Летом приезжала бабушка. Она была из поколения «николаевских стариков» - людей дюжинной стойкости и жизненной силы, переживших войны, голод, гибель детей и близких. В то время ей было около 80, пожалуй. Я говорю «пожалуй» потому, что до сих пор не знаю, когда она родилась. Умерла она чуть ли не в один день с папой. «Она его потянула», - рвала одежды на похоронах обезумевшая от горя мама.
Бабушка останавливалась у своей сестры – Бети. Мы жили настолько тесно, что на ночь кота выгоняли на улицу.
- Ты видел яблоко она грызла, когда мы пришли?! Вот такое! – мама по-вратарски расставила пальцы, чтобы показать это огромное яблоко величиной с футбольный мяч.
Мы возвращались домой после длинного вечера натянутых улыбок, пикировок и острых шпилек, который назывался семейным обедом, и мама бурлила, как вулкан.
– Я могу поклясться - я в жизни не видела такого яблока! И хоть бы она ребенку дольку отрезала! Ей даже в голову не пришло! Не мне - ребенку! Никогда! Как она себя любит! О, как она себя любит!
- Моя мама не грызла яблоки, когда мы прятались в лесу от бандитов в Гражданскую войну. Она хватала меня на руки, да еще двое других малолетних держались за юбку и она бежала с нами, спасала от верной смерти. Как она себя любит, - передразнил папа маму.
Дальше мы шли молча. Мама осеклась, а папу давила грудная жаба и он шел медленно, прислушиваясь к уколам сердца.
***
По воскресеньям мы выбирались на пляж. С утра мама жарила котлеты, резала овощи, варила яйца - паковала авоськи и сумки. Дым коромыслом.
- Куда мы едем, Соня?
- Как куда? На пляж! Что ты прикидываешься, Лёва?
- А, на пляж... Ты готовишься, как в эвакуацию.
- Скажи спасибо своей мамочке. Прошлый раз я взяла украинский и батон, так она скривилась, что нет арнаутки. Хорошо, будет ей арнаутка. Что она теперь найдёт – я не знаю. Это я "що маю то везу", прямо в глаза, а она всегда – вот так, вот так, вот так, - и мама крутила большим пальцем под ребро, будто подвешивала себя на крюк. – А вот в эвакуацию, Лева, я бежала в чем стояла, с детьми и стариками на шее, под бомбежками в горящем эшелоне. И ты это знаешь, Лева. Стыдно такое говорить.
Папа промычал смущенно и обнял маму.
- Да ладно, я твой язычок знаю, у тебя все шутки, - растаяла мама.
На пляже располагались в тени под деревом и сразу шли купаться. Бабушка, несмотря на возраст, плавала хорошо, аж до буйков. Мама тоже запросто переплывала залив туда и обратно. Мы с папой держались ближе к берегу, где можно стоять. У папы – сердце, а я никогда плавать не умел.
Аппетит на пляже всегда зверский, и сразу из воды, слегка подсохнув, расстилали платки и - за трапезу. Хлеб, вареные колбасы, бычки в томате, винегрет, котлеты – нехитрая снедь, о которой я ныне часто тоскую.
После обеда папа с мамой пошли по берегу, а мы с бабушкой остались вдвоем.
- Бабушка, а почему вы с мамой все время не ладите?
- Почему не ладим, мы как раз ладим. Посто мы долги подбиваем, а ты думаешь, что мы не ладим.
- Долги? Какие долги?
- Надо платить по долгам, Сеня. Люди живут, делают долги, а платят не всегда. И вот на мне есть долги, и на маме есть долги. А когда считают долги, то всякие споры.
- А откуда берутся долги?
- Откуда? Ну, например, дети в долгу перед родителями. И если они не отдают долги, то долги переходят на их детей. И долг растет. Поэтому надо отдавать долги, а то наступит катастрофа.
- Какая катастрофа?
- Долг, Сенечка, падает на всех. Все за всех платят. И если где-нибудь, далеко-далеко в Африке большой долг, то этот долг мы тоже платить будем, и плата страшная - войны, погромы, болезни. Вот что такое катастрофа. Спрятаться нельзя, надо чтоб все платили. Вот почему надо отдавать долги, Сенечка.
Бабушка замолчала. Я понял, что она больше не хочет говорить о долгах. Она полезла в сумку и достала большую детскую книжку с картинками. «Колобок»?
Я вспомнил, как мама подсмеивалась над ней, что бабушка как научилась читать, так впала в детство.
- Сеня, ты читал «Колобок»? - спросила бабушка, как мне показалось, смущённо.
- Да, а что?
- Это очень мудрая сказка, Сеня. Русские сказки очень мудрые. Я дошла, как он от Волка ушел. А что, он вернется к старикам, ты не помнишь?
Я не мог сообразить - она шутит или серьезно. Она спросила так, будто Колобок - это советский разведчик.
- Нет, его Лиса съест.
- Лиса? Гм, Лиса... Значит он к старикам не вернется... Да, это очень мудрая сказка, Сеня.
- А что в ней мудрого, бабушка? Дед глупый, Баба глупая, Колобок глупый, а сказка мудрая?
- Да, Сеня, все глупые, а сказка мудрая. Как в жизни. Жизнь, Сеня, всех уравнивает. Мы все в одном котле. Она бывает мудрее мудрых, а бывает и глупее глупых. Когда-нибудь ты поймёшь, Сеня. Может быть, может быть.
***
Порой мне кажется, что я, наконец, понял.