(За этот рассказ спасибо биографии Поля Верлена, его другу Артюру Рембо, без которой я бы его не написала, и, наверное, разговорам Завулона о яое=)
Джерри молча сидел на земле, изредка шевеля губами. Сказать хотелось многое… Делать это надо было раньше, теперь поздно. Вокруг – до странности густая тишина, только несильные порывы сырого ветра нарушали её, шурша бумажками на ветках дерева, возле которого Джерри и сидел. На бумажках были многочисленные его стихи, многие из них были попорчены непогодой, но Джерри было всё равно, что с ними станется. Каждый новый стих неизменно вывешивается сюда. Идею Джерри почерпнул у японцев, (они развешивают на деревьях бумажные ленточки со специальным текстом для отпугивания злых духов от жилища), но делалось это совсем не для того. Подобным образом Джерри пытался снять с себя чувство вины, мучающее его вот уже больше полутора лет, как бы отдавая дань человеку, лежащему под землёй в деревянном ящике.
Этот клочок земли был изучен Джерри до мельчайших подробностей, он замечал любое, даже самое незначительное изменение, будь то перемещение камешка или травинки. Время, говорят, лечит – Джерри, похоже, был неизлечим. Со дня, когда он узнал о смерти Джека, времени прошло порядочно, но как только у него появляется хоть немного свободного времени, Джерри приходил сюда, приходил по дороге, которую он знал так же, как и место, где была могила. Он мог бы нарисовать эту дорогу по памяти, если бы умел рисовать. Здесь – единственное место, где можно быть самим собой, не притворяясь и не путаясь в собственных лживых словах. Когда Джерри становилось совсем плохо, больно до слёз, невыносимо одиноко, он приходил, садился перед серым холодным надгробием и говорил с некачественной фотографией Джека, смотревшей такими живыми глазами в одно и тоже место, куда-то вдаль кладбища. Иногда Джерри ложился, как собака, и плакал. Однажды, когда мать и отец Джека решили навестить могилу сына, они обнаружили Джерри, лежавшего на земле лицом вниз. Им казалось, что они понимают, как Джерри тяжело, но подобное поведение было для них слишком. Скорее всего, об этом случае незамедлительно узнала вся остальная родня Джека, потому как Джерри стали избегать. Говоря честно, он был этому даже рад. Родственникам Джекам никогда будет его, Джерри, не понять, пусть лучше считают его сумасшедшим. Он и есть сумасшедший, во всяком случае, после смерти Джека в его рассудке что-то сдвинулось. «Мы оба смертельно больны. Мы оба заражены социофобией, (слово это Джек придумал сам, он не знал, как назвать паническую боязнь чужого общества, тягу к одиночеству) и мы уйдём. Просто кто-то сделает это раньше, кто-то – позже» - кажется, так он говорил Джерри.
Слова Джека почти сбылись. Они оба умерли для остального мира. «Социофобия» проявилась и в том, как Джек уходил из жизни. Он никому не проговорился о своих намерениях, даже Джерри, просто пошёл и умер. Как животное. Животные перед смертью уходят от остальных, чтобы скрыть слабость и ничтожность. К тому же Джек старался никому никогда не доставлять хлопот – такова была его манера жить, поэтому он умер вдалеке от всех, самым простым способом из ему известных – повесился.
Джек всегда, всю свою недолгую жизнь, был скрытным. Хотя Джерри знал о нём в десятки раз больше остальных, окружавших Джека, людей, он не знал многого. Вернее он не знал очень многого до того своего дня рождения, который стал последним в жизни Джека. Тогда-то и вырвались на свободу те слова про «социофобию», видимо, Джек удерживал их очень долго, но не смог удержать, а Джерри не сумел распознать зарождающуюся склонность к суициду.
Тот день рождения Джерри запомнил надолго и, на удивление, очень ясно. Можно считать, с этого дня всё и началось.
Квартира у него довольно маленькая, места мало, поэтому Джек, оставшийся на ночь, вынужден был спать в комнате Джерри. Такое, в общем-то, бывало часто, все к этому уже привыкли. По той же причине гостей на дне рождения Джерри было мало, впрочем, он, в отличие от своей матери, к другому и не стремился. Спать Джерри хотелось не особо, поэтому он просто валялся в кровати, прокручивая в памяти события дня сегодняшнего и думая о том, что будет делать завтра. Джек ворочался и, судя по всему, тоже не спал.
- Джек, ты не спишь? Тебе, вообще как, понравилось?– поинтересовался Джерри.
-Мне всегда нравилось отмечать твой день рождения, - Джек усмехнулся. – Спасибо, что не пригласил толпу гостей, как это делает моя сестра. Я бы попросту затерялся среди них. Спасибо.
-Джек, ты же помнишь. Я терпеть не могу большие, шумные компании. Мне вполне хорошо с тобой.
-Не надо, Джерри, не надо. Не надо привязываться друг к другу.
-Почему? По-моему, это, наоборот, хорошо, когда ты к кому-то привязан. Иначе можно вообще потерять способность видеть в людях хорошее, а это страшно.
-Потому. – Джек встал со своей кровати и присел на краешек кровати Джерри. – Если кто-то из нас вдруг …умрёт (Джек выговорил это слово с явным трудом), то другому будет невероятно сложно найти друзей.
Джерри лежал, накрывшись одеялом чуть ли не с головой, и молчал. Он не хотел думать о том, что будет, если Джек даже не умрёт, а просто исчезнет из его жизни. «Социофобия», именно она завладела всей жизнью Джерри и не отпускала его. Он и Джек – замкнутая, неразрывная система, невозможно представить своё существование (не жизнь, а именно существование) без Джека.
-Ладно, Джерри, спи. Похоже, я своими разговорами испортил тебе день рождения. Извини, если испортил – я не хотел. – с этими словами Джек собрался встать и пойти к себе, но Джерри вдруг вцепился в его руку.
-Постой. Останься здесь. То, что ты сказал… Я боюсь завтра проснуться и понять, что ты исчез. Или что я лежу где-то в гробу… - Джерри умолк и отвернулся к стене, пряча выступившие слёзы. Как бы то ни было, а плакать ему всё же не к лицу.
- Не волнуйся. Завтра всё будет хорошо, так же , как и до этого, - тихо ответил Джек. Затем он наклонился и погладил Джерри по голове. Сейчас он видел перед собой не Джерри, но напуганного ребёнка, который боится признаться в своих страхах. Единственное различие – страхи-то у Джерри были не по-детски серьёзны.
Внезапно Джерри обхватил его руками, пригнул к себе и принялся целовать. Это было неожиданно, рискованно (в любой момент в комнату могли зайти), и Джек никогда и не подозревал, что будет участвовать в чём-то подобном, но Джерри буквально набросился на него, изливая все свои эмоции, избавляясь от своих страхов. Ему не оставалось ничего, кроме как отвечать тем же, однако это было чистой воды притворством - Джеку было даже немного противно. В перерывах, когда Джерри отрывался от него, лишь затем, чтобы передохнуть и наброситься снова, Джек шептал самому себе: «Ничего, надо потерпеть. Я для него вроде громоотвода, ему надо куда-то излить накопившуюся нежность. Человек - существо социальное»…
При этом в глубине души ему было понятно – Джерри его любит, именно любит, в полном смысле этого понятия…
Когда всё завершилось, столь же внезапно, как и началось, Джек пошёл в свою постель. Он находился в смятении, с одной стороны, ему было неприятно за только что произошедшее, с другой же – он был рад, что вообще кому-то ещё нужен. Джерри не спал до самого утра. К своему стыду, он осознавал, что хотел ещё, причём пойти дальше. Ему стало легко, будто он признался в постыдном давнем утаённом грехе. Эта ночь обещала запомниться надолго. Каких-то полчаса назад он лишился невинности, причём по канонам Джерри, её следовало бы подарить самому любимому человеку. Это была не женщина… лучше б это была женщина. Он великолепно понимал, что не сможет завтра общаться с Джеком так же, как и до этого. Он сам разрубил тоненькую нить, их связывавшую, сам же всё и испортил.
А потом Джек пропал. Собственно, сначала мало кто волновался – вполне в духе этого человека было куда-то уйти и не сказать, куда. Раньше его всегда ругали за подобные дела, но увещевания и наказания не подействовали. Теперь, когда он перестал быть ребёнком и даже подростком, было смешно что-то указывать. Через некий промежуток времени местонахождение Джека определялось. Определилось оно и сейчас – тело Джека нашли в лесу на другом конце города. На похороны Джерри не пришёл. Он не видел мёртвого Джека и не хотел этого делать – пока он своими глазами не увидит, что Джек умер, что он лежит в гробу и на самом деле мёртв, он будет верить, что тот жив, и всё это – враньё. Надгробие ни о чём не говорит, может, Джек жив, ходит по свету и подсмеивается над дурачками, поверившими в его смерть. Главное, верить.
_____________________________
Джерри молча сидел на земле, изредка шевеля губами. Сказать хотелось многое… Делать это надо было раньше, теперь поздно. Глаза уже слипались, только бы успеть. Нащупав в кармане специально заготовленный маркер, он подошёл к блестящему надгробию сзади и принялся писать. Только бы успеть, пока совсем не закрылись глаза, пока не уплыли шаткие рифмы, возникшие в Ночь – После – Дня рождения. Этот рваный стих, который был посвящен Джеку, и стихом-то было сложно назвать. Были и гораздо лучшие, но почему-то его Джерри решил оставить на камне. Строчки были неровные, буквы вихлялись из стороны в сторону, но по большому счёту это было уже неважно. Вот она, последняя, с трудом припомненная строка… Всё. Конец.
____________________________
Джерри обнаружили через 2 дня. Он был обнаружен в совершенно неудобной позе около могилы Джека. Смерть наступила в результате передозировки снотворного. В окоченевших пальцах Джерри держал открытый, высохший на открытом воздухе, чёрный маркер. Предсмертного послания рядом не было. Когда люди заинтересовались наличием маркера в руках умершего, они нашли только стихи, написанные сзади надгробия, возле которого лежал Джерри. Правда, нельзя было сказать, перед смертью ли это было написано, и в адекватном ли состоянии находился писавший. Стихи были какие-то странные, с изменчивым ритмом, да и содержание их устроит не каждого читателя.
Возникшая мысль, как пуля шальная.
Я умер для всех.
Любовь – не извращение,
Тогда я всё понял, спасибо, я знаю.
Из ада – наверх.
«Любовь» равно «Очищение».
Понедельник, 19 декабря 2005 г.
Рикори
___________
картинка из мультфильма "Дети тьмы"