного передохнуть и написать пару страниц. Потом эта она отправится дальше, и вас, шериф, больше никогда не побеспокоит. Так что знать имя этой задницы – пустая трата ресурсов памяти.
- Кажется, ты меня плохо понял, урод, - Сержант подошел к человеку с пишущей машинкой почти вплотную, навис над ним грозной тучей. Но человек невозмутимо продолжал стучать по клавишам.
Меч Сержанта – увесистый палаш, усеянный многочисленными зазубринами – скользнул из ножен. Стремительно, почти незаметно для глаза обычного человека. Валлентайн почувствовал, как сжало холодными тисками его сердце: он с тоской ожидал кровопролития.
Но его не случилось - Ундервуд сделал что-то еще более стремительное, чем Сержант, и клинок остановился в десятке дюймов от его головы, намертво завязнув в деревянном табурете, одном из тех, которыми был уставлен салун. Табурет твердо сжимали пальцы Ундервуда. При этом – удивительное дело! – свободной рукой он продолжал печатать.
Внутри у Валлентайна похолодело: теперь Сержант будет не Сержант, если не убьет этого паренька. А паренек Валлентайну, если честно, нравился. Какой-то он был…солнечный, светлый. И веселый. Валлентайну понравилось бы иметь Ундервуда в числе завсегдатаев, и время от времени он даже поил бы его совершенно бесплатно. Лишь бы только он приходил в салун, стучал на своей старинной машинке и заражал окружающих своей беззаботной уверенностью в том, что все будет хорошо.
- Ах ты, паскудник, - зашипел Сержант, пытаясь высвободить клинок.
Ундервуд продолжал беззаботно улыбаться. Словно не его только что едва не разрубили на две половинки.
- Шериф, спокойнее. Прошу вас, - произнес он, не выпуская из левой руки тяжелый табурет, - К чему лишнее кровопролитие? К вашему сведению, я могу взорвать все это здание вместе с теми, кто живет на втором этаже, да и с вами. В моей пишущей машинке запрятано три фунта динамита, а взрыватель сработает, если я нажму вот на эту клавишу, - он нежно провел пальцем по какой-то кнопке, - Вы в курсе, что такое динамит?
- Да что ты о себе возомнил? – завопил Сержант, выхватив револьвер и направив ствол в голову Ундервуда. Палаш ему пришлось выпустить из руки, поскольку засел он в табурете надежно. Вот уж точно про Сержанта сказано: сила есть – ума не надо.
- Осторожнее, - не прекращая улыбаться, сказал Ундервуд, - Этот выстрел станет последним в вашей жизни, шериф. Лично я не тороплюсь на тот свет, да и вам не советую. Но уж коли на то будет ваша воля, я взорву здесь все.
Для пущей убедительности он откинул крышечку на корпусе машинки и продемонстрировал Сержанту три желтых брикета, неведомо, как уместившихся в металлическом чреве прибора.
Сержант замялся, кажется, совершенно не представляя, что дальше делать. Да и Валлентайну стало совсем не по себе. Перспектива взлететь на воздух вместе с салуном его, откровенно говоря, не радовала. Давненько ему не было так страшно за свою жизнь. В какое-то мгновение он даже искренне пожелал, чтобы Сержант прострелил мозги этому террористу-бомбисту.
Но Сержант только хватал ртом воздух и таращил на Ундервуда бешеные глаза. И ничего больше не предпринимал. Так они и замерли, эти двое: Сержант с револьвером в вытянутой руке и Ундервуд с перманентной доброжелательной улыбкой на лице и с пальцем на заветной клавише пишущей машинки.
- Право, шериф, не стоит, - мягко произнес, наконец, Ундервуд, - Этот маленький конфликт не стоит ни ваших, ни моих нервов. Давайте расстанемся добрыми знакомыми. Если вы позволите, я допью кофе, допишу страницу и покину ваш гостеприимный городок. А вы просто забудете о том, что я здесь вообще был.
И тут Сержант сделал, наверное, самую разумную вещь в своей жизни. Он опустил револьвер и негромко произнес, чеканя голосом слова:
- Хорошо. Допивай кофе. Дописывай страницу. Но из города ты не уйдешь. Это я тебе гарантирую.
- Я подумаю над вашим предложением остаться. Возможно, мне здесь понравится, - Ундервуд пожал плечами, - Впрочем, в последнем я начал сомневаться. Всего доброго, шериф!
- Всего доброго. И до скорого, - процедил сквозь зубы Сержант.
Когда Сержант вышел из салуна, вполголоса матерясь и обещая неизвестно кому настрогать из наглого чужака мясное рагу, Валлентайн шумно выдохнул, почувствовав явное облегчение. Во всяком случае, в планы конфликтующих сторон не входило уничтожение его заведения, и это хоть как-то, но успокаивало.
- Прости, парень, за любопытство, - немного осмелев, спросил он у Ундервуда, невозмутимо продолжившего стучать по клавишам, - Но ты в самом деле мог бы взорвать мой салун?
Ундервуд глянул на Валлентайна, прищурив глаза, в которых плясали веселые лукавые искорки, и сказал:
- Нет. Не мог бы.
Валлентайн облегченно вздохнул, но Ундервуд продолжил:
- Не мог бы, потому что просто нечем.
- Это как? – удивился Валлентайн, - А динамит?
Ундервуд весело засмеялся.
- Старик, это же просто три куска мыла! Динамит – слишком дорогое удовольствие, чтобы тратить его на такие глупости.
- Мыло?! – прошептал Валлентайн, потрясенный виртуозностью и наглостью блефа этого фальшивого террориста, - Но…
- Никаких «но», приятель, - сказал Ундервуд, - Я, в конце концов, не кровожадный мясник, каким меня представляют некоторые мои знакомые.
- А кто ты? Кто ты, черт побери?
- Писатель. Просто писатель, который хочет закончить свою книгу, - Ундервуд порылся в кармане и выложил на стол купюру в двадцать долларов, - Думаю, этого хватит за кофе и за беспокойство.
Эх, шины, что ли, ему проколоть? Тоже мне, пижон! Завел «додж», и можно теперь права качать по поводу и без? Ну уж нет! Он до этого не опустится – колеса прокалывать. Не шпана какая-нибудь. Шериф все-таки. Да и машинка потом самому пригодится – все не на коне по пустошам рассекать.
Все-таки, машина будет его трофеем. И пусть кто-нибудь посмеет с этим поспорить. А этот писателишка…что ж, он сам решил свою судьбу. Конечно, он парень лихой. Да что греха таить – резвый, даже по сравнению с таким профи, как Сержант. Здорово он с табуретом обошелся – есть, за что уважать паренька. Реакция и скорость у него – дай Боже. Но не быстрее же он пули?!
Сержант достал сигарету, прикурил. Все-таки не местная бурда, как ни крути! Это еще тот табачок, старинный. Чудом сохранившийся. С армейских складов в Лэнгли. Как, бишь, его?
Сержант глянул на пачку сигарет. Точно, «Лаки Страйк». Счастливый удар, в переводе со старого английского. Эти сигареты ему до сих пор совершенно бесплатно присылает с караванами один ублюдок из Лэнгли. Сержант когда-то избавил его от крупных проблем с законом. Этот черномазый – эльфячья рожа! - решил, что Стэнли – отличный сектор сбыта всякой дури. Сержант тогда лично прищучил всех его подельников, а эльфа решил оставить как личность потенциально полезную. Теперь Азиз – так зовут этого остроухого ниггера – прочно сидит у шерифа Стэнли на поводке и делает все, что шериф ему говорит. Потому как смертная казнь за его делишки ему обеспечена. И Сержант в любой момент может организовать ему визит на эшафот.
Ну, да хрен с ним, с Азизом. У него сейчас не об этом голова болеть должна. Нужно спешно собирать ребят, из тех, что потолковее, и устраивать засаду на выезде из города. Если этот…как его?...Ундервуд решит взорвать свой динамит там, на дороге в Аддис-Абебу, никому, кроме него самого, это вреда не причинит.
- А ну, пошли прочь! – рявкнул Сержант на пацанов, облепивших «додж» и уже пытавшихся забраться за руль, - Уши надеру!
Сержанта в городе уважали. Нет, не уважали – это Сержант чувствовал по настороженным и обозленным взглядам горожан. Боялись – вот верное определение. Его боялись все, даже дети.
Пацаны стихли, потом сорвались с места шумной, галдящей стайкой, смешно шлепая босыми ступнями по остаткам асфальта.
Дымя сигаретой, Сержант медленно обошел «додж», присматриваясь к нему, словно к породистому жеребцу. Хороша машинка, как ни крути! Наверняка и двигатель в полном порядке. Может, даже форсированный. Нет, определенно: для такого пижона, как этот Ундервуд, машина слишком хороша. Сегодня к вечеру этот джип будет принадлежать куда более достойному человеку – ему, то есть.
Докурив сигарету, Сержант торопливо пошагал к своему офису, по пути неизвестно, зачем, пиная шары перекати-поля, песок, пустые пивные банки – все, что попадалось на пути. Ундервуд умудрился взбесить его до белого каления. Одно утешало: Сержант еще не потерял способности трезво мыслить от накатившей на него злости.
Придя в офис, Сержант первым делом взял за грудки паренька по имени Гордон, который формально числился помощником шерифа. Паренек был тщедушный, с белыми, почти прозрачными волосами и бледной кожей. И голосок у него был под стать внешности – тихий, писклявый. А глаза – попросту щенячьи. Всей пользы от него было только то, что он был на удивление послушный.
- Слушай сюда, спирохета, - сказал Сержант Гордону, притянув его лицо к своему на дистанцию полета брызжущей слюны, - Сейчас дуй к Слепому, Джекману, Волчьему Глазу и Скалл Бою. Передай, что я жду их на выезде из города по направлению Аддис-Абебы через двадцать минут, считая от этого момента. И пусть захватят оружие. Придется стрелять. Усек?
Гордон часто закивал.
- Молодец, - похвалил помощника Сержант, - Тогда вперед! Время пошло!
Гордон пулей вылетел из офиса, придерживая на бегу свою пижонскую шляпу. Тоже мне, ковбой! Поля у шляпы – без пяти минут сомбреро. Ремень с патронташем, штаны с бахромой и кожаными вставками. И где только таких юношей воспитывают? Лучше бы озаботился нормальной кольчугой или бронежилетом кевларовым – так нет же! Подавай ему антураж, стиль ковбойский. Клинт Иствуд недоделанный…
Так, теперь есть минут пятнадцать на подробный анализ ситуации. Сержант начал думать, что с ним, впрочем, случалось совсем не часто. Итак, в наличии – потенциально боеспособный тип за рулем весьма пулеустойчивого «доджа». У типа в распоряжении три динамитных шашки, а может, еще что-нибудь покруче. В распоряжении Сержанта – четыре неплохих ганфайтера, один из которых маг. Ну, не эльфийский, конечно – индейский шаман. Но, тем не менее, маг. Расклад пока неплохой. Если Волчий Глаз успеет вовремя навести дурман, дело будет плевое.
Правда, Сержант не был уверен, что Ундервуд – не маг. Как он успел табуретом защититься? Вопрос на сто долларов. Вполне возможно, использовал знаменитое растяжение времени. Конечно, те маги, что умеют работать со временем, поголовно на службе правительств, да и число их исчезающее мало, но…Чем черт не шутит? Вдруг?
На всякий случай, Волчьего Глаза нужно заставить просканировать Ундервуда издалека, на подходе к засаде. Возможно, тогда станет ясно, с кем приходится иметь дело. Однако, темная лошадка, этот Ундервуд. Ну да ничего: от пули все равно никуда не денется. Пуля хоть и дура, но свое дело знает: щелк – и нет человечка. Одни воспоминания останутся.
А если он двинет обратно, в пустоши? Кто тогда будет прикрывать дорогу? Еще одна проблемка. Конечно, Сержант может телеграфировать в Лэнгли, в Кюрасао и в Новосибирск, чтобы там ждали незваного гостя-террориста с запасом взрывчатки. Но тогда плакал его «додж». Особенно обидно будет, если вся слава и все сливки достанутся новосибирским ментам. Их Сержант, мягко говоря, недолюбливал.
Ну да хрен с ним. Он отстучит новосибирцам, чтобы при задержании были с этим Ундервудом помягче, и сразу же передали его властям Стэнли. От сибиряков не убудет: у них и без того послужной список шикарный. А Сержанту не помешало бы повышение.
Тут взгляд его упал на стопку бумажных листов с пометкой «Разыскивается».
Он пригляделся к лежащему сверху листу и обомлел.
Черт возьми! Вот он, сукин сын!
Мик Рэйджер. Место рождения, дата рождения и национальность неизвестны. Раса – человек. Приметы: на вид двадцать пять – двадцать семь лет, волосы – черные, волнистые. Может носить длинную прическу. Европеоид. Рост – метр восемьдесят. Телосложение – спортивное, близкое к худощавому. Нос прямой, средней длины, со следами двух переломов. Глаза – серые. Примерный вес – семьдесят шесть килограмм. Особые приметы: может носить бородку – эспаньолку, волосы убирает в хвост. В левом ухе носит три серьги. Татуировки: на левой грудной мышце – цветная – «шрамы от когтей», на правой – стилизованный силуэт медведя, на правом плече – индейский «ловец снов», на левом – этнический композиционный узор в традициях опять-таки индейского племени - современных ирокезов, на спине вдоль позвоночника – изображение костей, собственно, позвоночника, на правой лопатке – тотемный знак племени нуниваков: ворон, держащий в когтях лосося. Разыскивается Бирмингемской колонией особо строгого режима. Был осужден за убийства, вандализм и прочие действия, противоречащие законодательству королевства Лондон. Лицу, предоставившему Мика Рэйджера властям королевства Лондон живым или мертвым, гарантируется вознаграждение в сумме двадцати тысяч долларов.
Мик Рэйджер, значит? Двадцать тысяч долларов? Неплохой куш! Вне всякого сомнения, Мик Рэйджер и есть тот самый Ундервуд – достаточно взглянуть на фоторобот мерзавца. Точная копия парня из забегаловки Валлентайна! Двадцать тысяч долларов! Даже если честно поделить на пятерых, получается по четыре штуки. Плюс авто. Ну, джип можно не считать: он по умолчанию становится служебной машиной полиции Стэнли. То есть, Сержанта. А четыре тысячи долларов – это почти состояние. И ганфайтеры в обиде не останутся. Даже если отдать им за работу по три тысячи.
Господи, да этот парень – просто золотое дно! Нельзя выпускать его из рук!
Стоп! Что там дальше сказано насчет этого Мика?
Превосходно владеет огнестрельным оружием, рукопашным боем. Отлично владеет холодным оружием со средней и малой длиной клинка. Наличия магических навыков не обнаружено. Задерживать собственными силами не рекомендуется. При обнаружении вышеозначенного преступника рекомендуется сообщить в главный офис Скотленд-Ярда и ждать прибытия спецподразделений лондонской полиции.
Сержант снова задумался, чем удивил самого себя. Никогда еще у него не возникало ощущения, что преступник, кем бы он ни был, может быть сильнее его. Но теперь…Бирмингемская колония, предупреждение Скотленд-Ярда…Неспроста все это. Англичане всегда славились своей объективностью. И если уж лондонцы говорят, что человек реально опасен, значит, оно и в самом деле так.
Но двадцать тысяч баксов! И «додж», который Сержант уже начал считать своим… Нет, такого шанса ему больше не выпадет. Нужно хватать то, что само идет в руки. В конце концов, есть Волчий Глаз, знатный шаман, равных которому по округе не найти. Есть Слепой, умудряющийся с двадцати ярдов попасть в десятицентовую монету одновременно двумя пулями. Есть Скалл Бой, мастерски владеющий «винчестером». И есть, наконец, Джекман, одинаково хорошо обращающийся с парой револьверов и с кавалерийской саблей – а уж с саблей в руках Джекман просто непобедим. Каким бы крутым ни был этот Ундервуд – или Мик – с такой командой ему ни за что не совладать.
Перед тем, как выйти из офиса, Сержант еще раз проверил оба револьвера, покрутил барабаны. Потом подумал…и неизвестно, зачем, сам не понимая причин, открыл свой сейф и достал коробку патронов с серебряными пулями. Нет, Сержант не думал, что этого Мика нужно только серебром и брать. Не вампир же он, не оборотень какой-нибудь. Но смутное беспокойство не отпускало шерифа. В конце концов, серебряной пуле без разницы, в чье тело влетать – человеческое или не совсем человеческое. А Сержанту будет хоть немного, но спокойнее.
По пути к выезду из города шериф отловил троих уличных мальчишек и, пригрозив им палашом, заставил установить слежку за «доджем» Ундервуда. Теперь, если этому Мику Рэйджеру вздумается воспользоваться другой дорогой, Сержант будет об этом знать и, глядишь, успеет что-нибудь предпринять.
Когда Сержант пришел к месту встречи с ганфайтерами, все уже были в сборе. Дородный мордатый шошон Волчий Глаз…да уж, старичку скоро на пенсию, не иначе…отпыхивался, сидя на обочине и обмахивая себя шляпой. Одышка замучила шамана. Поодаль, на высохшем куске древесного ствола сидел и дымил сигаретой Скалл Бой. Его рожа Сержанту никогда не нравилась – ну что может быть хорошего в лице, растатуированном под натуральный человечий череп? Но Сержант ценил Скалл Боя не за рожу, а за умение обращаться с винтовкой. На противоположной обочине стоял, скрестив на груди руки, Джекман, в камуфляжной униформе невадских повстанцев, под которой угадывалась кольчуга. На поясе, как водится, пара кавалерийских длинноствольных револьверов и изящная сабля.
- Привет, босс! – лениво махнул рукой Джекман, - Что за аврал такой?
Скалл Бой повернул к Сержанту свою физиономию и сдержанно кивнул, обозначая приветствие. И только Волчий Глаз никак не отреагировал на появление шерифа.
- Где Слепой? – окинув взглядом свою команду, спросил Сержант.
- А что, и он должен был появиться? – удивился Скалл Бой.
- Должен был, но его почему-то нет, - озадаченно произнес Сержант, - Шаман, сможешь просканировать?
Волчий Глаз, покряхтывая, поднялся на ноги.
Вгляделся куда-то вдаль, в сторону города.
Смотрел долго и пристально.
А потом покачал головой.
- Слепой не придет, - произнес он, - Нет больше Слепого.
- Как это нет? – Сержант ошалело глянул на шамана – надеялся, что он шутит - но тот был очень серьезен.
- Не с тем парнем ты связался, шериф, - сказал шаман, - Если бы не то обещание, что я тебе когда-то дал, я бы ушел отсюда, а ты разбирался бы с ним сам.
Джекман сделал несколько размашистых, порывистых шагов, подойдя к Сержанту почти вплотную.
- Во что ты нас собираешься втянуть, Сержант? – прошипел он, с яростью глядя прямо в глаза шерифа.
- Ничего такого, что мы бы не смогли сделать, - Сержант подумал не «мы», а «вы», но вслух этого, конечно же, не сказал, - К тому же за непыльную работку вы получите… - тут он мысленно разделил долю покойного – в этом можно было не сомневаться – Слепого на оставшихся трех ганфайтеров, - По четыре тысячи баксов. Согласитесь, неплохой куш?
Скалл Бой присвистнул, да и Джекман как-то успокоился: во всяком случае, яростный огонек в его глазах сменился жадным маслянистым блеском. И только Волчий Глаз продолжал всматриваться вдаль с мрачным, тревожным выражением лица.
- Эй, старик! Ты не рад, что станешь богатым? – Сержант попытался хоть как-то вселить в шамана нужный боевой настрой, но тот продолжал стоять мрачнее тучи.
- Лучше быть живым, чем богатым, - буркнул Волчий Глаз, - Прекратил бы ты эти забавы, Сержант. Не по нашим зубам этот бифштекс. Ох, не по нашим.
- Молчи, старик, - отмахнулся от шамана Сержант, - Не наводи панику.
- Это не паника, - покачал головой шаман, - Смотри сам.
И он повел раскрытой ладонью в сторону города.
По дороге двигался тот самый «додж», поднимая клубы легкой рыжей пыли. Двигался медленно – асфальт на этом участке был разбит до безобразия, и водитель явно берег подвеску. На капоте джипа Сержант с трудом разглядел что-то…что-то странное…неприятное, даже пугающее.
Не сразу он понял, что это – окровавленное тело, распятое прямо поверх запасного колеса при помощи самой обычной проволоки. Труп Слепого.
- К бою! – заорал Сержант, уже плохо соображая, что происходит.
И тут началось…
«Ух ты, все чудесатее и чудесатее… Интересно, что будет дальше? - из кустов обзор был плохой, но тело на машине не заметить было сложно, - Какие забавные люди в этом городе встречаются»…
Так получилось, что Алекс пришлось ночевать в неглубокой норе в десятке метров от дороги на Аддис-Абебу. Дырка в земле была тесной, но, по крайней мере, сухой. И Алекс в ее ситуации оставалось радоваться хотя бы этому. К тому же, нора располагалась в зарослях колючего кустарника, почти прозрачных – на ветках совсем не осталось листьев из-за недавней засухи. И длинные шипы кустов служили девчонке дополнительной защитой от незваных гостей.
Она уже некоторое время прислушивалась к тому, что происходило на дороге. Собственно, голоса ее и разбудили. Судя по всему, уродский шериф этого занюханного города собирался кого-то шлепнуть, что уже добавляло этому «кому-то» симпатии в глазах Алекс…
Что ж, если ему, то есть, шерифу, повезет, то она смотается под шумок, пока они разделывают труп и делят бабки – наверняка ведь Сержант не просто так взъелся – башка этого «кого-то», видимо прилично стоит… Но даже если шерифу просто моча в голову ударила, что с ним бывает не так уж редко, после спасения «чести» своего вонючего мундира он отправится прямиком к Валлентайну – праздновать торжество закона и справедливости. И ужрется до зеленых чертей. Что опять-таки ей на руку! И даже более удобно, чем первый вариант.
Если же не повезет… – Сержанта больше не будет, а загадочный персонаж к ней претензий, скорее всего, не имеет, посему, все будет еще проще!
В конце концов, старый трус Валлентайн не может укрывать ее вечно, к тому же при малейшей угрозе сдаст с потрохами. Впрочем, по последним сводкам, в частности, по трупаку Слепого на машине, ставки на Сержанта резко пошли вниз.
Была правда, мысль, что этот нежданный «спаситель» окажется отморозком почище шерифа, но Алекс старалась об этом не думать. Поживем – увидим, как говорят умные люди.
…Блин, а ведь и нора эта ей досталась в качестве временного убежища именно из-за козла Сержанта – Валлентайн струсил и отправил Алекс сюда, ибо боялся, что шериф повяжет ее прямо в его дешевом баре….
Нет, старику, конечно, большое мерси за крышу и жратву, но…
С другой стороны, а что он может сделать Сержанту? Да и не обязан он ее защищать…. Так что, спасибо, Валлентайн. Надеюсь, больше не придется тебя напрягать.
А ведь идея закосить под мальчика была неплоха. Маскировка удалась на славу – бармен до последнего думал, что укрывает пацана. Но кто ж знал, что шерифу по фигу, кого насадить на свой хрен – мальчика или девочку. И ладно еще, если б этим дело и закончилось – ну, не привыкать, в конце концов… Но, судя по подслушанному ею через приоткрытую дверь подсобки в салуне Валлентайна, этот ублюдок, после того как сам…напользуется, собирался продать ее в детский бордель в Лэнгли. А это было совсем не по пути. Поэтому - сматываться и еще раз сматываться…
Жаль, если старику за ее побег отстрелят что-нибудь, но…своя шкурка ближе к телу…
Ладно. Странная угловатая машина неприлично больших размеров, в пятнах ржавчины и потеках чего-то совершенно непонятного, приближалась к дорожному знаку с банальной до пошлости надписью «Добро пожаловать в солнечный и гостеприимный Стэнли». Алекс уже видела, как труп на капоте смешно мотает из стороны в сторону безвольно повисшей головой. Видела, как засуетились шерифовы дружки, разбегаясь по обочинам и выхватывая оружие. Как сам Сержант достал свои пижонские револьверы и навел их на мужика за рулем…
Жаль, если пристрелит – дядька-то симпатичный. И почему-то спокойный, как сытый удав. Алекс даже разглядела, что он улыбается, словно увидел старых друзей.
Блин, что-то это напоминает! Где-то она уже видела подобную ситуацию. Будто во сне…. Он ощущения нереальности происходящего в голове слегка помутилось. Впрочем, стоило тряхнуть башкой – муть осела…
Как это у мозговедов называется? Дежа-вю?
А что дальше-то будет? Если это уже происходило, значит, она знает, чем дело кончится… Но Алекс не знала, хоть застрелись! Ну и ладно, не очень-то и хотелось.
А вообще… дядька в машине очень даже ничего. Почти красавец! Вот бы поближе подобраться…
Но, видимо, не получится. Да и не стоит оно того – под пули лезть.
На всякий случай Алекс достала свой револьвер. Два патрона. Мдя-а-а… Мало, как ни крути. На крайний случай: один – врагу, другой – себе…
Блин, как патетично!
Алекс с души воротило от этих псевдогероических закидонов насчет огнестрельного харакири. Ни хрена! Обе пули – врагу! Чтобы наверняка. А там – будь, что будет. В конце концов, даже из борделя всегда есть шанс сбежать.
К тому же, с позором жить можно, а с дырой в башке – проблематично.
Алекс щелкнула предохранителем, на какую-то долю секунды задумавшись: «А предохранитель ли это?»
Все. Кажется, началось.
Машина резко затормозила под самым знаком, едва не двинув шерифа по коленям массивным бампером-кенгурятником. Водитель выбрался из тачки, совершенно спокойно подошел к Сержанту…
Что у него в руке? Кусты все-таки мешают – не разглядеть. Похоже на меч, только какой-то куцый, короткий слишком. Или это нож такой?
А шериф-то боится!
Алекс даже из своего убежища разглядела, как дрожат руки хваленого героя Стэнли и окрестностей, прославленного в боях Сержанта. Так тебе и надо, урод! Надеюсь, он тебя порвет на кучу этнических символов!
А дядька улыбается! Молодца! Нет, он все-таки симпатичный – высокий, смугловат, но в меру, с хвостом черных волос на затылке. Правда, одет по-дурацки – в гавайку и шорты. Стиляга, тоже мне! Ну, да ладно! Главное, чтоб не на пустом месте пижонил.
До Алекс донеслись голоса. Напряженный, нервный, срывающийся – Сержанта. И спокойный, ровный, едва ли не ласковый – пришлого чувака.
- Все, Ундервуд, допрыгался! – это Сержант, - Бросай зубочистку и сдавайся по-хорошему.
«Ага, и будет тебе счастье!» - тут же пришло в голову Алекс. Она даже улыбнулась.
- Объясните, шериф, с какого перепуга я должен сдаться? – это тот, кого Сержант назвал Ундервудом.
Ундервуд, значит. Дурацкое имя, если честно.…
- Я знаю, кто ты, - вякнул шериф, словно пытался напугать своей осведомленностью.
- Сомневаюсь, - Ундервуд покачал головой, - Кстати, стволы-то опусти, а то как-то неуютно с тобой беседовать.
…А сейчас кому-то отрубят руку…
Словно комментируя происходящее, у Алекс в голове раздался тихий спокойный и… МУЖСКОЙ голос! Она даже подпрыгнула от неожиданности. Но вокруг никого не было!
«А кому?» - постаралась она подумать как можно громче.
…Смотри…
Голос пропал. Было ощущение, что неизвестный комментатор просто отключился от ее сознания. Кажется, она даже услышала что-то похожее на щелчок коммутатора.
Фигня какая-то! Алекс решила, что поставит себе диагноз позже, а пока…
Шериф помялся на месте, отвел взгляд всего на секунду. И это стоило ему многого.
Алекс так и не поняла, что сделал этот Ундервуд, но Сержант вдруг как-то незаметно лишился револьвера вместе с кистью левой руки. В то же мгновение грохнул выстрел, и Алекс на долю секунды потеряла того самого незнакомца из виду. Неужели ему голову прострелили?!
Черт! А голос-то прав оказался!
Дальнейшие события мелькали перед ее глазами какими-то рваными, статичными картинками.
Вот Ундервуд ныряет под выплевывающий пулю ствол…
Сержант провожает удивленным взглядом собственную кисть, падающую на асфальт…
Татуированный под череп парень, засевший за валуном – спиной как раз к Алекс! – шмаляет из «винчестера»…
Кто-то с той стороны дорожной насыпи кричит: «Назад, Сержант!»…
Ундервуд пригибается к самому асфальту и начинает кувыркаться, сбивая с ног Сержанта. Пуля, выпущенная из винтовки, кажется, проходит над его головой, даже не задев…
Сержант падает, ошалело глядя на обрубок, оставшийся на месте кисти…
На дорогу выскакивает какой-то мужик с саблей наголо… Дурак, наверное…
Кувырок Ундервуда завершается пушечным ударом пяткой в пузо сабленосца…
Поверженный Сержант получает клинком по шее…
Парень с «винчестером» делает еще один выстрел…
Ундервуд, увлеченный схваткой с сабленосцем, получает пулю в руку. В воздухе повисает облачко алых капелек…
Мужик с саблей выхватывает откуда-то из-за спины револьвер и стреляет…
Сержант визжит, словно резаный поросенок, переходя на сдавленный, булькающий хрип…
Ундервуд умудряется отбить взмах сабли, в ответ снова бьет ногой – на этот раз каким-то чудом достает пяткой в лицо врага. Тот падает, как подкошенный…
И снова выстрел из «винчестера»…
Ундервуд снова получает пулю – на этот раз в ногу, занесенную для удара по лицу сабленосца…
Только толстый престарелый индеец стоит и ровным счетом ничего не делает. Индейцу все по барабану…
«Эй, ты здесь? Эй? Кто победит-то? Ну, скажи! А я от тебя лечиться не буду, честное пионерское! Эй, чувак?» - Алекс не нравился ход событий, и она попыталась мысленно вызвать недавнюю слуховую галлюцинацию. Ничего – ровным счетом. Тишина в голове и грохот выстрелов в ушах.
…Вспоминай, ты знаешь…
Голос появился настолько неожиданно, что Алекс ойкнула. …Кажется, никто не услышал. И снова – тишина. И еще вроде показалось – едва слышный смешок. Блин! Бывает же! Это что, шиза так начинается? Или раздвоение личности?
Ладно, знаю, говоришь?
Нет, это точно мне снилось…. Вчера, кажется! Что ж там дальше-то? Во сне мужик в гавайке получил еще пулю, но угробил-таки того, с саблей… А потом… Что потом?
Потом он упал. Алекс как наяву увидела эту картину – только очень замедленную… Этот кретин в шортах в пылу сражений, так сказать, либо не заметил, либо забыл о татуированном. А тот снес ему полбашки! Вот оно что!
Девчонка очнулась очень вовремя – до смерти Ундервуда остались секунды. Что делать-то?!...
Ну нет! Так дело не пойдет! Попробуем рискнуть! Эх, была, не была!
Она старалась думать громче, чтобы заглушить собственное «Ой, мамочка!», звучащее на задворках сознания.
«Помог бы, что ли! – без особой надежды обратилась она к внутреннему комментатору, – Это все-таки мой первый раз!..»
Что-то щелкнуло в голове…
Сознание как-то странно выключилось, словно его спрятали в темный мешок. И сколько так продолжалось, Алекс не знала.
Когда она все-таки пришла в себя, рука с револьвером уже опустилась, из ствола тянулся легкий дымок. Оба патрона превратились в стреляные гильзы.
Парень с татуированным лицом лежал лицом вниз в придорожной пыли, и под ним расплывалось темное пятно.
…Учти, в первый и последний раз…
Алекс рухнула на колени и осталась так сидеть…
Вот гадство! Две пули за десять секунд схватить – это явное невезение.
Вообще день сегодня выдался неудачный. Сперва этот идиот шериф со своими придирками, потом – какой-то неадекватный ганфайтер. Тому, кажется, на глаза попался плакатик из серии «Следственная бригада желает познакомиться». Насколько Мик помнил, на таком плакатике за него обещали двадцать штук баксов. И не кто-нибудь, а доблестный Скотленд-Ярд.
А ведь Мик и в самом деле никого не хотел обижать. Он написал четыре весьма удачных страницы для своей книги, выпил неплохого кофе и чувствовал себя вполне комфортно – особенно после четырехсотмильного ралли от Кюрасао до Стэнли по пустошам, заросшим кактусами и полудикими мексиканцами, которые предпочитают выстрелить, а потом разбираться, в кого это они стреляли, собственно.
А тут этот придурок с парой револьверов. Может, он тоже мексиканец? Был…
Не выстрели он первым, может, и в живых бы остался. А так…
После спешной ампутации пальцев на ногах ганфайтер спел красивую серенаду о том, что шериф собирает на выезде из города команду стрелков на предмет кого-то подловить. Мик ни на секунду не усомнился: шериф собрался устроить засаду именно на него.
А потом – в качестве воспитательной меры – Мик свернул ганфайтеру шею. Затем решил, что добру пропадать нечего, и уложил свежий труп на капот «доджа», дабы деморализовать врагов, засевших на дороге.
Кажется, у него получилось.
Шериф, как и ожидалось, призадумался, завидев такой натюрморт поверх запасного колеса. Наверное, поэтому и не стал стрелять сразу – предпочел поговорить.
Ошибся немного шериф. Переоценил возможности. Посему лежит сейчас на разбитом асфальте, сочится кровью и медленно остывает. Как и резвый невадский повстанец, словивший пяткой в нос – тот, кто думает, что это не смертельно, глубоко заблуждается. Если знать, как бить, можно легко и навсегда выключить мозг жертвы со всеми вытекающими – в виде кровавых соплей – последствиями.
Как и тот мерзкий типчик с винтовкой, прятавшийся за валуном слева от дороги. Вот только Мик не припоминал, что стрелял в него. Зато из всей горе-бригады он один умудрился хоть как-то попортить Мику радость от победы.
В пробоинах на руке и ноге гулял противный сквознячок. Было больно, чего уж тут скрывать. Да и кровь почему-то не желала униматься.
- Я бы на твоем месте…- начал было пожилой толстяк-индеец, топтавшийся поодаль, на более или менее безопасном расстоянии.
- Я бы на твоем месте не раскрывал рта, пока меня об этом не попросят, - проворчал Мик, слегка морщась от боли, - Ты кто, дедуля?
Старик молчал, гордо воздев подбородок.
- Теперь можешь говорить, - подсказал ему Мик.
- Не хочу, - буркнул индеец. Обиделся, что ли?
- А придется, - вздохнул Мик, с тихим стоном поднимая с асфальта выпавшую из безвольно повисшей простреленной руки абордажную саблю-пиранью. Пригодилась сабелька, что ни говори. Надо бы при случае поблагодарить старину Ашера за такой подарок. Вот только когда еще Мик будет в Кюрасао?
- Убьешь? – хмыкнул старик.
- Вот еще! Скальпирую, и всего делов.
- Не пугай, - покачал головой престарелый Чингачгук, - В конце концов, я не сделал тебе ничего плохого.
- А мог бы? – удивился Мик, причем совершенно искренне.
- Я – шаман, - с гордостью сказал краснокожий пенсионер, - Волчий Глаз из племени шошонов.
- Ну и ну! Натуральный шаман? Какой глаз, говоришь? Вонючий? – Мик подошел к шошону вплотную, заглянул в его темные глаза.
- Волчий, - невозмутимо сказал шаман, - Волчий Глаз. А кто ты? Невежливо не представиться в ответ.
- А то ты не знаешь? – усмешка получилась какой-то…зловещей, - Выходит, ловили-ловили, и сами не знаете, кого? Не принимай меня за идиота, старик.
- Я не знаю, - ответил шаман, - Я не лгу. Шериф нам ни слова об этом не сказал.
Поначалу Мик не поверил. Потянул носом воздух, словно пробуя его на вкус.
Ложь тоже имеет свой запах. Едва уловимый - у опытных лжецов, и бьющий по ноздрям – у тех, кому врать приходится совсем не часто. Но лжец всегда пахнет ложью.
А этот индеец пах чем угодно, только не враньем. Марихуаной, отваром пейотля, потом, порохом, прогорклым салом – но не враньем.
И был еще один запах. Он тянулся откуда-то со стороны, его принес легкий ветерок из пустошей.
Запах молока. Материнского молока. И пороха.
- Ладно, Волчий Глаз, верю, - Мик сглотнул набежавшую вдруг на язык слюну, - Прости, старик, что был не вежлив.
- Имеешь право, - смягчился шаман, - В конце концов, я был с теми, кто хотел тебя убить.
- Вовремя передумал? – усмехнулся Мик, - Решил в сторонке отстояться, пока соратники дело делают?
- Я не трус, если ты об этом, - сухо произнес индеец, - Просто связываться с тобой – дело безнадежное. Вот я и не хотел на рожон лезть. К тому же мне до смерти надоел Сержант. Считаешь, что я не прав?
- Прав, наверное, - пожал плечами Мик, - Кстати, не ты вон того, татуированного угомонил?
Волчий Глаз покосился на труп парня с винтовкой, покачал головой.
- Не я.
- И не я, - озадаченно произнес Мик, - А кто тогда?
- Не знаю, - сказал шаман, пожав плечами, - Я сканировал местность. Здесь, кроме нас, никого не было.
- Значит, хреново сканировал, - усмехнулся Мик, - Вон там, где-то возле тех зарослей…
Он снова понюхал воздух. Определенно, запах молока и пороха тянулся со стороны пригорка, заросшего колючим кустарником.
- Унюхал что-то? – осторожно поинтересовался Волчий Глаз.
- Ага, - подтвердил Мик, - Там точно кто-то есть.
- Знаменитый нюх? – улыбнулся шаман, обозначая факт того, что он в курсе чего-то, что Мик старательно скрывал, - Завидую. Мне такого не дано.
- Радуйся лучше, - буркнул Мик, - К нюху еще прилагается куча неприятных дополнений.
- Знаю, - кивнул индеец, - Слушай, отпустил бы ты меня, а?
- Валяй. Я тебя не держу. Не хватало мне еще с военнопленным нянчиться.
- Спасибо, - сказал Волчий Глаз, - Я немного подожду, потом пойду. Прикрою тебя, если что.
- Это еще зачем?
- Мне показалось, что ты хочешь проверить, кто там так пахнет в этих зарослях. Иди.
Мик удивленно посмотрел на шамана. Конечно, о моральных принципах индейцев он знал не понаслышке, но ведь…Ведь Волчий Глаз и впрямь готов прикрыть ему спину! Чудеса, да и только…
- Э… Ладно...
- Иди уже.
Мик подобрал оба револьвера, принадлежавших теперь уже покойному шерифу Стэнли. Бегло осмотрел барабаны. В одном – четыре патрона, в другом, в том, который сжимала отрубленная кисть – все шесть. Уже неплохо! К тому же – серебряные… Странно. Шериф знал, или так, предчувствовал? Впрочем, уже не важно. Хорошо, что не попал…
Ну, что ж, сейчас мы и узнаем, кто так вкусно пахнет молоком в этой куче дикорастущей колючей проволоки…
Схватка закончилась победой чувака в гавайке. А как иначе? Его несостоявшегося убийцу она пристрелила…
Она ли?
Ладно, не важно. Теперь можно отсидеться и ближе к ночи идти дальше.
Индеец, судя по всему, сумел договориться с этим шустрым мучачо. Что ж, его счастье…
Черт! Руки вспотели и ноги дрожат! Как это бесит! И как-то… морозно, блин. Это что, нервы? Хотя с чего бы? Ну, убила урода. Так не сама же! Мысли ясные, мозги трезвые, уши холодные…Только тело не слушается...Понятно. Стресс у организма. Ладно, отсыхаем пока здесь и приходим в себя…
…Он идет…
- Что? – случайно вырвалось вслух. Посторонний голос в голове иногда пугал. Выскакивает, словно чертик из коробочки – в самый напряженный момент.
«Твою мать! Точно идет! Так он заметил? Плохо! Сбежать не получится – с места-то сдвинуться проблематично. Что делать?... Но он не знает, сколько у меня патронов! Авось отбрехаюсь…»
Пытаясь поднять оружие, Алекс чуть не расплакалась от обиды и злости – руки были словно ватные.
Так, не реви! Не злись! Все пучком! Пучок торчком! Кто здесь самый крутой? Кто шлепнул того убивца?... Мда, зря я об этом… Эй, глюк? Ты здесь? Ау?! Есть соображения на тему?
…Не нервничай…
Голос ли помог в очередной раз, или она сама взяла себя в руки, непонятно, но дрожь улеглась, злость и обида на собственное тело будто отрезало, а паника уползла куда-то далеко вглубь сознания.
Алекс спокойно подняла револьвер и осталась ждать незваного гостя… Стоя на коленях, ибо опасалась измены со стороны своего не в меру нервного организма.
- Кто в теремочке живет? – голос незваного гостя странным образом успокаивал, словно убаюкивал. Как мурлыканье большого мягкого кота…
Не дожидаясь ответа, незнакомец взялся ладонью за ветку колючего кустарника – а шипы-то не маленькие! Мазохист, что ли?..
Мик озадаченно глядел на дуло револьвера, уставившееся своим черным зрачком прямо ему промеж глаз.
- Опа… - только и сказал он.
На самом деле удивил его не револьвер, которым его встречал абориген здешних кустов. В конце концов, ничего другого он и не ожидал. И даже был готов к такому обороту событий.
А вот личность того, кто держал его на мушке…
Поверх тускло поблескивающего ствола на него смотрел вполне симпатичный, но чумазый сверх меры мальчишка, в глазах которого читалось страшное напряжение. Не страх – страх Мик нюхом чуял, во всяком случае, на таком расстоянии. Именно напряжение. Рассудительное такое, отдающее ледяной прохладой.
Наверное, так же рассудителен и напряжен курок перед самым выстрелом.
А еще у мальчишки были глаза разного цвета. Это почему-то настораживало. Правый - голубого, левый - светло-зеленого цвета. Мику почему-то подумалось, что как минимум один из них должен быть искусственным. А почему – он и сам не понял. Просто на его памяти такой разнобой в цвете глаз встречался раз или два, не больше.
Пацан молчал, не опуская оружия. Мик, разумеется, тоже молчал и с любопытством рассматривал своего визави.
- С тобой все в порядке? – крикнул за спиной стоящий у обочины индеец.
Мик в ответ лишь поднял вверх палец: тихо, мол.
Пацану на вид было лет тринадцать, не больше. Волосы почти до плеч – взъерошенная рыжая шапка, из которой торчат какие-то травинки. Круглое, с мягкими чертами лицо – признаться, был бы Мик гомиком-педофилом, ему бы оно понравилось однозначно. Было в нем что-то такое…трогательное…не в смысле, потрогать хочется, а в смысле, за душу трогает чем-то.
Пацан выглядел довольно крепким для своего возраста. Обычной подростковой угловатостью и не пахло. Зато…
Зато отчетливо и совершенно не по-мальчишески пахло молоком. Тем самым, материнским. И, как ни удивительно, порохом.
- Эй, парень, - Мик даже улыбнулся приветливо: чем-то его этот паренек зацепил по части положительных эмоций, - Ствол-то опусти…
- А то что? Лапы пообрубаешь, как шерифу? – Алекс позволила себе ухмылку – голос не дрожал, - Чего надобно, старче?
- Ну, не такой уж и старче, - вполне резонно заметил мужик, - Это я просто не побрился. И не мылся дней пять. А лапы отрубать… - тут он как-то странно покосился на револьвер, который держал в руке, - Хлопотно, знаешь ли. Пристрелить проще.
- Ну, так, а чего воздух сотрясаешь? Стреляй. А нет – так вали, куда шел. – Алекс сама не поняла, почему так взъелась на «гавайца» – вроде он ей ничего плохого не делал… Видимо отходняк от нервного перенапряжения случился. Да и ситуация получилась дурацкая – сначала сама спасла человека, а потом ему же и угрожает… Хотя вряд ли чувак считает, что он ей жизнью обязан…
Вдруг ей резко стало все так… пофиг… Надоело до смерти. Эти кусты, этот бесполезный уже ствол, этот… горе-герой… Ну его, даже если пристрелит. Все лучше, чем с отрубленными руками. Руки – это все… И спать хочется… Да и пушку держать задолбало. Она опустила оружие – пусть думает, что хочет. «Да! Струсила я! Устали вы… меня».
Уже повернувшись спиной и заползая в нору, она бросила
- Ушел бы ты, а? Я спать пойду. Удачи…
- Постой, - мужик вдруг положил руку ей на плечо, останавливая, - Пацан, ты не уползай пока. Пара вопросов есть…
- Ну? – обернулась девчонка, едва подавив зевок, - Чего надо-то?
- Во-первых, - тут чувак обернулся, бросив взгляд на труп татуированного урода, - Это ты – его?
- Я. Наверное. Не знаю. Второй вопрос?
- Знаешь, кроме тебя, больше некому, - незнакомец оглянулся на топтавшегося поодаль старика-индейца, - Ладно, как скажешь. Я…, - тут он на несколько секунд замялся, словно раздумывал, - В общем, я – Мик. Просто Мик, ясно? А ты кто?
- Алекс, - буркнула, собственно, Алекс, - Отвечаю на ваш немой вопрос: пожалуйста, обращайтесь еще… Все?... И, вообще-то… я - мадемуазель, к вашему сведению!
Зачем она ему это сказала? Вот дура! Нет, правда, зачем было раскрываться перед незнакомым мужиком? Тоже мне – оскорбленная неподобающим обращением леди! Овца! Это, в конце концов, опасно! Алекс уже окончательно запуталась в мотивации своих поступков – видимо, стресс ей последние мозги отключил…
- Мадемуазель? – слегка охренел Мик, - Разыгрываешь, что ли?
Хотя…Если приглядеться повнимательнее…
А ведь и в самом деле девчонка! То-то молоком пахнет! Запах-то самый что ни на есть женский. Дурак, мог бы сразу догадаться…
А что это меняет? Пацан, девчонка – какая, к черту, разница? Ведь он…она…помогла ему в бою. Возможно – и даже скорее всего – жизнь спасла. А это дорогого стоит.
- Мне не до шуток, если честно, - уже мягче проворчал…проворчала Алекс, - Если интересно, я впервые убила кого-то. Меня слегка трясет. Так что, если есть претензии – в письменном виде. Решишь убить – ради бога. Трахнуть – пжалста. Только не буди...
Тяжелый случай. Мик вздохнул и стал вспоминать, осталось ли где-нибудь в машине виски.
А чувак все-таки симпатичный – красота всегда отмечалась автоматически. Независимо от состояния Алекс и ситуации…
Волосы действительно черные, слегка вьющиеся, забранные в хвост на затылке…
Не смуглый, но весьма загорелый…
Почти правильные черты лица…
Только нос уже ломаный, с небольшой горбинкой…
Губы слегка полноваты – не свойственны тяжелым бруталам такие чувственные рты…
Глаза ярко-зеленые – не индеец и не мексиканец, определенно…
Густые пушистые ресницы – многие девушки за такие правую граблю отдали бы…
Три серьги в левом ухе – разнокалиберные колечки. Вроде бы серебряные…
Ничего так, в общем…
И татуировки на груди. Цветные. Красивые. Профессиональные. Такое себе могут только очень денежные люди позволить. Это как настоящие механические часы или хороший ствол – что-то вроде символа престижа…
Мафиози? Правительственный чиновник? Неизвестно. Но явно с деньгами дружит…
Это оценивал какой-то встроенный критик. Автономно и без эмоций…
Самой же Алекс чего-то поплохело. Хотелось спать… Но еще больше – разревется у кого-нибудь на плече. Хоть у этого богатенького пижона… Завыть просто. Причем девчонка не понимала причин этого состояния. С точки зрения логики, истерика не имела адекватной причины и была совершенно беспочвенна.
Морда из кустов исчезла. «Свалил. Вот и умница! Спать… Завтра разберемся…»
А девочка-то крепка не по годам. Мик, признаться, даже зауважал эту самую Алекс. Нет, кроме шуток: молодцом держится, не дергается. Хамит, правда, но это ничего – пройдет. Верное средство от таких вещей – что-нибудь спиртное, настолько спиртное, чтобы горело. И как раз такое термоядерное пойло должно было валяться в металлическом ящике под задним сиденьем.
- Что там такое? – спросил Волчий Глаз, когда Мик, ни слова не сказав, прохромал мимо.
- Ступай, шаман, - ответил Мик, - Дальше я сам.
- И все-таки? – не унимался индеец.
- В двух словах: там – человек, который спас мне жизнь. А сейчас ему плохо. Потому что он никогда до этого не стрелял в людей.
- Ясно, - кивнул шаман, - Так я пойду?
- Постой…
Индеец замер, повернулся к Мику. В глазах его было удивление.
- Зачем? – спросил он.
- Затем, - буркнул Мик, - Ты…в общем…Короче, спасибо тебе, Волчий Глаз. Спасибо, шаман.
- За что? Я же не сделал ничего.
- За это и спасибо. Иди. Тебе наверняка пора домой.
Волчий Глаз долго и пристально вглядывался в лицо Мика, стараясь поймать его взгляд. Потом, словно поняв что-то нужное для себя, он кивнул, порывисто повернулся к Мику спиной и размашисто зашагал к городу.
Отойдя метров на двадцать, шаман вдруг обернулся.
- Странно, - крикнул он, - А я ведь так и не знаю, как тебя зовут.
- А оно тебе надо? – крикнул в ответ Мик.
- Да нет, - пожал плечами индеец, - Просто интересно. Ладно, счастливо тебе, перевертыш!
Подколол напоследок, краснокожая рожа! Вот ведь зловредный старикан!
Признаться, на «перевертыша» Мик немного обиделся. Похоже, и этот шошон был в курсе того, что Мик…
- Пока, краснокожий, - махнул рукой Мик, - Глядишь, увидимся.
Бутылка виски, купленная у бутлегеров из Стоттерн-Крик, нашлась на своем месте, в ящике под сиденьем. Мик схватил бутылку, подумал несколько секунд, свернул крышку и сделал несколько глотков.
В конце концов, и ему это будет не лишним.
Алекс свернулась калачиком в своей норе.
Общее состояние организма можно было оценить, как недееспособное – ноги дрожали, руки зудели, будто в них до сих пор что-то было. Знобило и, что самое противное – слезы! Необъяснимые и глупые…
Впрочем, они текли тихо, сами собой, особо не мешая думать. Что несдерживаемая истерика заканчивается гораздо быстрее, чем подавляемая - это Алекс знала по собственному опыту… Она не стала препятствовать – иначе тело потом отомстит. Оно уже начало портить жизнь комком в горле и непроизвольными спазмами в районе подреберья. Пусть проревется, а Алекс пока подумает…
А что, собственно, делать дальше?
Мик заполз в кусты на четвереньках. Не то, чтобы так было удобнее. Просто не хотел давить ростом, хотел быть…ближе, что ли. С людьми на грани нервного срыва можно было только так - уж Мик это знал не понаслышке.
В одной руке – бутылка виски, на другую даже слегка опираться – больно. Да и ногу приходилось тащить за собой, словно привязанную к организму каталку вареной колбасы.
- Эй, ты жива? – спросил он, забравшись в колючий кустарник, что называется, с головой.
Блин! Плохо! Это опять тот ушлепок! Чего ему от меня надо? Так, вытираем слезки – мы не истеричные барышни…
- Чего тебе? Свидетелей решил не оставлять? – как можно грубее отозвалась Алекс. Получилось, вроде, неплохо. Главное, чтоб ее не прорвало на рев при незнакомце! Нельзя показывать свои слабости потенциальным врагам!
Надо от него избавиться и как следует отлежаться… Потом пойдем дальше…
Если, конечно, через двадцать секунд не получим пулю в лоб или нож в легкое…
Так, сейчас главное – спокойствие и доброжелательность. Можно, конечно, и по мордашке врезать для профилактики, но потом, когда девочка хоть что-нибудь соображать начнет. То есть, если все получится, не раньше следующего утра.
Но почему она так хамит? Чем Мик умудрился ее так разозлить? Умом он, конечно, понимал, что всему виной – нервы, которые у девчонки на пределе. Но где-то в душе свербила зубастым червячком обида. Не заслужил же, чтобы с ним так…
- Ты выпей, - как можно приветливее улыбнулся он и протянул Алекс бутылку вискаря, - Поверь, это помогает…
Чувак протягивал бутылку и улыбался. Чего он хочет? Помочь, что ли? Все чудесатее и чудесатее. И индейца он отпустил, кажется. Странный какой-то…
Алекс уверенно схватила ребристую бутыль, сильно выдохнула в сторону и отхлебнула – ей не слабо хоть ослиную мочу выпить!
Жидкость ударила в горло пригоршней горящих углей, рванулась обратно, и Алекс огромным усилием заставила себя проглотить ЭТО.
А! Что за хрень?! Это, что, спирт?
Она закашлялась и, не глядя, сунула бутылку обратно – глаза слезились, в горле будто костер разожгли. Ужас просто! Нет, она пила всякую дрянь, но такую термоядерную – впервые!
Зато в относительно голодном желудке потеплело и спать слегка расхотелось…
- Чхш… Что… хэто? – хрипло спросила она.
- Вискарь, - пожал плечами Мик, - Бутлег из Инвернесса.
Да уж, переборщил он с крепостью пойла. Надо было хоть водичкой разбавить, благо этого добра в канистрах в багажнике литров сто плещется.
Мик вдруг почувствовал себя виноватым. В конце концов…сколько ей лет? Четырнадцать? Ну, пятнадцать – с натяжкой. А он в нее крепчайший скотч заливает. Не по возрасту ей такой экстрим, ох, не по возрасту.
- Извини, - произнес он, с каким-то непонятным смущением убирая бутылку за спину, - Хочешь, водой разбавлю? У меня ее много.
- Не, нормаль… но, - Алекс почти против воли улыбнулась: очень уж забавно он смутился, - Оставь… Пжлалста…
Черт! Фигня получилась. Что, уже язык заплетается? Нехорошо. Рано.
- А вода у меня есть. Вот… - она небрежно ткнула пальцем, указав на пузатую флягу, валяющуюся на одеяле в глубине норы…
…Правда, теперь, даже если запить - хрипеть придется с полчаса. Ну ладно. Попробовать стоит.
Алекс сползала за водой. Вылакала почти половину за раз…
- Спсиба. Ой, блин! Простите. А вы – кто? – произнесла она, когда пожар в горле слегка успокоился.
Ну вот. Не узнает. Быстро же ее вискарь накрыл. Надо будет возить с собой что-нибудь полегче. Текилу, например. Или ром. Разумеется, только не «Ямайский королевский».
- Я – Мик. Я же говорил.
Ох, дитя несмышленое…Что-то внутри Мика болезненно сжалось. Признаться, никогда раньше он особо не страдал из-за всякого встречного-поперечного ребенка. Ну, мало ли их, неустроенных и беззащитных, теперь обитает на свете? А тут вдруг – что-то в душе сжимается, что-то шевелится. И придумать этому правильное название Мик не мог – хоть и считал себя писателем…
- Не… Это я помню. Дайте еще, а? – Алекс вытащила виски из руки внезапно притихшего парня, - А фамилия?
Глотнула, закашлялась, запила.
- Полное имя? Возраст? Половая принадлежность? Хобби?... У тебя есть девушка? Жена? Дети? Цель в жизни?... Сам же решил со мной заговорить. А я стараюсь с незнакомыми мужиками не пить. Поэтому, давай знакомится?
Господи, что я несу, а? Пора бросать пить….
От ураганного напора внезапно оживившейся Алекс Мик слегка охренел. Ну ничего себе! Таких допросов ему даже Скотленд-Ярд не устраивал.
А что ей рассказать? Полное имя? Так оно по всем городам и весям на мрачных плакатиках с заголовком «WANTED» обозначено. Возраст? Точного своего возраста Мик и сам не помнил. То ли двадцать семь, то ли уже двадцать девять. Где-то так, если верить отражению в зеркале. Половая принадлежность? Что ж, в содержимом собственных трусов Мик был уверен на все сто – все, что нужно для признания гомо сапиенса мужчиной, было на месте. Хобби? Хм-м…Об этом лучше умолчать. Ограбления банков – это все-таки не коллекционирование марок и не резьба по дереву. За такое хобби могут и отшлепать. Насмерть. Девушка? Жена? Дети? Ну, из всей его семьи был только он сам да еще один бродяга по кличке Ганфайтер – в Бирмингемской колонии кровью побратались. А по части женщин – их всегда было достаточно, но ненадолго. Не приклеивался к ним Мик, хотя иногда и хотелось. Цель в жизни? Самый интересный вопрос.
Он хотел дописать книгу и найти издателя. Не просто издателя, а Издателя. Того самого, единственного на всей Земле человека, от которого зависит, какие книги будут печататься по всем типографиям, разбросанным по странам и континентам, мегаполисам и городкам. Для большинства людей Издатель – это мечта, почти миф. Но Мик знал: Издатель реален. Он существует. И написанную Миком книгу он обязательно напечатает. Люди прочтут ее и, может быть, станут чуть лучше, чем они есть.
Пожалуй, достойная цель в жизни.
Только стоит ли рассказывать все это малознакомой девчонке?
Хотя, почему нет? Он уже так давно никому не верил, что устал от этого. И ему захотелось поверить, раскрыться, хоть ненадолго снять ту броню, внутри которой он прятался от мира.
- Ладно, слушай…
И Мик рассказал ей все. Ну, почти все. Коротко, иногда сбиваясь, иногда смачивая сохнущее горло скотчем. Можно сказать, исповедался. И впервые за долгое время почувствовал, как на душе стало легко…
Ух, ты! И правда рассказал. Интересно, наврал или нет? Хотя, насчет Издателя – идея настолько бредовая, что, вполне может оказаться правдой.
От обилия информации и градусов голова слегка кружилась. Снова захотелось спать... И тут ей пришла в голову одна мысль… Но как подобраться к теме?
- Ясно… Замечательно… Еще одно… Ко мне зачем подошел?
При правильном ответе – можно будет задать следующий вопрос. Ну а если нет... Что ж, она особо ничего и не ждала…
Зачем? Если бы он только знал. Поначалу, конечно, было что-то вроде благодарности за помощь. Но очень скоро Мик понял, что благодарность здесь не при чем. Ему столько раз кто-то чем-то помогал, кто-то от чего-то спасал, что если каждого из них благодарить – никаких сил и средств не хватит. Он уже привык воспринимать такие вещи как нечто обыденное, не заслуживающее внимания. Но тут…Эта девочка что-то перевернула в нем, словно рубильником щелкнула.
Он ведь даже шаману «спасибо» сказал, хотя изначально планировал прирезать на всякий случай. А с чего? Что изменилось вдруг?
Мик не понимал. Хотя очень хотел понять.
- Я не знаю, - честно ответил он, - Просто захотелось. Думал, что тебе легче будет…
Ну что ж. Тоже неплохо.
Алекс потрясла бутылку – жидкий огонь заплескался внутри, - она решилась!
Будь что будет!
- Возьми меня с собой, - не поднимая головы, попросила она, - Мне надо идти дальше. Хотя бы подвези…- уже быстрее. Пока не успел возразить.
Мик молчал.
- Я могу заплатить, - тихо, едва слышно. Она не хотела, что бы он согласился только поэтому. Если честно – как угодно, только не так… Лучше всего – сам. Просто так…
Но так не бывает. Платить надо всегда…
Все-таки понравился он ей! Не хотелось разочаровываться. Но сейчас эмоции были лишними. Ехать гораздо быстрее, чем идти.
Она ждала ответа, почти не дыша. Хотя была почти уверена, что он откажет, напоследок выдав какую-нибудь пошлую гадость…
Взять с собой? Ох, девочка, ты же сама не понимаешь, о чем просишь!
Нет. Нельзя. Куда ее девать, когда нагрянет с облавой лондонский спецназ? Разве что собой закрывать – спецназовцы не разбирают, в кого стреляют. Накрошат трупов, а потом разбираются, того или не того шлепнули. Конечно, не привыкать пули тушкой ловить, но…
Но не с этими ребятами.
Нельзя. Скоро полнолуние. А оно чревато…Мик сам за себя не отвечает…В такие моменты он – весьма опасный попутчик.
Нельзя. В багажнике – пятьдесят кило динамита. А ну, как сдетонирует?
Нельзя. Его путь лежит через Аддис-Абебу. Опасное место, как ни крути. Сотня тысяч отмороженных эльфов, Эльфийский Панафриканский конгресс со своими боевиками. Зона жизненных интересов штата Калифорния. Перманентная война.
Нельзя. Можно вспомнить еще сотню «нельзя».
Ну хоть одно «можно»? Господи, если ты есть, дай хоть одно «можно»!
- Куда тебе нужно?..
- Мне неважно. В другое место, – она не поверила ушам. Вопрос подразумевал согласие? - Здесь нет того, что я ищу. А где, я не знаю… Поэтому, чем больше мест я объеду, тем вероятнее, что найду… это. Вот. Так что, неважно куда…
Мик уже знал, что согласится. Неважно, куда. Неважно, зачем. Лишь бы кто-то был рядом – хоть кто-нибудь.
Нет, враки! Мик, дружище, ну не ври ты самому себе! Тебе же хочется, чтобы именно эта девочка со странным – мужским – именем Алекс была с тобой хоть немного. Хотя бы до завтра.
А зачем, Мик? Для чего она тебе так понадобилась?
Благодарность за спасение собственного организма от лишних отверстий? Внезапно проснувшийся отцовский инстинкт? Одиночество, успевшее надоесть?
Мик не знал. Не понимал… Или не хотел понимать. Пожалуй, впервые в жизни он боялся понять самого себя.
В конце концов, неплохое приключение, Мик! Ведь никто и ни к чему тебя не обязывает. Можно скинуть девочку…нет, только не в Аддис-Абебе…в Кейптауне хотя бы. Там, в конце концов, есть кое-какие связи. Сдать ее на поруки тому же Скеллибону – за ним должок, так что пусть отрабатывает бесплатной нянькой. К тому же – океан…
- Алекс, - осторожно, словно боясь словом сломать что-то…хорошее, доброе, то, по чему он успел соскучиться…произнес Мик, - А ты когда-нибудь видела океан?..
Чувак задумался всерьез и надолго. Смешной! У него же все на роже написано! Ведь согласен же!
- Нет… Да ты не бойся, - попыталась она успокоить вероятного попутчика, - Авось пригожусь еще… И нянчится со мной не придется…
… Наверное.
Потом еще одна мысль пришла в голову, и настроение сразу упало.
Но лучше сразу расставить все по местам…
- Так возьмешь? Или как?... Я не настаиваю. Если нет – сама дойду. Просто так… веселее, наверное, - как же ей хотелось заиметь действительно, если не друга, то хотя б компанию! Чтоб было с кем поговорить… Но даже если согласится – вряд ли получится. Где гарантия, что тоже не захочет продать… В бордель, на органы, на показательную казнь? Избавится ведь при первой возможности… И будет прав, наверное… Жаль.
Но у нее тоже есть цель, ради которой она готова рискнуть…
- До Кейптауна, - стараясь сохранить хотя бы видимость вальяжного равнодушия, сказал Мик, - А там посмотрим. Устроит?
Если честно, сейчас он больше всего боялся, что Алекс ответит «нет»…
- Отлично.
Согласился! Повезло!
Так, не стоит быть такой наивной…
- Так где? – она демонстративно взялась за пуговицу на джинсах и вопросительно взглянула на Мика, - Здесь? В машине? Или позже? И… ваши предпочтения?
Не то, что бы хотелось прямо сейчас. И вообще… хотелось…
Просто интересно, как отреагирует? Правда ли он такой милый и пушистый, каким хочет казаться?
Первое, что пришло в голову Мику – дать девочке увесистую пощечину. Аж ладонь зачесалась.
Он часто видел подобное. И сам частенько пользовался «натуральной оплатой». Должен бы уже привыкнуть.
Но что-то в этот раз пошло не так. Что-то…может, совесть? Нет, вряд ли. До совести Мик как-то не дорос еще. Тогда что?
Сказать, что ему не хотелось…ну, этого…
Неправда. Хотелось. Женщины у него не было уже дней десять – а это, как ни крути, срок. Вот только Алекс… Нет, с ней так нельзя.
Он не мог понять самого себя, хотя и старался. Ведь – что уж тут скромничать? – его почему-то со страшной силой тянуло к ней. Словно какое-то наваждение. Он готов был уложить ее прямо здесь и прямо сейчас, сорвать эти дурацкие джинсы вместе с пуговицами…
Но ведь ей всего лишь…
Брось, Мик! Три месяца назад ты переспал с тринадцатилетней орчихой, и тебя это ничуть не покоробило. К слову, орчиха была вполне симпатичная…Помнишь?
Мик помнил. Отлично помнил. Но это – не тот случай. Он не мог объяснить себе, в чем разница, но почему-то был уверен: нельзя!
- Иди в машину… - сглотнув подступившую к горлу слюну, произнес Мик, а потом добавил тихо, шепотом, чтобы только Алекс не услышала: - Глупая…
Надо же! Не полез! Забавно… Хотя хотел – видно было.
Интересно, что его остановило? Может он – педик? Но тогда почему так завелся?
Впрочем, не важно. Нет, так нет.
И тут ее кольнула весьма обидная, если честно, мысль – он, наверное, думает, что у нее заразы - на докторскую диссертацию по венерологии. Но Алекс в этом плане точно была здорова – в предыдущем городе она почти все деньги отдала на дорогостоящее обследование. Оказалось – чиста, как младенец. Но не говорить же ему об этом – вдруг передумает? Очередная глупость может так легко с рук не сойти. Обидно, конечно, но… нашим легче… Пусть лучше считает, что она таскает весь мексиканский букет, с эльфийской розой в придачу – так безопаснее…
Черт! Он же ранен! Алекс совсем об этом забыла! Он машину-то вести сможет? Перевязать бы… Предложить, что ли? С другой стороны – мальчик- то взрослый, захотел бы помощи – попросил. А так, фиг знает, как отреагирует – может, воспримет, как оскорбление? Или сомнение в своей «ужасающей крутости»? С них, мужиков, станется… Не, на фиг! Сам разберется. В конце концов, она ему не медсестра…
Алекс собрала свой нехитрый багаж и закинула на плечо рюкзак. Продравшись напрямик через кусты, плюнув при этом на одежду, она направилась к машине. Не оглядываясь и боясь поверить в такую удачу. Мик остался в кустах…
И все-таки совесть немного мучила – чувак ведь неплохой вроде, можно было и предложить помощь – от нее бы не убыло. Ладно, будет совсем плохо – авось сам попросит…
Она упала на заднее сиденье, сбросила шмотки и… заснула. Почти мгновенно. Просто выключилась…