Сегодня ночью во мне боролись социальное животное и человек.
Маленький мальчик, ловким и натренированным движением выбивший из заднего кармана моих брюк номерок от гардероба, схвачен за руку, пойман, разоблачен. И так доверчиво отвечает на вопросы:
- А зачем ты выбиваешь номерки?
- Я на них получаю ваши одежды и потом забираю деньги.
- А папа-мама у тебя есть?
- Есть, я из нормальной, можно сказать, благополучной семьи.
Мое социальное животное, не раздумывая, берет, нет, сматывает его в охапку, тащит через мокрые огороды, через какие-то свинофермы в сторону отдела милиции.
Мой человек видит крупные жаркие слезы, у него в груди колышется атмосфера, его давление выступает потом на лбу, его гложет сомнение, он не хочет найти среди огородов ни районного отдела милиции, ни колонии для малолетних любителей номерков.
Мое социальное животное находит тюрьму, видит там ее неблагонадежных обитателей, их робы с номерками, лысые головы, накрытые кепками, фонари и охрану. Оно интересуется адресом районного отдела милиции, колонии для малолетних любителей номерков.
Мой человек видит, как сжалились заключенные, как они почти забирают с его рук малыша, как они скручивают свои кулаки в отношении социального животного, подозревая, зачем ему теперь районный отдел милиции или колония для малолетних любителей номерков.
Мое социально животное и мой человек замечают своего бывшего начальника по работе. В надежде получить совет, устраивающий их обоих, обращаются к нему. Бывший начальник по работе берет на руки мокрого и уменьшившегося мальчика, который уставше и безучастно, словно новорожденный обезьяний детеныш, почти не плачет, а только икает.
Бывший начальник на секунду вопросительно смотрит на социальное животное и человека, потом отпускает мальчика, который на четвереньках резво пополз словно щенок, оторванный от матери.
Мое социальное животное и мой человек удовлетворились, что выбор сделал их бывший начальник по работе, и их борьба на том завершилась.
После этого я уже мог смело просыпаться.
12 декабря 2007 г.