Я, товарищи, человек положительный. Конечно, не до такой степени, чтоб на меня обращали внимание на улице. Но всё-таки. Не пью, не курю. Большей частью нахожусь в семье и играю на гитаре. Но не пью не в таком смысле, что не напиваюсь, а умеренно. А тут с ребятами очутились в парке и выпили немного. И появилось у меня легкомысленное, витиеватое настроение. Стоим, а мимо проходит гражданка. Ничего себе. Блондинка и в норме. По крайней мере, не хуже, чем моя жена.
Я осмелел среди ребят, хмель в голову ударил, и спросил её: «Товарищ женщина, можно вас проводить?»
Она обернулась и вежливо предлагает: «Проводите».
Я остолбенел. Дружки ухмыляются и выталкивают меня к ней. Знают, что не посмею.
Но я разозлился на них и громко крикнул той гражданке: «Идёмте!»
Мы повернулись и пошли. У дружков от неожиданности вытянулись лица, а я с ехидством подумал про них: что съели? Мы стали вежливо изъясняться с гражданкой. Тут стало поздно, и она напирает на меня: «Может, зайдём ко мне?» Ну и…
Товарищи! Я хоть и человек, привыкший к идеалам, но не настолько, чтобы клятвы давать. Наутро дружки пристают ко мне: «Как у тебя с ней?»
Мне их слова, конечно, не приятны. Я, как человек скромный, конечно, отмалчиваюсь, смотрю в сторону, как будто мне не до их пустых разговоров. А той женщине, может быть, и не позвоню ещё. Хотя мои все на даче.
Но тут меня вызывает главный и говорит: «К нам специалист приехал из другого города. В командировку. Введите её в курс дела».
Раскрывается дверь, и входит она, та самая из парка. А главный: «Это она и есть».
И тут у меня появилось страстное желание куда-нибудь пропасть. Если бы я хоть был проходимцем, а то я человек порядочный. И возникают угрызения совести с точки зрения понятий высокого порядка.
Я насильственно улыбаюсь и говорю ей: «Пойдёмте».
А в отделе как дружки увидели нас, так и стали ухмыляться, точно происходит что-то не то.
Но я, бледный, успел шепнуть им: «Ребята! Мы давно знаем друг друга. Здорово мы вас разыграли?»
Дружки смотрят на нас уже ошарашено. У меня моё представление о себе как о хорошем человеке колеблется как на чаше весов. Но среди графиков, отчётов и схем я постепенно прихожу в чувство. Моё представление о себе постепенно восстанавливается. И женщина какая умная! Никаких фривольностей в жесте. Никакого намёка на вчерашнее. И все вокруг уже не обращают на нас внимания. И так продолжается неделю.
Но вот приезжает жена с детьми и второпях бросает: «Сегодня ко мне зайдёт подруга. Она из другого города, а здесь в командировке».
Я так и остолбенел. Конечно, это ОНА! Сбежать? Но жена послала за картошкой. А пришел – гостья уже дома, и жена в выдержанных тонах представляет меня ей: «Мой муж».
Та опять ничего. Только злорадный блеск промелькнул в глазах. И всё «хи-хи», да «хи-хи».
Слава богу, жена ничего не заметила. Тем более, что и я старался держаться в ответ: «ха-ха» да «ха-ха».
Тем более, что жена такого мнения обо мне, что я годен только на то, чтобы посылать меня за картошкой. И даже предлагает: «Поднеси подруге завтра вещи на вокзал. Она уезжает. А мне на родительское собрание надо».
Кстати, меня в прошлом году уже посылали на родительское собрание, когда дочка была в четвёртом классе. Учительница очень молодая и очень серьёзная, нахмурилась и сказала: «Ваша дочка совсем отбилась от рук».
Я застеснялся, улыбнулся и признался: «Меня она тоже не слушается».
Учительница с презрением окинула меня взглядом от носков ботинок до макушки и выдавила из себя: «Идите. Пусть завтра в школу придёт мать».
На следующий день я заехал за той женщиной в гостиницу, всё ещё мучаясь сомнениями насчёт того, каким человеком себя считать.
Но под её пристальным взглядом сник и пролепетал: «Вот видите, я женат». Я хотел было воскликнуть: вот если бы я встретил вас на заре туманной юности…
Но женщина прервала меня покровительственным жестом и снисходительно объяснила: «Я тоже замужем».
Мир, перевернувшись в глазах, снова встал на место. Как хорошо всё устроилось в этом мире. Через два часа я проводил её с цветами на вокзал. Мы постояли с ней, переговариваясь до самого отхода поезда. Я махал ей вслед рукой…И чувствовал себя возвышенным героем романа.