Посвящается гордой
грузинской девушке Лике.
Я поднимаю свой стакан
За тех, кто ночь не спит,
Не потому, что им не спится,
А потому что в 3 шагах идет грузинская граница.
Так мы говорили всегда, когда пили горькую. Более четырех лет прошло с тех пор, как я покинул заставу и закончил свою службу в позорных войсках независимого Азербайджана. Я сказал позорных и это не оговорка. Позор, когда из новобранца воспитывают не патриотичного, уверенного в себе и в товарищах мужчину и защитника Родины, а жалкого приспособленца, почти каждый день своей службы ругающего и поносящего своих «офицеров», свою страну и свой народ. Только вот главного виновника такой системы и такого положения дел не трогают и словом. Опять-таки из-за существующего почти повсеместного стукачества. Как царь Мидас своим прикосновением все превращал в золото, так и царь Гейдар все превращал в омерзительное. И требуется зрелость, здравый ум и выдержка, чтобы выйти с нормальной душой из этих условий. Нам повезло нам ее не ампутировали.
И вот четыре года спустя, я уже свободный стоял в нашей бывшей офицерской курилке и курил. В том месте где всегда по стойке «смирно»следя за каждым словом. Хороший все таки вкус у свободы. Она слишком вкусная. Я стоял курил и хмелел. Крепкие сигареты так хорошо идут в морозной погоде. Так человек выйдя из тюрьмы не верит в случившееся, словно мышечная память хранит информацию об ограниченном пространстве.
Потом мы поехали в Тбилиси. Красивый город. И есть в нем дерзость. Да очень дерзкий и красивый город. Погуляли мы и гуляя дошли до площади где люди чего-то там кричали. Нахиш, так звали одного из парней с которым я был. Нахиш неплохой парень, в определенном смысле на него можно было положиться. Вначале он был добрым, но жизнь жестокий зверь и когти у нее самые острые!
Нахши с энтузиазмом бросился в толпу. Спрашивал, пытался цеплять девочек (а они кстати в отличие от наших не стелятся под иностранцев и речь конечно идет не о валютных проститутках) и даже не отвечали ему. Потом приехал друг Нахиша – Ганим и мы оставив митингующих на холодной площади , поехали в теплую сауну. Ганим до этого везде говорил по грузински, а тут он начал говорить по-нашему. Но я не очень удивился что заведует этим ****ским притоном азербайджанец. В предвариловке этой сауны мы стояли, прислонившись задницами к отоплению, ждали ****ей. Потом вошла она. Лика. Но тогда я не знал, что она одна из трех. Знал только что из всех присутствовавших, (а там было кроме нас еще несколько ребят), которых она пробежала глазами, ее взгляд уперся в мой. И что-то таинственное вспыхнуло в этом полутемном фойе. Это была страсть. Такую кошку хотелось трахать неделю, только иногда отпуская её в ванную.
Попозже появились и две остальные, и мы вместе закрылись в огромном помещении.
Это таинственное оказывало на меня меньше влияния, чем на Лику.
Победу над ним одержало любопытство и мой опыт. Любопытство что как она отреагирует? что она сделает? Опыт что все таинство, вся прелесть останется в скомканном, прозрачном мешочке (или двух-трех), что не стоят эти мешочки всего этого. Этих взглядов, этой ласки, этого неистового желания, прикрытого с ее стороны профессиональной привычкой, с моей стороны желанием наблюдать. В жару, выпитый второпях стакан холодной воды, не утоляет жажды. И когда я говорил про неделю, я имел ввиду неделю. Она очень напряглась и удивилась, когда я выбрал Нино. В таких компаниях, если хотите действительно расслабиться и получить удовольствие, следует выбирать самых тихих и внешне внезрачных. Они бывают самыми нежными и ласковыми. Парами мы разошлись по своим кабинкам, а когда мы вновь встретились в главной комнате, то желая еще больше разжечь ревность Лики, я обнял Нино. Мы были в одних белых балахонах. По телевизору шел митинг. Там все орали чего-то на грузинском и я все понимал благодаря доброй Нино. Кстати она сказала, что я настоящий друг и что ей очень нравится мое тело. Мне было приятно, черт возьми!
А по телевизору показывали женщину, которая как мне сказала Нино, была уличной исполнительницей песен, она была очень стара и слепа. Но она пела и играла на кяманче. И все три девушки молча, не обращая внимания на наши приставания – слушали ее. А потом Лика найдя наконец повод, начала одеваться. Она сказала, что у ее партнера слишком огромный прибор, ей больно, и она больше не будет. Девушка которая была с Нахышом поддержала ее. Дескать у Нахыша тоже большой. А я улыбнулся, обнял Нино за плечи и на ушко сказал ей: «ну у нас с тобой таких проблем нету, правда?» У тебя очень хороший член – громко и очень горячо сказала Нино. Она вообще была горячей. Ну а я улыбнулся ей.
Я никогда не пререкался со шлюхами. Не наше это дело. Да и не попадались мне такие. Но Лика несмотря на непрезентабельность своей профессии сумела восстать, против того, что ей не понравилось. Против несправедливости. Да, Лика, это было несправедливо, что такой красивой девушке предпочли другую. Да, черт возьми, твое стройное, цвета слоновой кости, тело заслуживало моих объятий. А твое все устремленное ко лбу лицо, такое дерзкое и сексуальное заслуживало, того, что бы я спрятал его у себя на плече. Удачи тебе, красивая Лика. На обратном пути Ганим рассказывал нам, о том как много Саакашвили сделал для грузинского народа, а я сопоставлял его слова, со словами доброй Нино. Ласковой Нино, честной Нино. И думал только об одном, что будь у этого народа во главе такой президент как наш, то они не потерпели бы его и дня. Всей этой низости и подлости, всего этого лицемерия и жестокости.
О царица Тамара! Ты гордо взираешь на свой город, с высоты своего пьедестала. Живи в веках, О Царица Тамара!
04 Ноября 2007 г.