Несправедливо. Именно это слово приходит на ум, когда понимаешь, что стал взрослым. Шумные когда-то компании канули в Лету, люди разъехались, ушли в работу, многие обзавелись семьями… Теперь уже другое поколение гуляет на страницах сайтов и форумов, в эфире чатов другие Ники… а мы? Что же мы? Списаны, уволены, вошли в ранг «ветеранов»? Несправедливо. Редкие встречи, а вместо веселья скучный разговор, первым вопросом которого бывает: «Ну, где ты сейчас работаешь? Да?! А сколько платят?»
Дорога в прошлое, музыка и поезда.
Я ненавижу поезда. Ненавижу дискомфорт, болтанку и стук колес. Это тяжело, когда в одном купе с тобой едет бабка с внучком и еще пьяный хачик, который всю дорогу пристает с тупыми вопросами, типа: «Вай, красавица! Что грустная такой?» Да. Я ненавижу поезда. Но моя до сих пор бешеная душа решила вырваться из сетей большого столичного города и отправиться назад, вроде как в прошлое. Только, я кажется, села не на тот поезд и еду не в ту сторону. Ходят ли в прошлое поезда? Я бы купила билетик… «Дельфин» сочинил новые песни, и они по-старому прекрасны. Спасение в этом. Но даже мой старый плеер и «максимум» на колесике звука не спасают от дотошного стука колес. Золотой зуб хачика светит мне с верхней полки. Жу-у-уть!!!
За окном темно, как в хижине у дяди Тома, изредка мелькают одинокие фонари каких-то поселений. К обеду буду на месте, если доживу. И если хачик с золотым зубом не везет в сумке килограмм тратила. С такими мыслями я схватила пиво и ушла в тамбур, чтобы остаться наедине с собой, покурить и послушать музыку. Хорошо, что вагон спит. В тамбуре пусто, холодно, одиноко. А в наушниках правильные стихи верного себе и мне «Дельфина»:
«А я друзьям протяну руки,
На ладонях пополам откровенность.
И даже если умру в разлуке,
Вам останется моя верность»
Да, я ненавижу поезда. Отражение в толстом и грязном стекле тамбура изредка освещают фонари. Кажется, какая-то станция с незапоминающимся названием. Стоять будем не долго. А мне грустно. Как изменился мир… нет, нет. Не так. Как изменились МЫ! Мир не меняется, мир меняем все мы. Где же теперь наш в шутку названный «клан»? Где же шумные сборища? Где те деньки, когда гуляя по улицам, можно было встретить знакомое лицо и вместе зарулить в какой-нибудь бар, а потом обзвонить всех остальных лиц, пригласить на пиво. Где Не Звезда? Работает на поганом заводе за компьютером, дышит ядом. По образованию – журналист. Где заводила Гайвер? Продает в большом магазине компьютеры, живет с очередным парнем, никому не звонит. Потолстел. А по образованию – программист. Про Вурдалака я даже не знаю. Где он, кто он? Ворон уехал в какой-то Говнодонск, выучился на моряка. Плавает где-то у берегов Индии, пишет на мыло с разных ящиков. Мясник в Америке, тот вообще не пишет, но как объявляется, то пытается всех собрать. Но ничего не выходит. Мясник даже как-то постарел, взгляд грустный, вид заезженный. Но все еще шутит, как и прежде. Шутит, что был влюблен в меня все время, влюблен до сих пор. И смотрит так грустно. Мне тоже от этих воспоминаний становится грустно. И я затягиваюсь сигаретой в сером, старом, грязном тамбуре поезда. Я еду в прошлое… наверное, да.
А некоторые остались в прошлом навечно.
Стоит Даркстар, качается под стук колес поезда. И таращит на меня зенки. Хачик светит золотым зубом с верхней полки. Вот так встреча! Не обращая внимания на ворчливую бабку с внучком, мы обнимаемся и радуемся друг другу. Даркстар опоздал на свой поезд и теперь едет с пересадками, скитаясь по вокзалам. И так уж судьба распорядилась, что одно место в одном купе оказалось свободным, он подсел на станции с незапоминающимся названием. И теперь, мы сидим на моей нижней полке, пьем пиво за встречу и делимся сплетнями. Но уж как-то слишком грустно. Дарк давно ни с кем из «клана» не связывался, выпал из жизни, скитался по миру. «А чего ж ты одна, Правда? – спрашивает он, поправляя извечные очки – где же твой супергерой и телохранитель Дуо?» И от этого становится еще грустнее, на глаза наворачиваются слезы. И я отдаю другу наушники, в которых как раз в тему звучит нужная музыка, текут нужные слова:
«Усталость ветра печалью стонет
Крик мой в горло кровью
Слышишь, о тебе плачу
Слезами сохну, иначе не могу.
Тишина душит,
Как же так? Отпустил душу
Жрут ангелы, утоляют голод.
Один остался… холод»
Даркстар медленно снимает наушники, молча отдает их мне. И даже как-то совсем по-детски пытается спрятать подступающие слезы. «Шесть лет уже прошло – тихо отвечаю я на немой вопрос, а голос дрожит – пуля в лоб, да еще и упал с третьего этажа. Мы тогда на юге жили, в собственном доме. Я пришла из магазина, а там… «скорая», люди столпились, менты понаехали. И увозят уже… под белой простыней…» Дарк взял меня за руку, чтобы я помолчала. И мы долго еще молчали, думая о своем. «А еще – заговорила я вновь – Элька в аварии разбилась. Вдребезги. Лет семь назад. Гуффи в «склифе» тусуется уже четвертый год». Даркстар молча пьет, я поддерживаю. Что делать? Мы остались, нам придется жить дальше, жить за тех, кого уже нет с нами. За тех, кто остался в светлой памяти, в списках «клана», на старых сохраненных страницах сайтов. Все они – легенда, которую мы храним в сердце, прекрасный миф. «Как же так, Правда? Почему же так не справедливо?» - Дарк ждет ответов, но я молчу. Я и сама не знаю, друг мой, почему же так. Но… если это случилось, то кому-то это было нужно. Для моего Дуо это был единственный выход, в его двадцать шесть было столько событий, что некоторым и за всю жизнь не выпадет. Шинигами просто устал, я не виню его за тот ужасный поступок. Не виню Эльку, которая полезла за руль в веник пьяная, не виню гололед на дороге, не виню дальнобойщика на КаМАЗе. И не жалею Гуффи с его обостренной шизофренией.
Даркстар снимает очки и улыбается мне: «Ты всегда такой была. Всегда была хорошей, понимающей, какой-то честной со всеми. Я рад, что мы встретились, ведь ты осталась такой, какой была. Я горжусь, что знаю тебя, что могу назвать тебя другом». Я тоже улыбаюсь, но не хочу ничего говорить. Друг надолго уходит в туалет, а возвращается с красными глазами, садится на место. Да… он изменился не в лучшую сторону. Я изменилась тоже. От прежней Правды осталось только умение созидать этот мир, пропуская его через себя. И от этого на душе становилось тяжело, больно, скупо и грязно. Остальное осталось в прошлом на вечно.
Радость встреч, горечь «огненной воды».
Слава всем богам, бабка со своим внучком слезла с поезда на какой-то утренней станции. Но своими сборами перебудила все купе. Запрягла Даркстара помочь ей с сумками, приобщила к сборам меня. Хачик спал золотым зубом к стенке, чтобы и его к чему-нибудь не пристроили. Когда бабка слезла, вагон даже полегчал, поезд побежал вперед веселее. Сон как рукой сняло. Дарк протер очки, бахнул на стол четыре банки пива. Мы улыбнулись друг другу самыми широкими улыбками, вставили в плеер диск и включили наушники на полную громкость. Звук был не ахти какой, но нам хватало этого бормотания о жизни, смерти и друзьях. В коридоре зашуршали соседи, забегали кто в туалет, кто к проводнице за чаем.
Дарк достал фотографии, принялся их комментировать. Вот он на Эльбрусе, почти месяц в снегах шатался, надолго отбил восторг от первого снега. А вот он со своей девушкой из Австралии, они вместе ездили в Китай. Там и поссорились из-за еды, разбежались по краям планеты. Или вот: Даркстар в зеленых шортах, в полосатых гольфах. На груди зеленый листок клевера. «День Святого Патрика в Ирландии» - поясняет друг. А я жутко завидую. Всю жизнь мечтала поехать в Ирландию. Дарк кивает, мол, это того стоит, обязательно съезди. Рассказывает об ирландских рыжих красавицах, о вкусном темном пиве в деревянных пабах, описывает фантастичную природу и бесконечные изумрудные поля. И взахлеб, давясь пивом, восклицает о старинных замках, тычет в фотографии и закатывает глаза от приятных воспоминаний. «А назад почему едешь?» - тихо спрашиваю я. Даркстар вздыхает грустно, жмет плечами. «Судьба такой поломатый – начинает он, а потом взмахивает рукой – наверное, судьба подсказала вернуться. Видишь, тебя встретил. Это стоило того, чтобы добираться из Архангельска окольными путями!» Я ехидно улыбаюсь: «А я еду в гости к Некроманту, Сатане и их подружке. Они втроем сейчас живут. Решила и я подтянуться на пару дней. Может, и еще кого удастся затянуть» Моя улыбка расплывается еще шире, когда я вижу, как глаза Даркстара светятся огнем. «И ты пойдешь со мной!» - заканчиваю я с довольным видом. Даркстар уже на что угодно согласен, чтобы пойти со мной к старым друзьям. Потом он начинает пытать меня, где я, как я, замужем или жената? В этот момент просыпается хачик, хватается за похмельную голову и просит баночку пивка. Мы люди не жадные, приносим в дар похмелью чешского «козла». Хачик на глазах меняется в лице, начинает сверкать золотым зубом. Поезд несется дальше, стучит колесами. Даркстар достает свой фотоаппарат, щелкает мою не выспавшуюся взъерошенную и уже немного пьяную мину в интерьере купе, щелкает нас вдвоем, «от руки» и опять садиться напротив, заводит задушевный разговор.
Ровно в час мы жмемся от мерзкого холода на вокзале. За спиной Даркстара огромный рюкзак, у меня на коротком поводке небольшая сумка, в которую помещается пиво, диски «Дельфина» и пара шмоток от «кутюр» (ха-ха). На душе коряво и мерзко. Никто не встречает, а родной город кажется совсем уж чужим. Вокзал сделался модным, современным, даже разросся. Безликие люди мелькают туда-сюда, не поднимая взгляда от асфальта. Всюду гам, диспетчер с жуткой дикцией объявляет прибытие или посадки. И среди этого бардака в моем кармане орет телефон, что ему щекотно, а мне надо взять трубку. В трубке родной голос Некроманта. «Ты где, мать твою?! Как выглядишь-то?» Я культурно объясняю, что я стою у своего поезда, жмусь от холода, что я непозволительно трезва и что со мной наш старый друг. И тут трубка отключается, а на нас с Даркстаром кидается что-то черное, вопящее, высокое. А потом еще одно, такое же черное, вопящее, но широкое. И мы вчетвером прыгаем, как дети, целуемся, обнимаемся, улыбаемся без конца. Хочется плакать, реветь, не слезать с шеи друзей. Хочется плакать. Плакать от радости и переполняющих душу чувств. А еще, хочется плакать оттого, что скоро нам придется расстаться. Но пока это «скоро» не наступило, я ловлю за хвост этот счастливый момент, забываю обо всем, отдаваясь на попечение радости.
Некромант не желал отпускать меня, нес на руках до машины Сатаны, а потом втолкал Даркстара на переднее сиденье, а сам плюхнулся рядом со мной, опять полез обниматься. «Да где ж вы встретились то?» - спросил Сатана, улыбаясь во всю ширь. Его машина поехала в город. Дарк принялся рассказывать, как дело было, так же тупо улыбаясь. Некромант разглядывал меня всю безумным взглядом маньяка-убийцы. Как же я соскучилась по этому сумасшедшему взгляду! «Демон тоже скоро прилетит из своего Лондона! – радостно заголосил он прямо мне в ухо – Сразу к нам приедет. Соберемся пока, посидим, поедим, выпьем. А ночью по кладбищу бродить пойдем. Авось, еще кого надумаем позвать!» Мне стало весело, роскошно хорошо и по-домашнему уютно. А может, и вправду, поезд, на который я села, привез меня домой, в прошлое, где все так замечательно, беззаботно и легко? «Да, да! Как в старые – добрые времена!» - засмеялся Сатана.
Дом стоял старый, века восемнадцатого. Я пищала от восторга. Я просто обожаю такие дома и только в таком доме представляю себе жилище Некроманта и Сатаны. «Не обессудьте, гости дорогие… - Сатана поставил машину на сигнализацию, вынул магнитный ключ из кармана – у нас в пещере не очень прибрано». Мы с Даркстаром прыснули смехом. И пошли за хозяевами. Квартира была огромная, потолки уходили в небо, в углах висела паутина. Пахло сигаретами вперемежку с чем-то вкусным. Не едой, а скорее всего, ароматическими палочками. Я прошла в большую комнату со старым комодом, приспособленным под книжный стеллаж, с мебелью от «Икеа», с ободранными обоями века двадцатого. Стало уютно, хорошо, тепло. Даркстар уже заполз в ванную и шумел там водой. Нет, не душ… Некромант отнял у меня сумку: «Дай, помогу вещи раскидать» - и он закинул чумодан на кресло, без того заваленное разным шматьем. «Уютно» - призналась я. Некромант засиял счастливой зубастой улыбкой. Сатана вошел в комнату, разговаривая с кем-то по телефону. Говорил он, честно сказать, в повелительном тоне. Я вспомнила его машину, прикинула, сколько может стоить такая классная дыра, как эта и все поняла. Когда Сатана положил трубку, я хитро щурилась. «Ты что, какой-то барыга?» На мои слова Сатана кивнул, посмеялся, похлопал свое отросшее пузо. Да, значит, устроился. Рука Даркстара легла на плечо Некроманта, Дарк кивнул в сторону Сатаны. «Некромант, быстро просвети нас, в чем секрет? Ты сделал из Сатаны педика? Или, в вашей халупе водится девица?» - и тут же получил в ухо от Некроманта. Девушка тут водилась. Она появилась в тот момент, когда мы на балконе скрутили сигаретки, закинулись пивком и уже собирались потолкать телеги за жизнь. А тут… на балкон сунулось милое личико совсем молодой девушки. «Это что вы тут делаете?» - строго спросила она, презрительно глянула в мою сторону, имея в виду что-то из серии «Что это за женщина, да еще и в обнимочку с мужем?» Некромант с Сатаной ухом не повели, чиркнули спичками и продолжили раскуриваться. «Это Наташа» - коротко представил Сатана, закашлял от первой затяжки. Я заулыбалась, решилась на рукопожатие с девушкой. «Привет, я – Правда. Приятно познакомиться. А вот этот упырь – Даркстар. Ему тоже очень приятно познакомиться». Руки мне так и не пожали. Наташа кивнула, закрыла дверь на балкон. Считай, исчезла. Некромант поднял бутылку пива: «За приезд тараканов!» Все поддержали тост.
Хождение по кладбищам или «начинка для гробов».
Лондонский денди, Демон собственной персоной! Высокий, ухоженный, одет с иголочки. Матернулся на пороге, как сибирский валенок, схапал всех нас в охапку и долго давил, надеясь сделать из нас слоеный сэндвич. Жутко изменился, но ни капельки не постарел, а даже наоборот, помолодел, что ли? Вот, тащит в комнату огромный чумодан, что-то в нем весело так позвякивает. А нам уже и без позвякивания весело, так что когда на свет из чумодана начали появляться дорогие алкогольные напитки, безудержный смех сотряс стены. Наташа закрылась в соседней комнате, прибавила Диму Билана, лишь бы не слышать наши жуткие разговоры. Некромант вертел в руках красную литровую пузатую бутылку с ликером. «Ничего себе, «дюти фри» стали гораздо больше, с моего последнего полета на самолете!» Демон ласково пнул друга под зад. «Иди в жопу! Это подарки вам! Из моей коллекции бухла. Все настоящее, жутко дорогущее!» «Айриш Крим» прикольней!» - вырвалось у меня, Демон от такой заявы аж на диван осел. «Зажрались!» - заорал Даркстар, хлопнул дешевого пива. Опять стены задрожали от смеха. Тут Некроманту позвонили, он просиял, как золотой дублон, оповестил, что сейчас подтянутся Не Звезда и Рэйн. По такому поводу, поднялась суета, все переместились в комнату с компьютером, хозяева подогнали заместо стола три потертые табуретки, на них развернулся пир горой, включая полуфабрикаты, соленую рыбку к пиву, обсыпные национальные сладости, недоваренные макароны под дешевым кетчупом едко-красного цвета и т.д. и т.п. Даркстар быстро поставил в колонки «Дельфина», заглушил им проклятущего Диму Билана. А мне на глаза попалась большая фотография, висящая во всю стену над столом. Демон подошел тоже, его тяжелая ладонь легла мне на плечо, сам он вздохнул: «Да… как давно это было…» На фото был запечатлен весь состав нашего «клана». Фотография десятилетней давности. Нам было по восемнадцать, по шестнадцать лет, мы были счастливы, мы были вместе. Все вместе. Некромант и Дуо, в обнимочку, пьяные в веник, я, Сатана и Демон. Пять неразлучных друзей, в самом центре фотографии. И все остальные: Дарк, Не Звезда, Вурдалак, Элька, Гайвер, Рэйн, Ворон, Свит, Ангел, Мясник… все – все. А внизу фото была надпись маркером: Удивительные дни. Почерк принадлежал Дуо. Некромант вошел в комнату, ткнулся в плечо Демону. «Дуо прислал мне это по почте за неделю до того, как…в общем, это священная икона, на которую я молюсь перед сном». Даркстар тоже подошел, усмехаясь погромче: «Молишься этим жутким рожам?! Ну ты мудак!» И запечатлел на камеру нас троих с грустными мордами лица. «Водку или… водку?» - послышался голос Сатаны. Все сели за импровизированный стол, вновь выпили «за приезд тараканов». Тут же позвонили в дверь, пришли Не Звезда и Рэйн. Опять потянулись объятия и поцелуи, расспросы о жизни, заливание алкоголем.
Рэйн взял на себя смелость снимать весь процесс встречи на камеру. Но и он прилично принял на грудь, так что в походе на кладбище часто забывал включать цифру.
Ночное кладбище, тени крестов и отдаленный гул проезжающих по трассе машин. Тишина такая, что слышно, как кровь бежит по венам. Вернее, не слышно. Потому что на все кладбище стоит жуткий смех, похрюкивание и звон бутылок шампанского. Призраки разбежались по своим могилам и сами трясутся от страха. Не Звезда улыбается во все 32 зуба, виснет на моей шее, щекотит рыжими богатыми кудрями. «Хорошо выглядишь, подруга! – восклицает она – Как жизнь в столице? Шикарно, да? Говорят, ты там хорошо устроилась, замуж вышла!» Брови ползут на лоб, как я ни пытаюсь их взять под контроль, они все равно ползут на лоб. «Кто такое наговорил?! Некромант что ли наплел? Но он ведь знает, что я не замужем…» - я вхожу в ступор, из которого долго не могу выйти. Не Звезда тоже багровеет, а потом громко смеется, заправляется шампанским: «Да шутка! Проверка! А я вот собираюсь, свадьба скоро. Приедешь? Я буду очень ждать». Мои брови ползут еще выше, ступор продолжается. «Ты?! И вдруг замуж!!! Во дела… а ты же на всю округу орала, что замуж только после тридцати пяти!» Рука Не Звезды соскальзывает с моего плеча, мы слегка отстаем от шествия по могилам. Не Звезда грустно вздыхает, вид у нее паршивый. «Знаешь, Правда, у меня тут беда большая. Ты ведь знаешь, я на заводе химическом работаю. Полно там выбросов разных. А тут еще…» - Не Звезда тянет меня на скамейку у какой-то могилы, мы садимся. «Обследование я проходила. Понимаешь, что-то последнее время голова начала болеть, рвало постоянно, в обмороки падала. Вот и подалась к докторам. А мне там как скажут! Короче, опухоль у меня в голове…» - она стукает кулачком по голове, выпивает еще. И на меня старается не смотреть, продолжает рассказывать: «Разрастается опухоль. И ничего с этим сделать нельзя. Жру таблетки тоннами, колюсь всякой гадостью, а толку? Все равно там буду…- она смотрит на соседнюю могилу – несколько лет осталось. Вот я и решила… решила всю жизнь за эти несколько лет повидать. Выйду замуж, будем путешествовать, а потом может, ребенка рожу. Ну, чтобы после меня хоть что-то осталось…» Я улыбаюсь, тоже выпиваю из бутылки. «Эх, ты, начинка для гроба! Ты ведь знаешь, в чем смысл твоей жизни. Так при чем же тут свадьба, дети и путешествия? Не Звезда, займись тем, чем всегда мечтала заняться! Напиши книгу! И когда тебя не станет, после тебя останется частичка. Хорошая частичка, самая лучшая. И в истории появится твое имя». Не Звезда, наконец, смотрит на меня, улыбается: «А помнишь, как мы раньше, были «татушками»?! Как сбегали под их песни из шумных компаний, пили вино в парке у больницы. Или, как в кинотеатре, закрылись в одной кабинке туалета… помнишь?» «Помню. Еще, помню, как под Новый Год ты для меня стриптиз танцевала! И на каком-то корпоративном вечере мы медляк танцевали, и на нас все лупились, как на экспонаты…» Не Звезда быстро целует меня в щеку: «Я напишу книгу про тебя, потому что это лучшее, что со мной было». И тут шумная толпа вернулась, Демон протяжно заголосил. «Ага! Сидят тут, уединились! «Татушки»!!!» И опять все смеются, мы смеемся тоже.
Молчим. Я и Некромант тихо курим. Все стоят кружком возле заросшей цветами могилы. С ближней березки сыплются золотые листочки. На памятнике цветная овальная фотография. Синий фон (наверное, фото с выпускного), приятной внешности девушка с модной короткой стрижкой. Карие глаза, едва заметная улыбка, румянец совсем свежий. Год рождения – 1980… год смерти – 2000… Эльвира. Демон открывает бутылку шампанского, ставит на столик у могилы, для покойника. Мы молча пьем. «Спи спокойно, Элька. Ты будешь жить, пока жива память о тебе» - тихо говорит Сатана. Рэйн всхлипывает, прижимается к Даркстару. Не Звезда кладет рядом с бутылкой на столике поздний осенний цветок цикория. И опять – молчание. Рядом с памятником несколько белых перьев, их замечает Некромант: «Смотрите, здесь Ангел был. Недавно приходил, перья даже листьями не присыпало…» Ангел и Элька, кажется, были влюблены друг в друга всю жизнь. Такие непохожие и такие дружные. Некромант смотрит на меня, кивает. И мы все двигаемся дальше, начиная разговаривать, пытаясь прогнать навалившуюся тоску. «Все мы там будем, чего греха таить!» - вдруг восклицает Демон, улыбается во всю ширь и опять заключает нас всех в объятия. Вопреки всем логическим законам, от такого умозаключения, становится весело. Опять мы ржем, пьем шампанское и шарахаемся от могилы к могиле.
Самые стойкие оловянные солдатики.
Не Звезда, хватаясь за Рэйна, расцеловала всех на прощание, села в ночное такси. Рэйн тоже всех крепко облобызал, подарил мне плюшевого розового зайчика и укатил с Не Звездой. Даркстар зевал. Некромант посмотрел на окна третьего этажа, вздохнул: «Эх, домой не хочется…» - и не двусмысленно глянул на меня. Я подыграла, тоже вздохнула. «Действительно, сна ни в одном глазу! Я и в поезде хорошо выспалась!» Даркстар хотел что-то возразить по поводу « в поезде выспалась», но Демон схватил его в охапку, поволок к подъезду. Сатана зевнул, поплелся за ними, пожелав нам приятной прогулки. И вот, я и Некромант остались стоять в туманном влажном осеннем воздухе.
Тысячелетние старинные улицы тянулись темным лабиринтом. Туман сделал асфальт черным, блестящим. Теплая ладонь Некроманта сжимала мою, мы не спеша шли. « Как ты?» - тихо спросил Некромант. Обычный такой вопрос, но я прочла все между слов. «Трудно быть складом для ваших мыслей и секретов. Трудно понимать истинный смысл слов, держать это все в себе. Иногда, хочется все это бросить…» - я посмотрела на Некроманта. Он кивнул, извинился, убежал куда-то. А потом вернулся с двумя бутылками джина в руках. Мы пошли дальше, теперь говорил он. « Я тоже могу читать между слов. Конечно, не так профессионально, как ты. Но про Даркстара я все понял. И про Не Звезду…» Он немного помолчал, чтобы отпить. «Дарк – наркоман? Это так? Скажи, Правда. Он мне ничего не говорил, я ничего не видел, но… как-то понял. Так я прав?» Я лишь киваю. Некромант продолжает: «А Не Звезда болеет. Что у нее?! Брось, Правда, не молчи! Мне-то ты можешь все рассказать!» - он остановился, резко развернул меня к себе. «Из всего клана, мы с тобой самые близкие друг другу люди! Ты должна мне все рассказать, должна выговориться! Я не хочу, чтобы ты относилась ко мне так, как ко всем!» «Некромант, тебе что крышу снесло? Что за выражение такое: относишься так, как ко всем? Да вы все мои друзья! Нет «особенных», нет «не любимых»! Не делай из меня врага народа, не выдумывай, что я все про всех знаю». Мой взгляд упал на асфальт. «Прости… я пьяная, несу черт знает что…» Но Некромант взял меня за руки, улыбнулся, стал читать стихи:
«Не удержать… в руках обломки скал.
Не отыскать… того, кто ветром стал.
Не пожалеть. И не сказать «прости»…
И не успеть… его уже спасти…»
На душе становится легко, я успокаиваюсь. И мы опять бредем по мрачным улицам неизвестно куда. Совсем скоро, я начала узнавать дома. Где-то под ребрами стучит сильнее, в теле появляется какая-то странная дрожь. Да… мы жили здесь раньше. Вот этот свежий, кирпичный дом, вон там четвертый этаж. Но взгляд не хочет подниматься выше третьего этажа, не хочется видеть свет в окнах. Такой чужой, злой свет. Я тяну Некроманта мимо этого дома, он замечает это, но ничего не говорит. Может, он действительно научился слушать, видеть и понимать людей?
«Завтра вечером я уезжаю…» - тихо говорю я, замечаю, как Некромант сдержано вздрагивает. «Как?! Уже? Но… мы же договорились, что несколько дней… хотя бы до следующих выходных!» - его рука сильнее сжимает мою ладонь. Я качаю головой: «Постарайся образумить Даркстара. И не бросай Не Звезду… хорошо?» Некромант вдруг заключил меня в объятия. Мы еще долго стояли под призрачным светом фонаря, обнявшись, замерев, слушая ночь и тихий стук собственных сердец. Да, дружище, ты все понял. И мне теперь гораздо спокойнее будет уходить. «Я люблю тебя, сестренка…» - шепнул Некромант. «И я тебя люблю, братишка. Будь сильным»…
Сатанизм?
К полудню Сатана принялся рыться в своем фирменном «шкафу», которым служило заваленное шматьем кресло. Помятый, в семейных трусах. И вполне довольный жизнью. Наконец, он нашел какие-то жутко скомканные брюки, плюхнулся на диван, где спала я, принялся их натягивать. «Черт… и эти малы…» - он проматерился, кинул брюки в «шкаф», обернулся на меня. «Доброе утро, Правда. Хотя, мы вчера столько выжрали, что утро добрым быть не может!» Я пытаюсь поднять резко потяжелевшую голову. Но не получается. Волосы вообще в полном шоке, кудряшки запутались, распушились, челка съехала черт знает куда. Во рту кошки нагадили. Попытка произнести хоть слово тоже не увенчалась успехом, с языка слетело какое-то «му» и все. Сатана покачал головой. «О, мать, накушались вы вчерась прилично!» - смеется. А потом резко вскакивает на четвереньки, трясет меня изо всех сил. В моей голове мозг отрывается от того, за что он обычно держится, колотится в черепной коробке, как шарик в неваляшке. И звенит так же. А Сатана орет прямо мне в ухо: «Правда! Подъем! Быстро умывайся, одевайся! Поедем по магазинам, ты мне посоветуешь чего на счет шматья! А то все мало-о-о!!!» И отчего-то во мне возникает жуткое желание вынуть из-под подушки бензопилу и немного помахать ей в области Сатаны. Подкорректировать, так сказать, недостатки. «Отвали, говнюк!!!» - ору я, что есть силы, понимая, что дар речи все-таки, вернулся. Сатана отваливает покорно, но с дивана уходить не спешит. «Ну, пожалуйста. Мы похмелиться заедем в бар, легче станет» - он очаровательно улыбается, поправляет трусняки в горошек. Я начинаю медленно понимать, что выхода у меня нет. Этот тип ни за что в жизни не отстанет, пока не сделаешь так, как он хочет. И я, побитая жизнью, покусанная блохастым «икеевским» диваном, похмельная, бледная и опухшая, вытряхиваюсь на свет божий. У-ж-а-с!!!
Постепенно, жизненные процессы восстанавливаются. Выпито уже три литра воды, но организм требует еще столько же. А Сатана требует обойти еще чепырнадцать бутиков. Смотримся мы гениально, идеально, колоссально, роскошно (нужное подчеркнуть)! Оба в черном, с похмелья, опухшие, но жаждущие шмоток! Сатана лыбится во всю небритую рожу, тыкает меня локтем в плечо: «Слышь, а чего это ты с Некромантом? А? Он же голубой, как флаг Кубы! Хотя, тя вечно на таких тянет, да и сама ты… того на этого… ну так что, подруга, можно уже сплетни разбазаривать про новую парочку в клане?» Я хмурюсь: «Я тебе сейчас нос откушу! Уймись, дьявол! Ничего между мной и Некромантом нет. И быть не может. Просто, мы погуляли вместе, поболтали о том, что нас связывает…» Я даже не успела договорить, Сатана подмигнул, перебивая меня: «Да вас ничего, кроме Дуо не связывает! А теперь, связывать точно не должно! Последний уже давно в могиле! Короче, понял я. Дурью маялись, бухали всю ночь, песни орали…» Я киваю, мол, так и было. Но Сатана этого не видит, он видит моднявые джинсы на манекене в витрине, бежит туда и орет на весь магазин, что купит их на размера три побольше. Я жмусь у входа, осматриваюсь безумным взглядом. Надо же, столько магазинов понастроили! Почти столица, хоть и цены повыше раза в четыре. Холодно почему-то, хотя, народ щеголяет в легких ветровках. Наверное, это с похмелья…
Уютный бар. Пахнет кофе, пахнет сладостями. И почти никого нет. Мы сидим в отдельной кабинке, на мягких диванах, курим кальян. Нам принесли дорогого пива и фирменное блюдо. Сатана елозится на месте. «Ты не представляешь, как я рад, что ты приехала! Сколько мы не виделись? Пять лет?» «Шесть» - скупо добавляю я, наблюдая, как пузырьки вина в кальяне сливаются с дымом. Сатана округляет глаза: «Шесть лет! Так тебе сейчас целых двадцать восемь! Ты что, младше меня на год?» Я киваю: «Да. Хоть ты и старше, а ведешь себя, как и шесть лет назад. Такой же импульсивный». Сатана хмурится, долго втягивает через трубку кальянный дым, а потом смотрит прямо на меня: «А это плохо?». «Вообще-то, не плохо. Но ведь ты солидный человек, отрастил себе – я показываю округлость на животе – богатство. Так займись имиджем, брось ребячество. Позволяй ребячество только в кругу друзей». Сатана внимает моим словам, как пророк внимает Господу на какой-то там жутко святой горе. И вдруг, он светлеет, как включившаяся лампочка Ильича. «А помнишь, когда была чат-пати в каком-то старом гараже? Ну, мы тогда укурились в веник, рассматривали плывущий дым?» Я киваю. А Сатана продолжает свои откровения: «Я ведь тогда понял, кто ты такая!» - тут я жутко подавилась дымом, выпила пива, уставилась на друга. «Да ну? И что же ты понял?» Сатана ненадолго задумался, а потом вспомнил строки нашего незабвенного «дельфина»:
«Нас невозможно узнать…
Мы носим лица людей.
Мы для того, чтобы ждать
Один из ста тысяч дней.
Кто ты? Кто ты?
Сколько в тебе тишины…
Светлой печали соты
Медом наполни души…
В сердце умолкнет шепот
Брошенных кровью фраз.
Кто ты? Кто ты?
Ты – один из нас…»
И долго смотрит на меня. Я смотрю в черный стол, украшенный блестками под ламинатом. От кальяна пахнет ванилью. А Сатана грустно вздыхает: «Мне кажется, ты знаешь все на свете. Мне кажется, ты самый мудрый человек на земле. Скажи правду, Правда, что мне делать? В жизни у меня нет никакого смысла. Я отлично зарабатываю, у меня есть друзья, хорошая квартира, красивая машина… но… что же дальше?» Встретившись со взглядом Сатаны, я улыбаюсь. Как же выдают его собственные слова! Как же хорошо читать настолько открытую книгу, как приятно хоть чем-то помочь другу! «Как ее зовут?» - тихо спрашиваю я и по губам Сатаны скользит скромная улыбка. «Олеся. Не знаю, подруга, что делать. Она младше меня на пять лет… понятия не имею, что же делать…» «Здесь я тебе не помощник, Сатана. Это дела сердечные, туда я никогда не лезу. Но вот что скажу: если любишь действительно, по-настоящему, то действуй. Если ты уверен, то бери все. Смысл жизни будет тогда, когда жизнь станет тебя радовать…» Глаза у Сатаны стали большими, блестящими, черными. «Как же я ошибался… я знал и Дуо, знаю и тебя. Правда, голову даю на отсечение! Ты – это он!!! Ты – продолжение его! Не знаю, как это возможно, может, я начал верить в чудеса!» Я мило улыбнулась, подмигнула: «Ты ошибаешься, друг мой. Вспомни, ты различал нас даже тогда, когда я была под его ником в чате! Не верь сказкам, хорошо? И вообще, нам пора. Допивай пиво, доедай свою жрачку. Мне уезжать вечерком…» Но Сатана хмурился, был именно таким, как его зовут. Именно Сатаной. Одним махом он допил пиво, отодвинул от себя тарелку с едой, строго посмотрел на меня. Он хотел испугать, но страха во мне не было. «Ответь вот на какой вопрос, подруга… - он закурил обычную сигарету – Что под сердцем?» И он ждал ответа. Я наивно, быстро, легко пожала плечами. «Под сердцем?! Ну, я думаю, там ребра, всякие мышцы… а может быть, там душа валяется?» Сатана вдруг улыбнулся во всю ширь, хлопнул о стол зеленую купюрку и решил ехать домой. Но… я ведь точно знаю, что под сердцем. Просто, я никогда не скажу этого, особенно тебе, мой друг, Сатана.
Назад, в будущее.
Слеза за слезою. За раною рана.
Моя жизнь утекает,
Как вода из-под крана.
Хорошо, если кто-то
Из друзей или близких…
Подставит ладонь или собачью миску.
Солнце. Яркое, оранжевое, осеннее солнце. Отличный, теплый день, прекрасный, чудесный день. Но на глаза почему-то, просятся слезы, Не Звезда ревет навзрыд, уткнувшись в плечо Сатаны. Демон жмет всем руки, Рэйн не хочет отлипать от меня. Даркстар и Некромант, как мертвецы, стоят молча. «Может, хоть денек еще? Я ведь взял отгулы…» - небрежно роняет Некромант, хотя знает, что я отвечу. Нет, друзья, мы повидались. Мы повидались и все. Вы ведь знаете, что у нас никогда не будет ничего похожего на то прошлое, когда мы были счастливы вместе. «ничего, я ее довезу до столицы!» - клятвенно обещает Демон, затаскивая в поезд чумоданы. Мы едем вместе до столицы. А дальше, наши пути расходятся. Он – в аэропорт и в Лондон, а я – в центр, домой. «Когда ты еще приедешь? - слезно скулит Не Звезда – почему не оставляешь номер телефона? Я все равно буду звонить тебе на этот телефон! Все равно буду!» Она прыгает мне на шею, ревет еще сильнее. Но я вижу только серые глаза Некроманта. Он безмолвно бледен, мертв, как труп, молчалив, как рыба. Он понял. Я точно знаю, что он все… все-все понял. И он знает, что ничего поделать нельзя, так должно быть. А я обнимаю Не Звезду за ее шикарные рыжие кудри, шепчу ей в ухо:
«Последний раз ты со мной…
Последний раз я твой…
Последний раз слезы из глаз.
Это все в последний раз…
Грусть расскажет о том,
Что я когда-нибудь приду.
И слезы твои своей рукой оботру.
Ты узнаешь о том,
Где я не был, и где был…
И я скажу тебе просто: я тебя не забыл…»
Не Звезда вдруг успокоилась, всхлипнула коротко, слезла с моей шеи. Ее черные глаза смотрели на меня сотнями мокрых бликов. Нет, милая, я никогда никого не любила. Но ты не должна это знать. Потому что под сердцем… «Я люблю тебя до сих пор…» - сухо соврала я, Не Звезда повисла на Рэйне, зарыдала сильнее. «У меня такое чувство, словно ты умираешь…» - словно с обидой сказал Рэйн, глядя на меня чистыми, большими изумрудными глазами. Я улыбнулась: «Нет, мы еще встретимся. Помнишь – вечность, это не срок». Тут диспетчер объявила, что посадка на поезд Казань-Москва заканчивается. Но Некромант так и остался стоять на месте. Ни улыбок, ни слез. Каменное, мраморное худое лицо, темные волосы по плечи. Я запомню тебя таким, братишка. Демон тронул меня за рукав черного плаща: «Правда, скоро тронемся. Пойдем». Мы все опять обнялись, пожелали всего хорошего. Некромант не принял объятий, развернулся, быстро ушел с вокзала. А я и Демон сели в поезд, махая друзьям до тех пор, пока перрон не скрылся из вида.
И опять я ненавижу поезда. Но получилось совсем неожиданно. Оказалось, что все купе снял Демон. И мы ехали только вдвоем. И тут же телефон закричал смс-ками. Но я отключаю телефон. Демон смотрит удивленно: «Зачем?». Я не отвечаю и он не пристает с расспросами. Он знает. Ему не нужны разговоры со мной, он отговорил свое с Дуо. А теперь, у него дети, семья. И другие проблемы ни к чему. Сейчас, поезд везет нас назад, к обычным будням, к чужим людям, к чужой жизни. Я бы никогда не покупала на этот поезд билета! Никогда! Но, увы, рано утром я буду в столице…
«Ты бы могла остаться…» - вдруг не выдерживает Демон, попивая дорогой коньяк. В окне мелькает пригород, однотипные дачи и бескрайние просторы полей. «Теперь, я там не нужна. Слишком много лжи, слишком много тайн и недоверия. Теперь, я уже никогда туда не вернусь…» - и я сама не замечаю, как слезы катятся из глаз. Да такие огромные, что когда падают на столик купе, становятся целыми лужами горя. Демон бросает свой коньяк, садится рядом и обнимает большими, добрыми и заботливыми руками. А я никак не могу унять слезы, боль одиночества, то чувство, когда ты больше никому не нужен. И цепляюсь, держусь за Демона, как за спасательный круг. «Я хочу домой, Демон! Я хочу домой! Именно домой, ты понимаешь?! Понимаешь, что такое дом, Демон?» И он кивает. Он точно знает, что такое дом. «Я хочу все забыть…» - тихо признаюсь я.
«Мы живые, легкие, нежные,
Мы плещемся в патоке ослепительно бирюзовой.
Попадаем в края безбрежные,
Становимся чем-то новым.
И тянутся усталые вереницы,
Меняя неба нескончаемый узор.
Огромные, беспомощные птицы…
Дорогу к дому ищут… до сих пор…»
«На самом деле… - тихо говорит Демон – это купе я взял для тебя. Я еду в соседнем. Я знаю, как тебе… то есть, как вам нужно побыть наедине… прости». Он встает, оставляя коньяк, уходит. И защелка на двери купе закрывается сама собой. Я сижу, ничего не понимая. Неужели, я в этом мире что-то не понимаю? Но вот… внезапно, но очень медленно, передо мной появляется туман. Сначала слепой, едва заметный, потом он густеет, сворачивается в очертание человека. И вот, через долгую минуту, передо мной стоит Дуо. Он тихонько, абсолютно бесшумно садится напротив, разливает по пластиковым стаканчикам коньяк. Так спокойно, обычно: «Привет…» И я отвожу взгляд. Нет… неужели, я настолько долго молчала, что сошла с ума? Неужели, я настолько долго хранила все в себе, что вот так внезапно, поверила в выдуманную сказку? Но Дуо улыбается, я это слышу: «Ты выдумала меня…» И я смотрю в его нереально голубые глаза, смотрю в его свежее, загорелое лицо, прекраснее которого я никогда не видела. А он улыбается так мило, так нежно, с заботливой отцовской любовью. И я признаюсь: «Да. Я тебя выдумала. Но я поверила в то, что ты есть на самом деле. Я заставила так думать всех тех, кого люблю…» В горле пересохло, я махом выпиваю глоток коньяка. А Дуо все улыбается. Он очень красивый, если не сказать – идеальный. «Теперь, твоя очередь стать сказкой, ты это знаешь?» Я опять киваю. А Дуо стирает со своего красивого лица улыбку, его золотые, жутко длинные волосы теряют цвет, становятся пепельными. «Когда ты это осознаешь и душой, и телом, я исчезну навсегда. А ты займешь мое место. Место выдуманного героя. И никто, никто, кроме Некроманта уже не воспримет тебя всерьез. Ты ведь убедилась, что он может делать то, что умели делать мы?» «Да, милый, я убедилась. Но… зачем нам так…? Мы что, передаем некую эстафету, исчезая с лица земли и из памяти любимых? Для чего это?» Дуо пьет коньяк, молчаливо смотрит в окно: «Скоро мост. Милая, тебя уже никто не ждет, ты сама это говорила. Тебя ждут только дома. Ты передала Некроманту свои способности, сама того не зная. Но ты выбрала достойного человека. И он тоже, рано или поздно, выдумает тебя, поверит в тебя. Но и он станет не нужен в будущем, в том мире, где ложь опять возьмет верх. Некромант тоже передаст свой дар кому-то другому, кого сочтет достойным. И тогда, ты явишься перед ним, расскажешь то, что сейчас рассказываю тебе я…» Я вдруг встряхнулась, достала из кармана сотовый. Но… на новой казанской сим’ке не было ни единого входящего звонка, ни единой смс-ки!!! Никто не звонил, никто не присылал сообщений. Ладонь Дуо легла на телефон, его глаза заглянули прямо в мою душу. И я не удержалась: «Так что под сердцем?» Он легко улыбнулся, соскользнул с полки, поплыл по купе, начал растворяться. И мне стало страшно. «Нет! Не уходи!» Дуо вздохнул. К тому времени было видно только его лицо: «Не бойся. Мы все будем вместе. Мы будем вместе… дома». И исчез. Остался только страх. Страх перед будущим. Нет, я точно села не на тот поезд! Я еду не в ту сторону! Я хочу вернуться, остаться с Некромантом, Сатаной, Не Звездой, Рэйном… со всеми ими!
В тамбуре было непривычно пусто, свежо, холодно. Шоколадная сигарета тянулась ужасно долго, в наушниках была новая песня «дельфина»… а за толстым стеклом мелькала водная гладь, изуродованная побережьем. Начинается мост через огромную Волгу. Я переключила на более старую песню любимого рифмоплета. Те стихи, которые мы пели давно, лет девять назад, так давно, что вечность кажется короче…
«Вот и все, вот и кончился солнечный век…
На манжеты ложится белой запонкой снег,
Превращаясь в бриллианты в ночном фонаре…
Как богата ты осень, как добра ты ко мне».
В окне двери замелькали балки моста. Сигарета внезапно дотлела до самого фильтра. Я затянулась в последний раз.
«Как добра ты на смерть, как добра ты на боль…
Ты для каждого видишь его главную роль.
Ты как штемпель судьбы на последнем конверте.
С тобой очень приятно думать о смерти…»
Я дергаю ручку двери в тамбуре. И, о чудо, она открыта! Ветер холодными порывами ворвался в вагонное отделение, растрепал волосы, длинное платье. Балки моста мелькали быстро, как ножи в кухонном комбайне. Нога сама ступила на порожек двери… Но вдруг, телефон запищал – пришло сообщение. Я раскрыла трубку. От Некроманта. Односложное, короткое, но так удачно попавшее: «Я верю, что ты есть, сестренка!». И нога встала на порожек двери еще тверже. Внизу сверкает блестящая вода. Река слез, река боли, река забвения. Лета! Всего один шаг…
***
Демон хмуро смотрел на пустое купе. Добравшись до дверей к проводницам, он нахмурился, открыл дверь без стука: «Простите, но в купе двадцать три ехала девушка… не подскажете, куда она ушла?» Обе проводницы переглянулись, заулыбались модному денди. «Вы знаете, в том купе вообще никого не едет. Это купе забронировано одним человеком… так что, из воздуха там никто не окажется. Вы что-то напутали. Вы вагон не перепутали?» Демон улыбнулся: «Извините, наверное, перепутал…» Он закрыл купе проводниц, медленно, грузно пошел по качающемуся коридору в тамбур.
Дверь между поездами была открыта настежь. В пепельнице дымилась сигарета с шоколадным вкусом. И только что кончился мост, балки перестали протяжно свистеть, поезд ускорился. Демон захлопнул дверцу: «Ну и обслуживание! Мало ли, вдруг кто выпадет!» Он покурил, умылся скудным запасом воды и отправился в свое купе. Интересно, а для чего он заходил к проводницам? Наверное, хотелось чаю. Но сейчас, чай опротивел. На душе Демона осталось такое чувство, что что-то он забыл и никак не может вспомнить…
2007