Это же надо, а? В вербное воскресенье такой снегопад! Казалось, что зимы уже не будет, утоптанный за 4 месяца снег потихоньку стаивал, кое-где уже появился асфальт и земля, из которой тут же полезли какие-то чахлые листики и вдруг… в вербное- то, воскресенье.
Он завелся едва заметно, но обороты набирал как хорошая машина. Пасмурный день превратился в снегопад буквально за час. Огромные лохматые мокрые тяжелые хлопья не засыпали даже, а залепили все, что встретили на своем пути. Порывы шального городского ветра, который дует одновременно со всех сторон, завертели такую котовасию, что на улицу даже из окна смотреть стало страшно. Зима. Февраль. Вьюга. И только сгорбленные черные силуэты ворон сиротливо сидящих возле своих уже готовых гнезд, говорили о не состоявшейся весне.
Каждый карниз, провод или даже самая тоненькая веточка превратилась в пушистый снежный комок. Снежная сказка, видимо, про это. Казалось, какой-то гениальный скульптор слепил из мягкого темного теплого снега все эти лохматые призраки берез, рябин и сосен – все эти лохматые стволы и ветки, все эти веточки и стебельки. Ветру не хватало сил сдуть этот тяжелый снег, и он лишь беспомощно шевелил деревья, делая картину за окном еще более не реальной.
Как такое могло быть – белые заснеженные березы темнее серого неба? Но это было. На землю спускался вечер совершенно безумного лилово-голубого цвета, цвета прозрачного теплого солнечного моря.
Вороньи гнезда превратились в огромные сугробы, и воронихи с несчастными глазами в чем-то жалобно клялись своим мокрым мужьям. И все-таки…
С крыш текло. Все форточки были открыты, а в доме было тепло. Верба, освященная, сорванная еще вчера на совершенно весенней улице, настоящая, лохматая стояла в вазе на телевизоре. Все дети сидели на кухонном столе у окна и любовались неизвестно откуда взявшейся, едва живой, сонной … бабочкой.
И только кот, так всеми любимый дулся в дальнем углу. Мало того, что все забыли такого красивого, пушистого, зеленоглазого так ведь еще и нашлепали за то, всего лишь, что он хотел съесть эту самую бабочку. Невдомек ему бестолковому, что бабочка эта маленькая говорила всем очень важное и нужное. Она такая сонная, такая крошка, конечно же, не умела говорить совсем, но самим своим пробуждением она все равно говорила о том, что снежная красота за окном мимолетна.
Вербное воскресенье – это весна. Весна и все тут. И не надо верить этому снегу. Просто зима решила нас удивить на прощание. Простим ее. Наверное, она думала, что это и называется: «Красиво уйти».