Забив на все дела.
Стряхнув с себя лень и усталость.
Не о чём ни с кем не договариваясь.
Ни о чём вообще не думая — да, в конце-то концов, а не чёрт ли с ним?! — просто взять, и сделать — я вырвался, наконец, в лес…
Так не бывает!
Так не может быть, ибо это немыслимо, невозможно — и всё же…
…В лесу уже сухо — снега в этом году было немного. Зелёная прошлогодняя трава торчит из-под бурой полуперепрелой листвы, из-под сплошного ковра накопившегося за зиму птичьего пуха и какой-то пыли, похожей на сплошной паутинный ковёр. Людей нет совершенно — это непривычно и странно, когда среди сплошных костровых полян и мусорного разноцветья совсем нет людей.
Птицы. Птицы просто посходили с ума. Они даже не летают — они кипят! И они не поют — они, заполняя собой некую пустоту, кажется, ткут само пространство этого мира, которого и быть-то не может — однако вот он. Созданный из ничего, из возгласов и свистов весеннего птичьего безумия, ещё не обросший плотью листвы, этот мир похож на только что родившееся дитя — такой прозрачный и такой короткий, такой ещё бесплотный — но такой уже живой и подвижный. Всё впереди. Впереди всё. Об этом уже цветёт, вторя неугомонным птицам, торжественный орешник, об этом гордо выпрямились дубы и склонились в благоговейном трепете ивы. Об этом, трепеща и сияя, шествую по лесу я…
Так странно здесь в это время. Сосны над обрывом похожи на кряжистые ливанские кедры. Освещаемые снизу красным заходящим солнцем, с тёплой и живой бархатно-зелёной корой, они кажутся колоннами древнего храма, храма Единой Силы. Уподобившись пресыщенным и непуганым священным индийским коровам, чьё молоко переполняет их вымена и сочится само прямо на землю, берёзы, исполнившись благодати сверх всякой мыслимой меры, источают её вокруг себя сладким дождём берёзового сока. В глубочайшем трансе слившись с Единым в немыслимое одно, теперь они орошают дрожащую в сладостной жажде землю, питая её влагой и силой. Капли шуршат по земле, по сухой старой листве, по моим плечам и щекам… Воистину, у каждого из нас своя песня и свои слова — но поём мы всегда об одном…
Сколь извилисты тропы мира сего. Выложенные дивным матовым серым серебром, они извиваются меж деревьев и меж холмов — узкие и причудливые, но единственно верные и истинно прямые, ибо это естественные изгибы пространства заставляют их казаться изогнутыми и петляющими. Какое бесчисленное количество людей должно было пройти по ним за зиму, утаптывая и утаптывая на них крупицы снега, чтобы теперь это смогло, наконец, стать столь ясно видимым и по простому понятным. Сколько разных людей, прошедших по одной общей тропе. Сколько разных живых существ, пронесших своё ученичество по изгибам этого мира…
........... О, сколько их на полях!
........... Но каждый цветёт по своему —
........... В этом высший подвиг цветка.
10 – 13.04.2000
стих — Басё