Девушки несерьезного поведения

Елена Тюгаева
Хорошо, что кто-то додумался открыть люк в крыше автобуса. С неба сразу ринулись внутрь пыль и запахи полей. А с ними - и свежий воздух.
Лёлька, сидевшая на месте номер 4 (то есть, около самого входа), с удовольствием подставила лицо под летний ветер.
Автобус был битком. Все ехали с работы. Из центра города - на окраину.
Кому Фатум благоволил - ехали сидя. Остальные - стоя и вися, на поручнях и друг на друге.
Лёльку жизнь всегда спонсировала сидячим местом. А в общем-то, больше ничем. Ума великого ей на небесной фабрике не укомплектовали. Лицо тоже было с легким браком: веснушек много и левый глаз с косинкой.
 Что лучше - всегда ехать сидя, но с бракованным лицом? Или великолепной красавицей висеть на поручне среди потных работяг? Философия не занимается такими вопросами.
Лёлька о философских вещах думать не умела.
Она радовалась ветру и тому, что сегодня пятница.
Неделя мучений за швейной машинкой закончилась. Чем ближе к пятнице, тем сильнее у Лёльки болела шея. Тем больше в глазах скакали синие и розовые кружева, которые она пришивала к бабским трусам (дамскими их нельзя было назвать по эстетическим причинам).
Хотелось уже выпить и потусоваться.
Вот такие ничтожные мысли обитали в голове у Лёльки. Мысли муравья.
Дина встретила Лёльку на остановке.
- Садись! - весело крикнула Дина.
Лёлька запрыгнула на байк позади Дины и обняла ее за талию. Так обычно ездят парень с девушкой - девушка сзади, и держится за друга.
Но вы не то подумали, Лёлька и Дина были вполне стандартной ориентации.
Причем, обе в коротких юбках. Зрелище очень неплохое для потных работяг, которые поперлись в поселок пешком. И для чернявых, которые торговали у входа на рынок арбузами. И для пацанов на великах и скутерах.
Дина была очень красивая. Из тех, кому всегда выпадает ездить в автобусах стоя.
У Лёльки фигура тоже была завлекательная. В отличие от лица. Но мужики, как известно, лицами не очень интересуются.
- Сегодня белорусы шмотки привозили, - сообщила Дина, притормозив около Лёлькиного дома, - как всегда, фигня. Но пара кофтюсек была ничего. Я тебе взяла красную, а себе - черную.
- Мне - красную? - испугалась Лёлька.
Это глупо - упоминать, что Лёлька жила под гнетом комплексов. Рассказ это не украшает. Но пусть будет.
- Тебе очень идет красное. Я к девяти заеду, как всегда. И завезу кофту. Чтоб была готова, поняла?
Дина умчалась, как валькирия, в летнее зелено-желтое великолепие. Волосы (натуральный блонд) развевались у нее из-под шлема.
У Лёльки тоже был блонд, но гораздо короче, и крашеный.
Зато она имела Личное Пространство.
То есть - собственный дом. Клево иметь собственный дом в двадцать четыре года, правда?
Бабушка умерла, а дом завещала Лёльке. Мать и не претендовала дом продать или чего еще. Ей было очень удобно, что Лёлька живет отдельно, и не действует на подсознание отчима. Подсознание ведь всегда предпочтет тело помоложе. А на лица, как уже было сказано, мужчины не особо смотрят.
Лёлька бросила сумку на стул. Погладила Пушка, подсыпала ему Китикэта. Потом разделась до трусов и лифчика, и с наслаждением завалилась спать.
Дина всегда ругала Лёльку за то, что та спит в нижнем белье. Это плебейство.
Также она ругала ее за спанье с косметикой на лице.
Но до девяти еще долго. Лёлька имела возможность оттянуться.

Дина собственного дома не имела. Родители владели отличным коттеджем - с ванной и туалетом, с четырьмя комнатами. И они, бывало, отсутствовали сутками, когда дежурили (мать - фельдшер "Скорой помощи", отец - следователь ОВД).
Но дом с родителями - это не твой дом.
Сейчас оба были "эт хоум". А телефон стоял в зале. Следовательно, Дина не могла спокойно позвонить Вовке. Отец Вовку не любил. Байкерский черно-кожаный имидж, волосы в хвосте - весь этот ансамбль.
 А мать говорила нудные деревенские слова: "мозги пудрит", "поматросит и бросит"...
Вовка матросил Дину уже семь лет.
И особенно матросил в этом месяце. То появится, то исчезнет дней на пять.
Дина была самолюбива. Высшее образование, начальник отдела кадров на знаменитой птицефабрике. И титул "Байк-леди" три года подряд.
Поэтому она никогда не звонила Вовке Козырю сама.
То есть звонила, но так - молча слушала, кто возьмет трубку. И всё.
Вовка говорил:
- Ты такая замороченная, Динка! Никогда, блин, не позвонишь!
А родители догадывались, куда Дина звонит. Подкалывали противно.
Поэтому она молча положила шлем на табуретку и пошла к себе в комнату.
- Доча, ты обедала? - спросила мать.
- Да, я приезжала в час.
На этом общение закончилось. Дина переоделась в домашний костюмчик и легла с книгой.
Ирвинг Шоу - хороший автор, но он был не в русле мыслей Дины. В голове у нее все смешивалось - Вовка, стихи, которые так и валяются недописанными, будущий отчет, будущий байк-слёт...
Что лучше - иметь красивую внешность и голову, забитую едкими мыслями? Или невзрачную внешность при умении сладко спать в одном белье?
Философия посылает нас на хрен с такими вопросами.
А Дина попробовала расслабиться простым и всем доступным способом, от которого, как врут родители, вырастают волосы на ладонях.
Вроде напряжение ушло.
Мысли слегка растушевались по краям.
И тут Вовка Козырь позвонил! На мобильник.
- Кис, у тебя как со стихами?
- Почти все доделала. "Водопады" еще не закончены.
- Может, вместе покумекаем? Я к тебе заеду?
Дина сказала - конечно, хотя знала, какую рожу скроит папан.
По случаю жары Вовка надел вместо кожаных штанов обычные джинсы, а вместо косухи - футболку. Сошло за третий сорт (для папаши).
Для Дины же Вовка бывал хорош всегда. В косухе и в телогрейке. На сцене с гитарой и пьяный-обдолбанный на байк-слётах.
Мы не владеем нашими желаниями. Их вырабатывают гормоны.
- Вот здесь, смотри, - Дина показала лист со стихами, весь чёрканый-перечёрканый.
Водопады из твоих снов
Водопады из твоих слов
Водопады в миллион тонн
Я под властью водяных оков
- Последняя строчка - просто гадость, - сказала Дина.
Стихи сочинял Вовка, для своей самодеятельной группы. А Дина всегда ему их правила. И не смущалась сказать автору в глаза про гадость. Хотя и была в состоянии гормонального помешательства на нем.
- А как лучше? - Вовка не обиделся.
- Да вот ничего не придумала пока.
Дину отсутствие этой строчки удручало больше, чем Вовку. На Вовку жара действовала, и Динина фактура тоже: лунные волосы, грудь третий номер под маечкой. Он молча обнял ее, и стихи растворились в горячем воздухе.
Динины родители были воспитанные и культурные, и в комнату к дочери, когда у нее Вовка, не заходили.
Вовка умел все осуществить быстро, не раздеваясь, не шумя. Три минуты. А больше, по природе, и не надо.
Дина бы поспорила. Но ведь это только фригидным женщинам нужны прелюдии, цветы и свечи. Байк-леди успевает за три минуты.
- Блин, надо мчаться, - сказал Вовка, глянув на мобильник, - мы сегодня с "Инферно" пиво пьем.
Дина не сказала - возьми меня с собой! ("Инферно" - это был байк-клуб из соседнего района).
Байк-леди не выражает эмоций.
Быть позорно влюбленной - стыдно для умной девушки.

А Лёлька была не умная. И с удовольствием влюбилась бы. Но не в кого.
- Оно надо тебе? Только нервы мотать! - агрессивно сказала Дина. И накатила себе и Лёльке еще по сотке.
Лёлька проглотила водку, как если бы это был кусок шаровой молнии. Дина властно показала ей на пиво.
Ух, ужжжас, водка с пивом...
Вокруг гремело и булькало. Ультрафиолетовые лампы рассекали движения танцующих.
- Вся эта любовь - шняга! Вот Вовка... думаешь, я его люблю? Нет, у меня просто повышенная потребность в эндорфинах. Мне постоянно нужен экстрим...
Лёлька не понимала про эндорфины, про экстрим. Ей Дину жалко было. Вовка сволочной - такую девушку - на три минуты!
Видите, Лёлька про все знала. Даже про количество минут.
- Девчонки, может, вместе отдохнем?
- Такие красивые девчонки - и одни?
Двое топтались рядом в ультрафиолетовом мираже.
Лёлька подумала - братки, наверное. Братки в нашем городе все ходят в спортивных костюмах.
Дина ничего не подумала.
- Давайте. Отдохнем. Вместе.

По раз и навсегда заведенной схеме. Коньяк, шашлык. Другой ночной клуб. Потом дача.
Тому, кто главнее - Дина, второму - Лёлька. По принципу - "Моя - симпатичная, твоя, когда выпьешь - тоже ничего".
Потом на такси Дину и Лёльку отправили к Лёльке.
У нее можно спокойно отоспаться после всего этого. Разврата, расслабухи, забвения, утоления печали.

Вовка пропал бесследно. Дина звонила ему домой, всегда брала трубку Вовкина мать.
Шла тоскливая рабочая неделя. Дина доделывала "Водопады". Составляла отчет.
Лёлька строчила трусы.
Дина читала книги и включала записи Вовкиной группы.
Лёлька строчила трусы. А вечерами холила цветочки в своем палисаднике. Мимо гуляли женщины с колясками.
Наверное, у Лёльки никогда не будет коляски.
Дина про такое не думала. Ее организм мстил - обмывал телесную пустоту потоками крови.
Это сильно выматывает. Голова кружится. Ложишься - и перед глазами летают черные точки.
И на байке ездить неудобно со всякими "Олвейз".

- Динулька, ты бы к доктору сходила, что ли, - испуганно сказала Лёлька, - так же не должно быть сильно...
Лёлька никогда ничем не болела. И ей страшно было смотреть, как у Дины по ногам текут красные ручьи, когда Дина встает с места.
Дина вздохнула.
- Посмотрим. До понедельника подожду.
Конечно, тусить не поехали...
Все само прошло - к понедельнику. А в среду Вовка Козырь нарисовался. В одиннадцать часов вечера.
- Давай, быстро-быстро собирайся!
- Куда? - радостно спросила Дина.
- У Олега-Царя день рождения. Пикник гуляем.
Дина ото всего была в эйфории. От сосен, звезд над соснами, искр над поленьями. Вовка гордо обнимал Дину за талию. Его девушка была самая красивая.
Вы не думайте, что Вовка Козырев был такое уж чмо. Он ведь не уезжал от Дины к другим девчонкам. Просто у него до сих пор играла в одном месте "Пионерская зорька". Он не помнил, что ему двадцать семь, и не замечал парочки седых волосков в своем хаере.
Иногда, впрочем, приходили мысли - хорошо бы, чтоб... а классно было бы...
Дальше этого Вовка не шел. Не успевал - он ездил по жизни и по мыслям на "Харлее". На предельной скорости.
- На фига ты, Козырь, вечно с этой шалавой таскаешься? - спросил Сеня Белый. - Они с Лёлькой-Косой всему городу дают. А ты после всех грязь собираешь.
Вовка ответил привычной фразой:
- Я что, жениться на ней буду? Мне так...время провести.
- Наши все с подругами, а ты - с ****ью.
-Это Лёлька ****ь, а Дина - просто экстремальная девушка.
Белый увидел, что Козырь почему-то обиделся. И стал обсуждать только Лёльку. Лёльку вообще имели все, кроме самых ленивых. Дина хоть с выбором.
Но обе - девушки несерьезного поведения.

Когда был жив Лёлькин отец, девчонки жили на одной улице. Они играли вместе с трех лет. Потом ходили в один детский сад. Дальше пошли в один класс. После третьего класса их разделили: Лёльку перевели в класс с позорным грифом ЗПР (замедленное психическое развитие).
Для Дины этот гриф ничего не значил. Ни в третьем классе, ни потом.

Пропал Вовка. Дина жить не хотела. Это не укладывается в сознание - такой пикник, такая ночь! Не три минуты, а до утра, до полусмерти, до нервного истощения...
И после этого - пропал.
Ты пропадаешь, Вовка, а Дина от тоски ищет эндорфины по ночным клубам и чужим дачам.
Дина - по дачам, а Вовке потом впадло быть с нею на людях.
Такое кольцо Мёбиуса. Нет выхода.
Природа наказала, конечно, женщину. Если верить, что природа - это бог, то бог, само собой, больше жалеет мужиков. Они же по его подобию созданы.
Непонятных кровотечений у них не бывает.
Дина терпела, пока в обморок не грохнулась прямо на работе. "Скорая" - мамкины коллеги - повезли не в поселковую больницу, а сразу в областную.
Струйное кровотечение. Гемоглобин на нуле.
- Мне операцию будут делать, - сказала Дина Лёльке по мобильнику, - прям сегодня. Сейчас под капельницей лежу...
- Я приеду! - закричала Лёлька. - Сейчас, отпрошусь и приеду!
Лёлька приехала и сидела под дверями, хотя даже родителей не пускали. Дрожа, слушала доктора, который объяснял Дининым родителям.
- Быстрорастущая миома в шейке матки. Выхода не было, иначе бы мы ее потеряли. Шейка не закрывалась, понимаете? Организм кровью истекал...
Динина мама почему-то рыдала, как по покойнику.
Лёлька не понимала, зачем рыдать. Она знала - надо купить гранатов, кураги, шиповника, печенки. Доктор так сказал, чтобы гемоглобин поднять.
Гемоглобин - это такая штука в крови.

- А шейка матки - это такая штука, которую мне отрезали. Совсем, - сказала Дина.
Дина была бледно-зеленая и не плакала.
Ей было жалко Лёльку, которая гладила ей руку дрожащими пальчиками и всхлипывала.
- Ты ешь, пожалуйста! Я тебе печенки нажарила. И гранаты чищеные, здесь, в баночке.
- Лёлик, ты не плачь, теперь все прошло. Только Вовке не говори, ладно?
- Почему?
- Ну, как. У меня же теперь детей не будет.
Лёлька чуть не взвыла наподобие Дининой матери. Но сдержалась. Нельзя при Дине.
- Нет, доктор сказал, что теоретически детей иметь можно. Суррогатную мать найти. Или в пробирке вырастить. Яичники же у меня остались.
Лёлька ничего этого не понимала. Ей было страшно. Ей было плохо.
Дина старалась на нее не смотреть. Бедная девка, переживает больше моего.
- А сексуальные ощущения сохранятся, - пообещал Дине доктор при выписке.
Конечно. Сексуальные ощущения - это же до фига важная вещь на этом свете!

Среди ночи к Лёльке заколотили в дверь. Она не удивилась - часто стучали. Мужиков вечно по ночам разбирает.
- Вова?! Ты чего?
Вовка Лёльку терпеть не мог. Всегда говорил Дине:
- Чего ты водишься с этой дебилкой? У нее же башка пустая, как теннисный мячик.
В черной ночи (три часа) Вовка был пьяный в хлам.
- Лёлька, что с Динкой случилось? Прогоняет меня. И не говорит, почему.
Козел ты, подумала Лёлька. Шлялся где-то, Дина уже выздороветь успела. А теперь - прогоняет она его.
А кстати, почему прогоняет-то? Ей уже все можно...
Странно.
Вовка сидел на диване, делал отчаянные жесты руками и во всем обвинял Лёльку.
- Ты, Лёлька, шалава, и подаешь Дине плохой пример. Какого хера ты к ней прилипла? Она красивая. Она умная. А ты таскаешь ее по всяким ****ским местам...
Лёлька молчала. Принесла Вовке кофе, чтобы малец в себя пришел. А после кофе он вдруг обнаружил, что спьяну Лёлька - вполне приемлемая чикса. Ноги у нее длинные. Жопа тоже классная.
Лёлька не привыкла отказывать. Косые и конопатые должны быть счастливы, что их вниманием удостоили.
Но Вовка - он же Динин!
Вовка, конечно, и не спрашивал. Повалил Лёльку на диван, три минуты, больше не надо.

Это была первая вещь в жизни, которую Лёлька не рассказала Дине.
Ее давило изнутри и снаружи, она ходила, как сонная муха, согнув плечи под немереной ношей.
Никогда ей не было так стыдно и плохо.
Вовка не испытывал чувства вины. Его изводило - почему Дина его гонит. Он слышал, ей делали какую-то операцию. Обиделась, что не навещал? Он уезжал на фестиваль в Орёл.
Она никогда раньше не обижалась...
В какой-то мере, Лёлька была гораздо удобнее. Вовка приезжал к ней после работы (а работал он в автосервисе) - весь в запахах мотоциклетной кожи, бензина, масла.
Лёлька молчала, уйдя в свои мрачные мысли. Но накрывала стол: нормальный борщ, нормальные котлеты. Иногда даже домашние пельмени.
На ней реально можно было жениться.
Конечно, она девушка несерьезного поведения, и лицо так себе. Но пельмени, фигура и сделать назло Динке - это суммарно весило больше.
- Короче, я завтра к тебе перееду.
Лёлька задрожала, как тогда в больнице.
- Я не могу, - сказала она. И Вовку поразил ее голос.
В нем было слишком много глубины. Регистра, тона, всего этого.
- Почему это? Из-за Динки, да?
- Да. Так нельзя. Она тебя любит.
- Что-то не очень заметно.
Лёлька заревела и рассказала Вовке то, что Дина ей рассказывать запретила. Что взять с такой девушки - в спецкласс зря не сажают.
Вовка вдруг испытал страшное отвращение к самому себе. Надо же, Лёлька эта, шалашовка, ему понравилась!
Он стал звонить Дине на домашний. Лёлька слышала, но даже не понимала разговора, так ей было хреново.
Дина никогда больше с ней дружить не будет.
- Я все знаю, слышишь? Ты что, из-за этого? Ты про меня очень фигово думаешь, Принцесса...
Дина приехала на своем байке. Красивая, как всегда. Лёлька бросила на нее короткий взгляд, и убежала в темную спальню.
Дина и Вовка что-то долго кричали и выясняли.
Лёлька лежала на кровати и плакала тихо.
- Лёль, - Дина зашла и погладила ее по спине. - Ты не реви, малыш! Я не обиделась. Это он - козел.
- Я просто тебе на психику хотел подействовать, - сказал Вовка.
 Он включил свет, и Лёлька от света еще хуже стала сжиматься в комок.
- А она не человек, да?
- Почему, она нормальный человек.
- Вот именно, она нормальный. Это я ни на что не гожусь больше. И отвали от меня, Козырь. Навсегда.
Они опять стали ругаться, при этом Дина все гладила Лёльку по волосам. И Лёлька поняла, что Дина на нее не сердится, что ничего страшного не случилось.
Она села на кровати и смогла посмотреть на Вовку и Дину.
- Дин, - сказала она, - вы не ругайтесь! Я вот что придумала... давайте все вместе жить. У вас будет любовь, а я детей рожу вместо тебя.
- Какая же ты дура все-таки, Лёлька, - сказал Вовка.
А Дина засмеялась. И сжала Лёлькину руку.
- Сам ты глупый, Козырь. Ничего не понимаешь в этой жизни.
Лёльке стало легко и весело. Вовка и Дина помирились, уже не злые.
Главное - чтобы люди не злились. Лёлька так считала.