Депутат

 

 
 В баньку сходить, что книгу хорошую почитать: и чище станешь, и умнее. В бане и сплетни все узнаешь, и анекдот забавный услышишь, и жизни тебя поучат. Но на первом месте в бане завсегда политика.
 Вот и в этот раз так же было. Выскочили мы с Сашкой из парилки в предбанник, прислушались к разговору, так и есть: мужики толкуют о ценах.
 Пар в баньке, как известно, многим языки развязывает, взбесившиеся же цены пооткрывали рты даже людям молчаливым. Ругали все и всех.
 - Вот вам и депутаты, - заключил кто-то.
 - Верно подмечено, точно, - подхватил тему и Сашка. – Знавал я пенкоснимателя одного такого…
 Мужики все уже выговорились, но от парилки еще не остыли, не обсохли, с любопытством и смотрели на моего приятеля. А для него рассказать какую-нибудь историю было большим удовольствием. И словно в шоферском своем кругу, Сашка решительно продолжил.
 «Давно, правда, это было. Работал я тогда бульдозеристом. А дело к выборам шло каким-то. Вот начгар и попросил меня выйти в субботу перед выборами дорогу наладить на поселке, чтобы народу голосовать идти было легче. Вышел я, конечно. Чего для народа не сделаешь? Самосвал шлак возит с ТЭЦ, я бульдозером ровняю. Работаю, в общем, как положено, не впервой такое плевое дело выпадает.
 Однако и указчик тут же мне нашелся – депутат поселковый. Крутится, вертится под ногами. То левее, командует, возьми, то бугорок срежь, укажет. Мешает, в общем.
 А с нами и старшой из гаража был. «Ты Ваську не слушай, - говорит он про депутата, - ты мне подчиняешься. Приставать будет, – посылай подальше».
 Ну, я и не обращаю на Ваську внимания, не слушаю его совсем. Глажу да глажу шлак по дороге.
 Дело к концу уже идет. Ходить по нашей дороге – не споткнешься. Настроение хорошее, хоть песни пой.
 Только закончил я свою работу, мужчина один подходит, шлака в Гавриловку отвезти просит. Самосвал груженый как раз у нас стоит. Мы что, мы «за». «Давай, садись, - говорим ему, - показывай, куда везти надо».
 Отблагодарил нас гавриловский бутылкой. Сразу же мы ее и хлопнули. Ну, и назад уже было подались.
 Тут депутатик мой опять перед бульдозером закрутился. «Надо, - говорит, - вперед по улице проехать, сравнять там еще немного».
 «Ну, - думаю, - по улице, так по улице».
 Однако смотрю, а он к своему дому меня тянет.
 - Вот тут, - тычет он пальцем, - ты мне спланируй. «Начальничек тоже мне нашелся», - плююсь я.
 - Тити-мити, отвечаю ему, - гони, тогда и спланирую. Это ведь не дорога, а домина твой личный. Задарма не выйдет.
 - Да ты знаешь, кто я такой!? – всверипел Васька. Да я же депутат! – кричит он. Ну и дальше все такое прочее.
 - Иди-ка ты, депутат, подальше, - посылаю его, - и не таких я видел надрывистых.
 Развернул свой бульдозер и в гараж двинул. Он за мной вдогонку. Орет, в кабинку лезет. Остановился я.
 - Чего, спрашиваю, Васька, тебе надо? Что ты ко мне прилип, как пластырь?
 - Нет, ты видно не знаешь, кто я такой! – опять выступать он начал.
 - Да знаю я тебя уже давно, знаю, - чуть не срываюсь в ответ. – Ну, хочешь, еще раз пошлю тебя? Так что уходи подобру-поздоровому.
 - Ты пьяный! – Отскакивает Васька, - я жаловаться буду. Я тебе еще покажу…
 Я газонул. Бульдозер зарычал, заглушая Васькины угрозы, и я уехал.
 В понедельник начгар меня вызывает.
 - Рассказывай, как все у вас было, как ты депутата на три буквы послал.
 - Да молча, - отвечаю, - чтобы никому не слышно было.
 - Как же так, Александр, - стыдить меня начальник начинает. - Это же советская власть. Ты же знаешь, что выборы, что политический момент, а ты авторитет депутату подрываешь.
 - Раз момент, - спрашиваю в ответ я начгара, - значит, за карие глазки я должен возле Васькиного дома планировку делать? Раз он депутат, значит, на все имеет право?
 - Короче, - обрывает меня начальник, - обоих нас вызывают в партком.
 - А я то здесь причем? – удивляюсь вслух, - я же не партийный, мне-то чего там делать?
Не знаю. Вызывают обоих. Васька жалобу написал.
- Ну, раз жалобу, тогда пойдем, мне бояться нечего.
 После работы приходим в партком. Там духота, народу полно – эаседают. Начальник посидеть мне велел, подождать, пока не позовут. Сам же дрожащей рукой дерматиновую дверь трогает. Я сижу, жду, секретарочку изучаю. Минут через десять зовут. Захожу.
 - Рассказывай, - не дает мне сесть парторг, - как ты напился во время работы.
 - Как так напился? – не пужаюсь я. – Это бутылку-то на четверых – напился что ли? Нет уж, дудки. На ежа я голым задом не сяду. Да вот с ним и пили, - тычу я пальцем на Ваську-депутата. – Машину шлака толкнули, ну на четверых и распили. Вот с ним вместе.
 Васька покраснел, завилял перед начальством, забормотал что-то.
А парторг от меня не отстает:
 - За что ты его обматерил, как это у тебя язык повернулся осквернить депутата?! Что ты себе позволяешь?!
 - А что же мне было делать, - не сдаюсь и я, - если он к своему дому тащит? Горбинку требует срезать. Ну, я ему и срезал.
 - Ладно, иди! - обрывает меня партия. – С тобой все ясно.
 Я вышел, и начальник мой следом. Идем вместе. Курим оба.
 - Не оробел, - хвалит меня завгар, - молодец. Но хоть ты и не виноват, а наказать тебя, друг, придется. Такие вот дела, Саша.
 - Как так? За что наказывать-то?
 - Так это ж советская власть, друг мой.
 - Раз Васька – советская власть, значит, ему и понукать мной можно, работать на него задарма на гостехнике? Разве это справедливо? По-советски?
 - Да понимаю, Александр, я тебя, понимаю. А вот ты понять меня не хочешь. Справедливо, не справедливо, а наказать тебя придется. Велено так – признался начгар.
 Ну, и наказал, конечно. На следующий же день выговор мне повесили. За что, про что – ничего в приказе не сказано. Выговор, и точка.
 «Черт с ним с выговором-то, - думаю, - он, что премия – пока дают, радуешься, а на завтра про нее и не помнишь».
 На завтра, правда, Васька этот опять ко мне приходит. Он тут же рядом простым слесарем работал. И снова хлещет через край:
 - Ты знаешь, что мне из-за тебя попало. Что это ты в парткоме городил? Сдурел совсем что ли?
 - Это ты сам сдурел, - отвечаю ему спокойно. –Ты же слопать меня хотел. Сам же на меня накапал, в партком потащил. Так что себя и вини, слуга народа, - давлю я Васьки на совесть.
 Нахрячили, видно, Ваську в парткоме как следует, вот он ко мне и прискакал сгоряча. Ну, остудил я его. А сам все недоумеваю: «Не виноват, а наказать. Как же это так?»
 Такая вот горбинка со мной однажды случилась».
 Сашка закончил свой рассказ, и баня снова зашумела.
 - Да когда это было. Теперь не то. Сейчас иначе все стало…
 - Точно, точно. Депутаты теперь умнее …
 - Ага, коттеджи понастроили. А нам уже за сотню скоро в баньку сходить обойдется.
 - Совести у них нет, - решили вконец мужики.
 Решили и, чтобы забыться от забот и дум тягостных, дружно потянулись в парилку.