Так значит с трепетом, прольется с синей тучки дождик свежестью,
Так все таки оглушит муравьишек сладеньких,
Разольется речками - разовьется акварельками,
В капельки росы трафаретом радуги,
Распушится на подол зеленых круч,
Облачком обернется сквозь палитру гром и молния.
А если в это время раскурочить норку вертихвостки серой,
Вырыть клювом дятла,
Да разворошить в пол ладони у плиты -сторожки,
На подпорках шубах лисьих, яйцо того же дятла оставить,
Да помет индюшки мокрой в ложке и двух ведер амброзии чудесной не заменит.
Вот, писанья Гадоновские и обрели силу поднебесную.
В ум народный въелись за живо,
А на площади взяли даже за душу:
«Кто обгонит на кабаньих скачках Илюшиных свиней,
Да приволочет в мешке колдунью поскорей,
Тот получит Фирулю - атамана дочку,
И мазок лягушки доверчивой на удачу и точка.
Наступило утро после застолий важных ,
А как же, с бодуна - приблудничька,
В чисто поле вывел коника Сосько Пупук,
Победивший свинок Илюшкинских,
Вручил царь Гадон ему поцелуй ржаной лягушки на удаченьку,
Показал Фирулю в толпе не знамо где,
Да слезу утерли - помахали тряпьем все кто мог по человечески.
Ускакал Сосько во главе зари - скакал да скакал себе,
Пока не скопытнулся друг верный его,
Глядь - избушка ветхая, да вокруг неё заборец лаковый,
Зеленым цветом помазанный,
Стал привычки ради мочиться в заборину,
Да на мордастого хлопца прям, как же так?
Ведь небыло его, а поздно уж,
То Аркашка был, продрался - зырк злобненько,
На невинного Сосько,
Тот от страху страшного взял лощину первую и давай лупить сквозь прощелину в лохмы драные, приложился вдруг, да так умеренно, что какая-то старая из калитки выползла и давай клюкой махать и её заметил сын степей Сосько Пупук - пропустить не смог - оглушил бревном по-доброму и в мешок старуху бац!
И нет её - только черный дым с труб поваливает.
"С тех ветров, по задрыпанной сошке,
Свили себе луга монастырские в скором времени,
Ухмылялись - где же где же?
Далеко за реками, за далями, за морями – океанами,
Где же - где же? Скажи!